Фундаментальную роль во всей истории этической и политической мысли Китая сыграло учение Конфуция (551--479 гг. до н. а.). Бго взгляды изложены в книге “Лунь юй” (“Беседы и высказывания”), составленной его учениками. На протяжении многих веков эта книга оказывала значительное влияние на мировоззрение и образ жизни китайцев. Ее заучивали наизусть дети, к ее авторитету апеллировали взрослые в делах семейных и политических.'
Опираясь на традиционные воззрения, Конфуций развивал патриархально-патерналистскую концепцию государства. Государство трактуется им как большая семья. Власть имератора (“сына неба”) уподобляется власти отца, а отношения правящих и подданных -- семейным отношениям, где младшие зависят от старших. Изображаемая Конфуцием социально-политическая иерархия строится на принципе неравенства людей: “темные люди”, “простолюдины”, “низкие”, “младшие” должны подчиняться “ благородным мужам”, “лучшим”, “высшим”, “старшим”. Тем самым Конфуций выступал за аристократическую концепцию правления, поскольку простой народ полностью отстранялся от участия в управлении государством.
Правда, его политический идеал состоял в правлении аристократов добродетели и знания, а не родовой знати и богатых, так что предлагаемая им идеальная конструкция правления отличалась от тогдашних социально-политических реалий и благодаря этому обладала определенным критическим потенциалом. Но в целом для Конфуция и его последователей, несмотря на отдельные критические замечания и суждения, характерно скорее примиренческое и компромиссное, нежели критическое отношение к существовавшим порядкам. Вместе с тем присущее конфуцианству требование соблюдения в государственном управлении принципов добродетели выгодно отличает это учение как от типичной для политической истории Китая практики деспотического правления, так и от теоретических концепций, оправдывавших деспотическое насилие против подданных и отвергавших моральные сдержки в политике.
Будучи сторонником ненасильственных методов правления, Конфуций призывал правителей, чиновников и подданных строить свои взаимоотношения на началах добродетели. Этот призыв прежде всего обращен к правящим, поскольку соблюдение ими требований добродетели играет решающую роль и предопределяет господство норм нравственности в поведении подданных. Отвергая насилие, Конфуций говорил: “Зачем, управляя государством, убивать людей? Если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым. Мораль благородного мужа (подобна) ветру; мораль низкого человека (подобна) траве. Трава наклоняется туда, куда дует ветер”.
Основная добродетель подданных состоит, согласно Конфуцию, в преданности правителю, в послушании и почтительности ко всем “старшим”. Политическая этика Конфуция в целом направлена на достижение внутреннего мира между верхами и низами общества и стабилизации правления. Помимо чисто моральных факторов он обращает внимание и на необходимость преодоления процессов поляризации богатства и бедности среди населения. “Когда богатства распределяются равномерно,-- отмечал он, -- то не будет бедности; когда в стране царит гармония, то народ не будет малочислен; когда царит мир (в отношениях между верхами и низами), не будет опасности свержения (правителя)”. Отвергая бунты и борьбу за власть, Конфуций высоко оценивал блага гражданского мира.
Отрицательно относился Конфуций также и к внешним войнам, к завоевательным походам китайских царств друг против друга или против других народов (“варваров”). Не отвергая в принципе сами гегемонистские претензии китайских правителей, Конфуций советовал им: “людей, живущих далеко и не подчиняющихся”, необходимо “завоевать с помощью образованности и морали”. “Бели бы удалось их завоевать, -- добавлял он, -- среди них воцарился бы мир”. Эти культуртрегерские и миротворческие мотивы в дальнейшем нередко использовались китайскими правителями в качестве морального прикрытия своих завоевательных акций и подчинения своей власти других народов.
Регулирование политических отношений посредством норм добродетели в учении Конфуция резко противопоставляется управлению на основе законов. “Если, -- подчеркивал он, -- руководить народом посредством законов и поддерживать порядок при помощи наказаний, народ будет стремиться уклоняться ( от наказаний) и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуала, народ будет знать стыд и он исправится”.
В целом добродетель в трактовке Конфуция -- это обширный комплекс этика-правовых норм и принципов, в который входят правила ритуала (ли), человеколюбия (жэнь), заботы о людях (my), почтительного отношения к родителям (сяо), преданности правителю (чжун), долга (и) и т. д. Вся эта нормативная целостность, включающая в себя все основные формы социально-политического регулирования того времени, за исключением норм позитивного закона (фа), представляет собой единство моральных и правовых явлений.
Отрицательное отношение Конфуция к позитивным законам (фа) обусловлено их традиционно наказательным значением, их связью (на практике и в теоретических представлениях, в правосознании) с жестокими наказаниями.
Вместе с тем Конфуций не отвергал полностью значения законодательства, хотя, судя по всему, последнему он уделял лишь вспомогательную роль.
Существенную социально-политическую и регулятивную нагрузку в учении Конфуция несет принцип “исправления имен” (чжэ мин). Цель “исправления имен” -- привести “имена” (т. е. обозначения социальных, политических и правовых статусов различных лиц и групп населения в иерархической системе общества и государства) в соответствие с реальностью, обозначить место и ранг каждого в социальной системе, дать каждому соответствующее ему имя, чтобы государь был государем, сановник -- сановником, отец -- отцом, сын -- сыном, простолюдин -- простолюдином, подданный -- подданным.
Уже вскоре после своего возникновения конфуцианство стало влиятельным течением этической и политической мысли в Китае, а во 11 в. до н. э. было признано в Китае официальной идеологией и стало играть роль государственной религии.
Социально-политические утопии Лао-цзы и Мо-ди
Основателем даосизма, одного из наиболее влиятельных течений древнекитайской философской и общественно-политической мысли, считается Лао-Цзы (VI в. до н. э. Его взгляды изложены в произведении “Дао дэ цзин” (“Книга о дао и да”).
В отличие от традиционно-теологических толкований дао как проявления “небесной воли” Лао-цзы характеризует дао как независимый от небесного владыки естественный ход вещей, естественную закономерность. Дао определяет законы неба, природы и общества. Оно олицетворяет высшую добродетель и естественную справедливость. В отношении к дао все равны.
Все недостатки современной ему культуры, социально-политическое неравенство людей, бедственное положение народа и т. д. Лао-цзы приписывает отклонению от подлинного дао. Протестуя против существующего положения дел, он вместе с тем все свои надежды возлагал на самопроизвольное действие дао, которому приписывается способность восстанавливать справедливость. “ Небесное дао,-- утверждал он,-- напоминает натягивание лука. Когда понижается его верхняя часть, поднимается нижняя. Оно отнимает лишнее и отдает отнятое тому, кто в нем нуждается. Небесное дао отнимает у богатых и отдает бедным то, что у них отнято. Человеческое же дао наоборот. Оно отнимает у бедных и отдает богатым то, что отнято”.
В такой трактовке дао выступает как естественное право непосредственного действия.
Существенная роль в даосизме отводится принципу недеяния, воздержанию от активных действий. Недеяние выступает в этом учении прежде всего как осуждение антинародного активизма властителей и богатых, как призыв воздержаться от притеснений народа и оставить его в покое. “Если дворец роскошен, то поля покрыты сорняками и хлебохранилища совершенно пусты.- Все это называется разбоем и бахвальством. Оно является нарушением дао... Народ голодает оттого, что власти берут слишком много налогов.- Трудно управлять народом оттого, что власти слишком деятельны”.
Все неестественное (культура, искусственно-человеческие установления в сфере управления, законодательства и т. д.), согласно даосизму, это отклонение от дао и ложный путь. Влияние естественного вообще (в том числе и естественного права) на общественную и политико-правовую жизнь в целом, по данной концепции, осуществляется на путях такого следования дао, которое скорее означает отказ от культуры и простое возвращение к естественности, нежели дальнейшее совершенствование общества, государства и законов на основе и с учетом каких-то позитивных требований дао.
Резко критиковал Лао-цзы всякого рода насилие, войны, армию. “Где побывали войска, -- говорил он, -- там растут терновник и колючки. После больших войн наступают голодные годы-. Победу следует отмечать похоронной процессией”.
Однако восхваляемое даосизмом недеяние означало вместе с тем и проповедь пассивности. Даосистской критике культуры и достижений цивилизации присущи черты консервативной утопии. Поворачиваясь спиной к прогрессу, Лао-цзы призывал к патриархальной простоте минувших времен, к жизни в маленьких, разобщенных поселениях, к отказу от письменности, орудий труда и всего нового.
Эти аспекты даосизма существенно притупляли его критицизм по отношению к реально существовавшим социально- политическим порядкам.
Основатель моизма Мо-ди (479--400 гг. до н. э.) развивал идею естественного равенства всех людей и выступил с обоснованием договорной концепции возникновения государства, в основе которой лежит идея принадлежности народу верховной власти.
В этих целях он по-новому трактовал традиционное понятие “воля неба” и подчеркивал, что “небо придерживается всеобщей любви и приносит всем пользу”. Всеобщность, присущая небу, которое играет в моизме роль образца и модели для человеческих взаимоотношений, включает в себя признание равенства всех людей. “Небо не различает малых и больших, знатных и подлых; все люди -- слуги неба, “ нет никого, кому бы оно не выращивало буйволов и коз, не откармливало свиней, диких кабанов, не поило вином, не давало в изобилии зерно, чтобы (люди) почтительно служили небу. Разве это не есть выражение всеобщности, которой обладает небо? Разве небо не кормит всех?”
Следование небесному образцу Мо-ди называл также “почитанием мудрости гак основы управления”. Важным моментом такого мудрого управления является умелое сочетание “наставления народа с наказаниями”. Ссылаясь на примеры прошлого, Мо-ди подчеркивал, что власть должна использовать не только насилие и наказание, но и нравственные формы воздействия на людей.
В поисках “единого образца справедливости” Мо-ди выдвинул идею договорного происхождения государства и управления. В древности, говорил он, не было управления и наказания, “у каждого было свое понимание справедливости”, между людьми царила вражда. “Беспорядок в Поднебесной был такой же, как среди диких зверей. Поняв, что причиной хаоса является отсутствие управления и старшинства, люди выбрали самого добродетельного и мудрого человека Поднебесной и сделали его сыном неба”. Только сын неба может создавать единый образец справедливости в Поднебесной, поэтому в Поднебесной воцарился порядок”.
Эта идея единой для всех справедливости и единой законодательной власти своим острием была направлена против произвола местных властей и сановников, против “больших людей -- валов, гунов”, устанавливающих свои порядки, прибегающих к жестоким наказаниям и насилию, что, по смыслу договорной концепции Мо-ди, противоречит всеобщему соглашению о верховной власти и ее прерогативе устанавливать единый и общеобязательный “образец справедливости”.
Важное место в учении Mfr-цзы занимает требование учета интересов простого народа в процессе управления государством. “Высказывания, -- подчеркивает он, -- должны применяться в управлении страной, исходить при этом из интересов простолюдинов Поднебесной”. С этих позиций Mо-цзы адресовал конфуцианцам следующий упрек: “Их обширное учение не может быть правилом для мира. Они много размышляют, но не могут помочь простолюдинам”. Мо-ди энергично выступал за освобождение низов общества от гнета, страданий и нищеты. В целом для его социального подхода к политико-правовым явлениям весьма характерно его проницательное суждение о том, что “бедность -- это корень беспорядков в управлении”.
Государственное управление и правовое регулирование согласно теории Гуньсунь-Яна
Основные идеи древнекитайского легизма изложены в трактате IV в до н. э. “Шан цзюнь шу” (“Книга правителя области Шанl”). Ряд глав трактата написан самим Гунсунь Яном (390 -- 338 гг. до н. э.), известным под именем Шан Ян. Этот видный теоретик легизма и один из основателей школы “законников” (фацзя) был правителем области Шан во времена циньского правителя Сяо-гуна (361--338 гг. до н. э.).
Шан Ян выступил с обоснованием управления, опирающегося на законы (фа) и суровые наказания. Критикуя распространенные в его время и влиятельные конфуцианские представления и идеалы в сфере управления (приверженность старым обычаям и ритуалам, устоявшимся законам и традиционной этике и т. д.), Шан Ян замечает, что люди, придерживающиеся подобных взглядов, могут “лишь занимать должности и блюсти законы, однако они не способны обсуждать (вопросы), выходящие за рамки старых законов”.
Представления логистов о жестоких законах как основном (если не единственном) средстве управления тесно связаны с их пониманием взаимоотношений между населением и государственной властью. Эти взаимоотношения носят антагонистический характер по принципу “кто кого”: “Когда народ сильнее своих властей, государство слабое; когда же власти сильнее своего народа, армия могущественна”.
В целом вся концепция управления, предлагаемая Шан Яном, пронизана враждебностью к людям, крайне низкой оценкой их качеств и уверенностью, что посредством насильственных мер (или, что для него то же самое, -- жестоких законов) их можно подчинить желательному “порядку”. Причем под “порядком” имеется в виду полнейшее безволие подданных, позволяющее деспотической центральной власти мобильно и без помех манипулировать шли как угодно в делах внутренней и внешней политики.
Этому идеалу “законнического” государства совершенно чужды представления о каких-либо правах подданных по закону, об обязательности закона для всех (включая и тех, кто их издает), о соответствии меры наказания тяжести содеянного, об ответственности лишь за вину и т. д. По сути дела, закон выступает здесь лишь как голая приказная форма, которую можно заполнить любым произвольным содержанием (повелением) и снабдить любой санкцией. Причем законодатель, согласно Шан Яну, не только не связан законами (старыми или новыми, своими), но даже восхваляется за это: “Мудрый творит законы, а глупый ограничен ими”.
Существенное значение в деле организации управления Шан Ян и его последователи наряду с превентивными наказаниями придавали внедрению в жизнь принципа коллективной ответственности. Причем этот принцип, согласно легистам, выходил за круг людей, охватываемых семейно-родовыми связями, и распространялся на объединение нескольких общин (дворов) -- на так называемые пятидворки и десятидворки, охваченные круговой порукой. Внедренная таким путем система тотальной взаимослежки подданных друг за другом сыграла значительную роль в укреплении централизованной власти и стала существенным составным моментом последующей практики государственного управления и законодательства в Китае.
Легистские воззрения, кроме Шан Яна, разделяли и развивали многие видные представители влиятельной школы фацзя (Цзын Чань, Шэнь Бу-хай, Хань Фэй и др.). Взгляды этой школы, помимо “Шан цзюнь шу”, изложены также в целом ряде других древнекитайских источников, в частности в главе “Ясные законы” сводного памятника “Гуань-цзы” (iv--III вв. до н. э.), в книге “Хань Фэй-цзы” -- работе крупного теоретика легизма Хань Фэя (III в. до н. э.), в разделе “Рассматривать все по нынешнему времени” компендиума древнекитайской мысли “Люй-ши чунь цю” (111 в. до н. э.) и др.
|
