Раскрыть место Президента Российской Федерации в системе органов государственной власти невозможно без обращения к теории разделения властей, как основополагающего принципа построения правового государства. Теория разделения властей в историческом плане появилась в целях ограничения власти монарха, царя, императора, президента от имени государствообразующего народа его представителями, наделенными правом законодательствования. Ее появление большинство ученых «в том виде как она воспринимается ныне применительно к государственному режиму» относит к концу XVII и началу XVIII вв. и связывает с именами Дж. Локка и Ш. Монтескье [1].
Одна из главных идей Дж. Локка заключается в том, что человек – материальное по своей природе существо, подвластное личным чувствам, руководствующееся, прежде всего, стремлением к удовольствию и желанием избежать боли [2]. Поэтому слабость человеческой природы проявляется в подверженности искушениям, склонности «цепляться за власть». Лица, «которые обладают властью создавать законы, могут также, по мнению английского философа, захотеть сосредоточить в своих руках и право на их исполнение и не подчиняться созданным ими законам» [3]. Ключом к пониманию соотношения властей в государстве является мысль Локка о верховенстве законодательной власти, которая становится «священной и неизменной в руках тех, кому сообщество однажды ее доверило» [4].
Своеобразие взглядов Локка, заключается в том, что после «Славной революции» в условиях доминирования в общественном сознании Англии доктрины верховенства парламента он попытался определить пределы власти. Во-первых, по Локку, законодательный орган не может никому другому делегировать свою законодательную власть. Во-вторых, повышение налогов, лишение собственности может происходить только в результате согласия всего народа или заинтересованных лиц. И, наконец, пожалуй, самое важное ограничение власти парламента – законодательная власть «обязана отправлять правосудие и определять права подданного посредством провозглашенных постоянных законов и известных уполномоченных на то судей» [5]. Значение работы Локка заключается, на наш взгляд, не столько в определении принципов парламентарной модели разделения властей, сколько в попытке найти гарантии против излишней концентрации власти в руках представительного учреждения.
Наиболее подробную разработку теория разделения властей получила в работах Ш.Л. Монтескье. В рамках своего учения Ш. Монтескье выделял в каждом государстве три ветви власти:
1) законодательная;
2) исполнительная, по отношению к делам, определяемым международным правом;
3) исполнительная в отношении того, что определяется гражданским правом [6].
Необходимо заметить, что приведенная классификация автора несколько отличается от тех идей, которые уже в переработанном виде изложены в различных работах и учебных пособиях по теории государства и права. Речь идет о том, что применительно ко второй и третьей ветви власти Ш. Монтескье употреблял одинаковый термин – исполнительная власть. Но автор неизменно комментирует данную триаду властей следующим образом: в силу первой власти издаются законы; в силу второй – решаются война и мир, посылаются посольства, обеспечивается безопасность, предотвращаются нашествия; третья власть является судебной [7].
Ядро же концепции Ш.Л. Монтескье составляет следующая мысль: «Чтобы не было возможности злоупотреблять властью, необходим такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы взаимно сдерживать друг друга» [8]. Таким образом, Монтескье был первым, кто выдвинул идею о необходимости дополнить принцип разделения властей системой сдержек и противовесов. Французский мыслитель не ограничился этим, а предложил конкретные механизмы сдерживания и контроля. Когда Ш.Л.Монтескье пишет о регулирующей власти, которой, по его мнению, должен обладать законодательный корпус из знати, он фактически высказывает идею бикамерализма. По Монтескье, монарх как глава исполнительной власти должен обладать правом «вето» для сдерживания парламента, но правительство не должно вмешиваться в сам законодательный процесс. С другой стороны, парламент не должен иметь права «останавливать действия исполнительной власти» [9].
Проблема разделения властей получила свое развитие и в русской дореволюционной правовой литературе. В частности, Н.И. Лазаревский, анализируя принципы конституционного строя, ставил на первое место разделение властей [10]. Но, пожалуй, наиболее полно теория разделения властей в отечественной литературе была раскрыта другим выдающимся русским юристом Ф.Ф. Кокошкиным, который определял участие народа в законодательстве и разделение властей как два важнейших принципа правового государства. Ф.Ф. Кокошкин выделил три элемента сдерживания исполнительной власти: контроль представительного органа за бюджетом и численностью армии, ответственность министров и право судебной власти проверять законность правительственных распоряжений [11]. В отношении законодательной власти Ф.Ф. Кокошкин перечислил четыре «гарантии»: 1) участие главы исполнительной власти в законодательном процессе с помощью абсолютного или отлагательного «вето», 2) наличие двух палат, 3) права граждан, 4) изменение конституции особым порядком.
Исследуя сущность и основные характеристики правового государства, другой выдающийся русский ученый, В.М. Гессен, также внес значительный вклад в развитие учения о разделении властей. Одним из первых автор рассматривает принцип разделения властей, как отличительное свойство правового государства, и сводит его к «отделению правительственной власти от законодательной и судебной, от той и другой» [12]. Именно Гессену принадлежит определение закона как «высшей в государстве юридической нормы», а также утверждение, что «закон является высшей нормой по сравнению с правительственным распоряжением» [13].
В аспекте исследуемой проблемы весьма интересны представления другого русского ученого и юриста Н.М. Коркунова о проблеме совместности властвования и принципа разделения властей. В частности, по мнению Н.М. Коркунова взаимное сдерживание властей и недопущение концентрации власти в одних руках возможно «не только при осуществлении различными органами различных функций власти, но точно также и при осуществлении различными органами совместно одной и той же функции» [14].
Хотелось бы отметить, что данное утверждение автора обогатило и творчески развило идею разделения властей. Н.М. Коркунов отошел от формально-догматического понимания данного принципа, от сведения его к простой необходимости абсолютного разграничения функций и строгого определения пределов предметной компетенции, и четко акцентировал на главном сущностном содержании принципа – механизме сдерживания и взаимовлияния всех ветвей власти. Более того, анализируя опыт государственного строительства с древнейших времен, Н.М. Коркунов выделил три способа сдерживания воль, участвующих в распоряжении государственной властью:
- «разделение отдельных функций между различными органами;
- совместное осуществление одной и той же функции несколькими органами;
- осуществление различных функций одним органом, но различным порядком» [15].
Эволюция принципа разделения властей и отражение ее в практике государственного строительства современных государств, в том числе Российской Федерации, неоднократно продемонстрируют в последствии актуальность и аргументированность взглядов Н.М. Коркунова на существо и содержание данного принципа.
Россия входила в полосу революции, не пройдя в полной мере эпохи парламентаризма. С высоты десятилетий отчетливо видны нереализованные возможности нашего парламента. К.Маркс и В.И. Ленин дали характеристику нового типа государства, приходящего на смену буржуазному, с допущением полезных свойств представительных учреждений вообще. Новая концепция государственной власти исходила из ее единства. Принадлежность власти рабочим, крестьянам выражалась в полноте функций Советов. Ограничившись упоминанием об этом, коснемся перемен в доктрине, получившей свое выражение в Конституции СССР 1936 г. Понятие "власть трудящихся" сопровождалось четким размежеванием функций Советов, органов управления, суда, прокуратуры, вычленением закона и подзаконных актов.
Однако разделение «власти» и «управления» оказалось далеко не удачным [16]. Верховному Совету не полагалось вроде решать вопросы государственного управления. Правительство не стало исполнительным органом высшего представительного органа, превратившись в высший исполнительно-распорядительный орган власти. На практике это привело к умалению роли Советов всех уровней и резкому усилению функций управленческого аппарата и его верхушки. Партийная власть «ворвалась» в сферу государственной власти и изменила ее структуру.
Конституция 1977 г. с расширением массовой базы власти, принадлежащей народу, исходит из широкой трактовки функций Верховного Совета СССР, не ограничивая их законодательствованием. Но и она не предотвратила деформаций власти, а сосредоточила ее в руках партийно-государственной верхушки, нарушая баланс властей и подменяя их функции партийными органами. Не играли активной самостоятельной роли и правоохранительные органы.
Изменения Конституции СССР в 1988 г. позволили внести новые моменты – укрепить двуединую законодательную власть, поднять роль закона путем, в частности, утраты Президиумом права издавать указы нормативного характера, введения института конституционного надзора, усиления подотчетности исполнительных органов перед Советами, повышение роли суда. И все же принцип разделения властей в традиционном смысле не был воспринят, поскольку это не отвечало бы повышению роли представительных органов и углублению демократии. Новизна состоит в более полном соединении в руках высших органов власти законодательной и верховной распорядительной деятельности [17]. Не менее важны преобразования их отношений друг с другом, с институтами прямой демократии.
Конституция Российской Федерации, принятая в ходе всенародного референдума 12 декабря 1993 года, принципиально изменила характер государственной власти, форму правления и принципы организации законодательной деятельности на федеральном уровне. К безусловным достоинствам Конституции следует отнести более последовательное внедрение в практику государственного строительства принципа разделения властей, отказ от отжившей конструкции «полновластья» Советов, разделение институтов главы государства и главы исполнительной власти и ряд других моментов.
В действующей Конституции принцип разделения властей находится среди основ конституционного строя (гл. 1 Конституции РФ). В соответствии с ним, государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную, и органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны (ст. 10 Конституции РФ). Часть 1 статьи 11 Конституции, которая служит логическим продолжением предыдущей статьи, поручает осуществление государственной власти исчерпывающему перечню субъектов: Президенту РФ, Федеральному Собранию, Правительству РФ, судам РФ. Как можно заметить, принципиально новая дефиниция статуса Президента Российской Федерации, содержащаяся в Конституции, означает, что Президент занимает особое место в системе органов государственной власти, не входит непосредственно ни в одну из ее ветвей [18]. Соглашаясь с этим тезисом, ряд ученых придерживаются мнения, что хотя Президент РФ не входит ни в одну из ветвей власти, перечисленных в ст. 10 Конституции РФ, но фактически его функции связаны с исполнительной властью [19]. Признают особое положение Президента в системе разделения властей и сторонники выделения самостоятельной президентской власти [20].
Принципиально иной точки зрения придерживается группа ученых, рассматривающих Президента РФ как одного из субъектов исполнительной власти и считающих, что он должен быть интегрирован в исполнительную власть [21]. Следует упомянуть также своеобразный взгляд на место Президента в системе органов государственной власти, в соответствии с которым, Президент действует совместно с другими ветвями власти, принимая в той или иной степени участие в деятельности каждой из них [22].
Думается, практика последних лет позволяет говорить о становлении самостоятельной президентской власти. От эффективного использования полномочий Президента зависит устойчивая работа всего государственного механизма, и включение четвертой ветви власти в классическую триаду (законодательная, исполнительная и судебная ветви власти) отражает фактическое место Президента в системе органов государственной власти.
Статья 80 Конституции РФ предваряет определение правового положения Президента указанием, что он «является главой государства». В части 2 этой же статьи установлено, что Президент – гарант Конституции, прав и свобод человека и гражданина. Это объясняется значением Конституции для стабильности государства и тем, что в соответствии с ее положениями, человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Возложение на Президента обязанности быть гарантом означает, что он призван действовать персонально.
Особенностью правового положения Президента именно как главы государства является то, что он, выполняя возложенные на него Конституцией полномочия, инициируя деятельность федеральных органов государственной власти, обеспечивает тем самым их согласованное функционирование и взаимодействие. С этой же целью Президент вправе использовать согласительные процедуры, а также различные формы контактов с органами законодательной и исполнительной власти. Так, ему предоставлено право председательствовать на заседании Правительства, непосредственно Президенту подведомственны Министерство иностранных дел, обороны и ряд других федеральных ведомств, он является Верховным Главнокомандующим Вооруженных Сил РФ. Президент обладает правом законодательной инициативы, подписывает и обнародует принятые законодательным органом федеральные законы, ему принадлежит право отклонить закон, направив его тем самым на новое рассмотрение, право распустить Государственную Думу; судьи высших судов назначаются по представлению Президента, а остальные – им лично, в порядке определенным федеральным законом.
В соответствии с Конституцией Президенту РФ принадлежит право определять основные направления внутренней и внешней политики государства. Это означает, что, с одной стороны, именно Президенту как лицу, избранному на свой пост избирательным корпусом страны, принадлежит право формулировать указанные основные направления, а с другой стороны – что реализация внутренней и внешней политики государства остается правом и обязанностью соответствующих органов законодательной и исполнительной властей.
Содержание статьи 80 Конституции во многом предопределяет общую направленность всех последующих статей главы 4 Конституции и центральное место Президента в системе органов государственной власти, а также наличие у главы государства средств воздействия на другие органы государственной власти.
Таким образом, роль Президента, согласно Конституции РФ, выходит за рамки только главы исполнительной власти либо главы государства, он является своеобразным «арбитром» между ветвями власти и должен обеспечивать их взаимодействие.
Разделение властей как принцип построения российской государственности объективно предполагает наличие органа, гарантирующего от разрыва и противостояния властей. Действующая Конституция Российской Федерации преодолела прежнее видение принципа разделения властей, обусловившего ряд глубоких политических кризисов, угрожавших самим основам российской государственности, и наделила главу государства, таким образом, весьма широкими полномочиями. Он выступает в качестве объединяющего начала в конституционном строе Российской Федерации, осуществляет функции координации и единения всех ветвей власти. В этом смысле Президент РФ является персонификацией российской государственности. Речь не идет о режиме личной власти, гарантией от установления которого должна служить Конституция Российской Федерации и предусмотренные ею «сдержки и противовесы». Напротив, проблема заключается в выявлении демократического потенциала российской президентуры как одного из институтов государственной власти, представляющего действительные интересы всего общества. В этих условиях умение главы государства не связывать себя с той или иной политической силой или интересами отдельного социального слоя, быть олицетворением всего государства и представлять всех своих сограждан приобретает особое значение.
Не смотря на то, что Президент Российской Федерации – глава государства, на него возложены некоторые арбитражные функции, является гарантом Конституции, прав и свобод человека и гражданина и других конституционных норм, нет оснований, по нашему мнению, трактовать президентскую власть как стоящую над другими ветвями властями, поскольку каждая из них осуществляет свои конституционно закрепленные за ней полномочия, функционирует во взаимодействии с другими властями, обеспечена определенными рычагами влияния на иные власти и на Президента. Заложенная в Конституции необходимая система «сдержек и противовесов» в совокупности с провозглашенным принципом разделения властей формирует право ветвей власти на взаимный контроль и соответствующую реакцию на нарушение конституционных норм. По мнению А.А. Котенкова, "«..в воспринятой Россией цивилизованной и учитывающей мировой опыт практике разделения властей глава государства не участвует в этом «разделе» власти изнутри, возглавляя одну из ее составляющих, а является своего рода гарантом стабильности для всех ветвей власти, в том числе и законодательной» [23].
Каждое государство, будь то США с ее более чем 200-летним опытом Президентуры или Конституция V республики во Франции, устанавливает и «оттачивает» институт Президента, приемлемый только для конституционного строя данного государства. Конституция Российской Федерации 1993 года – Конституция переходного периода от одной социальной системы к другой. Полномочия Президента, закрепленные в ней, являются полномочиями переходного периода. Именно этим отличается институт Президента в Российской Федерации от соответствующих институтов в других современных государствах [24].
Качественное своеобразие взаимоотношений Президента с другими органами государственной власти и в том числе с парламентом, взаимообусловливаются особенностями формы правления в Российской Федерации.
Совершенно очевидно, что Президент играет важнейшую роль в политическом развитии России. Поэтому определение места Президента в системе органов государственной власти Российской Федерации помогает не только вскрыть закономерности реализации принципа разделения властей, но и сделать вывод о том, какая разновидность республиканской формы правления установлена в России Конституцией 1993 года.
Российскую Федерацию по форме правления обычно относят к числу полупрезидентских республик. В самом деле, для организации и функционирования институтов российской государственности подобно другим полупрезидентским республикам характерно наличие сильной президентской власти, сопрягающейся с менее выраженным, чем в президентских республиках, разделением властей. Глава государства, по существу, де-факто возглавляет исполнительную власть, хотя формально и находится вне ее и не уполномочен Конституцией на ее осуществление. Для принятия ряда решений, в частности в процессе формирования Правительства, необходимо согласие главы государства и главы Правительства.
В действительности, однако, российская модель, по мнению многих ученых, в частности, судьи Конституционного Суда РФ Б.С. Эбзеева, «больше тяготеет к президентской республике, причем отсутствие политической культуры и давние традиции авторитаризма, сопрягающиеся с глубоким расслоением общества и отсутствием в нем так называемого среднего класса, не гарантируют общество от тотальной трансформации отечественной государственности [25]. Поэтому не случайно в обществе активно обсуждается проблема обновления действующей Конституции Российской Федерации, особенно в части, касающейся полномочий главы государства и его взаимоотношений с законодательной властью, усиления роли и значения парламента в политической системе общества, закрепления его контрольных полномочий.
В этой связи теоретическое осмысление института Президента в свете его взаимоотношений с законодательной властью, актуальная задача современной конституционно-правовой науки, имеющая также важное практическое значение. От успешного ее решения во многом зависит повышение действенности государственной власти, стабильности политических институтов, гарантированности прав и свобод человека и гражданина.
В заключении, хотелось бы остановиться на еще одном важном моменте. Речь идет о том, чтобы гарантировать общество от его превращения в заложника собственного неадекватного выбора, ибо личность главы государства в России неизбежно накладывает отпечаток на характер его конституционных полномочий и формирующийся в стране политический режим.
В этой связи, уместно, на наш взгляд, процитировать суждение известного русского ученого П.А. Сорокина о природе организации власти в президентской республике (на примере Соединенных штатов Северной Америки). В частности, автор, утверждая, что «объем власти президента здесь (в смысле президентской республике) так велик, что ему мог бы позавидовать любой конституционный монарх» [26], тем не менее, аргументировано формулирует те факторы, которые, по его мнению, полностью исключают возможность скатывания к диктатуре, относя к таковым:
- такое устройство американской республики, которое «направлено на то, чтобы не дать какой-либо одной власти усилиться чрезмерно», и которая предполагает независимость всех властей друг от друга и «в случае нарушения свободы одною властью остальные две всегда имеют возможность пресечь это нарушение и защитить нарушаемую свободу»;
- высокое политическое воспитание американских граждан;
- «высокое чувство ответственности перед страной, присущее президентам этой республики» [27].
Казалось бы, последний названный фактор имеет явно субъективный, отвлеченный от реальной жизни, характер. Но, очевидно, дело здесь не в том, что в силу каких то необъяснимых обстоятельств президентами США становились исключительно высокоморальные, ответственные люди, а в том, что весь ход истории США, политический фон и высокий уровень политической активности ее народа вкупе с реально осуществленным и формально закрепленным принципом разделения властей, создали тот надлежащий механизм, который постоянно корректирует поведение того или иного политического лидера, включая и президента страны. В этой связи хотелось бы отметить, что в современных условиях развития российской государственности, которая с большим трудом пытается избавиться от значительного наследия авторитаризма, два последних фактора, сформулированные еще в начале ХХ века П.А. Сорокиным, имеют огромное значение. В этой связи необходимо отметить, что ход истории уже неоднократно доказывал, что формально-юридическое закрепление демократических институтов, прав и свобод человека и т.п. не является стопроцентной гарантией от авторитаризма. В частности, это произошло и в рамках «самой демократичной» Конституции СССР 1936 года, режимов Франко и Муссолини в Испании и Италии.
На опасности, казалось бы, одной из самых совершенных форм правления в свое время обращал внимание и Ш.Л. Монтескье, по мнению которого: «чрезмерная власть, внезапно представленная в республике гражданину, образует монархию и даже больше, чем монархию» [28]. В основу этого утверждения положены весьма глубокие выводы, открывающие сущность одного из возможных подводных камней республиканской формы правления, и прежде всего, ее президентской разновидности: «в монархии законы охраняют государственное устройство или приспосабливаются к нему, так что тут принцип правления сдерживает государя; в республике же гражданин, завладевший чрезвычайной властью, имеет гораздо больше возможностей злоупотреблять ею, так как тут он не встречает никакого противодействия со стороны законов, не предусмотревших этого обстоятельства [29]. Представляется, что именно данный сценарий имел место в последние годы нахождения у власти Президента Ельцина, когда фактически бесконтрольное поведение Президента привело к росту коррупции в высших эшелонах власти, расхищению собственности в рамках приватизации, фактической узурпации власти узким кругом лиц, приближенных к президенту. Это стало возможным благодаря тому, что внешне стройная система функционирования государственной власти по Конституции 1993 года, которая могла бы быть адекватной для государств с длительными демократическими традициями, оказалась недостаточно эффективной в условиях посттоталитарной России и не смогла выдвинуть серьезных аргументов против тех возможных процессов, которые могут иметь место и в государствах с республиканской формой правления, о которых предупреждал Монтескье. В связи с этим, думается, что преодоление гражданской индифферентности, формирование механизма постоянного общественного контроля над всеми органами публичной власти – одно из объективных условий утверждения народовластия на деле и возращения государству его истинных целей.
Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы: действительно принцип разделения властей, воплощенный в Конституции 1993 г., имеет свою, так называемую, «российскую» специфику. И это связано с рядом объективных обстоятельств, среди которых основными, на наш взгляд, являются: 1) сложности так называемого переходного периода, которые как в политической, так и в экономической среде требовали значительной концентрации власти в одних руках; 2) зачаточный характер большинства демократических институтов вкупе с разбалансированным и неустойчивым характером политической системы; 3) наличие значительного влияния прежней идеологии на политическую природу и обстоятельства формирования института Президента; 4) отсутствие реального опыта организации государственной власти на основе принципа разделения властей, и, соответственно, наличие сложностей в определении места Президента в системе ветвей власти.
Тем не менее, как показывает практика, Россия медленно, но неуклонно движется по пути построения демократического правового государства с характерным для него верховенством права и разделением властей. И вместе с этими процессами происходит становление и конституционное развитие института Президента Российской Федерации с присущими этому развитию проблемами и противоречиями.
Дмитриева Лариса Ивановна, советник Комитета по энергетике, транспорту и связи Государственной Думы Федерального Собрания РФ, г. Москва
Список литературы
[1] Проблемы теории государства и права / Под ред. М.Н. Марченко – М., МГУ, 1999. С. 205.
[2] См.: Шелдон Г. Политическая философия Томаса Джеферсона. – М., 1996. С. 37-42.
[3] Локк Дж. Два трактата о правлении. Соч. в 3-х т., Т. 3 – М., 1998. С. 347.
[4] Там же. – С.339.
[5] Там же. – С. 341.
[6] Теория государства и права / Под ред. Хропанюка В.И. – М., 1999. С. 289.
[7] Указ. соч. – С. 289.
[8] Монтескье Ш.Л. Избранные произведения. – М., 1955. С. 298.
[9] Монтескье Ш.Л. Указ. Соч. – С. 298.
[10] Н.И. Лазаревский писал: «По существу своему принципы конституционного строя могут быть сведены к следующим трем основным началам: 1) разделение властей; 2) народное представительство и 3) права гражданской свободы» (см.: Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. Т. 1. – СПб., 1910. С.4.).
[11] См.: Кокошкин Ф.Ф. Русское государственное право в связи с основными началами общего государственного права. – М., 1908.
[12] Гессен В.М. О правовом государстве. Теория государства и права. Хрестоматия. / Под ред. Хропанюка В.И. – М., 1999. С. 272.
[13] Гессен В.М. Указ. Соч. – С. 277.
[14] Коркунов Н.М. Совместность властвования. Теория государства и права. Хрестоматия / Под ред. Хропанюка В.И. – М., 1999. С. 289-290.
[15] Коркунов Н.М. Указ. соч., С. 295.
[16] См.: Кузнецов И.Н. Законодательная и исполнительная деятельность высших органов власти. – М., 1965. С. 29.
[17] См.: Лазарев Б. «Разделение властей» и опыт Советского государства // Коммунист. – 1988. № 16.
[18] Напр.: Окуньков Л.А. Президент Российской Федерации. Конституция и политическая практика. – М., 1996. С. 5; Радченко В.И. Президент РФ в системе разделения властей. Дисс. канд. юрид. наук. – Саратов, 1995. С. 8.
[19] См.: Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. М., 1998. С. 131, 132; Комментарий к Конституции Российской Федерации. / Отв. Ред. Л.А. Окуньков. – М., 1996. С. 354, 355; Проблемы теории государства и права. М., 1999. С. 238.
[20] Напр.: Чиркин В.Е. Конституционное право: Россия и зарубежный опыт. – М., 1998. С. 374; Козлова Е.Н., Кутафин О.Е. Конституционное право России. – М., 199. С.342; Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий. / Под. Ред. Акад. Б.Н. Топорнина. С. 470.
[21] Напр.: Боер В.М., Городинец Ф.М., Григонис Э.П. и др. Правовое государство: реальность, мечты, будущее. / Под общ. ред. В.П. Сальникова. – СПб., 1999. С. 164-165; Кайнов В.И. Институт президентства: конституционно-правовой статус. Дисс. доктора юрид. наук. – СПб., 1999. С. 57; Конституция Российской Федерации: Проблемный комментарий. / Отв. Ред. В.А. Четвернин. – М., 1997. С. 88.
[22] См.: Энтин Л.М. Разделение властей: опыт современных государств. – М., 1995. С. 168; Кичалюк О.Н. Акты Президента Российской Федерации (конституционно-правовой аспект). Дисс. ... канд. юрид. наук. – Саратов. 1999. С. 98.
[23] См.: Котенков А.А. Конституционно-правовые основы, практика и проблемы повышения эффективности взаимодействия Президента РФ с Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации в законотворческой сфере. дисс. канд. юрид. наук. – М., 1998. С. 19.
[24] Радченко В.И. Президент в Конституционном строе Российской Федерации. М. 2000. С. 56.
[25] См.: В предисловие к монографии Радченко В.И. Президент в конституционном строе Российской Федерации. – Саратов, 2000. С. 6.
[26]См.: Сорокин П.А. Формы государства. В хрестоматии Теория государства и права / Под ред Хропанюка В.Н. – М., 1998. С. 246.
[27] Сорокин П.А. Указ. соч. – С. 251.
[28] См.: Монтескье Ш.Л. О духе законов. Кн. II. – М.: Мысль. 1999. С.22.
[29] Там же. – С.151.
|
