Склярова Т. В.
Социальная ситуация развития в младенчестве – новая форма единства матери и ребёнка. «Ребёнок из эндопаразита становится экстеропаразитом» - цитирует Л.С.Выготский одного из физиологов начала ХХ в. Это выражение демонстрирует не столько паразитарную сущность ребёнка, сколько суть взращивания младенца. Как невозможно полноценное развитие человека в первые месяцы после зачатия вне материнской утробы, так и невозможно становление личности вне эмоционального единства с взрослым в младенчестве.
С точки зрения М.И. Лисиной (1986), ребенок уже с первых недель своей жизни становится субъектом общения. Результаты ее систематических наблюдений показывают, что младенцы после двух месяцев вступают во взаимодействие со взрослым, которое можно назвать общением, так как они развивают особую активность, объектом которой является взрослый, стремятся привлечь его внимание. В первые месяцы жизни происходит оформление потребности в общении. Автор выделила критерии, наличие которых позволяет установить сформированность данной потребности:
– внимание и интерес ребенка к взрослому; взрослый является объектом особой активности ребенка;
– эмоциональные проявления в адрес взрослого, через которые ребенок обнаруживает оценку взрослого, которая неразрывно связана со знанием о нем;
– инициативные действия ребенка, направленные на привлечение интереса взрослого, в чем усматриваются стремления ребенка познакомить взрослого с собой;
– чувствительность ребенка к отношению взрослого, в которой обнаруживается восприятие детьми той оценки, что дает им взрослый.
Решающее значение для возникновения потребности в общении у ребенка имеет поведение взрослого, его позиция по отношению к ребенку как субъекту общения, наделение его действий определенным смыслом.
На период младенчества приходятся такие формы общения взрослого и ребенка, как ситуативно-личностная и ситуативно-деловая (по М.И.Лисиной). Проанализируем их подробнее. Ситуативно-личностная форма общения появляется примерно в 2 месяца и имеет самое короткое время существования – до 6 месяцев. Место общения – общение с близкими людьми, обеспечивающими выживание ребенка. Мотив – личностный, взрослый – индивидуализированный источник активной ласки и внимания, не связанный с действиями ребенка. Средства общения – экспрессивно-мимические. Значение данной формы общения для психического развития ребенка заключается в неспецифической общей активации ребенка, становлении у него перцептивных действий, подготовке к овладению действием хватания. Ребенок первого полугодия жизни четко реагирует на различия в интенсивности внимания взрослого (появление, улыбка, разговор), но не умеет еще отличать их от отрицательных экспрессий взрослого (укоризна, гнев). Лишь во втором полугодии дети начинают адекватно реагировать на подобные экспрессии: хмурятся, плачут, отстраняются. Своеобразие общения младенцев также состоит в том, что в первом полугодии жизни, умея различать градации внимания взрослого, они не отличают одного взрослого от другого. Только к концу полугодия дети начинают устойчиво узнавать мать. Если после 8 месяцев младенцы начинают бояться чужого человека, то до этого времени просто меньше радуются ему, меньше проявляют инициативу общения, т.е. в количестве обращений к родному и чужому есть различия. Качественные различия становятся заметными только со второго полугодия.
С 6 месяцев до 3 лет функционирует ситуативно-деловая форма общения ребенка со взрослым (в ходе совместной со взрослыми предметной деятельности). Содержание потребности в общении – потребность в сотрудничестве. Мотив – деловой: взрослый как партнер по совместной деятельности, образец для подражания, эксперт по оценке умений и знаний, помощник. Средства общения – предметно-действенные операции. Значение данной формы общения для психического развития ребенка – в развитии предметной деятельности, подготовке к овладению речью; это первый этап развития активной речи.
Из зарубежных теорий развития ранний опыт общения ребенка и близкого взрослого активно обсуждается в психоанализе. Здесь подчеркивается, что опыт отношений с родителями на первом году жизни, порождающий или не порождающий привязанность к взрослому, определяет дальнейший ход психического развития ребенка (Дж. Боулби, А. Фрейд, М. Эйнсворт). Привязанность определяется тем, в какой мере мать обеспечивает защиту и безопасность ребенка. Качество привязанности зависит от раннего опыта отношений мать – ребенок. Нежность, заботливость формируют надежную привязанность и доверие к миру, влияют на успехи в школе, отношения с ровесниками, на решение социальных и познавательных проблем. Типичное поведение ребенка, имеющего надежную привязанность к матери, по мнению ученых данного направления, характеризуется активной исследовательской деятельностью в новой обстановке, отсутствием страха перед незнакомцами и радостью при появлении матери. Авторы данного направления считают, что тенденция к формированию привязанности обусловлена врожденными генетическими механизмами. Кроме надежной, выделяют ненадежную и тревожно-амбивалентную привязанности.
По определению чешского ученого З. Матейчека привязанность – это психологическое явление, а не биологическое, и проявление привязанности к матери – это граница в эмоциональном развитии ребенка. Специфическая эмоциональная привязанность проявляется у большинства детей к 7 месяцам и после этого к
8 месяцам формируется страх чужого человека.
Согласно Э. Эриксону о наличии веры во взрослого у ребенка можно судить по легкости его кормления, глубоком сне и нормальной работе кишечника. Первое социальное достижение младенца состоит в готовности позволить матери исчезнуть из виду безо всякой чрезмерной тревожности или гнева, поскольку ее существование стало внутренней уверенностью, точно так же как и ее новое появление – предсказуемым.
Такое постоянство, непрерывность и тождественность жизненного опыта формируют зачаточное чувство собственной индивидуальности.
Хочется подчеркнуть, что в психоаналитическом подходе к пониманию сущности развития в младенчестве, как и в культурно-исторической теории Л.С. Выготского, акцент делается на неразрывной связи матери и ребенка и на переживании ребенком этого единства.
Специфика социальной ситуации развития младенца в культурно-исторической концепции отражена в главном противоречии возраста: желании общаться с взрослым и отсутствии речевых средств реализации этого желания. Овладение эмоциональным общением происходит только к концу младенческого периода. В развитии речи как средства общения выделяются две связанные между собой линии: понимание речи взрослого; становление собственно активной речи. Развитие понимания речи взрослого опережает развитие собственной речи ребенка. Ребенок слушает и различает звуки, фонемы в речи близкого человека. Развитие внутренней речи идет от предложения к слову, а внешней – от слова к предложению.
Собственно активная речь младенца в своем становлении проходит ряд этапов: первые вокализации и гуление (пропевание гласных звуков), которые уже входят в состав комплекса оживления. В начале второго полугодия появляется лепет (произнесение слогов: ба-ба-ба; па-па-па; да-да-да), и к 8, 5–9, 5 месяцам ребенок вокализирует модулированным лепетом (Кольцова, 1979) – лепет с интонированием или лепетным говорением.
К концу года в речи ребенка появляются первые слова (от 5–6 до 10–12). Это простые слова, содержащие повторяющиеся слоги (мама, баба, дай и др.), слова-звукоподражания.
Центральная психологическая функция сознания младенца – сенсомоторика. Сенсомоторика – это психофизиологическое целое, когда движения являются продолжением восприятия. Дифференциация сенсорики и моторики происходит благодаря слову взрослого, которое «вклинивается» в развитие этих функций, делая их самостоятельными. Все другие психические функции (память, мышление, речь) подчинены в своем развитии логике развития центральной функции. Ориентировка на новое, развивающаяся на протяжении всего второго полугодия жизни, представляет собой уже форму поведения, а не простую реакцию. В ходе манипулирования предметом ребенку открываются его новые качества. При переходе в ранний возраст предметные действия, способы действия с предметами становятся содержанием общения ребенка и взрослого, т.е. происходит смена типа общения.
Центральным новообразованием литического периода младенчества является чувство доверия к близкому взрослому, а через него – к другим людям, миру в целом.
Лишение младенца непосредственного общения с взрослым человеком, связанное с отсутствием необходимых тактильных контактов проявляется в феномене госпитализма. Понятие «госпитализм» вошло в науку после Второй мировой войны, когда психологи описали поведение детей, воспитывающихся в Домах малютки. Поддержание физиологического существования младенцев было хорошим – детей вовремя кормили, пеленали, выполнялись все необходимые гигиенические правила ухода. Несмотря на это, процент заболеваемости и смертности детей был высоким. У здоровых детей наблюдались необоснованные физиологически отклонения – судороги, учащённое сердцебиение, рвота. Дальнейшее развитие этих детей показывало другие признаки госпитализма - нарушаются речевое развитие, познавательные функции, страдает эмоциональная сфера, позже наблюдается отсутствие волевого поведения, инициативы, такие дети способны лишь повторять и выполнять задания по инструкции. Безличное отношение к взрослому человеку характеризует их поведение, они не проявляют избирательности по отношению к сверстникам и взрослым. Исследования госпитализма позволили специалистам сформулировать советы по предотвращению этого психологического недуга. Основное направление – обеспечение стабильного личностного общения взрослого и ребёнка. Взрослый, обеспечивающий тактильные контакты младенцу, учитывающий его индивидуальные реакции, дающий ему возможность сориентироваться в окружающей действительности, помогающий перейти к собственным действиям, помогает формированию эмоционально-положительного отношения ребёнка сначала к самому взрослому, а как следствие – ко всему, что его окружает. Обретение «базового доверия к миру» мыслится Э.Эриксоном как жизненная задача в младенческий период развития. Важнейшую роль в формировании доверия-недоверия к миру играет позиция матери. Она решает, что хорошо для ребёнка и, исходя из этого решения, формирует картину мира у младенца. Традиции русского материнского фольклора показывают, каким образом мать помогала ребёнку воспринимать окружающий мир и своё место в нём (62). Колыбельные, пестушки, потешки призваны как можно раньше, даже заранее, дать ребёнку ориентиры во взаимоотношениях с миром. В телесных играх, где пальчики, ладошки, ушки младенца становятся персонажами сюжетной игры, ребёнок осваивает пространство своего тела. В колыбельных песнях можно обнаружить характеристику мира, в котором предстоит малышу жить. Как правило, описание начинается с фиксации того места, где положен ребёнок. «Исходной точкой отсчёта в мировой системе координат является ребёнок, лежащий в своей колыбели, а пространство окружающего мира выстраивается вокруг ребёнка через противопоставление тёплого дома-защиты, внутри которого находится колыбель с младенцем, и опасного внешнего мира – тёмного леса, луга, речки, куда до поры до времени ребёнку ходить не надо»(62, с. 16) Уже в младенчестве даются понятия края, как опасной границы двух миров. Ограничения, с которыми знакомят ребёнка в самом раннем возрасте, помогают ему ориентироваться в пространстве окружающего мира. Край, как граница объекта, помогает воспринимать предметный мир. Край, как граница знакомого и незнакомого мира помогает выработать соответствующую стратегию поведения. Таким образом, зачастую русский материнский фольклор обозначает желаемые для ребёнка области доверия миру и область недоверия, опасения и даже запрета. Это позволило М.В.Осориной назвать главной задачей младенческого периода обретение базового доверия к жизни (а не к миру, как переводят Э.Эриксона). «Для полноценного психического развития ребёнку важно утвердиться в том, что место, занимаемое его «Я» в этом мире, - самое хорошее, мама – самая лучшая, дом – самый родной… На этом глубинном чувстве базового доверия к жизни будет основан потом жизненный оптимизм взрослого, его желание жить вопреки всем невзгодам и его иррациональная уверенность в том, что всё кончится хорошо вопреки обстоятельствам»(62, с. 16).
Особое значение имеют для ребёнка все те действия взрослого, которые в народной педагогике именуют традициями пестования, это телесные игры и забавы. В таких известных всем незатейливых играх, как «Идёт коза рогатая…» или «Мы ехали-ехали по кочкам-кочкам, да в ямку – бух!» взрослый пестует растущее тело младенца, и оно, по народному выражению «подходит как тестечко». Для того, чтобы младенец подрос, ему просто необходим частый физический контакт с взрослым, который обеспечивает дальнейшее развитие и тела, и психики ребёнка. В этой связи можно сказать, что «испортить» ребёнка заботой, любовью и вниманием взрослого в этот период невозможно.
Первую половину младенчества часто называют «вбирающей», «впитывающей». Ребёнок взаимодействует с миром поначалу как реципиент – вбирает в себя пищу, прислушивается к разнообразию звуков, вглядывается в окружение, делает первые попытки взять предметы. Это очень чувствительный период. Для того, чтобы первый опыт жизни ребёнка был плодотворным, взрослым следует обратить внимание на своевременность и умеренность тех стимулов, которые он адресует малышу. Святитель Феофан Затворник советует родителям: «Пусть чувства получают первые впечатления от предметов священных: икона и свет лампады- для глаз, священные песни – для слуха…»(84, с. 35). Вторую половину младенчества связывают с прорезыванием зубов, которые, по ироничному замечанию Э.Эриксона, позволяют «не только вбирать, но и кусать». В развитии младенца берёт начало тенденция к активному регулированию, воздействию на окружающую действительность. В это время малыш научается более эффективно управлять своим телом – меняет позиции, учится сидеть, совершенствует механизмы хватания. Актуальной становится задача удержания – предметов, положения собственного тела, внимания взрослого человека. Присутствие матери позволяет малышу спокойно, без тревожности знакомится с окружением. Специалистами подмечен тот факт, что появление нового человека или предмета, которое во второй половине младенчества обычно сопровождается тревогой и даже страхом, в присутствии матери переживается более спокойно. Мама является гарантом стабильности ситуации для младенца. Поэтому показателем психической стабильности самого ребёнка к концу первого года жизни становится его готовность отпускать из поля зрения маму. Если младенец позволяет матери исчезнуть из виду без чрезмерной тревожности или раздражения, значит, в нём сформировалась внутренняя уверенность в мамином существовании. Как правило, эта внутренняя уверенность вызревает в детях, окружённых родительской лаской и любовью, для которых были найдены оптимальные формы выражения. «Способность ребёнка любить окружающих тесно связана с тем, сколько любви он получил сам, и в какой форме она выражалась». (59, с. 201).
Завершает младенчество кризис одного года. Основные новообразования к концу первого года жизни – прямохождение и слово. Способность к прямохождению позволяет иначе воспринимать окружающий мир. Появляются совсем иные способы воздействия на ближайшее окружение – «уже не мама ведёт меня, а я её веду». Появление слова помогает вербально воздействовать на ситуацию. Социальная ситуация развития в корне меняется – «там, где было единство, стало двое: взрослый и ребёнок. Между ними выросло новое содержание – предметная деятельность» (59, с. 211) Это и составляет основное содержание кризиса одного года. Ребёнок приобретает некоторые навыки воздействия на предметный мир и пробует себя в новом качестве.
Первые проявления кризиса начинают наблюдаться в поведении ребенка уже к 8–9 месяцам. Возможны протесты ребенка против попыток взрослого управлять им, чрезмерная капризность, требования повышенного внимания; ребенок настаивает на самостоятельном выполнении отдельных действий, отказывается от предметов и пищи, предлагаемой взрослыми, требует выполнения своих желаний криками и истериками. Одно из желаний, связанных с вхождением в кризис одного года, – это стремление малыша занять вертикальное положение и ходить. Однако, в ситуациях неповиновения взрослому ребенок может начать валяться по полу, кричать, стучать ногами, словно отказываясь от приобретений своего возраста – умения ходить и говорить. Демонстрация таких форм неповиновения взрослому сопровождается пристальным вниманием ребенка за реакцией взрослого на его поведение. Сутью таких припадков является испытание взрослого, исследование его реакции, это форма воздействия на взрослого. Ребёнок пробует новые формы и степень интенсивности, с которыми можно обратиться к взрослому. «Именно взрослый своей реакцией на «припадок» ребёнка может сделать его нормой поведения, а может буквально одним своим действием раз и навсегда избавить себя и ребёнка от участия в подобной семейной драме. Опыт работы с маленькими детьми показывает, что отсутствие реакции взрослого на «припадок» - лучшее средство для дальнейшего развития отношений с ребёнком»(1, с. 389).
Позитивный вариант прохождения кризиса первого года помогает ребенку приобрести важное социальное качество - дисциплинированность. Нейтральное отношение взрослых к симптоматике кризисных проявлений может формировать такие социальные качества как тревожность и конформизм. Негативное отношение взрослого дает основания для формирования в поведении ребенка агрессивности и эгоизма.
По мнению Е.О. Смирновой, итогом кризиса 1 года являются глубокие психологические преобразования, затрагивающие личность ребенка в целом. Эти преобразования связаны с возникновением собственных, независимых от взрослого желаний ребенка. Рвется первичная связь со взрослым и возникает автономность ребенка от него.
Начиная самостоятельно передвигаться, пробуя владение словом, выстраивая по-новому свои отношения с взрослыми людьми, более успешно оперируя предметами, справившись с кризисом первого года, малыш вступает в раннее детство.
|
