Содержание

Введение

1. История эмиграции из России

2. Социальное положение русских иммигрантов за рубежом

2.1 Методические проблемы анализа статистической информации

2.2 Социально-профессиональная мобильность русскоязычных иммигрантов

2.3 Социально-профессиональный статус и заработная плата

Заключение

Список литературы

Введение

В научной литературе, посвященной проблемам русскоязычных иммигрантов, приехавших в зарубежные страны с начала 1990-х годов, социально-экономический аспект занимает относительно скромное место.

Объяснение этому следует искать, прежде всего, в ограниченности официальной информации - статистических данных, публикуемых государственными ведомствами. Хотя в разные годы всё же были проведены 9 исследований интеграции отдельных групп русскоязычных иммигрантов, специалисты отмечают, что в них нет последовательности, а главное, отсутствует общая картина социально-экономического положения русскоязычной общины и анализ основных показателей ее интеграции[1] .

Попытки типологизировать миграционные процессы неоднократно предпринимали ученые различных наук.

В настоящее время при типологизации миграционных перемещений используются множественные основания, которые часто пересекаются. Используется исторический (например, постколониальное перемещение) и географический контекст, а также общепризнанные названия миграции, например перемещение беженцев, трудовая миграция. Такого рода типологии не в состоянии подняться выше описательного уровня и не имеют большой обобщающей ценности. По мнению специалистов, любая типологизация должна содержать определенные концептуальные и логические соотношения между субъектами миграционных процессов, что даст возможность, с одной стороны, анализировать фактический материал в терминах этой концептуальной структуры, а с другой стороны, обосновывать концептуальное видение типов миграции для возможного развития теории.

Субъектами международной миграции, согласно классификации ООН, являются студенты-иностранцы; иностранцы, приехавшие с целью профобучения; различные категории трудящихся-мигрантов; мигранты, прибывшие с целью воссоединения или создания семьи; иммигранты (или мигранты-поселенцы); беженцы; лица, ищущие убежища — лица, которым разрешено пребывание по гуманитарным соображениям.

Специалисты из ООН определяют иммигранта как человека, покинувшего страну своего последнего местожительства и прибывшего в другую страну на срок более чем один год.

Иммиграция играла важнейшую роль в заселении некоторых частей света и существенную, а иногда и решающую, в формировании новых государств (например, США, Австралии, Новой Зеландии, ЮАР, Израиля, Канады, Аргентины и др.) Кроме традиционных стран иммиграции, со второй половины XX в. ими стали практически все страны Западной и Северной Европы, а также большая часть стран Южной Европы. Основную часть иммигрантов принимают Германия, Франция, Великобритания, Израиль, а также Швейцария, Бельгия, Швеция, Нидерланды.

Система мер по регулированию иммиграционных потоков в большинстве стран включает в себя: законодательство о юридическом, политическом и профессиональном статусе иммигрантов; институционные службы по иммиграции; межгосударственные соглашения по иммиграции рабочей силы.

Регулирующие мероприятия стран иммиграции определяют количество иммигрантов, допускаемых в страну; устанавливают профессиональную, квалификационную, половозрастную структуру иммиграции и продолжительность пребывания в стране. Непосредственное осуществление иммиграционной политики возложено на специальные организации — национальные службы иммиграции, созданные при министерствах труда и внутренних дел, регулирующих социальное положение прибывших в страну.

1. История эмиграции из России

Первая волна эмиграции русских из России с ярко выраженной религиозной окраской приходится на конец XVII в. (1685 г.), когда старообрядцы, не принявшие церковную реформу, бежали из страны, спасаясь от преследований. Они переселялись в Австрию, Венгрию, Румынию и Восточную Пруссию, а также в мусульманскую Османскую империю.

Вторая волна переселений из России возникла в конце XIX в., но теперь мигранты направлялись в США, Канаду, Аргентину, Бразилию и другие страны Америки. Причины эмиграции были разные — как религиозные (выехало примерно 30 тыс. членов различных религиозных групп, преследуемых за вероисповедание: молокане, мормоны, менониты и т. д.), так и экономические. Среди выходцев из России преобладали поляки, евреи, украинцы, немцы, литовцы. Многие мигранты регистрировались как «русские», хотя реальная численность этнических русских была незначительна. По данным В. Кабузана, в конце XIX в. за рубежом проживало около 400 тыс. русских, из них около 300 тыс. в Царстве Польском, 20 тыс. — в Канаде, остальные в США, Австро-Венгрии и Румынии[2] .

Массовая эмиграция русских началась вместе с Первой мировой войной и продолжилась в годы революции и гражданской войны, захватив начальный период утверждения советской власти, когда причиной выезда было несогласие с новым политическим режимом.

По данным Лиги наций, после революции Россию покинуло 1,6 млн. чел., около четверти из них воевали в рядах Белой армии. Процесс эмиграции из России продолжался вплоть до второй половины 20-х годов, когда численность русских за рубежом достигла 2,5 млн. чел. Основная масса политических эмигрантов осела в Польше и Чехии (около 1 млн. чел.), в США (около 732 тыс. чел.), Германии (около 560 тыс. чел.), Франции (около 175 тыс. чел.), Канаде (около 100 тыс. чел.). Часть обосновалась в Прибалтике и Бессарабии, то есть на территориях, исторически являвшихся частью Российской империи. Большая русская колония сформировалась в Маньчжурии, где еще до революции проживало до 200 тыс. русского населения, обслуживавшего строительство и эксплуатацию Китайско-Восточной железной дороги. Маленькое «русское государство» в Китае имело свои охранные войска, суд, учебные заведения, многочисленные средства массовой информации, церкви и четыре монастыря.

Следующая волна массовых перемещений русских была связана со Второй мировой войной и перекройкой политической карты мира. Русские белоэмигранты активно выезжали из стран, вошедших в состав СССР (республики Прибалтики и Западная Украина). Была ликвидирована колония русских на Дальнем Востоке. Советизация Восточной Европы и образование социалистического лагеря привели после войны к исчезновению очагов русской эмиграции в Берлине, Праге, Белграде, Варшаве.

Одновременно из числа русских, воевавших в армиях генералов Власова и Корнилова на стороне Германии, а также военнопленных и перемещенных лиц в СССР не вернулось около 130 тыс. русских, украинцев и белорусов.

Приводимая цифра не отражает в полной мере реальную ситуацию. Численность невозвращенцев могла бы быть значительно больше, если бы не строгое следование Запада союзному договору, предполагавшему выдачу пленных. Для многих людей, волей судьбы оказавшихся за рубежом и прекрасно представлявших, что их ждет на родине, репатриация была насильственной.

В книге М. Назарова «Миссия русской эмиграции» описан следующий случай. В Форт-Диксе (США), после «двух кровавых попыток погрузки на советский пароход весь лагерь сопротивлявшихся советских пленных напоили кофе с сильным снотворным и погрузили в бесчувственном состоянии». К 1947 г. практика принудительной высылки прекратилась, однако многие страны Запада, чтобы избежать осложнений с СССР, принимали русских на постоянное или временное место жительства лишь в исключительных случаях, при наличии родственников или поручителей. В результате многие русские предпочитали при регистрации менять национальность. Так, из 300 тыс. советских пленных и перемещенных лиц, желающих эмигрировать в Америку, после всех проверок и комиссий, русскими по документам оказались только 6 тысяч.

Эмиграция из России ( 1987—1998 гг.) [3]

Большинство русских устремилось в страны Нового Света, прежде всего в США, Канаду и Австралию. Это было вызвано резким расширением зоны советского влияния. Если до войны в Европе проживало более 80% русских эмигрантов, то после войны эта доля снизилась до 30%.

Следующий, принципиально иной этап эмиграции из России связан с развитием диссидентского движения в конце 60-х годов. В этот период возможность эмигрировать имели лица, несогласные с коммунистическим режимом и имевшие «историческую прародину»: евреи, немцы, армяне, греки, испанцы.

В 1970—1987 гг. из страны выехало 300 тыс. евреев, 56,5 тыс. армян, 122 тыс. немцев. В этот процесс оказалась вовлечена и некоторая часть русских, которые эмигрировали либо как члены семей, либо меняя национальность. Таким образом, основу эмиграционного потока из России составляли представители этнических меньшинств, которые в странах, куда они прибывали, воспринимались как русские.

В конце 80-х годов выезд из России (СССР) резко активизировался. Если в 1988 г. было подано только 33,7 тыс. заявлений на выезд, то в 1990 г. - 316,1тыс.

Рост эмиграционного потока дал основание для катастрофических прогнозов массовой эмиграции из России после вступления в силу 1 января 1993 г. Закона о свободном въезде и выезде из страны. Однако этого не произошло. Заявленная эмиграция на протяжении уже почти десяти лет держится примерно на одном уровне — около 100 тыс. чел. в год. Правда, следует оговориться — фактическая эмиграция из страны превышает зарегистрированную, так как не учтены лица, выехавшие из России на короткий срок с целью учебы или работы, но оставшиеся за рубежом.

Направления эмиграции из России достаточно стабильны: большая часть выезжает в Германию, Израиль и США. Так, в 1993 г. в эти страны выехало соответственно 61,7, 12,8 и 9,2 тыс. чел., в 1998 г. соотношение почти не изменилось — 48,4, 12,9 и 9,1 тыс. чел.

Основные направления миграции русских — Германия (47%), Израиль (22%), преимущественно в составе смешанных семей, США — 17%, Канада — 3,4% и Финляндия — 1,5%.

Среди выехавших из России в начале 90-х годов резко преобладали жители Москвы и Санкт-Петербурга, давшие около 40% эмигрантов. К 1998 г. их доля сократилась до 18%. Однако в потоке в США она осталась почти без изменений. Если в 1995 г. москвичи и петербуржцы составляли половину эмиграционного потока в США, то в 1997 г. — около 40%.

Современная эмиграция из России носит характер «утечки умов»: 20,6% эмигрантов имеют высшее образование, среди выбывших в Израиль их доля составляет 30%, а в США — 42%. Это при том, что доля лиц с высшим образованием в населении России составляет 13,3%. Особенно болезненной является проблема эмиграции наиболее перспективных молодых ученых — стабильно уезжают 10—15% выпускников аспирантуры.

В настоящее время с учетом ассимиляционных процессов численность русских в странах старого зарубежья составляет 1,3 млн. чел. Из них: в США — 1 млн., в Бразилии — 60 тыс., в Канаде и Аргентине — по 50 тыс., во Франции — 40 тыс., в Румынии — 35 тыс., в Австралии — 20 тыс. чел[4] .

2. Социальное положение русских иммигрантов за рубежом

2.1 Методические проблемы анализа статистической информации

Специфика официальной статистики порождает ряд методических проблем при анализе итогов интеграции иммигрантов, работавших до приезда в другую страну.

Первая проблема - несоответствие профессиональных классификаций, принятых в СССР/СНГ и в зарубежных странах. Советские граждане, заполняя анкеты, в графе "социальный статус" выбирали между тремя основными вариантами - рабочие, служащие и инженерно-технические работники. Классификация профессиональных групп в целом соответствует международной классификации. Все работающие распределены на восемь категорий. К первой относятся специалисты, имеющие академические степени.

В общем числе приехавших в 1990 - 2005 годах из СССР/СНГ представители этой профессиональной группы составляют 31%. В следующую категорию включены работники так называемых свободных профессий (журналисты, художники, дизайнеры, профессиональные спортсмены) и прочие специалисты, имеющие дипломы о специальном образовании - техники, программисты, медсестры, учителя начальных школ (29%). Третью профессиональную группу составляют менеджеры и администраторы.

Некоторые русскоязычные иммигранты, заполняя анкеты после приезда, предпочли назвать свою профессию по полученному диплому, а не по реальному должностному и профессиональному статусу перед отъездом, хотя многие из них занимали различные административные должности. Четвертую профессиональную группу составляют конторские служащие. В пятую включены работники торговли и сферы обслуживания, значительная часть которых относится к сфере физического или простого труда, в частности, уборщиков, санитаров, охранников и другие. Не все иммигранты, работавшие до приезда в другое государство в торговле, получили соответствующее профессиональное образование, поэтому многие предпочли назвать свою профессию в соответствии с имеющимся дипломом. На долю четвертой и пятой групп приходится 5% всех приехавших.

Что касается трех следующих профессиональных категорий - квалифицированных рабочих, занятых в сельском хозяйстве, работающих в остальных отраслях экономики и неквалифицированных рабочих, маловероятно, что иммигранты - бывшие рабочие ошибались, указывая свой прежний профессиональный статус. На долю этих профессиональных категорий приходится 20%, в том числе неквалифицированные рабочие составляют 6% от общей численности. Представляется заниженным удельный вес трех профессиональных групп, объединенных в общую группу менеджеров и конторских служащих, а также группы работников торговли и сферы обслуживания.

Но даже с учетом возможной корректировки данных, в результате которой несколько сократится доля специалистов и увеличится доля управленцев и торговых работников, это вряд ли существенно меняет общую картину, отражающую высокий уровень образования и профессиональной квалификации иммигрантов из СССР/СНГ; 60% из них составляли специалисты. В 1990 - 91 годах доля специалистов в общем числе русскоязычных, работавших до приезда в другую страну, составляла 71%. Затем она заметно снизилась в период 1992 - 95 годов до 60%, во второй половине 90-х годов еще на 2%. На долю всех остальных профессиональных групп приходилось всего 40% русскоязычных иммигрантов и лишь один из шестнадцати был занят на родине неквалифицированным физическим трудом.

Еще одна проблема, связанная с анализом статистики занятости иммигрантов, обусловлена тем, что в данные включены молодые люди, окончившие иностранные школы и отслужившие в армии, что существенно облегчило их интеграцию в новое общество.

Наконец, возникает вопрос о правомерности использования данных о занятости всех вселившихся или их части - иммигрантов из стран Европы и Америки для характеристики занятости выходцев из СССР/СНГ. Для ответа на этот вопрос специалисты рассмотривают в самом общем виде данные 2005 г. о распределении приехавших в начале 1990-х годов, в зависимости от страны исхода. Так, например, из 465 тыс. иммигрантов, работавших в 2005 г. в Израиле, 31 тыс. составляли евреи, репатриировавшиеся из стран Азии и Африки (в основном, из Эфиопии), 365 тыс., приехавшие из стран Европы и Америки и 68 тыс. - так называемые "другие", иммигранты с неуказанной религиозной принадлежностью. Преобладающая часть этой группы - члены смешанных семей, дети и внуки евреев, приехавшие из СССР/СНГ в составе "большой алии" (волны иммиграции) 1990-х годов. Примерно 20 - 25 тыс. человек из стран Европы, Америки и Океании - репатрианты из развитых стран Запада. Эта группа отличается более высоким социально-профессиональным уровнем по сравнению с русскоязычными потому, что их профессиональная подготовка в большей мере соответствует требованиям зарубежного рынка труда, а также благодаря лучшему знанию английского языка. По этой причине общие показатели социально-профессиональной структуры иммигрантов из стран Европы, Америки и Океании превосходят аналогичные показатели трудового потенциала "русских"[5] .

С другой стороны, самый низкий социально-профессиональный уровень в группе "других" (иммигранты-неевреи) и среди представителей из стран Азии и Африки. Поэтому структура занятости, в которой представлен относительно более высокий социально-профессиональный уровень "западных" и относительно более низкий - уровень иммигрантов - неевреев из СССР/СНГ и репатриантов из стран Азии и Африки - с достаточной степенью достоверности отражает реальные показатели интеграции в Израиль русскоязычных, приехавших в 1990 - 2004 годах.

2.2 Социально-профессиональная мобильность русскоязычных иммигрантов

По мнению многих специалистов, изучающих проблемы иммиграции, траектория социально-профессиональной мобильности иммигрантов, работающих в разных странах представляется в виде U-образной кривой. В первые годы им приходится чаще всего соглашаться на любую работу. По мере интеграции в общество, включая освоение языка, накопление профессионального и социального опыта, переквалификацию и т.д., значительная часть иммигрантов восстанавливает свой прежний или близкий к нему профессиональный статус. Возвращение к прежнему профессиональному статусу предполагает также уровень оплаты труда, сопоставимый с заработком уроженца страны. Обоснованность данной модели подтверждается исследованиями динамики профессионального статуса иммигрантов в США и других развитых странах[6] .

Однако в условиях интеграции русскоязычных иммигрантов эта модель не действует. Даже a priori, имея представление об огромной численности и высоком социально-профессиональном уровне русскоязычной общины, можно с уверенностью предположить, что большинству из них не удастся вернуться к своему прежнему социальному и профессиональному статусу. Тем не менее, остается открытым вопрос о том, какая часть русскоязычной общины продвигается в соответствии с U-образной кривой и какова динамика социально-профессиональной мобильности менее успешной части общины. Частичный ответ на этот вопрос дает анализ показателей социально-профессиональной мобильности наиболее крупной и самой успешной группы иммигрантов из стран Европы и Америки, среди которых более 90% - русскоязычные представители, в сравнении с еврейским населением Израиля.

Доля трех социально-профессиональных групп в составе занятого еврейского населения - специалистов с высшим образованием, прочих специалистов и менеджеров, занимающих высшие ступени социальной пирамиды по престижности профессий, сложности и уровню оплаты труда, увеличилась в 1989 - 2005 годах с 32% до 38%.

Сравнение структур занятости иммигрантов - до приезда в другую страну и в настоящее время - свидетельствует о том, что социально-профессиональная структура русскоязычной общины, представлявшая собой до приезда "перевернутую пирамиду", в течение 15 лет приобрела стандартный вид социально-профессионального распределения в современном индустриальном обществе. Если до приезда в другую страну специалистами и управляющими были 60% русскоязычных, то в 2005 г. - только 28%. Удельный вес рабочих в общей численности занятых составлял до приезда 20%, ныне -38%. Уровень образования иммигрантов-рабочих (включая выходцев из стран Азии и Африки) заслуживает внимания книги рекордов Гиннеса: в 2005 г. общая продолжительность образования 14% квалифицированных и 13% неквалифицированных рабочих-иммигрантов составляла 16 лет и больше, продолжительность образования 37% квалифицированных и 30% неквалифицированных рабочих составляет от 13 до 15 лет. В сфере физического труда иммигранты представлены не только рабочими: среди 79 тыс. в профессиональной группе работников торговли и сферы обслуживания преобладают работники физического труда. Наиболее типичными стали профессии охранников, уборщиков, продавцов и работников, занятых уходом за пожилыми.

Феномен "нисходящей социальной мобильности" - довольно распространенное явление в периоды экономических спадов в капиталистическом мире. Чаще всего это перемещение на одну-две ступени вниз по профессиональной и социальной лестнице, но не стремительное падение на самые нижние ступени, как это произошло со значительной частью русскоязычных иммигрантов, приехавших в Израиль в 1990-е годы. Этот процесс стал главным вектором трансформации социально-профессиональной структуры Израиля с начала "большой алии" и до настоящего времени.

Русскоязычная община прошла через фильтр массовой пролетаризации, превратившей бывших инженеров и учителей в рабочих. При этом русскоязычные иммигранты "обогнали" все еврейское население Израиля по удельному весу рабочих, а их доля среди конторских служащих, наоборот, намного ниже среднего показателя. Основной вектор смены профессионального статуса из сферы сложного умственного труда в сферу физического, минуя сферу простого умственного труда. Разумеется, женщины с высшим и средним специальным образованием с радостью согласились бы работать в офисе, но конкуренция в этой сфере даже острее, чем в профессиях, требующих высшего образования. Если в сфере сложного умственного труда недостаточный уровень иврита в какой-то мере компенсируется профессиональными знаниями и опытом, то для конторского служащего в Израиле владение ивритом и английским языком, а также знание основных компьютерных программ - базовые профессиональные требования.

По оценке иностранных исследователей, приехавшим в первой половине 1990-х годов было намного труднее получить работу в сфере простого умственного труда, чем их предшественникам 1970-х- 1980-х годов. По оценке ученых, в 1974, 1980 и 1990 годах в сфере простого умственного труда было занято от 18% до 23% иммигрантов, проживших в иностранном государстве менее пяти лет. В 1996 г. доля аналогичной группы иммигрантов в этой сфере составляла лишь 13%. Впервые с 1974 по 1996 гг. доля занятых простым физическим трудом среди "новых" иммигрантов выросла до 40%, а их доля в численности населения, занятого физическим трудом - до 70%. Справедливости ради можно отметить, что оценки Й. Матраса и его коллег охватывают относительно небольшой период - первые пять лет с начала "большой алии", когда большая часть русскоязычных находилась в начале процесса интеграции в разные страны.

По мере увеличения численности русскоязычной общины в 1990-е годы шансы на восстановление прежнего социально-профессионального статуса быстро снижались. У русскоязычных, приехавших в 1990 - 1991 годах, были более благоприятные условия интеграции, чем у прибывших позже. По данным мониторинга двух групп иммигрантов, одна из которых прибыла в октябре-декабре 1990 г., а другая - тремя годами позже, через два года после приезда в иностранное государство в первой группе доля специалистов с высшим образованием среди работающих составляла 13%, прочих специалистов - 12%[7] .

Среди приехавших в 1993 г. аналогичные показатели составляли через два года 5% и 8%. Отчасти эти различия обусловлены более высокой долей специалистов в первой волне "большой алии" в 1990 - 1991 г. Однако различия между "стартовым" социально-профессиональным уровнем иммигрантов первой волны и прибывших позже все же не слишком велики, чтобы объяснить различия в структуре занятости двух групп только этой причиной. Они сохранились и через 10 - 12 лет после приезда, о чем свидетельствует сравнение социально-профессиональной структуры двух групп иммигрантов - выходцев из Европы и Америки, одна из которых прибыла в 1990 - 1991 годах, а вторая в 1992 - 1995 годах.

Дальнейшие изменения социально-профессионального статуса русскоязычной общины в ближайшем будущем будут определяться, прежде всего, уровнем образования и профессиональной подготовкой молодежи - второго поколения "русской" алии. В 2005 г. 32% численности работающих, приехавших в 1990 - 1991 гг., приходилось на долю возрастной когорты от 18 до 35 лет. Как повлияет дальнейшее увеличение занятости молодого поколения русскоязычной общины на ее социально-профессиональную мобильность?

Наименее вероятно, что молодые "русские" унаследуют профессии родителей, с которыми они приехали - возврат к прежней социально-профессиональной структуре населения бывшего СССР не реален. Другой вариант - улучшение сложившейся социально-профессиональной структуры русскоязычной общины с некоторым ростом доли трех наиболее престижных и высокооплачиваемых групп и уменьшением доли занятых физическим трудом. Оптимальный вариант - сближение структуры занятости русскоязычной общины с распределением работающих уроженцев страны; "идеальный" - модель занятости иммигрантов из Европы и Америки, приехавших в Израиль в 1975 - 1989 годах. В 2005 г. в трех высших социально-профессиональных группах было занято 54% численности работающих этой волны иммиграции.

Вероятность развития событий по одному из этих сценариев, все больше зависит от характера межпоколенческой мобильности в русскоязычной общине. Вряд ли приходится рассчитывать на существенное изменение в будущем сложившейся тенденции обесценения "человеческого капитала" русскоязычной общины на фоне заметного изменения иерархии ценностей во многих иммигрантских семьях: привлекательность образования, в том числе, высшего, и соответствующая мотивация родителей и детей неуклонно снижается.

Во-первых, более половины (53%) учащихся-иммигрантов из СССР/СНГ в 2003/04 учебном году учились в школах с профессиональным уклоном. В этих же школах учились менее трети детей уроженцев страны и старожилов, предпочитающих общеобразовательные школы. Хотя учеба в профессионально ориентированных школах не исключает поступления в университет, но во многом ориентирует учащихся на учебу в колледже.

Во-вторых, существенная часть русскоязычных иммигрантов-школьников отсеивается в процессе учебы или проваливается при сдаче экзаменов на аттестат зрелости, лишаясь возможности продолжить образование. В 2003/04 учебном году более 5% учащихся 7 - 12 классов - иммигрантов из СССР/СНГ оставили школу, в том числе 7% подростков из русскоязычных семей, приехавших в иностранное государство в последние годы.

Но даже благополучное окончание иностранной школы еще не гарантирует получение аттестата зрелости и продолжение образования. Из 15 тыс. учащихся-иммигрантов из СССР/СНГ, окончивших школу в 2003/04 учебном году, к выпускным экзаменам было допущено 87%, аттестат о среднем образовании получили 60%, аттестат, соответствующий критериям для поступления в университет, получили только 49% иммигрантов-школьников - столько же, сколько выпускники израильских школ из семей уроженцев и старожилов страны.

Среднечасовые заработки иммигрантов из Европы и Америки и остального еврейского населения (в шекелях)[8]

К сожалению, далеко не все из числа иммигрантов, получивших полноценные аттестаты зрелости, используют эту возможность для продолжения учебы. Годом ранее в иностраннные университеты были зачислены всего 3,3 тыс. из стран Европы и Америки. Большинство молодых русскоязычных предпочитает поступление в колледж или на профессиональные курсы, дающие профессию, востребованную на израильском рынке труда.

С учетом постепенной девальвации ценности образования в русскоязычной общине маловероятно, что приехавшие в 1990-е годы смогут в обозримом будущем занять в израильском обществе такие же социально-профессиональные позиции, как их предшественники, прибывшие в 1970-е - 1980-е годы из СССР.

2.3 Социально-профессиональный статус и заработная плата

Логично было бы предположить, что с повышением социально-профессионального статуса иммигрантов, приехавших в иностранное государство в 1990-е годы, различия в уровне доходов между ними и коренными жителями должны постепенно сокращаться. Действительно, за десять лет - с 1995 по 2004 годы - средний доход семей наемных работников, выходцев из стран Европы и Америки, увеличился с 64% до 68% среднего дохода семей уроженцев страны. При таких темпах для выравнивания доходов иммигрантов и коренных израильтян понадобится несколько десятилетий.

Основная причина различий в уровне доходов между иммигрантами и коренными жителями - неравенство в оплате труда. Представление о его масштабах можно получить, сравнив средний часовой заработок выходцев из стран Европы и Америки со средней часовой оплатой труда всего населения иностранного государства.

Относительно низкий уровень средней оплаты труда иммигрантов частично можно объяснить различиями в профессиональной структуре между ними и остальным занятым населением. Существенное влияние оказывает другой фактор - различия в оплате труда внутри каждой из профессиональных групп.

Расчет условного часового заработка иммигрантов, в котором их общий средний заработок подсчитан по средним ставкам в каждой из основных профессиональных групп, показывает, что этот гипотетический заработок намного выше фактического.

Статистические данные об иммигрантах, сохранивших свою прежнюю профессию, указывают на их формальный профессиональный статус. Когда речь идет, например, о врачах, то следует принять во внимание разницу в доходах между врачами-специалистами в частных клиниках и врачами общего профиля. Если доля врачей-специалистов среди врачей составляла в 2003 г. 44%, то среди врачей-иммигрантов - только 27%. Можно привести еще немало примеров подобного несоответствия между формальным и реальным профессиональным статусом иммигрантов - ученых, инженеров и прочих специалистов. Одна из многочисленных форм узаконенной дискриминации иммигрантов в сфере занятости состоит в деятельности подрядчиков и посредников по трудоустройству - "кабланов" и частных фирм, многие из которых нанимают работников только для того, чтобы сдать их в аренду предприятиям и организациям. Обеим сторонам это выгодно: посредник получает от непосредственного работодателя постоянную плату за работника, которому он, в свою очередь, платит меньшую зарплату, а работодатель использует работника "нетто", игнорируя его социальные нужды. Иммигранты намного чаще, чем коренные жители, вынуждены пользоваться услугами подрядчиков и посредников на рынке труда.

Различия в уровне заработков в определенной мере обусловлены отсутствием профессионального опыта работы в другой стране или недостаточным знанием иностранного языка. Но опыт, как известно, дело наживное, и различия в квалификации иммигрантов и других работников со временем нивелируются. К 2005 г. 85% занятых иммигрантов успели проработать, по меньшей мере, пять лет - срок, вполне достаточный для повышения их квалификации до уровня израильских коллег.

Более низкий уровень оплаты труда иммигрантов обусловлен и другими факторами. Один из них - уровень оплаты труда занятых на предприятиях и в организациях "русского" сектора, товары и услуги которого ориентированы, в основном, на потребности русскоязычной общины. Продавцы, работающие в "русских" магазинах, учителя и врачи, русскоязычные журналисты и многие другие работники получают, как правило, более низкую зарплату, чем их иностранные коллеги.

Кроме существенных различий в размерах заработков, более низкий социально-экономический статус иммигрантов обусловлен менее благоприятными социальными условиями их труда, к которым относятся сберегательные и пенсионные программы и прочие льготы. Поскольку размер пенсии зависит от трудового стажа (для получения минимальной трудовой пенсии необходим 10-летний стаж), большинство иммигрантов, приехавших в Израиль в предпенсионном возрасте, не успевают заработать даже минимальную пенсию и, прекращая работу, вынуждены довольствоваться мизерным государственным пособием по старости. Многие работающие на предприятиях малого бизнеса и в посреднических фирмах зачастую лишены базисных социальных условий труда и могут рассчитывать в будущем только на пособие по старости. Для наименее социально защищенных групп иммигрантов проблема пенсионного обеспечения становится одной из самых острых.

Основные выводы проведенных специалистами исследований можно свести к трем положениям. Во-первых, изменения в социо-профессиональном статусе русскоязычных иммигрантов начиная с 1990 г., лишь частично соответствуют теоретической парадигме, согласно которой эти изменения представляют U-образную кривую. Большей части специалистов так и не удалось вернуться к прежнему или близкому к нему профессиональному статусу. Как отметил в своем докладе на форуме русскоязычных ученых его председатель Л. Диневич, "необратимым последствием существующего интеграционного процесса стало превращение многих приехавших в страну ученых и специалистов в рабочих, а нередко и в социальный балласт общества. В него попали талантливые ученые и специалисты, приехавшие еще в активном возрасте и обладавшие огромным научным и профессиональным потенциалом"[9] . В целом, можно сказать, что "алия 90-х" прошла процесс пролетаризации. Наиболее массовой профессией стала профессия рабочего, а не инженера и учителя.

Во-вторых, даже возвращение к прежнему профессиональному статусу не всегда сопровождается увеличением заработков иммигрантов до уровня оплаты труда уроженцев страны и старожилов, принадлежащих к тем же профессиональным группам.

Этим обусловлено сохранение заметного разрыва в уровне доходов наемных работников между уроженцами страны и старожилами, с одной стороны, и иммигрантами - с другой. Эта тенденция также не укладывается в парадигму о U-образной кривой.

Разумеется, есть весомые свидетельства растущего благосостояния русскоязычной общины: почти каждая вторая семья "русских" живет в собственной квартире, более 40% семей приобрели собственные машины. Но с течением времени русскоязычные иммигранты все более склонны оценивать свой профессиональный статус, доходы, социальные гарантии не по прежним, а по новым (израильским) меркам. По данным многочисленных опросов, многие не удовлетворены своим уровнем жизни. По данным одного из опросов, проведенного в 1999 г., более половины иммигрантов из СССР/СНГ считает, что их социальный статус ниже среднего уровня или даже самый низкий в стране. Лишь 6% опрошенных сообщили, что до приезда в другую страну их социальный статус был таким же низким.

В-третьих, вектор межпоколенческой социо-профессиональной мобильности не сулит русскоязычной общине заметного повышения ее социального статуса в иностранном обществе и в будущем.

О стабильности отмеченных тенденций свидетельствуют и итоги 2005 г., завершавшего трехлетний период непрерывного экономического подъема. Общая занятость всех репатриантов 1990 - 2005 гг. увеличилась до 465 тыс. При распределении по профессиональным группам выясняется, что число репатриантов-специалистов с высшим образованием выросло всего на 0,3 тысячи, к числу прочих специалистов и менеджеров добавилось 1,8 тысячи. В итоге в этих трех престижных и высокооплачиваемых профессиональных категориях репатриантам "досталось" 7,5% новых рабочих мест. Почти 2/3 общего прироста занятости репатриантов приходится на работников торговли, сферы обслуживания и неквалифицированных рабочих.

В 2005 г. явно понизился социо-профессиональный статус в группе иммигрантов, приехавших в 1990 - 1991 гг. Основная причина - снижение образовательного уровня молодежи, замещающей старшее поколение. Наиболее убедительно об этом свидетельствует сокращение за последние четыре года числа обладателей вузовских дипломов среди работающих иммигрантов с 69 до 65 тысяч и увеличение в этот период в той же группе работников с неполным средним образованием на 2,5 тысячи. С таким уровнем образования можно рассчитывать на работу в основном в качестве неквалифицированных рабочих или работников сферы обслуживания. Но поскольку спрос на работу такого рода подчас даже больше, чем в сфере квалифицированного труда, молодые иммигранты имеют все шансы пополнить ряды безработных. При среднем уровне безработицы среди всех иммигрантов в 2005 г. в 8,5%, тот же показатель для возрастной когорты от 18 до 24 лет в группе иммигрантов 1990 - 1991 годов составлял 23% - намного выше, чем в аналогичных возрастных когортах не только уроженцев страны, но и у их сверстников, приехавших в иностранное государство в любой период после 1991 г.

Проблема социальной адаптации молодежи превращается в одну из наиболее острых социальных проблем всей русскоязычной общины. Взрослые иммигранты могут выразить свое разочарование иностранным государством, просто покинув его, что многие из них и делают. В 2005 г., в частности, в группе иммигрантов первой волны уменьшилась численность возрастных когорт от 35 до 49 лет, что может быть объяснено эмиграцией репатриантов, разочаровавшихся в новом государстве после многих лет жизни в этой стране. Заметно уменьшилась за год и численность иммигрантов с неустановленной религиозной принадлежностью - численность этой группы в возрасте старше 15 лет уменьшилась на 10 тысяч.

В целом же стоит отметить, что этническая миграция из бывшего СССР приводит к росту русской диаспоры в дальнем зарубежье. В странах с иной культурой перед иммигрантами неизбежно встает проблема интеграции в общество и народ, который их принял, поэтому считается важным знать, как складываются социальные и этнические взаимоотношения русских и представителей иных русскоязычных народов с жителями других стран, и в какой мере иммигранты включаются в жизнь иностранного общества.

Заключение

История эмиграции из России (Российской империи, СССР, Российской Федерации) показывает, что выделение чисто русской эмиграции представляет серьезную методологическую трудность. Русское население во все времена проявляло незначительный интерес к жизни за рубежом, и поэтому его удельный вес в потоке эмигрантов сравнительно невелик.

В развитии эмиграции русских почти невозможно вычленить эволюционные тенденции, зато отчетливо проступает зависимость от социальных стрессов, конфликтов и катастроф. Из всех многочисленных волн эмиграции из России только послереволюционная была преимущественно русской. Выехавшие в то время люди составили основу русской общины за рубежом. Последующие ее пополнения были несравнимы по численности.

Важнейшей особенностью русской общины за рубежом является интеллектуальность. Это подтверждается как элитарностью постреволюционной эмиграции, состоявшей из наиболее культурных слоев российского общества с непропорционально высокой долей военных, так и современной «утечкой умов».

Русские, выехавшие за рубеж в составе смешанных семей, стремятся к ассимиляции с коренным населением, прежде всего в интересах детей. Если выезд из России происходит по этническим каналам (евреи в Израиль, немцы в Германию и т. д.), то сами условия эмиграции, получение различных пенсий и пособий, оказание помощи в освоении языка и обучении детей предопределяют для русских нецелесообразность формирования собственной диаспоры. Это лишило бы их положенных для репатриантов льгот. Поэтому в условиях компактного проживания инициатива русскоговорящего меньшинства не простирается дальше создания русских клубов, магазинов и т. д. для удовлетворения потребности в общении на родном языке и бытовых привычек.

Вместе с тем русские ощущают неустойчивость своего положения, но путь к его стабилизации они видят не в формировании «институтов поддержки» на месте (диаспоры), а в сохранении контактов с Россией. Русские ученые продолжают публиковаться в российских научных журналах, многие пытаются хотя бы на первое время сохранить за собой место работы в России.

Широкое распространение получила практика создания совместных творческих коллективов, когда руководитель научной группы или лаборатории, эмигрировавший за рубеж, вовлекает в сотрудничество своих бывших коллег.

Единственной группой русских за рубежом, испытывающей потребность в диаспоре, являются экономические эмигранты, выезжающие из России под разными предлогами, не имея за рубежом родственников и приглашения на работу. Чаще всего они вынуждены сменить сферу деятельности и снизить свой социальный статус.

Новые русские эмигранты впервые в истории России не чувствуют себя изолированными от Родины. Многие из них нацелены на прямое сотрудничество с Россией и поддерживают постоянные деловые и бытовые контакты.

Итак, русские за рубежами России не следуют ни одной из общепринятых моделей поведения национальных меньшинств — китайской, арабской, греческой, армянской и т.д. В настоящее время они не испытывают чувства враждебности к политическому режиму своей этнической Родины и являются проводником народной дипломатии, наводящей мосты через окопы, прорываемые национальными элитами в их стремлении к независимости и самоопределению. В интересах России максимально развивать эти человеческие контакты, создавая для них режим наибольшего благоприятствования.

Список литературы

1. Вендина О.И. Русские за рубежами России // Социум. - 2008. - № 11.

2. Вынужденные мигранты в центральной России / под ред. В. Мукомеля, Э. Паина. - М., 2007.

3. Вынужденные мигранты и государство / отв. ред. В.А. Тишков. - М., 2008.

4. Добреньков В.И., Кравченко А.И. Социология: в 3 т. Социальная структура и стратификация. - М.: ИНФРА-М, 2000. - Т. 2.

5. Дубсон Б.И. Социально-профессиональный статус русскоязычных иммигрантов в Израиле // Социологические исследования. — 2007. — № 4. — С. 96 - 110.

6. Зайончковская Ж. Россия: миграция в разном масштабе времени. — М.,1999.

7. Ионцев В.А. Международная миграция населения: теория и история изучения. - М.: МГУ— Диалог, 1999.

8. Кабузан В. Русские в мире. Динамика численности расселения (1719-1989). Формирование этнических и политических границ русского народа. - СПб., 1996.

9. Кабузан В.М. Эмиграция и реэмиграция в России в XVIII-начале XX века. - М., 2008.

10. Каменский А.Н. Проблемы международного трудового обмена и Россия. - М., 2007.

11. Красинец Е.С. Международная миграция населения в России в условиях перехода к рынку. - М., 1997.

12. Морозов Е. Восстание русской этничности // Москва. — 2006. — № 10.

13. Рыбаковский Л.Л. Миграция населения: Прогнозы, факторы, политика. М., 1997.

14. Рыбаковский Л.Л. Региональный анализ миграций. - М., 1973.

15. Рыбаковский Л.Л. Россия и новое зарубежье: Миграционный обмен и его влияние на демографическую динамику. - М., 2006.

16. Стокер П. Работа иностранцев: Обзор международной миграции рабочей силы. - М., 2005.

17. Ушкалов И. Интеллектуальная эмиграция и безопасность. // Миграция и безопасность в России. - М.: Интердиалект, 2000.

18. Цапенко И.П. Развитые страны: интеграционная политика в отношении иммигрантов // Мировая экономика и международные отношения. — 2008. — № 3.

19. Юдина Т.Н.Социология миграции: Учебное пособие для вузов. - М: Академический Проект, 2006.

20. Юдина Т.Н. Типология миграционных процессов: социологический подход: Ученые записки // Научно-теоретический журнал Московского государственного социального университета. - 2003. - № 5.

[1] Дубсон Б.И. Социально-профессиональный статус русскоязычных иммигрантов в Израиле // Социологические исследования. — 2007. — № 4. — С. 96.

[2] Вендина О.И. Русские за рубежами России // Социум. - 2008. - № 11.

[3] Зайончковская Ж.. Россия: миграция в разном масштабе времени. — М.,1999. - С.99.

[4] Юдина Т.Н. Социология миграции: Учебное пособие для вузов. - М: Академический Проект, 2006. — С.72.

[5] Дубсон Б.И. Социально-профессиональный статус русскоязычных иммигрантов в Израиле // Социологические исследования. — 2007. — № 4. — С. 96.

[6] Дубсон Б.И. Социально-профессиональный статус русскоязычных иммигрантов в Израиле // Социологические исследования. — 2007. — № 4. — С. 96.

[7] Дубсон Б.И. Социально-профессиональный статус русскоязычных иммигрантов в Израиле // Социологические исследования. — 2007. — № 4. — С. 98.

[8] Примечания: первая строка - фактический среднечасовой заработок иммигрантов из стран Европы и Америки, приехавших в 1990 - 2005 гг. Данные за 1997 - 1998 гг. включают и категорию "прочих", но эта группа была еще относительно небольшой. Вторая строка - рассчитанный мною условный средний заработок той же группы иммигрантов при условии оплаты их труда по средним ставкам в каждой из основных профессиональных групп.

[9] Дубсон Б.И. Социально-профессиональный статус русскоязычных иммигрантов в Израиле // Социологические исследования. — 2007. — № 4. — С. 99.