Статья: Концепции институционализации в германской теоретической социологии второй половины ХХ века

Концепции институционализации в германской теоретической социологии второй половины ХХ века

Е. А. Островская-младшая, Российский университет дружбы народов

Германская теоретическая социология второй половины XX века внесла весьма значительный вклад в разработку теорий общества, непременным компонентом которых выступают концепции институционализации. В перспективе анализа социальных изменений концепции такого рода исключительно важны и заслуживают серьезного внимания. Однако в отечественной науке они еще не получили должного освещения: теоретический инструментарий концепций институционализации, созданный авторитетными немецкими социологами, до сих пор малоизвестен российским специалистам и остается практически невостребованным.

Настоящая статья нацелена на частичное восполнение этой лакуны. Вниманию читателей предлагается аналитический разбор двух концепций институционализации, предложенных в контексте системно-функциональной теории общества Н. Лумана и теории социального конструирования реальности Т. Лукмана и П. Бергера.

Выбор для рассмотрения концепций вышеназванных авторов обусловлен прежде всего тем, что в германской социологической традиции они представляют две противоположные по своей теоретико-методологической направленности тенденции и вместе с тем являются наиболее авторитетными и обсуждаемыми. Они в равной степени претендуют на статус теоретико-методологических парадигм не только для социологии, но и всех гуманитарных наук. Кроме того, в своих изысканиях как Луман, так и Лукман и Бергер опирались на одни и те же теоретические источники — философское наследие Г.В.Ф. Гегеля, К. Маркса, Э. Гуссерля, философскую антропологию А. Гелена, структурно-функциональный анализ классика американской социологии Т. Парсонса.

В рамках данной статьи концепции институционализации, созданные Луманом, Лукманом и Бергером, рассматриваются в контексте выдвинутых ими теорий общества, что позволяет осуществить последовательный анализ их теоретико-методологических подходов к исследованию процесса институционализации.

В конце 60-х годов XX в. в Западной Европе и США особую популярность начали приобретать именно те теории, в которых на передний план выдвигалось рассмотрение роли индивида, интерсубъективного взаимодействия, субъекта социальных отношений в процессе формирования общества [2]. Среди социологических построений такого рода наибольшую известность получила теория общества, совместно выдвинутая Т. Лукманом и П. Бергером.

В контексте нашего исследования принципиально важно, что эти авторы активно оперируют в своей теории понятиями «институт» и «институционализация». Теория общества Лукмана и Бергера интересна для нас потому, что, во-первых, в ней представлена своеобразная компиляция именно тех концепций институтов, которые составляют единый мыслительный континуум германской социологической традиции. А во-вторых, в этой теории предпринята попытка синтеза идей, возросших на почве германской социологии, и достижений американской теоретической социологии.

Вышедшая в 1966 г. в США монография Лукмана и Бергера «Социальное конструирование реальности» [1] немедленно привлекла к себе всеобщее научное внимание. В ней обнаруживалась отчетливая тенденция соединения идей, сформулированных в рамках совершенно различных теоретико-методологических подходов, и были эксплицитно представлены концепции авторитетных немецких социологов, труды которых еще не обрели в то время значительной известности в США.

Необходимо отметить, что одной из специфических особенностей научного дискурса Лукмана и Бергера выступает стремление к отчетливому выявлению концептуальных источников разрабатываемого ими подхода. Так, во введении к «Социальному конструированию реальности» они говорят о таких интеллектуальных источниках своей теории общества как философская антропология в трактовках М. Шелера, Х. Плеснера и А. Гелена, ранние работы К. Маркса, феноменологическая социология А. Шюца, социология знания К. Мангейма, социологические концепции Э. Дюркгейма и М. Вебера. Кроме того, свои центральные теоретические положения Лукман и Бергер оснастили тщательно выверенным ссылочным аппаратом.

Теоретическая новизна предлагаемого подхода виделась авторам в том, что они предложили рассматривать проблематику возникновения общества в диалектическом процессе конструирования объективно и субъективно релевантного знания именно в контексте социологии знания. А это, в свою очередь, открывало возможность нового «прочтения» тех концепций общества, которые в тот период подвергались значительной критике, поскольку разворачивались лишь в рамках теоретической социологии.

Анализ основополагающих тезисов теории, предложенной Лукманом и Бергером, и ее источников отчетливо демонстрирует тот факт, что эта теория опирается на концепцию идеологии К. Маркса, теорию институтов А. Гелена, феноменологию знания в трактовке А. Шюца, концепцию социальности Дж. Г. Мида и структурно-функциональную теорию общества Т. Парсонса. А синтез важнейших идей Э. Дюркгейма и М. Вебера, о чем Лукман и Бергер говорят как о собственной инновации, можно обнаружить уже в наиболее ранних работах Парсонса [7, с.154-258.]. Объединение теории действия, сформулированной Парсонсом, и концепции символического интеракционизма Дж. Г. Мида, которое они также считают своей научной заслугой, в неэксплицированном виде присутствует в теории институтов А. Гелена.

Подход, сформулированный Лукманом и Бергером, — и это необходимо подчеркнуть — отличается не столько теоретико-методологической новизной, сколько попыткой новой компоновки крупных достижений немецких и американских социологов, теории которых в силу различных причин не учитывались в качестве релевантных в социологическом дискурсе второй половины 60-х гг. XX в. И здесь мы имеем в виду, в первую очередь, осуществленное этими мыслителями объединение теоретической модели общества, созданной в рамках феноменологического подхода Шюца, и концепции институционализации Парсонса.

Общество определяется Лукманом и Бергером как социальная реальность, конструируемая людьми в процессе их повседневного взаимодействия. Соответственно этому теория общества разворачивается создателями нового подхода через подробное рассмотрение социальной реальности — конструированного порядка объектов, или общего запаса знания, и через анализ субъективной стороны конструирования, предстающей в процессе социализации. Дефиниция понятий «институт» и «институционализация» увязывается Лукманом и Бергером с анализом объективной реальности общества.

Общество как объективная реальность, утверждают они, — это продукт опредмеченной человеческой деятельности, объективированной исторически. Общество в интерпретации этих авторов предстает в качестве совокупного запаса знания, конструируемого индивидами в процессе взаимодействия и закрепляемого социально в виде институтов —«объективированных, обладающих статусом фактичности типизаций действий и деятелей» [1, с.92-101.]. Объективированная социальная реальность институциональна и имеет принудительную силу над индивидом.

Такая интерпретация общества обусловлена тем, что Лукман и Бергер исходят в своих рассуждениях из антропологических предпосылок возникновения социального мира. Вслед за Геленом они подчеркивают изначальную открытость человека по отношению к миру. Отличие человека от окружающей природной и животной среды конструируется посредством специфического способа взаимодействия с миром [1, с.80-81.]..

Рассматривая антропологические основания социальной реальности, Лукман и Бергер практически дословно воспроизводят базовые положения «элементарной антропологии» А. Гелена. Так, геленовский тезис «человек создает сам себя через целенаправленную деятельность» [8, p.11.] лишь переформулирован ими и возведен в статус аксиомы: «…создание человеком самого себя всегда и неизбежно предприятие социальное. Люди вместе создают социальную среду» [1, с.86.]. Таким образом, человек, будучи существом социальным, трансформирует свою биологическую открытость миру в относительную закрытость социальной реальности. Социальная закрытость обусловлена тем, что поведение человека становится управляемым и стабильным благодаря наличию социального порядка [1, с.88.]. И в этом пункте своих рассуждений Лукман и Бергер задаются вопросом: каким образом возникает, поддерживается и воспроизводится социальный порядок, предстающий как объективная реальность в социальной повседневности индивида?

Социальный порядок (т.е. общество, создаваемое человеком) возникает, согласно Лукману и Бергеру, именно в процессе институционализации. В этой связи концепция институционализации должна выступать инструментом анализа происхождения социального порядка, форм его поддержания и воспроизведения. По существу Лукман и Бергер осуществляют тот же самый методологический ход, который обнаруживается у Парсонса. Именно в «Теории социальной системы» им впервые была дана социологическая интерпретация «гоббсовского вопроса» о природе социального порядка. В парсоновской версии механизмами установления социального порядка выступают институционализация и интернализация. В теории общества Лукмана и Бергера данная трактовка также принимается в качестве исходной, а отличие от парсоновской версии в данном пункте состоит в объяснении предпосылок институционализации.

У Парсонса предпосылками институционализации выступают «двойная контингенция» взаимодействия и проблематичность селекции смысла в виду его многообразия. А Лукман и Бергер рассматривают генезис институциональной реальности сквозь призму геленовской интерпретации «двойственной природы человека».

Институционализация, по Лукману и Бергеру — динамический процесс возникновения, установления и передачи социального порядка. В этом процессе они вычленяют три последовательных этапа — типизацию, объективацию и легитимацию, руководствуясь в значительной степени теоретическими положениями К. Маркса и А. Гелена. Так, Лукман и Бергер утверждают, что необходимым антропологическим условием типизации (т.е. возникновения институтов) является хабитуализация деятельности, высвобождающая энергию индивида для инноваций [8, p.19-21, 66.]. Процессы хабитуализации, «опривычивания» действия предшествуют институционализации, задают ее социальные основания.

С типизации начинается первый этап институционализации, сопровождающийся возникновением первичного социального контроля, обусловленного существованием института. Институт, согласно Лукману и Бергеру, — это «взаимная типизация опривыченных действий деятелями разного рода» [1, с.92.]. Взаимные типизации деятельности и деятелей — институты — принимаются всеми членами социальной группы, они историчны и воплощают социальный контроль. Лукман и Бергер особо подчеркивают, что зачатки институционализации содержатся в каждой социальной ситуации, продолжающейся какое-либо время. Однако историчность социального порядка, т.е. его установление и закрепление во времени, является результатом следующего этапа институционализации — объективации.

Объективация — процесс, посредством которого экстернализированные продукты человеческой деятельности приобретают характер объективности. Второй этап институционализации предполагает превращение институтов в объективную социальную реальность, называемую Лукманом и Бергером «социальным миром» [1, с.101-102.].

Объективация типизаций достигается благодаря «седиментации» и посредством общедоступной знаковой системы. В памяти поколения оседает интерсубъективное знание типизаций (седиментация), закрепляющееся в лингвистической форме (общедоступной знаковой системе). Общедоступная знаковая система — язык — придает статус анонимности таковому опыту посредством его отделения от индивидуальных биографий становится общедоступным, объективно существующим [1, с.113.].

Объективность институтов, согласно Лукману и Бергеру, порождается их воспроизведением в поколениях, их историчностью. Кроме того, она обретается институтами благодаря их статусу «анонимных фактичностей», воспринимаемых индивидом как социальный мир. Только на втором этапе институционализации и возникает «социальный мир вообще, в смысле всеобъемлющей и данной реальности, с которой индивид сталкивается наподобие реальности природного мира» [1, с.99.]. В этой связи Лукман и Бергер, следуя за К. Марксом, подчеркивают, что социальный мир, воспринимаемый индивидом в качестве объективно данного, не обретает тем не менее самостоятельного онтологического статуса, независимого от человеческой деятельности. Взаимосвязь между человеком и социальным миром имеет диалектический характер: производитель социального мира (человек) и продукт человеческой деятельности (общество) взаимодействуют.

Таким образом, Лукман и Бергер указывают на три базовые измерения социального мира. Социальный мир — это и социальная среда, созданная человеком, и объективированная им реальность социального порядка, и сам человек как социальный продукт. Первые два измерения социального мира создаются в процессах экстернализации и объективации, а третье — в процессе интернализации, посредством которой объективированный социальный мир переводится в индивидуальное сознание в ходе социализации [1, с.102.].

Третий этап институционализации — легитимация социального порядка. Согласно Лукману и Бергеру, этому этапу соответствует расширение институционального порядка за пределы жизни одного поколения. Потребность в легитимации — объяснении и оправдании существующего порядка — появляется в силу того, что историческая реальность наследуется новым поколением как традиция. Первоначальный смысл институтов не доступен новому поколению в терминах памяти, в то время как поддержание социального порядка напрямую зависит от усвоения в ходе социализации смысловых содержаний деятельности. Легитимации — это когнитивные и нормативные интерпретации институционального порядка, заучиваемые в процессе социализации [1, с.103-104.].

Итак, как и Парсонс, Лукман и Бергер трактуют институционализацию в качестве динамического процесса, в котором выделяются три стадии. Отличие заключается в определении содержательного наполнения этого процесса. В концепции Парсонса институционализация — это процесс закрепления социальной структуры и способ ее организации. Лукман и Бергер ограничивают содержание институционализации функцией установления социального контроля — объективацией институтов и легитимацией институционального порядка. В силу этого первая стадия институционализации понимается ими как типизация деятельности членов социальной группы. Типизированная деятельность и обозначается в теории Лукмана и Бергера понятием «институт». Вторая стадия — объективация — представляет собой историческое закрепление типов деятельности, достигаемое благодаря ее воспроизведению в поколениях.

В феноменологической теории общества, восходящей в своем теоретико-методологическом генезисе к работам Шюца и Мида, социальная реальность, как правило, понимается как возникающая в процессе смысловой и деятельностной интеракции индивидов. Противопоставление микро - и макроуровней взаимодействия заменяется противопоставлением субъективная реальность опыта и объективное функционирование общедоступного, разделяемого всеми знания. Проблематичным как в теории социального бихевиоризма Мида, так и в феноменологической теории Шюца, остается решение проблемы того, каким образом выстраивается объективная реальность общества, каковы механизмы ее воспроизведения. В теории Лукмана и Бергера эта проблема решается путем имплицитного заимствования парсоновской методологической схемы интерпретации эмерджентных свойств общества — концепции институционализации. Именно этим и обусловлено введение в теоретическую модель рассмотрения стадий институционализации.

По сути дела схема динамики процесса институционализации та же, что и у Парсонса. Первая стадия парсоновского варианта — стабилизация ценностно-нормативного комплекса, обусловливающая закрепление нормативных образцов действия. В теории Лукмана и Бергера ей соответствует типизация. Вторая стадия в концепции Парсонса — генерализация нормативных моделей действия или возникновение институтов — предстает у Лукмана и Бергера как объективация институтов. Базовое отличие состоит, на наш взгляд, в том, что Лукман и Бергер отождествляют саму деятельность с понятием института, в то время как Парсонс использует это понятие сугубо в аналитических целях. В теории Парсонса понятие «институт» маркирует собой переход с уровня анализа элементарной системы взаимодействия на уровень социальной структуры общества. В самой социальной системе этот переход осуществляется посредством генерализации ценностной системы, т.е. ее нормативного закрепления в институциональных моделях действия.

В своей трактовке объективной реальности общества как типизированной деятельности Лукман и Бергер наследуют немецкой традиции интерпретации институционального генезиса общества. Вслед за Х. Фрейером, А. Геленом, Х. Шельским они постулируют возникновение институтов в качестве маркера возникновения объективной социальной реальности. Таким образом, в их концепции институционализации остается нерешенным вопрос о том, каким образом типизированная деятельность группы преобразуется в общепринятый тип деятельности. Кроме того, трактовка института в качестве объективно данных типизаций деятельности не дает возможности для артикуляции критериев общей классификации институтов и их спецификации в соответствии с различными сферами жизнедеятельности общества.

Сравнительная новизна теоретико-методологического подхода Лукмана и Бергера состоит, на наш взгляд, в определении специфики третьего этапа процесса институционализации. В противоположность своим предшественникам Б. Малиновскому, Х. Шельскому и А. Гелену они указывают на тот факт, что сами институты отнюдь не выполняют интегративной функции. Институты могут сосуществовать и не будучи функционально связанны друг с другом, и восприниматься при этом как самостоятельные пространства смыслов. Интеграция институтов в единый, неразрывный, социальный мир («общедоступный запас знания») достигается не за счет их внешней функциональности, а посредством социальной рефлексии по их поводу [1, с.108.]. Рефлексия такого рода и составляет содержание легитимации, представляющих индивиду мир в качестве «совокупности общепринятых истин относительно реальности» [1, с.110.].

По сравнению с парсоновским пониманием третьей стадии институционализации (интеграция) версия Лукмана и Бергера представляется более проработанной. Так, в парсоновской концепции обнаруживается по сути дела только схематическая фиксация того, что содержание третьей стадии составляет институциональная интеграция подсистем общества. Остается нерешенным вопрос, каковы механизмы этой интеграции.

В теории Лукмана и Бергера в качестве такого механизма служит легитимация — смысловая объективация второго порядка. Легитимация, таким образом, представляет собой рефлексию о существующем институциональном порядке. Она толкуется Лукманом и Бергером как смысловая интерпретация сложившегося порядка, причем интерпретация, предполагающая свою фиксацию.

Именно на третьем этапе институционализации выкристаллизовывается знание об обществе, предстающее как понимание социальной реальности и как ее непрерывное созидание. Понимание социальной реальности — это легитимации, а созидание этой реальности производится социальными ролями. По мысли Лукмана и Бергера, историзация и объективация институтов делают необходимой разработку процедуры легитимации и социального контроля [1, с.118.].

Именно на третьем этапе институционализации решаются две основные проблемы, возникающие в связи с необходимостью воспроизведения социального порядка: проблема логической связности институциональных значений и проблема социального контроля. Первая разрешается через создание легитимаций социального мира и в процессе их усвоения в ходе социализации. Вторая проблема решается через типизацию деятеля — роли, т.е. посредством установления нормативных образцов поведения. Таким образом, поддержание и воспроизведение социального порядка делаются возможными за счет институционализации ролей и создания легитимаций. В силу этого третий этап институциональной динамики представлен в теории общества Лукмана и Бергера анализом функций ролей и легитимаций. И здесь имеются в виду прежде всего функции интеграции и стабилизации.

Необходимо отметить тот факт, что идея включения ролевых типологий в понятие «институт» восходит к Парсонсу и составляет одно из базовых теоретико-методологических положений его структурно-функционального анализа. Согласно Парсонсу, одним из типов интеграции социальной системы является «институциональное определение ролей, т.е. того, что, как ожидается, данные индивиды должны делать в различных условиях и взаимоотношениях» [7, с.335.].

Понятие «институт» в теории социальной системы Парсонса определятся двояко. Институты, во-первых, — это нормативные модели образа действия и взаимодействия, а, во-вторых, — это комплекс образцовых элементов ролевых ожиданий. Институт представляет собой единицу более высокого порядка нежели роль, поскольку он состоит из множества взаимозависимых ролевых образцов или их компонентов. Различение, проводимое Парсонсом между ролью и ролевым ожиданием, соответствует логике рассмотрения общества как системы интеракции и общества как макросистемы. На уровне интеракции социальная система предстает в качестве структуры статусно-ролевых отношений между акторами, причем Парсонс отдельно подчеркивает, что статусы — это место/позиция актора в системе, а роль — это собственно деятельность актора и ее ориентация. На уровне институциональной структуры общества, согласно Парсонсу, следует говорить не о ролях, а о ролевых ожиданиях [17, p.25, 39.].

Согласно Лукману и Бергеру, роли — это типы деятелей в контексте объективированного запаса знания, общего для данной совокупности деятелей. Конструирование ролевых типологий трактуется ими в качестве коррелята институционализации поведения [1, с.122.]. Роли интерпретируются с точки зрения их функции: ими репрезентируются институты, или институциональная обусловленность индивидуального поведения, и именно роли позволяют институтам существовать в опыте индивидов. Таким образом, роли репрезентируют институциональный тип поведения в повседневности.

Вместе с тем, благодаря типологизации ролей и их исполнению осуществляется, согласно Лукману и Бергеру, интеграция институтов в осмысленный мир. Она достигается, в частности, благодаря выделению символических ролей, представляющих институциональный порядок во всей его целостности.

Необходимо подчеркнуть, что, в отличие от Парсонса, Лукман и Бергер не проводят различения между институциональным уровнем функционирования общества и уровнем элементарной интеракции. Именно этим, на наш взгляд, и обусловлено рассмотрение ролей только в качестве функционального опосредующего звена между макроскопическими смысловыми универсами («общим запасом знания») и субъективной реальностью. По сути дела, Лукман и Бергер не выходят в своем анализе за пределы рассмотрения общества в аспекте субъективно постигаемой реальности повседневности. Обращение к объективной стороне этой реальности — исследование институтов и легитимаций — нацелено сугубо на уяснение статуса и функции общего запаса знания для индивида.

Итак, согласно Лукману и Бергеру, общий запас знания предстает в субъективной реальности общества в виде «специфически ролевого знания». Роли — коррелят институционализированного типа поведения — опосредуют распределение общего запаса знания. Наряду с типологией действия институты содержат типологию специалистов, репрезентируемую ролями [1, с.128-129.].

Социальное распределение знания, представленное ролями, утверждается только благодаря легитимациям. Именно в них содержится разъяснения институтов, т.е. разъяснение когнитивного аспекта деятельности и типов деятелей, а также их нормативное обоснование. Потребность в легитимациях возникает, согласно Лукману и Бергеру, когда имеются сегментация институционального порядка (т.е. определенные типы индивидов совершают определенные действия) и социальное распределение знания (закрепление специфически ролевого знания за определенными типами деятелей). И, следовательно, в динамике институционализации легитимация выступает третьей обязательной составляющей.

Легитимация осуществляется в результате субъективной рефлексии, которая в силу своей связанности с социальными объективациями приводит к установлению связей между значимыми темами, укоренными в институтах. Взаимосвязь между институтами может быть установлена только рефлектирующим сознанием и объективирована только в виде легитимаций. В силу этого Лукман и Бергер называют легитимации смысловой объективацией «второго порядка». И в этом они следуют за А. Шюцем, согласно которому любые теории общества будут конструктом второго порядка относительно тех значений, которые уже объективированы и функционируют в обществе. Функциональное содержание легитимации заключается, таким образом, в придании общему запасу знания статуса знания, объективно доступного для всех и субъективно вероятного [1, с.151.].

Лукман и Бергер полагают, что сугубо аналитически можно выделить четыре уровня легитимации, которые на практике зачастую пересекаются: дотеоретические легитимации, теоретические в зачаточной форме, явные теории и символические универсумы. Первый уровень легитимации характеризуется тем, что институты функционируют как «массив знания рецептов», передаваемого по наследству. Дотеоретические легитимации составляют мотивационную динамику институционализированного поведения. Они аккумулированы в мифологиях, моральных принципах и предписаниях, в пословицах, поговорках, ценностях и верованиях. Этот уровень легитимаций является основой «самоочевидного знания», на которое опираются все последующие теории [1, с.109.].

В связи с рассмотрением предложенной авторами типологии легитимаций достойно внимания то, что они выстраивают определенную иерархию уровней легитимации. Так, второй уровень предполагает уже появление объяснительных схем относительно ряда объективных значений, здесь происходит закрепление когнитивной и нормативной интерпретаций действий. Третий уровень легитимаций содержит «явные теории» для объяснения институционального сектора в терминах дифференцированной системы знания. Такие легитимации создаются специальным персоналом, который передает их с помощью формализованных процедур посвящения. На этом уровне сфера легитимации достигает сравнительной автономности от легитимируемых институтов. И, наконец, четвертый уровень — символические универсумы — предполагает интеграцию всех секторов институционального порядка во всеобъемлющую систему отсчета [1, с.154.].

Разработанная Лукманом и Бергером аналитическая модель легитимаций дает возможность установить иерархию институционально зафиксированных значений в пределах конкретно взятой социокультурной модели общества. И только в этом своем операциональном смысле она и может быть, на наш взгляд, применима. Однако самим теоретикам соотнесение четырех выделенных уровней легитимации со стадиями исторического развития конкретного общества представляется «абсурдом» (Бергер и Лукман 1995, с. 157).

И в этой связи возникает вопрос, на который Лукман и Бергер не дают ответа, — каким образом возможно установление самих легитимаций, их институционализация? Тема легитимаций обсуждается этими теоретиками в связи с необходимостью ответа на вопрос о способах решения проблемы интеграции общества в целом — «…обеспечения интегративных значений, которые будут охватывать все общество и придавать всеохватывающий контекст объективного смысла фрагментарному социальному опыту и знанию индивида» [1, с.109.].

По мысли Лукмана и Бергера, объективация институционального порядка достигается посредством реификации — восприятия человеческих феноменов в качестве вещей. Таким образом, социальное закрепление легитимаций возможно в силу присущей индивидуальному сознанию «реификационной модальности», т.е. способности человека овеществлять (реифицировать) реальность.

Введение понятий «реификация» и «легитимация» в теоретический анализ проблемы социальной интеграции позволяет, на наш взгляд, ответить на вопрос, каким образом становится возможным на уровне индивидуального сознания восприятие социального мира как единого смыслового универсума, и соответственно — проанализировать механизмы интеграции общества и поддержания социального порядка. Однако нерешенными в рамках теории Лукмана и Бергера остаются вопросы о том, как процессуально, исторически устанавливается социальный порядок и каковы социальные механизмы институционализации общедоступного запаса знания. Реификационная модальность человеческого сознания и вычленение различных уровней легитимации являются, на наш взгляд, необходимыми предпосылками интеграции институционального мира, но еще не его институционализацией.

Вышеуказанное методологическое затруднение совершенно отчетливо проявляется при попытках использования предложенной Лукманом и Бергером схемы институциональной динамики применительно к конкретно-историческому материалу. В своем анализе институционализации они оставляют за рамками теоретизирования такой принципиальный аспект социального развития как процессуальность. Неустанно подчеркивая исторический характер общества, они по существу не затрагивают собственно исторический процесс формирования социального мира.

Подведем промежуточный итог рассмотрению концепции институционализации, содержащейся в теории общества Лукмана и Бергера. Как было показано в ходе анализа, в этой концепции воспроизводится парсоновская схема интерпретации институционализации в качестве трехстадиального динамического процесса. Подобно Парсонсу, Лукман и Бергер дают разъяснения относительно процессуальной составляющей институционализации. Их принципиальным нововведением следует признать внедрение в концепцию институционализации такого важного компонента, как механизмы интеграции институтов. В качестве таковых Лукман и Бергер указывают на легитимацию и ее фиксацию.

Принципиально значимым в контексте нашего исследования представляется их определение содержательной сути легитимаций. Согласно Лукману и Бергеру, легитимации содержат «теоретические» модели общества, форма закрепление которых зависит от «уровня» интерпретации. Это теоретическое положение приобретет, на наш взгляд, свою методологическую значимость при условии его применения к анализу обществ, религиозная традиция которых базируется на письменном источнике знания. Таким образом, по сравнению с парсоновскими разработками концепция Лукмана и Бергера отличается специфической трактовкой третьей стадии институционализации. В этой концепции институционализация в своем законченном виде предполагает закрепление, легитимацию определенной «модели общества», содержащей когнитивную и нормативную интерпретации сложившихся исторически, объективированных типов деятельности и ролевых типизаций. Однако проблема установления механизмов генерализации институтов и механизмов институционализации легитимаций остается у Лукмана и Бергера нерешенной.

Теоретико-методологический вклад Н. Лумана (1927-1998) в дискуссию о социологических основаниях общей теории институтов принято оценивать в германской академической традиции как «радикальную социологизацию» [19, p.340-341;20, p.80.] понятий «институт» и «институционализация». Следует всемерно подчеркнуть то обстоятельство, что Луман никогда не претендовал на создание теории институтов как таковой и вошел в теоретическую социологию XX в. прежде всего как автор системно-функциональной теории общества и неофункционального подхода к анализу социальных изменений. Ревизия социологического аспекта понятий «институт» и «институционализация» была предпринята Луманом в ранний период его научного творчества, когда он стремился заложить теоретико-понятийный фундамент своих концептуальных воззрений.

В германской социологии 60-70-х гг. любая попытка теоретико-методологического анализа общества предполагала рассмотрение понятия «институт», поскольку именно институты интерпретировались в качестве объективной данности функционирования общества. В противовес этому в американской социологии доминировала тенденция критики институционального анализа как неприспособленного к адекватному выявлению движущих сил социальных изменений. Американские теоретики считали необходимым отказаться от понятия «институт», так как в большинстве закрепившихся его трактовок преобладал статический взгляд на общество, акцентирующий устоявшуюся ценностно-нормативную («идеативную») регуляцию социальной реальности. В контексте такой критики особенно ожесточенной атаке и была подвергнута концепция институционализации, созданная классиком американской теоретической социологии Т. Парсонсом в рамках предложенной им структурно-функциональной теории общества[1] .

Приступая к теоретической ревизии понятия «институт», Луман оказался перед необходимостью учитывать специфику интеллектуальной ситуации в социологии по обе стороны Атлантики. Разрабатываемые им системно-функциональная теория общества и неофункциональный подход в значительной степени восходили к структурному функционализму Парсонса, идеи которого были оттеснены на периферию германского социологического дискурса.

В то же время теория Лумана генетически связана с базовыми идеями философии права Гегеля, гуссерлианской феноменологией, теорией институтов А. Гелена. Германская традиция истолкования понятия «институт» апеллировала к теории институтов, разработанной в 20-х гг. XX в. французским теоретиком права М. Орио, подчеркивавшим идеативную природу институтов. Одновременно с этим немецкие социологи считали необходимым учитывать и антропологическую природу институтов в том виде, как она представлена в теории культуры Б. Малиновского. Луман начал свою ревизию понятия «институт» с критики содержания этого понятия в социологии права.

В своих ранних работах, посвященных по преимуществу социологии политики и права, он отталкивался от идей Орио и Парсонса. В работе «Базовые права как институт» (1965) Луман подробно проанализировал закрепившиеся в социологии интерпретации понятия «институт» и предложил новое его определение. Трактуя базовые права как институт, он подчеркивал, что содержание понятия «институт» в социологии права сводится к фиксации представления о «комплексе норм», который призван отвечать требованиям консистентности, предъявляемым социальной реальностью. Луман счел неприемлемой такую трактовку институтов, поскольку нормы оказываются чем-то выведенным за пределы фактического консенсуса и отождествление понятия «институт» с комплексом норм ведет к утрате социологической характеристики институтов.

По мысли Лумана, институты — это «комплекс фактических ожиданий отношений, которые актуализируются в контексте социальной роли и как таковые могут рассчитывать на социальный консенсус» [12, p.12.]. Он придерживался той точки зрения, что социологическое осмысление институтов невозможно без учета консенсуса как неотъемлемой составляющей социальной реальности. В предложенном Луманом определении совершенно отчетливо прослеживается новая интерпритация парсоновской трактовки понятия «институт», но вместе с тем появляется и новый содержательный компонент — «социальный консенсус». Выдвижение на первый план в интерпретации понятия «институт» фактора консенсуса обусловлено в рассуждениях Лумана стремлением к обобщенному выявлению социальной функции институтов. Так, он указывает, что социальная функция институтов заключается в установлении «оснований отношений посредством легитимации предполагаемого консенсуса» [12, p.12.]. В перспективе такого рассмотрения институты представляют собой именно те «генерализированные во времени предметно и социально ожидания отношений, которые и выстраивают структуру социальной системы» [12, p.13.][2] .

В данном определении принципиально важно новое видение структуры социальной системы, выстраивающейся не через действие, а через ожидание действий, детерминированных определенными отношениями. Такие ожидания существуют в масштабах общества, будучи закрепленными предметно и исторически.

Содержательное разъяснение нового подхода к определению понятий «институт» и «институционализация» были изложены Луманом в 1970 г. в статье «Институционализация — функция и механизм в социальной системе общества» [14], вошедшей в сборник «В направлении теории институтов», под общей редакцией Х. Шельского. Этот сборник, согласно мысли его научного редактора, одного из ведущих германских теоретиков социологии образования, должен был положить начало междисциплинарной дискуссии по проблеме общей теории институтов [14, p.7.]. Луман в своей статье, посвященной институционализации, задается вопросом, как происходят становление и развитие общества. Рассмотрение этого вопроса он начинает с выдвижения принципиально нового методологического тезиса, согласно которому «предметная область социологии определяется понятием социальной системы, а не понятием института» [14, p.28.]. Данное методологическое указание свидетельствует о сознательном разрыве Лумана с германской традицией интерпретации генезиса общества на основе антропологических предпосылок — природы человека как «существа, открытого миру» (А. Гелен).

Луман вводит определение социальной системы, которое позволяет анализировать становление и развитие общества, минуя антропологические предпосылки: «Социальная система—это эмпирически обнаруживаемые контексты действия, а не только образцы, типы, комплексы норм, как это подразумевается в понятии институт» [14, p.28.]. Социальная система, согласно Луману, состоит из фактических действий, производимых личностями и эти действия увязываются друг с другом, будучи наделенными определенным смыслом, образующим контекст действия. Именно смысловой контекст фактических действий и отграничивает социальную систему от среды, не принадлежащей этой системе.

Понятия «социальная система» и «среда» являются ключевыми для системно-функциональной теории, выдвинутой Луманом в 1984 г. в монографии «Социальная система. Основы общей теории». Разрабатывая представление об обществе как социальной системе, Луман опирался на концепцию закрытых «аутопоетических» (самопорождающихся) систем, созданную чилийским биологом Х. Матураной и его учеником Ф. Варелой. Апелляция к концепции аутопоетических систем чрезвычайно важна для логики лумановских построений. В определении общества как системы он наследует Парсонсу, но в теории последнего социальная система возникает из действия и рассматривается как производная от него. В противовес этому Луман стремился подчеркнуть несводимость генезиса общества к какому-либо внешнему фактору. Общество, по Луману, — это аутопоетическая система, порождающая и воспроизводящая себя через коммуникацию. Среда, где имеет место коммуникация, — это субстрат системы. Общество, осуществляя себя через коммуникацию, функционирует в качестве операционально закрытой системы.

Коммуникация, согласно Луману, трехкомпонентна — это синтез информации, сообщения и понимания. Понимание предполагает акт различения информации и сообщения. Информация соотносит систему со средой. Луман определяет такое соотнесение как «инореференцию», посредством которой может быть обозначена либо коммуникация, либо ее внешние обстоятельства. Сообщение, будучи компонентом коммуникации, выступает ее «самореференцией» (т.е. обозначением коммуникации как таковой). Различение информации и сообщения, достигаемое в акте понимания, фиксирует наличный факт отношения коммуникации и к самой себе, и к среде [5, с.51.]. Луман отмечает аналогию своих построений с гуссерлианской феноменологией трансцендентального субъекта.

Коммуникация — форма существования общества, а социальная система и среда различаются соответственно как «внутренняя» и «внешняя» ее стороны [5, с.29.]. В каждой новой коммуникации устанавливается синтез трех ее обязательных компонентов, причем общество не может преимущественно отождествить себя ни с одним из них. Так, общество не может идентифицироваться ни с информацией как приматом предметного мира, ни с сообщением (т.е. приматом действия), ни с пониманием, условиями которого выступают язык и культура. Более того, коммуникация порождает непрерывную смену лидерства каждого из трех ее компонентов и их экстернализации, а посредником в такой смене лидерства выступает смысл [16, p.138.].

Соотнесенность, «структурную состыкованность» (термин Лумана) системы и среды Луман раскрывает через указание на способ соотнесения коммуникации и сознания. Он указывает, что помимо индивидуального сознания коммуникация невозможна. Вместе с тем, индивидуальные сознания, являющиеся частью среды, — по своей природе операционально закрытые системы и не могут поддерживать непосредственный контакт между собой. Связь между сознанием и коммуникацией осуществляется через их структурное сочленение. Сознание и коммуникация являются системами, настроенными друг на друга. Регулярная структурная состыковка между ними оказывается возможным благодаря языку. Луман подчеркивает, что язык не совершает собственных операций, т.е. сам по себе не является системой — язык «совершается» либо как мышление, либо как коммуникация [6, с.227-228.].

Таким образом, Луман определяет общество как всеобъемлющую систему коммуникации, отличающую себя от среды (своего субстрата) формой существования. Важнейшим внешним условием самопорождения системы является сознание. Оно контролирует доступ внешнего мира к коммуникации через свою способность к восприятию. Системы коммуникации напрямую соединены с системами индивидуальных сознаний, которые ограждают коммуникацию от влияний реальности внешнего мира. Язык, осуществляющий эту состыковку, и передает системе возбуждение, производимое импульсами сознания [5, с.37.].

Необходимо отметить, что в целом теоретико-методологический подход Лумана выстраивается в значительной степени через реинтерпретацию и критику структурно-функционального подхода Парсонса. Принципиально новым в теории Лумана явилось устранение антропологической составляющей из теоретического контекста анализа общества. Фундаментальным в его системно-функциональной теории общества выступают четыре понятия: «аутопоетическая система», «структурная состыковка», «оперативная закрытость» и «консенсус». Первые три вводятся для разъяснения собственной природы общества, спонтанности системы, а четвертое — «консенсус» — позволяет рассматривать общество в аспекте его саморегуляции и возможности стабилизации, т.е. в нормативном и функциональном измерениях. И в данном пункте уяснение лумановской трактовки этого аспекта с неизбежностью предполагает обращение к его концепции институционализации.

Луман считал, что понятие «институт» в рамках системно-функционального подхода должно быть заменено понятием «институционализация», которое нацеливает на выявление процессуального, динамического и функционального измерений общества. Через анализ институционализации, по мысли Лумана, можно вскрыть проблемы, возникающие в системе, и механизмы, создаваемые ею для их разрешения, а также определить контексты эволюционного «изменения изменений» (Луман), а, следовательно, и обнаружить их продукты — институты.

В логике лумановского теоретико-методологического подхода к рассмотрению сущности процесса институционализации предшествует установление базовой составляющей общества, определяющей условия его возникновения и проблемы его становления. Институт соответственно трактуется как определенный результат общественного развития, а отнюдь не в качестве исходной предпосылки формирования социальной системы.

Основополагающей характеристикой социальной системы, отличающей ее форму существования от физических систем, машин и организмов, выступает смысловое увязывание действий. Согласно Луману, смысл является специфической формой переработки опыта, благодаря которой множество отсылок к другим возможностям опыта и действий предстает в форме «мира» и не утрачивает эти возможности несмотря на непрерывную селекцию опыта [14, p.29.]. Именно смысл делает возможным «само-строение мира» (Луман) в качестве непрерывно уясняемого источника селекции опыта и действий. Смысл производит редукцию сложности мира, представляя его как «резервуар возможностей». И отсюда Луман делает вывод, что смысл подразумевает гораздо большее количество возможностей опыта и действий, нежели способно актуализировать индивидуальное сознание непосредственно в интеракции. И, следовательно, именно смысл управляет отношениями между людьми посредством непомерных требований и принуждения к селекции [14, p.29.].

Возникновение и эволюционное развитие социальной системы, в отличие от физических и органических систем, отчетливо маркируется выкристаллизовыванием способа управления через смысл. Постепенная стабилизация этого способа предполагает не только обособление определенных отношений, в первую очередь языка, но и самовыстраивание двух систем нового типа — «психической системы смысла (личности)» и «социальной системы интеракции». Обособление этих систем значительно повышает уровень селекции содержаний мира и ускоряет эволюцию общества [14, p.29.].

Из рассмотрения хода рассуждений Лумана становится понятно, что возникновение общества (системы) он связывает с зарождением специфического способа управления опытом и действиями — смысла, базирующегося в своем функционировании на язык, систему личности и систему интеракции. И здесь в лумановских рассуждениях просматривается определенная преемственность по отношению к теоретической схеме Парсонса. Так, в теории Парсонса предпосылкой формирования социальной системы как раз и выступает контингетность смысла взаимодействия. В теории Лумана это заменяется осмыслением контингентности, порождаемой самой коммуникацией, которая производит «удвоение» мира.

Развитие общества, его эволюция отмечены, согласно Луману, возникновением в системе двух проблем, онтологически специфичных для нее. Первая — это проблема интеграции осмысленно-селективной переработки сложности мира. Сосуществование людей в осмысленно конструируемом мире переизбытка возможностей опыта и действий затрудняет взаимосогласованность человеческих отношений. Люди воспринимают друг друга и вступают во взаимодействия в качестве «осмысленного комплекса селекции» опыта и действий, что и служит предпосылкой их сомнений в надежности отбора релевантных смыслов. Разнообразие систем сознаний/систем личностей — это и бесконечное разнообразие возможностей селекции опыта и действий. Интеграция разнообразия индивидуальных селекций недостижима в пределах непосредственной актуальности сознания. Интеграция предполагает в качестве своего обязательного условия длительную временную протяженность, необходимую для формирования порождающих структуру редукций, воспоминаний и консолидированных ожиданий [14, p.29.].

Вторая проблема связана со стабилизацией консолидированных ожиданий. Консолидированные ожидания, или «ожидания ожидаемого», включают в себя осознание разнообразия возможностей селекций и ожиданий как основание выбора формы смысла. Именно консолидированные ожидания управляют интеракцией между людьми, а не ожидания отношений [14, p.30.].

Решение социальной системой (обществом) этих двух проблем и составляет содержание ее эволюционного развития. Процесс институционализации трактуется Луманом в этой связи как процесс интеграции и стабилизации социальной системы, ее постепенное эволюционирование от элементарных («сегментарных») социальных форм к крупномасштабным.

Луман считал, что о «функциях», «механизмах» и собственно процессе институционализации можно говорить только применительно к тому, каким образом решаются эти две проблемы социальной системой. И в этом пункте рассуждения он указывает на непригодность определения понятия «консенсус» в социологической традиции. В трактовках предшественников Лумана «консенсус» — это решение проблемы социальной интеграции и стабилизации в обществе путем достижения однозначного генерализированного согласия относительно ценностей, комплекса норм, образцов действия и т.д., т.е. через институты. Такое определение отождествляло консенсус с институционализацией, в силу чего и представлялось Луману ошибочным. Он подверг глубокому сомнению самое возможность достижения однозначного, приемлемого для всех, актуально осознаваемого согласия относительно «смысла». Такого рода консенсус недостижим, поскольку смысл превышает не только разнообразие возможностей, уже установленных в актуальном потенциале индивидуальных сознаний, но и потенциал совокупного опыта. Луман ставит вопрос иначе: как достигается необходимое согласие применительно к опыту и отношениям вопреки жестко ограниченному и отнюдь не бесконечному потенциалу актуального консенсуса в рамках сложного осмысленно сконструированного мира? [14, p.30.].

Луман придерживался той позиции, что институционализация представляет собой именно процесс общественного развития, а не его результат. В этом процессе расширяются изначально ограниченные шансы актуального «сомыслия» (консенсуса). Иными словами, институционализация осуществляет генерализацию консенсуса.

Только через институционализацию может быть достигнуто «сомыслие» о ценности актуального опыта в сопоставлении с «ожиданием ожидаемых отношений». Кроме того, в результате этого процесса и осуществляется успешная переоценка консенсуса.

Таким образом, Луман исходил из тезиса, что социологическое изучение общественного развития предполагает выстраивание именно теории механизмов и функций институционализации, а не теории институтов. Он предложил идти не от анализа результата функционирования общества, т.е. не от рассмотрения институтов, а от исследования процесса развития системы, выявляя механизмы, производящие институты [14, p.34.].

По мысли Лумана, об институционализации следует говорить как о процессе, весьма растянутом во времени, образуемом двумя взаимосвязанными частями: «уточняемой» (формирующей «обязывающие решения») и «диффузной». Первая состоит из коммуникативных актов «утверждения тем», относительно которых ожидается консенсус. Вторая представляет собой элементарные процессы формирования мнения и социализации, которые и легитимируют подчинение консенсусу относительно утвержденных тем. В соответствии с этим двухчастным рассмотрением Луман и говорит о двух механизма институционализации — «генерализации оснований смысла» и «институционализации институционализации» [14, p.34.].

Подчеркнем, что в лумановской трактовке институционализация предстает в виде исторического процесса эволюционного развития общества. Так, переход от архаических бесписьменных обществ к «ранним высоким культурам» характеризуется изменением содержания механизмов институционализации. Этот тезис разъясняется через сравнительный анализ специфики процесса институционализации в простейших социальных системах и в сложных обществах. В простейших социальных системах достижение консенсуса и его характер всецело зависят от конкретной ситуации принятия решений.

В теоретической концепции Парсонса сущность процесса институционализации разъясняется путем рассмотрения содержания этого процесса на уровне элементарного взаимодействия и на макроуровне системы. Той же аналитической схемы придерживается и Луман, однако целью его анализа выступает прежде всего обнаружение специфики институционализации на каждом из уровней.

В качестве примера протекания элементарного процесса институционализации Луман рассматривает ситуацию, в которой присутствует более двух участников. Условия этой ситуации таковы, что конечный консенсус будет изначально ограничен вниманием участников и предысторией их отношений. В такой ситуации «мыслимое», т.е. импликации и передача представляемых тем, идентифицируется предметно и социально лишь в размытом виде. Текущее подчинение консенсусу в процессе интеракции обусловлено сложностью отсылки к смыслу, поскольку каждый из участников сталкивается в этой ситуации с необходимостью учитывать и осознавать не только свои ожидания, но и ожидания других участников. Исход ситуации во многом зависит от таланта каждого из участников брать на себя инициативу артикулирования темы и от скорости осмысления происходящего. В таких условиях полная тематизация совместно мыслимого практически исключена, а шансы повлиять на исход обсуждения распределены среди участников весьма неравномерно [14, p.31-32.].

Отличительная особенность процесса институционализации в сложных обществах заключается, по мысли Лумана, в изменении институционализирующего субъекта. Таким субъектом становятся не «ангажированные присутствующие» с их собственным представлением о себе, их ограниченным вниманием, интересами и санкциями, а «неприсутствующие третьи», которые непричастны ситуации, но способны обладать мнением.

Специфика протекания процесса институционализации в таких условиях состоит в обезличивании институционализируемых ожиданий. Ожидание приписывается анонимным третьим, недоступным в непосредственном опыте, но чье мнение невозможно изменить. Неопределенность, недоступность релевантных третьих для оценки и вопросов гарантирует надежность и гомогенность института, ибо в такой ситуации исключено воздействие простого голосования участников коммуникации, непосредственно доступных друг для друга. Кроме того, устанавливаемое согласие распространяется на всех [14, p.33.].

Итак, преобразование сущности процесса институционализации в сравниваемых системах состоит в замене модуса построения элементарного консенсуса, характерного для простейших систем, на модус построения генерализированного консенсуса, свойственного сложным системам. Именно здесь и вычленяются механизмы институционализации сложных обществ — генерализация смысловых оснований институтов в абстрактной (богатой возможностями) форме и «институционализация институционализации» [14, p.34.].

Анализируя эти механизмы, Луман говорит о двух функциях институционализации. Первая функция — это редукция сложности через установление генерализированных смысловых оснований консенсуса. В самом процессе данная функция выполняется путем наделения анонимного институционализирующего субъекта возможностями коммуницировать в форме привилегии интерпретации, чиновничества и процедур. Генерализация оснований смысла, согласно Луману, освобождает от ситуативных замутнений смысла, присущих элементарной совместной жизни, и одновременно открывает возможности для решения индивидуальных проблем [14, p.34.][3] .

Вторая функция институционализации — создание оснований для стабильности социальной системы, или «стабилизирующая генерализация». Генерализация смысловых оснований консенсуса приводит к развитию крупномасштабных и долговременных систем, в которых бесконечные элементарные контактные системы выстраиваются и устраняются регулируемым способом. Именно сложность социальной системы принуждает к стабилизирующим генерализациям [14, p.40.].

И, наконец, динамический аспект институционализации трактуется Луманом иначе, нежели он представлен в концепциях М. Орио, А. Гелена, Х. Шельского. Луман полагал, что «направляющая идея деятельности» (idée directrice), об исходной роли которой говорил Орио, — это не начало институтов, а скорее их завершение [14, p.32.].

В рамках лумановского системно-функционального подхода «направляющая идея»/хартия, или «бытийственная ценность» институциональной деятельности является результатом процесса институционализации, поскольку институционализация начинается не с консенсуса, или свободы, а со связи.

Анализируя механизмы институционализации, Луман приходит к выводу, что в природе человека заложено не базовое право на самоопределение, а конкретно утверждаемое растворение собственного «я» в социальном процессе. Только в историческом ходе общественного развития первоначально появляются ожидания консенсуса, а лишь затем — социально и предметно абстрагированные, рискованные предположения консенсуса. Именно поэтапная социальная эволюция и приводит к тому, что «свободы» встраиваются в институты и одновременно производятся новые нормативные установления [14, p.37.].

Подводя итог изложенному, суммируем центральные положения концепции институционализации Лумана. Кардинальное отличие этой концепции от всех предшествующих социологических построений заключается в принципиальном отказе Лумана интерпретировать общество через понятие «институт». В рамках разработанного им подхода общество предстает как операциональная система коммуникаций, отличающая себя от всех прочих систем и от среды («субстрата коммуникаций») посредством специфической формы существования и специфического способа переработки информации о внешнем мире. В качестве такого способа выступает «смысл» — редукция сложности мира к резервуару возможностей опыта и действий. Социальная система, согласно Луману, — это находящаяся в постоянном движении, эволюционирующая целостность. Эволюция социальной системы может быть выявлена и проанализирована через наблюдение за содержанием процесса ее институционализации.

Лумановский анализ процесса институционализации, т.е. генерализации смысловых оснований консенсуса и их стабилизации, позволяет выявить динамическое, процессуальное и функциональное измерения эволюции общества. В динамическом измерении общество характеризуется движением к усложнению — переходом от элементарных коммуникаций к более сложным, базирующимся на смысловом предположении консенсуса. Последующее усложнение социальной системы связано с генерализацией смысловых оснований консенсуса и попыткой их стабилизации. Неопределенное «совокупно мыслимое» обретает свою определенность благодаря генерализации оснований «сомыслия», что, в свою очередь, способствует возникновению рефлексии системы о самой себе. В результате этого и осуществляется переоценка консенсуса, или «институционализация институционализации».

Процессуальное измерение общества — это исторический процесс его эволюции, в котором осуществляется закрепление механизмов институционализации. И в данной связи принципиально важно методологическое замечание Лумана о том, что способ использования этих механизмов позволяет установить социокультурную специфику каждого конкретного общества. Так, в обществах, где проблемы интеграции и стабилизации решаются системой посредством апелляции к религии, генерализация смысловых оснований институтов предстанет в религиозной форме, а институционализация институтов будет базироваться на процессе религиозной экзегезы и проповеди, неотделимом в данном случае от политического господства и права [14, p.34.].

Функциональное измерение общества — это производимая системой разработка механизмов решения проблем интеграции возможного разнообразия селекций и их стабилизации. Первая функция системы по отношению к самой себе в аспекте интеграции заключается в накоплении воспоминаний и формировании консолидированных ожиданий. Вторая функция — самостабилизация системы — обретает свое выражение в саморефлексии системы о генерализированных смысловых основаниях институтов.

Методологическая новизна предложенной Луманом концепции институционализации заключается в проведении отчетливого различения трех взаимосвязанных компонентов, задающих параметры формирования, закрепления и изменения общества. Институционализация рассматривается Луманом прежде всего как процесс, темпоральные характеристики которого предопределяют основания и границы институтов. Луман показывает, что институционализацию системы необходимо анализировать в историческом континууме прошлого, настоящего и будущего институтов — генерализированных оснований смысла.

Введение исторической детерминанты, осмысляемой как процессуальный аспект развития и функционирования системы, позволяет совершенно отчетливо вычленить этапы становления и закрепления механизмов воспроизведения системы.

Не менее важным представляется и проводимое Луманом различение процессуальности и динамики развития общества. Процесс институционализации — это исторически (темпорально) зафиксированные этапы закрепления системы, развития механизмов ее интеграции и воспроизведения. Динамика институционализации демонстрирует содержательное наполнение каждого из этапов развития системы, или генезис структуры общества.

Функциональная трактовка этих двух составляющих институционализации позволяет, согласно Луману, проследить, каким образом достигается селекция смысловых оснований действия на макро- и микроуровнях системы. Функция процесса институционализации наряду с интеграцией и стабилизацией системы заключается в создании генерализированных и отчетливо артикулированных оснований для индивидуального действия. И здесь Луман достаточно жестко постулирует приоритетное для формирования системы значение совокупно мыслимого и ожидаемого по сравнению с индивидуальными возможностями селекции смысла. Более того, на основании рассмотрения динамики ситуативного закрепления смысла в элементарной социальной системе и анализа установления «сомыслия» на уровне системы в целом Луман показывает, что индивидуальная селекция смысла всегда обусловлена системой.

Лумановский тезис о превалировании генерализированного консенсуса над индивидуальными сознаниями и детерминированности субъекта действия системными смыслами подвергся значительной критике в рамках немецкой социологической традиции [20, p.82.]. В качестве характерной иллюстрации достаточно, на наш взгляд, упомянуть критические замечания, высказанные таким авторитетным теоретиком Франкфуртской школы, как Ю. Хабермас. Так, в своей монографии «Теория коммуникативного действия», посвященной изложению и обоснованию его собственной теории общества, он атакует лумановское определение системы. Хабермас считал, что в предложенной Луманом трактовке системы и интерпретации формирования социального через систему отсутствует анализ проблемы «интерсубъективности, т.е. вопроса о том, как могут различные субъекты разделять один и тот же жизненный мир» [11, p.197.].

Однако эта и подобная ей критика спровоцировала Лумана лишь к более жесткому формулированию центрального тезиса в последующих работах. В статье «Индивид и общество», опубликованной в 1984 г., он заявил: «…не индивиды конституируют общество, в котором они сосуществуют — на основании ли договора или в силу исторической фактичности, но общество конституирует индивидов и тем самым создает самое возможность их свободной взаимной связи, ответственности и санкций» [15, p.11.]. Луман призвал категорически отказаться от непродуктивного противопоставления «индивидуальное-социальное», поскольку индивидуальное не постичь через его уникальность, и не она собственно управляет субъектом. Он считает, что в социологии следует попытаться «…создать такую теорию общества, которая, отставив в сторону подобного рода примитивные противопоставления, исследовала бы вопрос о том, какие ограничения накладывает социокультурная эволюция, если система общества с присущей ей структурой самовоспроизведения уже предполагает такое гигантское разнообразие индивидуального самопродолжения» [15, p.11.]. Однако лумановский призыв не нашел должного отклика в социологическом дискурсе.

Итак, Луман различает процессуальный и динамический аспекты институционализации. Процессуальное измерение выражается в трактовке самой институционализации в качестве исторически развертывающегося процесса развития общества. Динамика этого развития маркирована переходом от простейших систем коммуникации к более сложным, а в пределе — функционально дифференцированным. В процессе институционализации данный переход маркирован изменением модуса механизма закрепления институтов и появлением механизма стабилизации достигнутого социального консенсуса. В качестве механизма закрепления смысловых оснований консенсуса (институтов) Луман выводит само достижение консенсуса. В простейших системах коммуникации механизмом закрепления институтов будет элементарный консенсус, достигаемый через апелляцию к присутствующему авторитетному третьему. Модус элементарного консенсуса обусловлен контекстом ситуации обретения сомыслия. Усложнение системы маркировано изменением модуса построения консенсуса. В сложных системах консенсус достигается через апелляцию к «анонимному третьему», т.е. расширение оснований консенсуса за пределы контекста ситуации. Процесс институционализации в сложных системах представляет собой генерализацию оснований смысла через построение генерализированного консенсуса. В теории Лумана о механизме стабилизации смысловых оснований консенсуса можно говорить только применительно к тем обществам, в которых уже произошло изменение содержания механизма закрепления. Стабилизация системных смыслов, или, если пользоваться парсоновской терминологией, институциональная интеграция общества, делается возможной благодаря рефлексии системы относительно самой себя. И здесь мы усматриваем сходство лумановской концепции институционализации с концепцией Лукмана и Бергера — интеграция системы, т.е. ее стабилизация, достигается посредством легитимации, или интерпретаций социального порядка, создаваемых самой системой.

Преимущество лумановской концепции относительно парсоновской и относительно концепции Лукмана и Бергера состоит в отчетливом указании на механизмы закрепления институтов и их интеграции в единое смысловое и функциональное целое. И здесь принципиально важно проводимое Луманом различение между смысловыми основаниями консенсуса, институтами и самим консенсусом, производящим их генерализацию. Именно благодаря этому методологически значимому ходу Луману удается идентифицировать механизм закрепления и генерализации институтов. Наряду с этим Луман подчеркивает, что трактовка институтов, их фиксация всегда носит контингентный характер, поскольку открывает простор для новой рефлексии о них. В силу этого легитимации также подлежат генерализации, что и составляет сущность механизма стабилизации институциональной картины мира.

Концепция, предложенная Луманом, имеет определенное преимущество по сравнению с концепцией институционализации Лукмана и Бергера. В перспективе анализа социальных изменений Луман вводит историческую/темпоральную детерминанту в анализ процесса институционализации, и это, в свою очередь, позволяет установить, каким образом осуществляется переход от элементарных социальных систем к сложным и далее — к высоко дифференцированным. Итак, преобразование сущности процесса институционализации в сравниваемых системах состоит в замене модуса построения элементарного консенсуса, характерного для простейших систем, на модус построения генерализированного консенсуса, свойственного сложным системам. Именно здесь и вычленяются механизмы институционализации сложных обществ — генерализация смысловых оснований институтов в абстрактной (богатой возможностями) форме и «институционализация институционализации»

Подход Лумана, по нашему глубокому убеждению, может иметь весьма плодотворное применение в социологическом анализе процесса институционализации идеологий и, в частности, религиозных идеологий. В отличие от подхода Лукмана и Бергера, он ориентирует исследователя на выявление тех механизмов институционализации, посредством которых делается принципиально возможным социальное закрепление идеологий, их последующая переоценка, обогащение или замена новыми.

Список литературы

Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. - М., 1995.

Коркюфф Ф. Новые социологии. - М., СПб., 2002.

Луман Н. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества.// Социо-Логос. Общество и сферы смысла. Вып. 1. Сост. и общая ред. В. В. Винокурова и А. Ф. Филиппова. - М., 1991.

Луман Н. Понятие общества.// Проблемы теоретической социологии. Под ред. А. О. Бороноева. - СПб., 1994.

Луман Н. Почему необходима «системная теория»?// Проблемы теоретической социологии. Под ред. А. О. Бороноева. - СПб., 1994.

Луман Н. Теория общества.// Теория общества. Фундаментальные проблемы. Под ред. А. Ф. Филиппова. - М., 1999.

Парсонс Т. О структуре социального действия. Под общей ред. В. Ф. Чесноковой и С. А. Белановского. - М., 2000.

Gehlen A. Urmensch und Spätkultur. Philosophische Ergebnisse und Aussagen. – Wiesbaden, 1986.

Göhler G. Grundfragen der Theorie Politischer Institutionen. - Opladen, 1987.

Göhler G., Lenk K., Schmalz-Bruns R. (Hrsg.). Die Rationalität politischer Institutionen. Interdisziplinäre Perspektiven. - Baden-Baden, 1999.

Habermas. J. Theorie des kommunikativen Handelns. Zur Kritik der funktionalistischen Vernunft. Bd.2. - Frankfurt/M. 1981.

Luhmann N. Grundrechte als Institution. Ein Beitrag zur politischen Soziologie. - Berlin, 1965.

Luhmann N. Reflexive Mechanismen. In: Ders. Soziologische Aufklärung 1. Aufsätze zur Theorie sozialer Systeme. - Opladen, 1984.

Luhmann N. Institutionalisierung — Funktion und Mechanismus im sozialen System der Gesellschaft. In: Helmut Schelsky (Hrsg.). Zur Theorie der Institution. - Gütersloh, 1970.

Luhmann N. Individuum und Gesellschaft. Universitas 39, 1984.

Luhmann N. Religion als Kommunikation. In: H. Tyrell, V. Krech und H. Knoblauch (Hrsg.). Religion als Kommunikation. - Würzburg, 1998.

Parsons T. A Tentative Outline of American values. In: Robertson R., Turner B. S. (Eds.). Talcott Parsons. Theorist of Modernity. - London, 1991.

Robertson R., Turner B. S. (Eds.). Talcott Parsons. Theorist of Modernity. - London. 1991.

Rottleuther H.. Recht und Institution. In: Gerhard Göhler, Kurt Lenk, Rainer Schmalz-Bruns (Hrsg.). Die Rationalität politischer Institutionen. - Baden-Baden. 1990.

Waschkuhn A. Allgemein Institutionentheorie als Rahmen für die Theorie politischer Institutionen. In: Gerhard Göhler (Hrsg.). Grundfragen der Theorie Politischer Institutionen. - Opladen. 1987.

[1] Необходимо подчеркнуть, что в 70-е годы социология Парсонса не только подвергалась значительной критике в Европе и Америке, но и находилась под конвенциональным запретом, ее изучение было исключено из университетских учебных программ [18,p.1-2,10.].

[2] Следует отметить, что немецкий термин «Verhalten», используемый Луманом в данном определении, имеет широкий спектр значений — это не только собственно отношения, но и поведение, взаимодействие, т.е. все то, что принято ассоциировать с понятием «институт».

[3] Здесь Луман по сути сходится с Геленом в его трактовке бытийственной ценности институтов.