Термин «» вышел из обихода. Так говорили в первые годы после революции в России. Как его, этот освобожденный труд, отобразить?

Э. Арцрунян. «Смена Ереванского консервного завода». Масло. 1985.

Каждый художник находит свое решение. Вот какую сценку, мимолетный жест сделал живописец Э. Арцрунян содержанием своей картины «Смена Ереванского консервного завода». Одна смена уходит, вторая заступает на рабочие места. Работница, уходя, протягивает руку и дружески хлопает по руке товарки. Гибкие, сильные женщины в рабочей одежде – резиновые фартуки, нарукавники, перчатки, все объединяющий золотистый колорит и этот мимолетный жест руки... Разве же это картина?! Да, картина! Потому что тут передана атмосфера труда, не унижающего, а возвышающего душу, передано состояние человека, который легко работу заканчивает и легко начинает, тут передано дружелюбие, сплачивающее людей в коллектив. Освобожденный труд!

Многие художники нашей страны посвятили творчество рабочей теме. У каждого своя привязанность. Скульптор Б. Пленкин глядит не наглядится на металлургов. Красота и романтика их тяжелой работы его потрясают: «Я вошел в огромный цех, как в величественный храм индустрии. Казалось, что у мартеновских печей работали герои и титаны, неприступные и величественные». Он глубоко прочувствовал связь между характером человека и его работой:

Г. Фадин. «Ночная вахта (Тюменские нефтянники)». Масло. 1985.

– У мартеновской печи нет места слабым духом и телом. Каждая смена – это суровый бой, требующий напряжения всех сил. Но из этой схватки человек неизменно выходит победителем, как бы сам закаляясь в огне мартена. Повторяясь изо дня в день, это единоборство превращается в привычный труд. И в этой повседневной борьбе все случайное и мелкое в душе человека словно выжигается огнем. У печи остаются только люди твердого характера и подлинного мужества...

Такое условие скульптор считает необходимым для успешного решения в искусстве темы освобожденного труда. «Работа художника на заводе, – утверждает он, – требует определенного душевного настроя, влюбленности в своих героев, даже, сказал бы, преклонения перед ними».

И вот последняя серия Пленкина – «Доменщики Череповца». С первого взгляда не видим в них ничего героического. Перед нами – люди, погруженные в работу и словно не подозревающие, что у них есть зрители. Вот горновые В. Селичев и С. Базанин. Один спокойно смотрит на рождающий металл огонь. Другой вглядывается в него более пристально. Но чем дольше смотрим на эти фигуры, тем глубже открывается смысл нелегкого труда. В их спокойствии начинаем ощущать высокое внутреннее напряжение. Скульптор прекрасно владеет изображением человеческой фигуры – люди стоят непринужденно, рабочие спецовки подчеркивают каждое движение, каждый жест. И медленно раскрываются люди «твердого характера и подлинного мужества».

А. Яковлев. «Седьмая весна БАМа». Масло. 1983.

Знаменательно, как перекликаются мысли художников, создающих образы рабочих в разных уголках нашей Отчизны, на разных участках их героического труда. Б. Пленкин говорит об изменяющем и закаляющем человека огне мартена, который выжигает «все случайное и мелкое в душе». А вот что пишет живописец А. Яковлев, многие годы отдавший созданию образа строителя БАМа: «Здесь, на БАМе, родился афоризм, ставший популярным девизом: «Мы строим БАМ – БАМ строит нас». Я видел, как уверенно и твердо жизнь делает из молодого, неумелого, робкого, несамостоятельного, неприспособленного человека того, кем ему надлежит быть – яркую, интересную личность, полезного обществу гражданина, Человека с большой буквы». Как Б. Пленкин, А. Яковлев отмечает свое творческое содружество со строителями БАМа: «Каждый день вбивал в смолистую стену гвоздь для очередного этюда и верил, что не теряю времени даром. К моей работе хозяева относились так заинтересованно и ревниво, что я обещал непременно написать всех до одного. Вечером с ног до головы в седом инее они шумной ватагой вваливались в дом и уже с порога первым делом смотрели на стенку: «Еще один! А ведь похож Витька, ничего не скажешь! Здорово! Как живой, Витек!» Витек, в этот день оставшийся дома за кашевара и между делом позировавший мне, смущается и застывает с довольной улыбкой».

М. Аникушин. «Портрет Героя Социалистического

Труда ткачихи В. Н. Голубевой». Гипс. 1985.

Вот такого энергичного, крепкого, веселого строителя БАМа и изобразил А. Яковлев в портрете бригадира проходчиков Ю. Ширинского.

Особое рабочее настроение великолепно передал художник Г. Фадин в картине «Ночная вахта. (Тюменские нефтяники)». Кто бывал на больших стройках, тот знает ощущение не только тяжести, но и праздничности ночной работы. Трое нефтяников работают на буровой. Художник живо передал трудовую пластику красивых парней, очертания конструкций, электрический свет, сверкающий как молния в черной ночи. Чувствуется простирающаяся во все стороны даль нефтеносных болот, и высота буровой вышки, и таинственная глубина скважины...

Художники пристально вглядываются и в лицо рабочего человека, пытаясь уловить и запечатлеть в живописи и скульптуре человеческую душу. А душа эта становится все сложнее.

Б. Пленкин. «Ижорские кузнецы Б. Кутузов, Б. Румянцев,

Н. Бардуков». Бронза. 1985.

Художников все более привлекает психологический портрет рабочего.

Поэтичен образ Героя Социалистического Труда ткачихи В. Н. Голубевой, созданный скульптором М. Аникушиным. Сложная, очень сочная лепка портрета позволила автору передать тонкий душевный строй, творческое вдохновение героини. До сих пор так изображали только композиторов или поэтов. И в этом изменении душевного облика запечатлена новая, усложненная ступень освобожденного труда.

И многие мастера с благодарностью повторяют ныне слова, произнесенные живописцем Николаем Алексеевичем Касаткиным: «Товарищ рабочий, трудящийся! Связав свой свободный труд с твоим героическим трудом, я получил силу от тебя, и все, что я получаю, есть твое!»