Преступление и наказание
Изучение следственной практики показывает, что правоприменитель все чаще обращается к не использовавшимся ранее уголовно-правовым нормам об ответственности за преступления в сфере экономической деятельности (глава 22 Уголовного кодекса РФ). В частности, речь идет о статьях УК РФ, содержащих описание признаков составов преступлений, так или иначе связанных с банкротством (ст. 195 "Неправомерные действия при банкротстве", ст. 196 "Преднамеренное банкротство", ст. 197 "Фиктивное банкротство").
В прежних публикациях, рассматривая иные статьи УК РФ, касающиеся экономических преступлений, мы специально подчеркивали, что для уяснения содержания соответствующих норм следует обращаться к неуголовному законодательству, устанавливающему отношения, которые уголовно-правовые нормы лишь охраняют. Это относится и к статьям, посвященным связанному с банкротством криминальному поведению. Однако здесь возникает определенная сложность, на которую стоит обратить внимание.
Дело в том, что во время разработки ст. 195-197 УК РФ действовало прежнее законодательство о банкротстве, а именно Закон РФ от 19 ноября 1992 г. N 3929-1 "О несостоятельности (банкротстве) предприятий" (далее Закон 1992 г.) (в настоящее время он утратил силу). Принятый же после появления нового УК РФ Федеральный закон от 8 января 1998 г. N 6-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее Закон 1998 г.) в немалой степени изменил регулирование отношений, связанных с банкротством, что заметно затруднило трактовку ряда положений законодательства об уголовной ответственности.
Статья 195 УК РФ описывает признаки двух (некоторые ученые считают, что даже трех) составов преступлений.
Первая ее часть предусматривает ответственность за сокрытие имущества или имущественных обязательств, сведений об имуществе, о его размере, местонахождении либо иной информации об имуществе, передачу имущества в иное владение, отчуждение или уничтожение имущества, а равно сокрытие, уничтожение, фальсификацию бухгалтерских и иных учетных документов, отражающих экономическую деятельность, если эти действия совершены руководителем или собственником организации-должника либо индивидуальным предпринимателем при банкротстве или в предвидении банкротства и причинили крупный ущерб. Наказание вплоть до лишения свободы на срок до двух лет со штрафом в размере от 200 до 500 минимальных размеров оплаты труда (МРОТ) или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев.
В соответствии со второй частью этой статьи наказуемы действия, состоящие в неправомерном удовлетворении имущественных требований отдельных кредиторов руководителем или собственником организации-должника либо индивидуальным предпринимателем, знающим о своей фактической несостоятельности (банкротстве), заведомо в ущерб другим кредиторам, а равно принятие такого удовлетворения кредитором, знающим об отданном ему предпочтении несостоятельным должником в ущерб другим кредиторам, если эти действия причинили крупный ущерб. За это деяние наказание мягче: самое строгое представляет собой лишение свободы на срок до одного года со штрафом в размере от 100 до 200 МРОТ или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного до двух месяцев.
Преступное действие (бездействие)
Чтобы уяснить содержание перечисленных в ч. 1 ст. 195 УК РФ действий (сокрытие имущества, бухгалтерских документов ипр.), необходимо определить, какие именно отношения регулируются законодательством о банкротстве, под которым понимается признанная арбитражным судом или объявленная должником неспособность должника в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей (ст. 3 Закона 1998 г.).
Неспособность удовлетворения требований трактуется по-разному применительно к различным названным в ст. 195 УК РФ субъектам. По отношению как к собственникам и руководителям коммерческой организации, так и к индивидуальному предпринимателю неспособность погасить свои обязательства перед кредиторами презюмируется самим фактом неисполнения финансовых обязательств перед контрагентами, бюджетом и т. д.*(1) в течение трех месяцев с момента наступления даты их исполнения. Для индивидуального предпринимателя, кроме того, необходимо, чтобы сумма его обязательств превышала стоимость принадлежащего ему имущества.
Условием признания должника банкротом в арбитражном суде (точнее, условием возбуждения судебного дела о банкротстве) является определенный размер неисполненных им обязательств. Требования к должнику юридическому лицу в совокупности должны составлять не менее 500, а к должнику-гражданину не менее 100 МРОТ, если иное не предусмотрено в ст. 5 Закона 1998 г.
Однако наличие указанных материальных оснований не обязательно означает фактическое банкротство должника. Как было упомянуто, банкротство может быть либо признано арбитражным судом, либо объявлено самим должником. Что касается судебного решения, то оно выносится в результате рассмотрения заявления самого должника, а также кредиторов, налоговых или иных уполномоченных органов, в частности, Пенсионного фонда РФ, Федерального фонда обязательного медицинского страхования, Фонда социального страхования РФ, Государственного фонда занятости населения РФ либо прокурора. Причем на должнике лежит именно обязанность (ст. 8, 9 Закона 1998 г.) в определенных законодательством случаях обратиться в суд с соответствующим заявлением. Объявление же себя банкротом является правом должника юридического лица, которое реализуется его руководителем только при условии получения письменного согласия всех кредиторов должника. При признании лица банкротом его имущество распродается посредством конкурсного производства в целях соразмерного удовлетворения требований кредиторов. Происходит это удовлетворение в порядке установленной законом очередности.
Таким образом, указанное в уголовном законе лицо осуществляет свою противоправную деятельность для того, чтобы воспрепятствовать достижению определенной в законе цели справедливого, т. е. с учетом соразмерности и очередности, удовлетворения требований кредиторов. Неполучение в результате незаконных действий кредиторами, налоговыми и иными уполномоченными органами причитающегося им и образует ущерб, о котором говорится в ч. 1 ст. 195 УК РФ. Кроме того, к ущербу можно отнести и некоторые иные негативные последствия неправомерных действий, о чем пойдет речь далее.
Понятие имущества расшифровывается, например, в ст. 128 Гражданского кодекса РФ, в соответствии с которой к данной категории относятся, в частности, вещи, включая деньги и ценные бумаги, имущественные права. Что же касается бухгалтерской документации, то содержание этого термина уясняется посредством обращения к Федеральному закону от 21 ноября 1996 г. N 129-ФЗ "О бухгалтерском учете"*(2).
Руководитель ЗАО "Регион" Зайченко*(3), зная, что кредиторы обратились в суд с просьбой о признании возглавляемой им коммерческой организации банкротом, и понимая, что суд удовлетворит их просьбу, имитировал, согласовав это с владельцами акций ЗАО, хищение принадлежащего ЗАО автотранспорта, перевезя его в гараж соседнего автохозяйства. Кроме того, он перевел под "липовые" контракты о строительстве находившиеся на счету ЗАО средства и, обналичив их с помощью контрагента, передал на хранение родственнику; подарил два персональных компьютера школьному товарищу; совместно с главным бухгалтером изъял и уничтожил часть бухгалтерских документов, а другую часть по договоренности с одним из должников ЗАО исказил таким образом, что в фальсифицированных документах оказалась неотраженной задолженность указанного лица перед ЗАО "Регион".
Поскольку после признания ЗАО банкротом ни один из кредиторов не смог в результате получить то, что ему причиталось и что бы он получил, не соверши Зайченко незаконных действий, следствие предъявило руководителю ЗАО обвинение по ч. 1 ст. 195 УК РФ.
У следователей нередко возникает вопрос о том, можно ли совершить обсуждаемое преступление путем бездействия. Некоторые правоприменители полагают, что описание признаков объективной стороны и сама формулировка "действия при банкротстве" свидетельствуют о том, что юридическое бездействие в состав преступления не входит. Полагаю, тем не менее, что это не так.
Руководитель ЗАО "Приречье" Овражцев передал не работающему в организации бухгалтеру Кареву учетную документацию фирмы за предыдущий налоговый период для оформления документов, необходимых налоговым органам. Кроме того, он перевез на стоянку брата принадлежащую ЗАО грузовую автомашину. Указанные действия он совершил еще до того, как арбитражный суд по инициативе кредиторов принял к рассмотрению заявление о признании ЗАО банкротом, и даже до того, как наступил предусмотренный законодательством период неплатежеспособности. По этой причине следствие не смогло опровергнуть версию Овражцева о том, что он не действовал злонамеренно и в предвидении банкротства.
Когда же арбитражный суд в соответствии с п. 2 ст. 44 Закона 1998 г. обязал должника в качестве меры, направленной на обеспечение сохранности имущества должника (эти меры принимаются для обеспечения требований кредиторов), передать имущество ЗАО на хранение третьим лицам, Овражцев не сообщил о нахождении имущества и документов в известном только ему месте и не передал это имущество, т. е. преступно бездействовал. В результате после признания ЗАО банкротом сокрытое имущество не вошло в конкурсную массу. Кредиторы понесли крупные убытки. В отношении Овражцева возбудили уголовное дело по ч. 1 ст. 195 УК РФ.
О каком ущербе идет речь?
При вменении состава неправомерных действий при банкротстве серьезной проблемой является установление того, что понимается под крупным ущербом, который должен быть причинен действиями руководителя, собственника или индивидуального предпринимателя для признания совершенного ими правонарушения преступлением.
Индивидуальный предприниматель Шайский, предвидя банкротство, распродал свое имущество, а вырученные средства поместил на тайный счет. В результате ранее работавший у Шайского Гольцов, в пользу которого по решению суда предприниматель выплачивал ежемесячно определенную сумму (ввиду причинения вреда здоровью последнего в ходе производственного процесса), не получил после признания Шайского банкротом причитающиеся ему деньги. Неполученная им сумма, образованная путем капитализации соответствующих повременных платежей, составила бы 15 тыс. рублей. Кроме того, следствие приняло во внимание, что ввиду отсутствия средств Гольцов не смог своевременно оплатить лечение, что значительно ухудшило состояние его здоровья. Поэтому в крупный ущерб был включен не только материальный ущерб, но и вред, причиненный здоровью Гольцова.
Использование в уголовном законе термина "крупный ущерб" без раскрытия его сути посредством специального указания в примечании к статье Особенной части УК РФ означает, что законодатель не считает его содержание тождественным для каждого случая этого экономического преступления. Иными словами, причиненный Гольцову ущерб в 15 тыс. рублей (если даже не учитывать вред нематериального характера), очевидно, будет признан для потерпевшего крупным. Однако если в роли пострадавшего выступит, скажем, "Газпром", та же сумма убытков вряд ли будет признана крупным ущербом. Такие признаки состава преступления, как крупный ущерб, называются оценочными.
Следствию и суду в каждом случае вменения данного оценочного признака состава преступления приходится решать весьма сложные вопросы возможности отнесения того или иного последствия содеянного к этой категории. По этому поводу в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. N1 "О судебном приговоре" сказано: "Признавая подсудимого виновным в совершении преступления по признакам, относящимся к оценочным категориям (тяжкие или особо тяжкие последствия, крупный или значительный ущерб, существенный вред, ответственное должностное положение подсудимого и другие), суд не должен ограничиваться ссылкой на соответствующий признак, а обязан привести в описательной части приговора обстоятельства, послужившие основанием для вывода о наличии в содеянном указанного признака"*(4).
Разъясняя содержание также являющегося оценочным и очень близкого к крупному ущербу квалифицирующего признака значительного ущерба, Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 25 апреля 1995 г. N 5 "О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности" отметил: "Решая вопрос о наличии в действиях виновного признака причинения значительного ущерба собственнику или иному владельцу имущества, следует исходить как из его стоимости, так и других существенных обстоятельств. Ими, в частности, могут быть материальное положение физического лица, финансовое положение юридического лица, значимость утраченного имущества для собственника или иного владельца"*(5).
Можно ли суммировать неполученное разными кредиторами как одной, так и различных очередей, чтобы в итоге признать ущерб крупным? Или ущерб следует подсчитывать для каждого из потерпевших в отдельности? Некоторые проблемы исчисления крупного размера при неуплате налога были нами рассмотрены ранее*(6). Напомню, мы пришли к следующему выводу: причиненный неуплатой различных налогов и взносов в государственные внебюджетные фонды ущерб может складываться и из нескольких неуплат при условии "охвата" всех этих неуплат единым умыслом.
Если признать корректность сравнения обсуждаемого нами преступления (ч.1 ст. 195 УК РФ) с хищением, то можно сослаться на разъяснение Пленума Верховного Суда РФ, данное им в упомянутом постановлении от 25 апреля 1995 г.: "Следует иметь в виду, что как хищение в крупных размерах должно квалифицироваться и совершение нескольких хищений чужого, в том числе и государственного, имущества, общая стоимость которого двухсоткратно превышает минимальный размер оплаты труда, если они совершены одним способом и при обстоятельствах, свидетельствующих об умысле совершить хищение в крупных размерах". Руководствуясь этой логикой, следствие может суммировать причиненный нескольким потерпевшим ущерб и на этом основании признать его крупным. Например, если каждая из трех очень богатых организаций-кредиторов недополучила 1 тыс. долларов, то больше шансов, конечно, расценить как крупный их общий ущерб 3 тыс. долларов.
Предполагаю, однако, что такой подход будет противоречить самой идее оценочных признаков, смысл существования которых применительно к категории ущерба состоит в охвате разнообразных негативных последствий действия либо бездействия посягателя, в необходимости дифференциации ответственности в зависимости от степени негативного воздействия на охраняемый законом объект. Поэтому, думается, нельзя говорить об универсальности категории ущерба, о его, так сказать, абстрактном характере. И, стало быть, в случае, если вред причиняется различным лицам, оценивать его масштаб следует применительно к каждому из пострадавших.
Руководитель фирмы "Вектор" Комаров, ясно представляя, что вскоре его организацию ожидает банкротство (кредиторы уже готовили обращение в арбитражный суд), будучи недоволен настойчивостью кредиторов и желая им досадить, уничтожил учетную документацию с информацией о неисполненных в пользу "Вектора" обязательствах, распродал имущество фирмы, а вырученные средства использовал вместе с акционерами "Вектора" для приобретения недвижимости за рубежом (так как Комаров сделал это по согласованию с акционерами, следствию не удалось вменить ему хищение вверенного имущества*(7)).
Однако прокурор, подсчитав активы фирмы на момент незаконных действий Комарова, заключил, что имевшееся имущество и долги, не перечисленные "Вектору", не погашали и небольшой части задолженности перед кредиторами. Также прокурор рассчитал, что в случае несовершения Комаровым преступных действий каждый кредитор смог бы возместить лишь малую часть того, что ему был должен "Вектор". С учетом данных обстоятельств прокурор в возбуждении уголовного дела по ст. 195 УК РФ отказал.
Решение прокурора понятно: в результате неисполнения "Вектором" своих обязательств его кредиторам были причинены крупные убытки, однако незаконные действия Комарова стали их причиной лишь отчасти. Зависимую же от этих действий часть убытков никак нельзя было определить как крупный ущерб. Правда, прокурор "забыл" об общей норме ст. 165 УК РФ (Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием), которую при определенных условиях все же можно было, полагаю, вменить руководителю фирмы.
Банкротство и его предвидение
Как указано в законе, неправомерные действия только тогда влекут ответственность по ч. 1 ст. 195 УК РФ, когда они совершены в особой обстановке: при банкротстве или в предвидении банкротства.
Определение понятия "банкротство" ранее было приведено, оно имеет сущностные, или материальные (неисполненные обязательства, превышение суммы последних над стоимостью имущества, размер задолженности), и формальные признаки (признание банкротства судом или объявление должником о своем банкротстве).
Но что такое предвидение банкротства?
Когда сумма обязательств фирмы "Заварзин и сыновья" перед бюджетом и кредиторами превысила 60 тыс. рублей (более 500 МРОТ), при этом обязательства не исполнялись более трех месяцев, руководитель фирмы Туровский решил продать принадлежащие фирме автомашины общей стоимостью 160 тыс. долларов, а средства передать акционерам фирмы семейству Заварзиных. Когда по решению арбитражного суда, признавшего фирму "Заварзин и сыновья" банкротом, было открыто конкурсное производство, выяснилось, что иного имущества у фирмы нет. В результате кредиторы, бюджет и государственные внебюджетные фонды не получили значительные средства, ущерб был расценен следствием как крупный. Туровскому предъявили обвинение по ч.1 ст. 195 УК РФ.
Однако адвокат заявил ходатайство, в котором просил дело в отношении его подзащитного прекратить. Ссылался же защитник на позицию одного из авторитетных научных работников, высказанную последним в комментарии к УК РФ. Суть ее состояла в том, что период, в который были совершены деяния Туровского, не относится к стадии предвидения банкротства. Следователь в удовлетворении ходатайства отказал.
Действительно, в ряде работ профессора Н.А.Лопашенко, известной своими исследованиями проблем квалификации экономических преступлений, указывается, что закон не связывает "предвидение банкротства" с наличием у субъекта признаков банкротства, так как в законе говорится, что "должник будет не в состоянии". Поэтому состояние предвидения банкротства, по мнению Н.А.Лопашенко, заканчивается в момент появления у должника всех признаков несостоятельности и возбуждения в связи с этим арбитражного процесса о банкротстве. Стало быть, заключает она, неправомерные действия, совершенные в период от возбуждения процедуры банкротства до принятия решения о несостоятельности, не подпадают под ст. 195 УК РФ*(8).
Представляется, что состояние предвидения банкротства все же не заканчивается истечением трехмесячного срока после даты, назначенной для исполнения обязательств. В пользу такого мнения можно привести несколько доводов. И первый из них заключается в том, что сама категория предвидения относится скорее к субъективным, нежели к объективным признакам состава преступления. Используя данное понятие вместо, скажем, термина "преддверие", законодатель тем самым подчеркивает значимость установления именно отношения лица к вполне возможному либо неизбежному признанию его или возглавляемой им организации банкротом. Трудно, на мой взгляд, спорить с тем, что по прошествии трех месяцев с момента установленной в контракте даты исполнения обязательств (определенного в законе срока уплаты налога, взноса и др.), тем более когда уже начато производство в арбитражном суде, рассматриваемую ситуацию и отношение к ней руководителя, собственника или предпринимателя следует определить как предвидение банкротства.
Что же касается ссылки на Закон 1998 г., то следует, полагаю, привести из него цитату, в которой единственный раз используется выражение "предвидение банкротства". Пункт 2 ст. 7 устанавливает, что "должник вправе обратиться в арбитражный суд с заявлением должника о предвидении банкротства при наличии обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что он будет не в состоянии исполнить денежные обязательства и (или) обязанность по уплате обязательных платежей в установленный срок". Как видим, приведенная формулировка не свидетельствует о том, что предвидением банкротства является только осознание должником невозможности в будущем исполнить обязательства. Напротив, из нее следует, что стадия, на которой для должника очевидна его будущая неплатежеспособность, является лишь частью периода предвидения банкротства. Тот же период, о котором говорится в п. 2 ст. 7 Закона 1998 г., является не только предвидением банкротства, но и предвидением неплатежеспособности как "материального" признака банкротства.
Поэтому полагаю, что следователь обоснованно признал период, во время которого Туровский совершал злоупотребления, стадией предвидения банкротства.
Нарушение порядка удовлетворения требований
Часть 2 ст. 195 УК РФ посредством установления уголовно-правового запрета и санкции за его нарушение обеспечивает выполнение определенного законодательством (ст. 106 - 111 Федерального закона от 8 января 1998 г. N6-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)") порядка очередности удовлетворения требований кредиторов при банкротстве граждан и юридических лиц.
Применяется данная статья Уголовного кодекса к нескольким категориям лиц. Во-первых, уголовной ответственности подлежит знающий о фактической несостоятельности (банкротстве) руководитель или собственник организации-должника либо индивидуальный предприниматель, неправомерно удовлетворивший имущественные требования отдельных кредиторов заведомо в ущерб другим кредиторам. Во-вторых, будет привлечен к ответственности и сам кредитор, знавший об отданном ему несостоятельным должником в ущерб другим кредиторам предпочтении и, тем не менее, принявший такое удовлетворение.
Во всех случаях обязательным условием признания содеянного преступлением является причинение крупного ущерба. Кстати, именно потому, что речь в ч. 2 ст. 195 УК РФ идет о двух "разнополюсных" категориях субъектов преступления, некоторые ученые сделали вывод о наличии в указанной норме не одного, а двух составов преступлений. При этом они приводят в качестве аналогии взяточничество, где также, по их мнению, имеются два состава преступления: получение и дача взятки*(9).
Итак, оценка действий как неправомерных должна основываться на установлении факта нарушения очередности, заключающегося, к примеру, в том, что кредитор пятой очереди, скажем, банк, в свое время предоставивший кредит, при фактической несостоятельности коммерческой организации получает от нее средства, тогда как после признания или объявления этой фирмы банкротом имущество прежде должно было быть направлено на погашение задолженности перед лицом, пострадавшим в результате дорожно-транспортного происшествия по вине водителя, управлявшего принадлежащей фирме автомашиной (кредитор первой очереди), сотрудникам фирмы (кредиторы второй очереди), бюджетом (кредитор четвертой очереди) и т. д.
В этом случае ущерб будет состоять в неполучении каждым из кредиторов конкретной суммы. Например, для кредитора первой очереди гражданина эта сумма, образованная путем капитализации соответствующих повременных платежей и равная, предположим, 10 тыс. рублей, скорее всего будет расценена следствием и судом как крупная. А такого же размера ущерб, нанесенный, например, другому банку, также являвшемуся кредитором разорившейся организации, но которому незаконное предпочтение оказано не было и который в результате описанных махинаций не смог вернуть выданный фирме кредит, такой ущерб крупным, вполне вероятно, прокуроры и судьи не признают.
Для предъявления обвинения достаточно, чтобы крупный ущерб был причинен хотя бы одному из кредиторов.
Правоприменительные органы затрудняются определить, что понимается в ст. 195 УК РФ под фактической несостоятельностью. Проблема заключается в том, что Закон 1998 г., в отличие от Закона 1992 г., действовавшего во время разработки и принятия Уголовного кодекса 1996 г., данную формулировку не употребляет. Поэтому неясно, является ли фактическая несостоятельность признанным судом или объявленным самой организацией банкротством, или эта стадия банкротству предшествует. Еще более запутывает вопрос то, что в ст. 195 УК РФ после спорной формулы в скобках говорится о банкротстве, т. е., на первый взгляд, речь идет о тождественных категориях. Однако из ст. 28 Закона 1992 г. однозначно следовало, что фактическая несостоятельность наступает до признания должника несостоятельным (банкротом).
Проблема эта актуальна потому, что, как указывает Н.А.Лопашенко (ее точка зрения отражена в специальной периодике для прокуроров и следователей и многими из них воспринята едва ли не как указание*(10)), на стадии состоявшегося банкротства в большинстве случаев не могут совершаться действия, описанные в ст. 195 УК РФ. Ведь конкурсный управляющий, которого суд назначает для ведения конкурсного производства, строго говоря, не является руководителем организации в юридическом смысле, собственник же теряет практическую возможность распоряжаться имуществом юридического лица. А если речь идет об организации, то только эти лица руководитель и собственник могут отвечать за неправомерные действия при банкротстве.
Однако из смысла обсуждаемой формулы и из анализа ст. 3 Закона 1998 г. следует, что под фактической несостоятельностью следует понимать ту стадию, на которой проявились признаки банкротства, описанные в ч. 1, 2 ст. 3 Закона 1998 г., независимо от того, признано лицо банкротом или нет. Для юридического лица, напомню, таким признаком является неспособность исполнить обязательства в течение трех месяцев после наступления соответствующего срока, а для индивидуального предпринимателя, помимо сказанного, еще и величина суммы обязательств, превышающая стоимость его имущества. Важно однако подчеркнуть, что фактическая несостоятельность не прекращается с признанием или объявлением лица банкротом.
Таким образом, получается, что с момента наступления банкротства к руководителю (теперь бывшему) и конкурсному управляющему, который начинает распоряжаться имуществом фирмы-банкрота, ч. 2 ст. 195 УК РФ применяться не может. Однако сказанное вовсе не означает, что их незаконные действия останутся безнаказанными.
Проблема субъекта: может ли применяться статья 195 УК РФ?
В Уголовном кодексе существуют общие и специальные нормы. Для оценки действий руководителя, причинившего описанными нами ранее действиями ущерб кредиторам организации, наиболее общей является ст. 165 УК РФ, предусматривающая ответственность за "причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения" (максимальная санкция пять лет лишения свободы со штрафом в размере до 100 МРОТ или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца).
Далее, с точки зрения "увеличения специализации", следует ст. 201 УК РФ
"Злоупотребление полномочиями", предусматривающая ответственность за "использование лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, своих полномочий вопреки законным интересам этой организации и в целях извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц либо нанесения вреда другим лицам, если это деяние повлекло причинение существенного вреда правам и законным интересам граждан или организаций либо охраняемым законом интересам общества или государства" (наиболее строгое наказание за злоупотребление полномочиями составляет пять лет лишения свободы).
Наконец, существует еще более специальная ст. 195 УК РФ, предусматривающая ответственность за неправомерные действия при банкротстве.
Вывод о соотношении названных норм важен потому, что, согласно ч. 3 ст. 17 УК РФ, "если преступление предусмотрено общей и специальной нормами, совокупность преступлений отсутствует и уголовная ответственность наступает по специальной норме". Практически же сказанное означает, что если после признания банкротства лицом, исполняющим обязанности руководителя организации (а арбитражные управляющие являются таковыми согласно ст. 24 Закона 1998 г.), отдается незаконное предпочтение кому-либо из кредиторов или совершаются иные противозаконные действия, о которых говорится в ст. 195 УК РФ, и в результате этого другим кредиторам причиняется ущерб, данное лицо может быть при определенных условиях привлечено к уголовной ответственности не по ст. 195 УК РФ, а по ст. 201 УК РФ.
Несколько сложнее обстоит дело с индивидуальными предпринимателями. Н.А.Лопашенко справедливо обращает внимание на то, что, согласно ст. 166 Закона 1998 г., с момента принятия арбитражным судом решения о признании индивидуального предпринимателя банкротом и об открытии конкурсного производства государственная регистрация в качестве индивидуального предпринимателя утрачивает силу и аннулируются выданные лицензии на отдельные виды предпринимательской деятельности. Иными словами, индивидуальный предприниматель перестает быть таковым и не может выступать субъектом неправомерных действий при банкротстве*(11).
Однако, как указано в п. 2 ст. 159 Закона 1998 г., при необходимости постоянного управления недвижимым имуществом или ценным движимым имуществом гражданина (каковым является и индивидуальный предприниматель) арбитражный суд назначает для указанных целей конкурсного управляющего. В этом случае продажа имущества гражданина осуществляется этим конкурсным управляющим.
Таким образом, действия, описанные в ст. 195 УК РФ по отношению к имуществу, принадлежащему индивидуальному предпринимателю, может совершить специально уполномоченное лицо, которое, впрочем, не отвечает условиям, предъявляемым уголовным законом к субъекту преступления, предусмотренному ст. 201 УК РФ: последним является только тот, кто выполняет управленческие функции в коммерческой или иной организации.
Однако, как было сказано ранее, по отношению к ст. 195 УК РФ как специальной норме общей является не только ст. 201, но и ст. 165 УК РФ. Определенную проблему для применения последней статьи в обсуждаемой ситуации представляет то, что в ней говорится о причинении имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества. Однако кредиторы не являются ни собственниками, ни владельцами имущества, находящегося у должника.
В правовой периодике была предпринята попытка разрешить данный вопрос. В частности, профессор С.В.Максимов занял принципиальную позицию, в соответствии с которой уклонение от погашения кредиторской задолженности, в котором отсутствуют признаки мошенничества, а также признаки деяний, ответственность за которые предусмотрена ст. 176 и 177 УК РФ, следует квалифицировать по ст. 165 УК РФ, если: а) соответствующим деянием кредитору причинен имущественный ущерб; б) способом уклонения от погашения задолженности является обман или злоупотребление доверием*(12).
Еще несколько слов о субъекте преступления. Не должен успокаивать читателей тот факт, что в ч. 2 ст. 195 УК РФ речь идет о кредиторе, которым может быть не физическое, а юридическое лицо, не подлежащее по российскому законодательству уголовной ответственности. Обвинение в незаконном принятии удовлетворения от должника будет предъявлено руководителю организации-кредитора. Ведь за неуплату налогов организацией, являющейся плательщиком налогов, суды давно и без всяких сомнений привлекают к ответственности по ст. 199 УК РФ ее руководителей.
Вина
Руководитель находящейся в состоянии фактической несостоятельности коммерческой организации "Сателит-Юрга" Шмелик вернул долг одному из кредиторов пятой очереди. Как затем он заявил следователю, к неизбежно причиняемому тем самым другим кредиторам ущербу глава фирмы отнесся безразлично. На основании этого защитник Шмелика потребовал дело прекратить, поскольку, как он указал в ходатайстве, данное преступление может быть совершено только с прямым умыслом, которого у его подопечного, обвиняемого по ч. 2 ст. 195 УК РФ, не было. Тем не менее следователь в удовлетворении ходатайства отказал.
Следователь поступил верно, и вот почему. В статье 195 УК РФ подчеркивается, что отдающий предпочтение должен делать это заведомо в ущерб другим кредиторам, а принимающий удовлетворение кредитор знать об отданном ему предпочтении в ущерб другим кредиторам. Эти слова дали правоведам основание утверждать, что обсуждаемое преступление может совершаться только с прямым умыслом.
В отличие от прямого умысла, когда лицо, применительно к нашей ситуации, предвидит возможность или неизбежность ущерба и желает его наступления, при умысле косвенном предвидение наступления ущерба характеризуется лишь возможностью, но не неизбежностью, при этом лицо должно ущерба не желать, но сознательно допускать либо относиться к нему безразлично.
Сказанное означает, что лицо можно привлечь к ответственности по ч. 2 ст. 195 УК РФ только в том случае, если причиняемый им ущерб был желателен. Но что делать, если руководитель, собственник либо индивидуальный предприниматель категорически отрицают желание причинить ущерб, настаивая на безразличном к нему (ущербу) отношении? В этом случае следователь и прокурор оценивают объективные обстоятельства, и если на основании такого анализа они делают вывод о том, что какие бы версии обвиняемый не выдвигал, он просто не мог не понимать очевидного следствия своих действий причинения ущерба другим кредиторам, лицу предъявляется обвинение в совершении преступления с прямым умыслом.
Иначе говоря, исходя из содержания форм умысла (ст. 25 УК РФ), заключается, что если причинение ущерба вследствие действий лица неизбежно, то причинитель ущерба его, безусловно, желает, а не допускает. Простая аналогия: если преступник, стрелявший с близкого расстояния в голову человеку, заявил, что не желал наступления смерти жертвы, но относился к ней безразлично, умысел, с которым он совершал преступление, несмотря на утверждения виновного, суд все равно признает прямым, а не косвенным.
То же произошло и в случае со Шмеликом, когда никакие ссылки руководителя на безразличное отношение к причинению ущерба кредиторам и, следовательно, непреступность содеянного им следствием во внимание приняты не были: если понимал, что ущерб наступит обязательно, неизбежно, то умысел прямой.
В следующей статье мы обсудим проблемы применения иных составов преступлений, связанных с банкротством, поговорим о разграничении этих преступных деяний с иными экономическими преступлениями, в частности, посягательствами на собственность.
Список литературы
П.С.Яни, доктор юридических наук. Неправомерные действия при банкротстве
*(1) Витрянский В. Новое законодательство о несостоятельности (банкротстве) // Хозяйство и право. 1998. N3.
*(2) Российская газета. 1996. 28 ноября.
*(3) Все фамилии, названия организаций, а также ситуации, описанные в статье, вымышлены; совпадения могут быть только случайными.
*(4) Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. N 7.
*(5) Там же. 1995. N 7.
*(6) См.: Законодательство. 1999. N 12. C. 3644.
*(7) См. об этом подробнее: Яни П.С. Преступное посягательство на имущество. Часть вторая // Законодательство. 1998. N 10.
*(8) Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономической деятельности. Саратов, 1999. С. 295.
*(9) Правда, имеется и суждение о том, что взяточничество по существу представляет собой один состав преступления.
*(10) Лопашенко Н.А. Неправомерные действия при банкротстве // Законность. 1999. N 4.
*(11) Там же.
*(12) Максимов С. Уголовная ответственность за невыполнение должником заемных обязательств // Законность. 1998. N 5.
|
