Ю.М. Фокина
Педагогический институт Саратовского государственного университета, кафедра теории и истории языка
Художественный концепт «дом» занимает в индивидуально-авторских концептосферах А.П. Чехова и Джеймса Джойса особое место. События большинства чеховских рассказов и рассказов Джеймса Джойса, включенных в сборник «Дублинцы», разворачиваются в пространстве человеческого жилища. Будучи неотъемлемой составляющей жизни человека, дом может быть постоянным или временным, принадлежащим или не принадлежащим герою, служебным, административным и т.д.
Именем концепта «дом» в прозе А.П. Чехова является лексема дом (с учетом падежных форм данная лексема встретилась 54 раза в четырнадцати выбранных нами произведениях, написанных в период с 1888 по 1902 г.1). В «Дублинцах», куда входят 15 рассказов, концепт «дом» представлен, главным образом, двумя существующими в английском сознании как неразрывное единство лексемами – house и home, (house употребляется в тексте 29 раз, home – 112).
В силу того что художественный концепт предстает единицей сознания писателя, которая «получает свою репрезентацию в художественном произведении или совокупности произведений и выражает индивидуально-авторское осмысление сущности предметов или явлений»3, репрезентация концепта в художественных текстах носит уникальный характер.
Для выявления особенностей вербализации художественного концепта «дом» в рассказах А.П. Чехова и Джеймса Джойса мы, вслед за И.А. Тарасовой, выделяем следующие актуализированные в концепте слои: понятийный, предметный, ассоциативный, образный, символический и ценностно-оценочный4.
В процессе реконструкции понятийного слоя концепта «дом» важно помнить о том, что художественное значение, непосредственно связанное с авторским замыслом, характеризуется большей степенью индивидуальности по сравнению со словарной дефиницией. В «Словаре русского языка» предлагается такое определение дома: «1) Здание, строение, предназначенное для жилья, для размещения различных учреждений и предприятий;
2) жилое помещение, квартира; жилье; 3) семья, люди, живущие вместе, одним хозяйством»5. Для понятийного слоя художественного концепта «дом», репрезентированного в произведениях А.П. Чехова, определяющим признаком служит второе словарное (узуальное) значение дома – «жилище», второй по значимости признак соотносится с первым словарным значением – «здание». «Dictionary of Contemporary English» предлагает три значения слова house: «1) A building that you live in; 2) all the people who live in a house; 3) a large public building used for a particular purpose»6. Home трактуется в том же словаре как «1) the house, apartment, or place where you live; 2) the place where you come from or where you usually live; especially where you feel happy and comfortable»7. Для Джеймса Джойса актуальны первое и третье словарные значения house – «дом» и «здание», а также первое значение home – «жилище».
В рассказах А.П. Чехова и Джеймса Джойса предметный слой концепта «дом» представлен следующими когнитивными признаками: «внешний вид дома», «части-составляющие дома» и «внутреннее убранство дома».
У Чехова при описании внешнего вида дома наибольшей концептуальной значимостью обладает информация о «возрасте» и «размере» жилища: старый барский дом, старинный дом, большой дом, громадный дом, просторный дом, небольшой уютный дом, приземистый домик. Наиболее интересной частью дома с точки зрения концептуального содержания является окно. Помимо основной функции – обозначения границы между ограниченным внутренним миром дома и безграничным вешним миром8, окно способствует мысленному уходу героев в другую реальность – пространство воспоминания и ностальгии («Архиерей », «Дуэль»). В этом случае оно становится не только местом соприкосновения пространств, но и местом встречи времен. К типичным предметам интерьера, заполняющим внутреннее пространство дома, у Чехова относятся: старинная мебель из красного дерева, зеркало, ковер, камин, письменный стол, деревянные кровати с резными украшениями, гравюры в широких рамах, шкаф с книгами, рояль, ноты, иконы. Они репрезентируют образ обжитого архаизированного пространства, средоточие культуры, духовности и покоя. Описанию «помещичьего дома», для которого характерны большие полупустые пространства, роскошь, противопоставляется в произведениях А.П. Чехова изображение «крестьянской избы», где «темно, тесно и нечисто». Внутреннее убранство такого жилища составляют иконы, скамья, люлька, сундуки, самовар и печь. При этом печь, «темная от копоти и мух», занимает большую часть пространства. В то время как в помещичьем доме стены украшены картинами, в крестьянской избе на них наклеены бутылочные ярлыки и обрывки газетной бумаги. Показателем достатка в семье крестьянина служат занавески на окнах дома и железная крыша («Мужики»). Если в прозе Чехова представлены типичные для России ХIХ в. образы «помещичьего дома» и «крестьянской избы», то в рассказах Джойса преобладает описание дома городского типа – здания из красного кирпича с блестящей крышей (bright brick house with a shining roof).
Доминантными когнитивными признаками внешнего облика дома в «Дублинцах» являются компоненты «старый» и «мрачный»: dark house, brown house, old somber house, uninhabited house, ruinous house, empty house. Следует отметить, что эпитет «мрачный» превалирует и в описании комнаты, которая отличается когнитивной выделенностью на фоне других частей дома (little dark room, dark back room, high, cold gloomy room). Как правило, это задняя, маленькая комната. Ее окна плотно занавешены, и героев постоянно окружает полумрак. Словосочетания house of mourning, dead-room, heavy odour in the room усиливают негативную коннотацию. Удаленная, темная комната типологически и семантически равна у Джойса Дублину. В рассказе «День плюща» (“Ivy Day in the Committee Room”) в небольшой комнате собираются едва ли не все представители дублинского общества. В представлении Джойса ограниченное пределами одной комнаты пространство отражает духовную замкнутость, косность окружающего мира, из которого героям не удается вырваться. Немногочисленная мебель, присутствующая в доме, отличается громоздкостью: swinging lamp of antique fashion, old square piano, square table, heavy chandelier. Металлические предметы, чернобелые цвета убранства вызывают ощущение холода и дискомфорта: uncarpeted room, walls free from pictures, black iron bedstead, iron wash-stand, clothes-rack, coal-scuttle, fender and irons, shelves of white wood, white bed-clothes and a black and scarlet rug, wash-stand and white-shade lamp.
Наиболее подробно проработан в прозе А.П. Чехова и Джеймса Джойса ассоциативный слой художественного концепта «дом».
По причине неспособности персонажей освободиться от гнета стен дом ассоциируется у Джойса с тюрьмой. Пространственные обстоятельства outside, there, эксплицирующие «внешний мир», в сочетании с оценочным прилагательным pleasant, much more pleasant характеризуют внешнее пространство как нечто более значительное по сравнению с внутренним пространством дома. Являясь узниками собственного дома, герои мечтают «вылететь сквозь крышу и унестись в другую страну» (to ascend through the roof and яy away to another country) («The Boarding House»), где есть «новый дом, дожидающийся их приезда» (a new house, waiting for them) (“Eveline”).
В прозе Чехова к числу основных представленийассоциатов образа дома относятся:
дом-память. В рассказах «Дом с мезонином», «Скучная история», «Ионыч» дом становится своеобразной моделью памяти, напоминая героям о молодости, когда они были влюблены, полны надежд: «Глядя на темный дом и сад, которые были ему так дороги когда-то, он вспомнил все сразу – и романы Веры Иосифовны, и шумную игру Котика, и остроумие Ивана Петровича, и трогательную позу Павы...» («Ионыч»);
дом – цель жизни. Для некоторых героев Чехова обретение собственного дома становится целью жизни («Крыжовник», «Моя жизнь»). На достижение заветной мечты порой уходят лучшие годы, но это обстоятельство ничуть не смущает героев, поскольку стремление к комфорту и удобствам «мало-помалу затягивает людей даже с сильною волей». Столь низменной цели дается ироническая оценка: «Дорогие ковры, громадные кресла, бронза, картины, золотые и плюшевые рамы; на фотографиях, разбросанных по стенам, очень красивые женщины, умные, прекрасные лица, свободные позы; пахнет весной и дорогою сигарой, пахнет счастьем, – и все, кажется, так и хочет сказать, что вот-де пожил человек, потрудился и достиг, наконец, счастья, возможного на земле» («Моя жизнь»);
дом – человек. Построенный человеком дом, будучи его детищем, наследует как особенности внешности своего хозяина (упрямое, черствое выражение; линии сухие, робкие; дома, похожие друг на друга, напоминали его цилиндр, его затылок, сухой и упрямый), так и черты его характера (упрямый, бездарный).
Среди образных номинаций, актуализирующих соответствующий слой концепта, выделяется модель «дом как живое существо». Дом в рассказах обоих писателей обладает способностью «владеть» своими жильцами и влиять на них. Но влияние на живущих в нем людей различно. Чеховский дом, обладая таким качеством, как таинственность, привлекает к себе внимание, притягивает, очаровывает своим внутренним миром:
«В доме было сумрачно, таинственно, пахло грибами... » («Моя жизнь»). Дом сочувствует героям, с мудростью старца наблюдая за их увлечениями, страстями, страданиями: «Милый, наивный, старый дом, который, казалось, окнами своего мезонина глядел на меня, как глазами, и понимал все» («Дом с мезонином»). Влияние дома на своих обитателей в «Дублинцах» иное. Складывается впечатление, что не дом принадлежит хозяевам, а они являются его принадлежностью, зависимы от него. Люди прикованы непонятной и страшной силой к своему опостылевшему жилищу. Эвелин, героиня одноименного рассказа, хотя и понимает, что в этом месте ее ожидает участь не лучшая, чем судьба сошедшей с ума матери, так и не находит в себе сил разорвать связывающие с домом путы. Сравнение дома с бродягой указывает на тот факт, что дом не реализует свою основную «охранительную » функцию жильцов: «They seemed to him a band of tramps, huddled together along the river-banks, their old coats covered with dust and soot, stupeёed by the panorama of sunset and waiting for the ёrst chill of night to bid them arise, shake themselves and begone» («A little Cloud»). Символический слой концепта «дом» в рассказах А.П. Чехова представлен устойчивой символической ассоциацией дом – космос, гармония. Данная символическая модель соответствует традиционному в русском языковом сознании представлению о доме как месте телесного и духовного обитания человека, связанному с культурным наследием (книги, рояль, ноты), памятью (портреты), духовными традициями и ценностями (иконы). В таком доме обретают спокойствие, защищенность, уют («Студент», «Дом с мезонином», «Ионыч», «Крыжовник»). В «Дублинцах» Джойса ведущей символической линией является дом – хаос, дисгармония. Утрата духовного мира в доме ведет к превращению его в антидом. Об этом свидетельствует утрата «своего» пространства, отличного от других; невозможность покинуть свой дом; пустота дома, духовная и вещная. Извращенное пространство антидома совершенно переворачивает, парализует, заколдовывает все естественные, настоящие человеческие отношения. Такой дом зиждется на принципах еды, похоти и насилия. Символ дома как хаоса и дисгармонии особенно ярко реализуется в рассказе «Пансион» («The Boarding House» – «Наемный дом»). Здесь традиционные жертвы (например, мамаша Муни – несчастная, брошенная, избиваемая жена и оскорбленная мать) превращаются в палачей, которые, перешагивая через все святыни, заполучают очередных жертв.
Смиренными, послушными жертвами, в свою очередь, становятся палачи-насильники (папаша Муни, мистер Доран – постоялец, которого соблазнила похотливая дочь Полли).
При рассмотрении ценностно-оценочного слоя концепта «дом» можно сделать вывод, что в произведениях Чехова прослеживается положительная эстетическая оценка художественного денотата. Она эксплицируется атрибутивными характеристиками объекта, имеющими положительную коннотацию (уютный, милый, наивный и др.), а также синтагматическими связями лексемы с предикатами, отражающими «центростремительное движение» (возвращаться домой, идти к дому, приехать домой, войти в дом). У Джойса реализуется отрицательная оценка образа дома. На это указывают образы некрологической семантики на уровне микроконтекста (mourning, dust, coffin, the dead, clay, etc.); атрибутивные словосочетания негативной эмоциональной окраски (somber house, dark house, grey house, poor stunted houses); а также предикаты, в значении которых присутствует сема «центробежное движение» (to leave, to walk away, to go away, to come away, to escape).
Список литературы
1 Чехов А.П. Собр. соч.: В 8 т. М., 1970. Т. 4–6.
2 Joyce J. Dubliners. A Portrait of the Artist as a Young Man. M., 1982.
3 Беспалова О.Е. Концептосфера поэзии Н.С. Гумилева: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2002. С. 6.
4 См.: Тарасова И.А. Идиостиль Георгия Иванова: когнитивный аспект. Саратов, 2003. С. 74.
5 Словарь русского языка: В 4 т. М., 1981–1984 (МАС). Т. 3. C. 698.
6 Dictionary of Contemporary English. Oxford, 1995. P. 694.
7 Dictionary of Contemporary English. P. 684.
8 Шехватова А.Н. Мотив в структуре чеховской прозы: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2003.
|
