Социально-экономическая адаптация характеризуется способностью индивидов, различных социально-экономических слоев и групп населения рационально и эффективно использовать имеющиеся профессионально-квалификационные ресурсы, личностный потенциал для встраивания в сложившуюся хозяйственную ситуацию с целью реализации своих потребностей и интересов. Характер процесса адаптации наиболее значим для успешного выхода из состояния кризиса потому, что именно здесь осуществляется переход с макро-уровня государственно-политических и социально-экономических задач на микро-уровень – к реальной деятельности населения. Успех адаптации, вхождение все большего числа социальных групп населения в этот процесс является не только наиболее важным условием преодоления переходного периода, но и основным критерием осуществления модернизации.
К настоящему моменту сложилось некоторое общее понимание процесса адаптации. Она рассматривается как вид взаимодействия личности или социальной группы с социальной средой, в ходе которого согласовываются взаимные требования и ожидания его участников. Важнейший компонент адаптации – согласование самооценок и притязаний субъекта с его возможностями и с реальностью социальной среды, включающее также тенденции развития среды и субъекта. Некоторые ученые также добавляют, что в ходе адаптации происходит такое взаимодействие человека (населения, социальных групп и т.д.) со средой, когда индивид получает возможность выживания и процветания, а макросреда – воспроизведения и вступления в иную восходящую стадию.
Особенности адаптационного процесса состоят не только в глубоких модификациях системы ценностей и моделей социально-экономического поведения, но и в высокой степени нестабильности самой социальной среды, изменения которой далеко не всегда учитывают адаптивные возможности населения. В этих условиях существенно возрастает значение обратных связей, механизм реализации которых также пока находится в неустойчивом состоянии.
Любая переходная социальная система вопреки своей переходности все же представляет некую структурную целостность, характеризующуюся динамичностью и разнообразием векторов своего развития. При этом на данную социальную систему возлагаются три фундаментальные функции:
1)мобилизация социального, человеческого потенциала,
2)формирование гибкой и динамичной социальной структуры и
3)обеспечение если не эффективного социального управления, то хотя бы сохранения управляемости социальной системы.
В условиях высокой нестабильности социальной среды научное осмысление адаптационного процесса неизбежно имеет тенденцию к запаздыванию по отношению к стремительно меняющейся реальности. Этот же феномен характерен и для публикаций, по данной теме. Поэтому, несмотря на изучение адаптации в переходный период широким кругом специалистов, достоянием научной общественности пока стало весьма скромное число исследований. Тем не менее, имеющиеся публикации в своем большинстве затрагивают глубинные проблемы современного процесса адаптации, не теряющие остроты в условиях постоянных перемен.
Основными вопросами, интересующими исследователей, являются, во-первых, специфика адаптационных контактов населения и социальной среды; во-вторых, анализ результатов процесса адаптации и соответствующая типология населения по критерию адаптации; в-третьих, оценка адаптивных возможностей населения и анализ факторов адаптации. Большинством исследователей прямо или косвенно затрагивается проблема противоречивости адаптационного процесса, ставящая под сомнение оптимистичные прогнозы.
Первый круг проблем, касающийся взаимодействия населения и институциональной среды, подробно освещен в исследовании М.А. Шабановой, где проводится разграничение между добровольной и вынужденной адаптацией на уровне индивидов. В основе такого разделения лежит наличие или отсутствие противоречия (соответствия) новых ценностей и способов действия, которые предлагает социальная среда, прежней (либо «скорректированной») системе ценностных ориентаций индивида (группы). При этом выделяются три уровня добровольной адаптации:
1)декларируемые принципы и нормы социального бытия «вписываются» в систему самых значимых потребностей человека или даже создают более благоприятные условия для реализации таковых;
2)ценностные ориентации, ранее свойственные индивиду, изменяются в новых условиях без особого напряжения и сопротивления с его стороны;
3)провозглашаемые идеи, несмотря на активное или пассивное массовое неприятие индивидами, в той или иной степени корректируются, приближаясь к ценностным ориентациям и намерениям различных социальных групп.
Автор утверждает, что в первых двух случаях индивид не пытается изменить предложенные «правила игры» (они либо не мешают ему действовать привычным образом, либо принимаются им). В третьем же случае мы имеем дело с наиболее активной адаптацией к условиям реформирования: ответная реакция индивидов влияет на изменение среды, их требования учитываются.
Тот же автор выделяет следующие ситуации, когда имеет место вынужденная адаптация:
- не принимая нового, индивид пытается изменить социальные ценности и поведенческие модели, вводимые утверждающейся средой, но, видя безуспешность своих попыток, он вынужден подчиниться (временно или окончательно) новым «правилам игры»;
- противясь новому, но опираясь на свой жизненный опыт, социальное положение, возможности и другие обстоятельства, индивид вынужденно подчиняется, вовсе не пытаясь что-то изменить;
- новые способы социального действия, даже не противоречащие ценностным ориентациям индивида, менее, чем прежде, соответствуют его объективным качествам. Он вынужден использовать их ценой огромных усилий ради выживания.
В первом случае имеет место вынужденная активная адаптация: индивид пытается изменить среду, но ему это пока не удается.
В двух остальных описанных случаях индивид должен приспосабливаться к условиям, но делает это пассивно. Как вынужденная, так и добровольная адаптация происходят на двух уровнях – сознания и поведения.
В качестве другой основы классификации видов адаптации часто используется мера соотношения «приобретений» и «потерь» индивида при контакте с преобразуемой социальной средой. Если «приобретения» превышают «потери», адаптация может считаться «прогрессивной» (созидательной); в противном случае адаптация является «регрессивной» (разрушительной).
Признавая все достоинства данных классификаций, несомненно представляющих огромный интерес для наших исследований, следует, однако, отметить некоторый момент субъективизма, неизбежно присутствующий при анализе многообразия конкретных ситуаций. К сожалению, оставлен открытым вопрос, что является приобретениями, а что потерями, без чего трудно оценить, какой тип адаптации преобладает.
Признание низкой значимости различий между добровольной и вынужденной адаптацией содержится в исследованиях Л.А. Гордона. По его мнению, разница «между тем, кто сознательно мирится с нынешними тяготами, как преддверием желанных перемен, и теми, кто просто смиряется с их неизбежностью, даже сожалея о прошлом, не слишком существенна» . Данная точка зрения, с одной стороны, показывает, что элемент вынуждения в процессе адаптации присутствует всегда, так как социальная среда является раздражителем, к которому необходимо приспособиться. С другой стороны, автор дает понять, что реакция социальной среды в адаптационном процессе весьма слаба.
Другим направлением исследований является анализ результатов процесса адаптации, который осуществляется в основном в рамках социологического подхода к данной проблеме. Такие исследования на протяжении ряда лет осуществляются, например, ВЦИОМом в рамках мониторинга изучения общественного мнения.
Публикуемые результаты свидетельствуют, в частности, о наличии в обществе некоторых групп населения, различающихся по степени адаптации. Выделяются следующие группы:
1)небольшая хорошо адаптированная группа населения, имеющая весьма слабую склонность к расширению;
2)средне-адаптированная группа, представляющая собой основу медленно формирующегося среднего класса,
3)слабо-адаптированная группа.
Некоторые авторы прослеживают взаимосвязь степени адаптации и изменений политических взглядов различных групп населения . Такая взаимосвязь рассматривается как показатель эффективности проводимых реформ, правильности выбранных направлений. Ценность данных исследований состоит в том, что они дают возможность наблюдать за динамикой адаптационных процессов, с тем чтобы корректировать изменения социальной среды, строить адекватную адаптационному потенциалу общества социальную политику.
Еще одним, не менее важным направлением изучения процесса адаптации является собственно анализ факторов, определяющих адаптационный потенциал индивида. Среди таких факторов рассматриваются, во-первых, психологические, во-вторых, социально-экономические и, в-третьих, демографические.
С позиций социально-психологического подхода основное внимание уделяется трансформациям в ценностных ориентациях людей, различных социальных групп, изменению их взглядов на жизнь, психологии, личностного восприятия действительности, черт характера.
Так, например, Д. Ольшанский обрисовал психологические портреты людей, находящихся на разных этапах адаптации. Принадлежность к той или иной стадии объясняется при этом преобладанием рационального либо эмоционального восприятия социальной реальности.
Социально-психологический подход используется в работах Н.Е. Тихоновой, рассматривающей социально-психологические факторы в качестве решающих для трансформации российского общества, которое сегодня разделено на три большие группы с принципиально разной ментальностью. Первая группа может быть охарактеризована как «носители патерналистско-эгалитаристского типа ментальности». Они ожидают решения своих проблем от государства, местных властей или руководства предприятий. Для них характерна большая значимость материальных факторов в системе ценностей, болезненная реакция на социальную дифференциацию. Вторую группу характеризует «индивидуалистически-либеральный тип ментальности». При решении своих проблем его носители опираются, прежде всего, на собственные силы, они деятельны, менее подвержены всякого рода страхам и в большой степени ориентированы на карьеру и жизненный успех. Наконец, остальная часть населения представляет собой «промежуточный тип». Основную тенденцию развития этого типа Н.Е. Тихонова видит в его постепенном сокращении за счет расширения первой группы.
В рамках социально-психологического подхода выдвинута, в противоположность характерной для психоанализа «детерминации прошлым», идея «детерминации будущим» , в соответствии с которой поведение людей обусловлено их жизненными перспективами, видением будущего. На постсоветском пространстве забота о выживании блокирует, делает бессмысленным формирование долгосрочных жизненных планов.
Тем не менее, в работе Т.Е. Резник и Ю.М. Резника предлагается типология жизненных стратегий личности, включающая «стратегию жизненного благополучия», характеризующуюся стремлением к максимальному удовлетворению своих потребностей в определенных жизненных благах; «стратегию жизненного успеха», где доминируют широкомасштабные цели, имеющие преобразовательную направленность и ведущие к преуспеванию в жизни, и «стратегию жизненной самореализации», которой свойственно ограниченное использование цели как инструмента конкретизации и практического воплощения жизненных смыслов.
Проблема соотношения воздействия социально-психологических и социально-экономических факторов ставится в статье А.П. Вардомацкого, где выдвигаются две гипотезы – «гипотеза недостаточности», которая состоит в том, что «приоритеты индивидуальности отражают социально-экономическое окружение: наибольшая субъективная ценность придается тем вещам, обеспеченность которыми наименьшая», и «гипотеза социализации», которая предполагает, что «взаимоотношение между социально-экономическим окружением и ценностными приоритетами не является отношением непосредственного регулирования, приспособления; между ними пролегает существенный временной лаг, поскольку базовые ценности личности в значительной степени отражают условия, которые доминировали в годы, предшествующие ее (личности) зрелости».
В рамках социально-психологического подхода исследователи вспоминают о важной особенности адаптационного процесса, достаточно полно и широко проанализированной специалистами в области социальной психологии. Речь идет о так называемых пороговых эффектах (порог ощущений, порог предпочтений и пр.), которые указывают на механизм альтернативных форм адаптации.
Приспособление к изменившейся среде достигает некоторых критических значений, при которых либо происходит адаптация, либо воздействие раздражителя приобретает нетерпимый характер и может спровоцировать нежелательную, с точки зрения ценностей и норм социальной среды, реакцию. Если адаптация затруднена, если вместо встраивания в новую систему начинают нарастать пассивность и девиация, то правомерно ставить вопрос о неадекватности социальной среды адаптационным возможностям индивида. Выходом может стать только коррекция социальной системы. Исследователи констатируют не беспредельность психологических возможностей адаптации. Необходимость поспешного усвоения новых ценностей и норм, прямо противоположных по своему характеру той ценностной системе, которая усваивалась десятилетиями с помощью могучего пропагандистского аппарата, в большинстве случаев блокируется сознанием. К тому же, как справедливо пишет Л.А. Гордон, население вынуждено приспосабливаться дважды: во-первых, к декларируемым новым либеральным ценностям и, во-вторых, к социально-экономической среде, в которой часто реализуются ценности, несовпадающие с декларируемыми. Тяготы переходного периода никак не соответствуют экспектациям населения, сформированным на начальном этапе реформ декларациями о безусловных преимуществах рынка. Недвусмысленны также выводы Л.А. Гордона о том, что, хотя процессы адаптации в целом сильнее явлений дезадаптации, адаптация идет на минимальном пределе, на грани срыва.
Предметом социально-экономического аспекта адаптации является деятельность, направленная на решение проблемы обеспеченности материальными средствами, создание условий для поддержания или повышения приемлемого уровня жизни, а также механизмы решения этих проблем. Адаптационный потенциал в данном случае определяется целым рядом объективных и субъективных факторов. В качестве таковых рассматриваются уровень образования, социальный и профессионально-квалификационный статус, уровень материальной обеспеченности и др. Согласно риторике начального этапа преобразований, быстрый успех должен был прийти к наиболее трудоспособным, деятельным и просвещенным членам общества. Однако, изучая реальную практику реформ, исследователи приходят к выводу о том, что высокий уровень образования и квалификации не ведет автоматически к более успешной адаптации. Напротив, как показывают исследования , стратегия адаптации, основанная на реализации профессионально-квалификационного потенциала, в большом числе случаев не оправдывала себя. Напротив, успех приходил к тем, кто «с нуля» начинал действовать в эффективных, с точки зрения сиюминутной конъюнктуры, сферах. Это не могло не породить разочарования в реформах у тех, чьи попытки найти свое место в новых условиях не увенчались успехом, и это явилось причиной социальной апатии и торможения процесса адаптации в целом. К аналогичным выводам приходит Л.А. Гордон, говоря о том, что «новые русские» состоят не только из молодых и удачливых хозяев жизни, но и из тех молодых профессионалов, кого меняющаяся жизнь выбила из привычного статуса.
Процесс адаптации нельзя рассматривать в отрыве от семьи, что определяет необходимость социально-демографического подхода к изучению адаптационных процессов, поскольку степень включенности в них во многом определяется семейными характеристиками. Каждая семья в зависимости от структуры, численности, половозрастного состава, образовательно-профессионального уровня ее членов, их личностных характеристик обладает различным потенциалом адаптации, различными возможностями реализации этого потенциала. В рамках данного направления необходимо упомянуть работы Н.М. Римашевской, М.А. Можиной, Л.М. Прокофьевой, целью которых явилось исследование механизмов и способов адаптации, изыскиваемых семьями для решения материальных проблем.
Исходя из анализа существующих подходов к изучению адаптации, можно выдвинуть в качестве гипотезы следующую классификацию адаптационного поведения, включающую ряд типов образующих характеристик, которые окажутся полезным инструментом дальнейших исследований.
Конечный результат адаптации:
- формирование принципиально новых моделей социально-экономического поведения;
- включение в старые стереотипы поведения новых элементов;
- сохранение старых моделей социально-экономического поведения.
Способ осознания социально-экономической реальности:
- идеолого-мифологический, опирающийся на идеологемы при игнорировании результатов приобретаемого практического опыта;
- рационально-праксеологический, основывающийся на результатах приобретаемого практического опыта и выстраивание стратегий социально-экономического поведения;
- ситуативно-прагматический, ориентированный на результаты приобретаемого практического опыта без выстраивания стратегий поведения.
Реакция на изменение социально-экономических условий:
- креативная, направленная на создание новых моделей поведения с использованием новых социально-экономических ресурсов;
- мобилизационная, связанная с выработкой новых моделей поведения с использованием (мобилизацией) имеющихся социально-экономических ресурсов;
- пассивная, направленная на использование имеющихся социально-экономических ресурсов ранее сложившимися способами;
- негативная, связанная с поиском моделей и ресурсов для противостояния процессу адаптации;
- эскапистская, ориентированная на отказ от использования имеющихся ресурсов в целях адаптации.
Тип используемых социально-экономических ресурсов:
- «человеческий капитал» – социально-демографические факторы адаптации (пол, возраст, уровень образования, демографический тип семьи, профессия, квалификация и т.д.);
- «социальный капитал» – система социальных связей индивида, его возможности ориентации в институциональной среде, понимание социокультурных сигналов и норм, поддерживающих хозяйственные взаимодействия.
Обобщенным выражением степени адаптации может служить состояние массового сознания, общественное настроение, отражающее готовность принять (не принять) новые социально-экономические порядки, переносить или не переносить тяготы перехода к ним. Это не означает, конечно, принятия каждого изменения, связанного с выработкой нового уклада жизни, и готовности приспосабливаться к каждому бедственному проявлению переходного кризиса. Адаптация заключается не столько в принятии отдельных элементов, сколько в социальном и психологическом освоении меняющегося типа целостной системы общественных отношений (адаптация к новому строю), а также в социальной и психологической способности пережить чрезвычайную ситуацию перехода от одних общественных порядков к другим (адаптация к переходному кризису).
Тот факт, что массовое сознание решительно отвергает какие-то конкретные проявления кризиса или какие-то элементы новых порядков, еще не доказывает не адаптации тех или иных групп ко всему процессу перемен. Мало того, во времена коренных преобразований, когда «сдвигаются» все стороны народной жизни, и все они, так или иначе, затрагиваются переходным кризисом, правилом становится положение, при котором массы людей, приспосабливаясь к общему потоку перемен, отвергают отдельные их составляющие. История переходных кризисов свидетельствует, правда, что возникающее в подобных случаях противоречие иной раз перерастает в общее неприятие новых обстоятельств, и тогда возникает состояние массовой дезадаптации, нередко завершающееся крахом революций и реформаций.
Но так бывает далеко не всегда. Обычно в ситуациях, когда большинство склонно принять тип перемен, выдерживает общий уровень переходных тягот и не переносит лишь некоторые из них, - в таких ситуациях люди со временем находят формы приспособления к отдельным обстоятельствам, первоначально казавшимся непереносимыми: привыкают к ним, стихийно видоизменяют их «снизу» или «сверху». Однако прежде, чем подобные абсолютно отторгаемые новшества исчезнут, они какое-то время сосуществуют с переменами, к которым большинство более или менее успешно приспосабливается. Так что в каждый момент переходного кризиса, даже если общество в целом адаптируется к нему, в меняющейся жизненной обстановке имеются отдельные, так сказать, не адаптируемые обстоятельства.
Само собой разумеется, адаптация к новому строю, в особенности к условиям переходного кризиса, предваряющего утверждение этого строя, никак не означает эмоционального одобрения всего, к чему приходится приспосабливаться. Понятно, крушение старых порядков начинается лишь тогда, когда в стране появляются люди и группы, с радостью и энтузиазмом приемлющие новый строй. Тем не менее, поскольку разрушается пусть и не безоговорочно одобряемый, но привычный, знакомый мир, рядом с энтузиастами и романтиками нового неизбежно и долго сохраняются люди и группы, которые, так или иначе приспосабливаясь к складывающимся условиям, не испытывают по этому поводу никакого восторга. Что касается собственно кризисных явлений, здесь самый смысл адаптации состоит в приспособленности к явлениям и ситуациям, заведомо вызывающим отрицательные чувства. Для оценки общего уровня адаптации или не адаптации населения к условиям переходного кризиса, разница между теми, кто сознательно мирится с нынешними тяготами, как с преддверием желанных перемен, и теми, кто просто смиряется с их неизбежностью даже сожалея о прошлом, не слишком существенна. Коль скоро они так или иначе способны выдержать ситуацию кризиса, обе эти категории можно считать адаптирующейся частью общества в противоположность тем, кто не выдерживает кризисных условий, для кого такие условия совершенно нестерпимы.
Преобладание любого из первых вариантов отношения к переменам так же, как и различные их сочетания, открывают перспективу обретения новым строем устойчивости, дают время для преодоления кризиса, тогда как массовое распространение третьего формирует социальную почву реставрации старого строя или распада социума. Иными словами, в эпохи революционных потрясений и переходных кризисов, подобных той, что переживает сейчас Приднестровье, первичная социальная адаптация выражается в принятии общей направленности перемен и в приспособлении к такому, минимуму меняющихся условий, при которых освоение совокупности сдвигов, «врастание» в новую жизнь все-таки предпочтительнее тотального неприятия новых порядков и непримиримой борьбы с ними. Соответственно показатели адаптации и не адаптации связаны не столько с различиями «желательности-нежелательности» перемен, сколько с признанием или непризнанием их неизбежности, не с оценкой жизненных обстоятельств переходного кризиса как «хороших» или «плохих» (они заведомо «плохи»), но, скорее, с восприятием их в качестве «терпимых» или «нестерпимых».
|
