Сундук-самолёт
Автор: Андерсен Г.-Х.
СУНДУК-САМОЛЕТ
Жил был купец, такой богач, что мог бы вымостить серебряными деньгамицелую улицу, да еще переулок в придачу; этого, однако, он не делал, - онзнал, куда девать деньги, и уж если расходовал скиллинг, то наживал целый далер. Так вот какой был купец! Но вдруг он умер, и все денежки достались сыну.
Весело зажил сын купца: каждую ночь - в маскараде, змеев пускал изкредитных бумажек, а круги по воде - вместо камешков золотыми монетами.Не мудрено, что денежки прошли у него между пальцев и под конец из всегонаследства осталось только четыре скиллинга, и из платья - старый халатда пара туфель-шлепанцев. Друзья и знать его больше не хотели - им ведьтоже неловко было теперь показаться с ним на улице; но один из них, человек добрый, прислал ему старый сундук с советом: укладываться! Отлично; одно горе - нечего ему было укладывать; он взял да уселся в сундуксам!
А сундук-то был не простой. Стоило нажать на замок - и сундук взвивался в воздух. Купеческий сын так и сделал. Фьють! - сундук вылетел сним в трубу и понесся высоко-высоко, под самыми облаками, - только днопотрескивало! Купеческий сын поэтому крепко побаивался, что вот-вот сундук разлетится вдребезги; славный прыжок пришлось бы тогда совершитьему! Боже упаси! Но вот он прилетел в Турцию, зарыл свой сундук в лесу вкучу сухих листьев, а сам отправился в город, - тут ему нечего былостесняться своего наряда: в Турции все ведь ходят в халатах и туфлях. Наулице встретилась ему кормилица с ребенком, и он сказал ей:
- Послушай-ка, турецкая мамка! Что это за большой дворец тут, у самого города, еще окна так высоко от земли?
- Тут живет принцесса! - сказала кормилица. - Ей предсказано, что онабудет несчастна по милости своего жениха, вот к ней и не смеет являтьсяникто иначе, как в присутствии самих короля с королевой.
- Спасибо! - сказал купеческий сын, пошел обратно в лес, уселся всвой сундук, прилетел прямо на крышу дворца и влез к принцессе в окно.
Принцесса спала на диване и была так хороша собою, что он не мог непоцеловать ее. Она проснулась и очень испугалась, но купеческий сын сказал, что он турецкий бог, прилетевший к ней по воздуху, и ей это оченьпонравилось.
Они уселись рядышком, и он стал рассказывать ей сказки: о ее глазах,это были два чудных темных озера, в которых плавали русалочки-мысли; оее белом лбе: это была снежная гора, скрывавшая в себе чудные покои икартины; наконец, об аистах, которые приносят людям крошечных миленькихдеток.
Да, чудесные были сказки! А потом он посватался за принцессу, и онасогласилась.
- Но вы должны прийти сюда в субботу! - сказала она ему. - Ко мнепридут на чашку чая король с королевой. Они будут очень польщены тем,что я выхожу замуж за турецкого бога, но вы уж постарайтесь рассказатьим сказку получше - мои родители очень любят сказки. Только мамаша любитслушать что-нибудь поучительное и серьезное, а папаша - веселое, чтобыможно было посмеяться.
- Я и не принесу никакого свадебного подарка, кроме сказки! - сказалкупеческий сын.
Принцесса же подарила ему на прощанье саблю, всю выложенную червонцами, а их-то ему не доставало. С тем они и расстались.
Сейчас же полетел он, купил себе новый халат, а затем уселся в лесусочинять сказку; надо ведь было сочинить ее к субботе, а это не так-топросто, как кажется.
Но вот сказка была готова, и настала суббота.
Король, королева и весь двор собрались к принцессе на чашку чая. Купеческого сына приняли как нельзя лучше.
- Ну-ка, расскажите нам сказку! - сказала королева. - Только что-нибудь серьезное, поучительное.
- Ну чтобы и посмеяться можно было! - прибавил король.
- Хорошо! - отвечал купеческий сын и стал рассказывать.
Слушайте же хорошенько!
- Жила-была пачка серных спичек, очень гордых своим высоким происхождением: глава их семьи, то есть сосна, была одним из крупных и старейшихдеревьев в лесу. Теперь спички лежали на полке между огнивом и старымжелезным котелком и рассказывали соседям о своем детстве.
- Да, хорошо нам жилось, когда мы были молоды-зелены (мы ведь тогда ив самом деле были зеленые!), - говорили они. - Каждое утро и каждый вечер у нас был бриллиантовый чай - роса, день-деньской светило на нас вясную погоду солнышко, а птички должны были рассказывать нам свои сказки! Мы отлично понимали, что принадлежим к богатой семье: лиственные деревья были одеты только летом, а у нас хватало средств и на зимнюю и налетнюю одежду. Но вот явились раз дровосеки, и начались великие перемены! Погибла и вся наша семья! Глава семьи - ствол получил после тогоместо грот-мачты на великолепном корабле, который мог бы объехать кругомвсего света, если б только захотел; ветви уже разбрелись кто-куда, а намвот выпало на долю служить светочами для черни. Вот ради чего очутилисьна кухне такие важные господа, как мы!
- Ну, со мной все было по-другому! - сказал котелок, рядом с которымлежали спички. - С самого появления на свет меня беспрестанно чистят,скребут и ставят на огонь. Я забочусь вообще о существенном и, говоря поправде, занимаю здесь в доме первое место. Единственное мое баловство - это вот лежать после обеда чистеньким на полке и вести приятную беседу стоварищами. Все мы вообще большие домоседы, если не считать ведра, которое бывает иногда во дворе; новости же нам приносит корзинка для провизии; она часто ходит на рынок, но у нее уж чересчур резкий язык. Послушать только, как она рассуждает о правительстве и о народе! На днях,слушая ее, свалился от страха с полки и разбился в черепки старый горшок! Да, немножко легкомысленна она - скажу я вам!
- Уж больно ты разболтался! - сказало вдруг огниво, и сталь так ударило по кремню, что посыпались искры. - Не устроить ли нам лучше вечеринку?
- Конечно, конечно. Побеседуем о том, кто из нас всех важнее! - сказали спички.
- Нет, я не люблю говорить о самой себе, - сказала глиняная миска. - Будем просто вести беседу! Я начну и расскажу кое-что из жизни, что будет знакомо и понятно всем и каждому, а это ведь приятнее всего. Таквот: на берегу родного моря, под тенью датских буков...
- Чудесное начало! - сказали тарелки. - Вот это будет история как разпо нашему вкусу!
- Там в одной мирной семье провела я свою молодость. Вся мебель былаполированная, пол чисто вымыт, а занавески на окнах сменялись каждые двенедели.
- Как вы интересно рассказываете! - сказала метелка. - В вашем рассказе так и слышна женщина, чувствуется какая-то особенная чистоплотность!
- Да, да! - сказало ведро и от удовольствия даже подпрыгнуло, плеснувна пол воду.
Глиняная миска продолжала свой рассказ, и конец был на хуже начала.
Тарелки загремели от восторга, а метелка достала из ящика с пескомзелень петрушки и увенчала ею миску; она знала, что это раздосадует всехостальных, да к тому же подумала: "Если я увенчаю ее сегодня, она увенчает меня завтра!"
- Теперь мы попляшем! - сказали угольные щипцы и пустились в пляс. Ибоже мой, как они вскидывали то одну, то другую ногу! Старая обивка настуле, что стоял в углу, не выдержала такого зрелища и лопнула!
- А нас увенчают? - спросили щипцы, и их тоже увенчали.
"Все это одна чернь!" - думали спички.
Теперь была очередь за самоваром: он должен был спеть. Но самовар отговорился тем, что может петь лишь тогда, когда внутри у него кипит, - он просто важничал и не хотел петь иначе, как стоя на столе у господ.
На окне лежало старое гусиное перо, которым обыкновенно писала служанка; в нем не было ничего замечательного, кроме разве того, что онослишком глубоко было обмокнуто в чернильницу, но именно этим оно и гордилось!
- Что ж, если самовар не хочет петь, так и не надо! - сказало оно. - За окном весит в клетке соловей - пусть он споет! Положим, он не из ученых, но об этом мы сегодня говорить не будем.
- По-моему, это в высшей степени неприлично - слушать какую-то пришлую птицу! - сказал большой медный чайник, кухонный певец и сводный братсамовара. - Разве это патриотично? Пусть рассудит корзинка для провизии!
- Я просто из себя выхожу! - сказала корзинка. - Вы не поверите, дачего я выхожу из себя! Разве так следует проводить вечера? Неужелинельзя поставить дом на надлежащую ногу? Каждый бы тогда знал свое место, и я руководила бы всеми! Тогда дело пошло совсем иначе!
- Давайте шуметь! - закричали все.
Вдруг дверь отворилась, вошла служанка, и - все присмирели, никто нигу-гу; но не было ни единого горшка, который не мечтал про себя о своейзнатности и о том, что он мог бы сделать. "Уж если бы взялся за дело я,пошло бы веселье!" - думал про себя каждый.
Служанка взяла спички и зажгла ими свечку. Боже ты мой, как они зафыркали, загораясь!
"Вот теперь все видят, что мы здесь первые персоны! - думали они. - Какой от нас блеск, сколько света!"
Тут они и сгорели.
- Чудесная сказка! - сказала королева. - Я точно сама посидела в кухне вместе со спичками! Да, ты достоин руки нашей дочери.
- Конечно! - сказал король. - Свадьба будет в понедельник!
Теперь они уже говорили ему ты - он ведь скоро должен был сделатьсячленом их семьи.
И так, день свадьбы был объявлен, и вечером в городе устроили иллюминацию, а в народ бросали пышки и крендели. Уличные мальчишки поднималисьна цыпочки, чтобы поймать их, кричали "ура" и свистели в пальцы; великолепие было несказанное.
"Надо же и мне устроить что-нибудь!" - подумал купеческий сын; он накупил ракет, хлопушек и прочего, положив все это в свой сундук и взвилсяв воздух.
Пиф, паф! Шш-пшш! Вот так трескотня пошла, вот так шипение!
Турки подпрыгивали так, что туфли летели через головы; никогда еще невидывали они такого фейерверка. Теперь-то все поняли, что на принцессеженится сам турецкий бог.
Вернувшись в лес, купеческий сын подумал: "Надо пойти в город послушать, что там говорят обо мне!" И не мудрено, что ему захотелось узнатьэто.
Ну и рассказов же ходило по городу! К кому он не обращался, всякий,оказывается, рассказывал о виденном по-своему, но все в один голос говорили, что это было дивное зрелище.
- Я видел самого турецкого бога! - говорил один. - Глаза у него быличто твои звезды, а борода что пена морская!
- Он летел в огненном плаще! - рассказывал другой. - А из складоквыглядывали прелестнейшие ангелочки.
Да, много чудес рассказали ему, а на другой день должна была состояться и свадьба.
Пошел он назад в лес, чтобы опять сесть в свой сундук, да куда же ондевался? Сгорел! Купеческий сын заронил в него искру от фейерверка, сундук тлел, тлел, да и вспыхнул; теперь от него оставалась одна зола. Таки не удалось купеческому сыну опять прилететь к своей невесте.
А она весь день стояла на крыше, дожидаясь его, да ждет и до сих пор!Он же ходит по белу свету и рассказывает сказки, только уж не такие веселые, как была его первая сказка о серных спичках.
ДОРОЖНЫЙ ТОВАРИЩ
Бедняга Йоханнес был в большом горе: отец его лежал при смерти. Онибыли одни в своей каморке; лампа на столе догорала; дело шло к ночи.
- Ты был мне добрым сыном, Йоханнес! - сказал больной. - Бог не оставит тебя своей милостью!
И он ласково-серьезно взглянул на Йоханнеса, глубоко вздохнул и умер,точно заснул. Йоханнес заплакал. Теперь он остался круглым сиротой: ниотца у него, ни матери, ни сестер, ни братьев! Бедняга Йоханнес! Долгостоял он на коленях перед кроватью и целовал руки умершего, заливаясьгорькими слезами, но потом глаза его закрылись, голова склонилась накрай постели, и он заснул.
И приснился ему удивительный сон.
Он видел, что солнце и месяц преклонились перед ним, видел своего отца опять свежим и бодрым, слышал его смех, каким он всегда смеялся, когда бывал особенно весел; прелестная девушка с золотою короной на чудныхдлинных волосах протягивала Йоханнесу руку, а отец его говорил: "Видишь,какая у тебя невеста? Первая красавица на свете!"
Тут Йоханнес проснулся, и прощай все это великолепие! Отец его лежалмертвый, холодный, и никого не было у Йоханнеса! Бедняга Йоханнес!
Через неделю умершего хоронили; Йоханнес шел за гробом. Не видать емубольше своего отца, который так любил его! Йоханнес слышал, как ударялась о крышку гроба земля, видел, как гроб засыпали: вот уж виден толькоодин краешек, еще горсть земли - и гроб скрылся совсем. У Йоханнеса чутьсердце не разорвалось от горя. Над могилой пели псалмы; чудное пениерастрогало Йоханнеса до слез, он заплакал, и на душе у него стало полегче. Солнце так приветливо озаряло зеленые деревья, как будто говорило:"Не тужи, Йоханнес! Посмотри, какое красивое голубое небо - там твойотец молится за тебя!"
- Я буду вести хорошую жизнь! - сказал Йоханнес. - И тогда я тожепойду на небо к отцу. Вот будет радость, когда мы опять свидимся!Сколько у меня будет рассказов! А он покажет мне все чудеса и красотунеба и опять будет учить меня, как учил, бывало, здесь, на земле. Вотбудет радость!
И он так живо представил себе все это, что даже улыбнулся сквозь слезы. Птички, сидевшие на ветвях каштанов, громко чирикали и пели; им быловесело, хотя только что присутствовали при погребении, но они ведь знали, что умерший теперь на небе, что у него выросли крылья, куда красивееи больше, чем у них, и что он вполне счастлив, так как вел здесь, наземле, добрую жизнь.
Йоханнес увидел, как птички вспорхнули с зеленых деревьев и взвилисьвысоко-высоко, и ему самому захотелось улететь куда-нибудь подальше. Носначала надо было поставить на могиле отца деревянный крест. Вечером онпринес крест и увидал, что могила вся усыпана песком и убрана цветами, об этом позаботились посторонние люди, очень любившие доброго его отца.
На другой день рано утром Йоханнес связал все свое добро в маленькийузелок, спрятал в пояс весь свой капитал, что достался ему в наследство,- пятьдесят талеров и несколько серебряных монет, и был готов пуститьсяв путь-дорогу. Но прежде он отправился на кладбище, на могилу отца, прочел над ней "Отче наш" и сказал:
- Прощай, отец! Я постараюсь всегда быть хорошим, а ты помолись заменя на небе!
Потом Йоханнес свернул в поле. В поле росло много свежих, красивыхцветов; они грелись на солнце и качали на ветру головками, точно говорили: "Добро пожаловать! Не правда ли, как у нас тут хорошо?" Йоханнес ещераз обернулся, чтобы взглянуть на старую церковь, где его крестили ребенком и куда он ходил по воскресеньям со своим добрым отцом петь псалмы. Высоко-высоко, на самом верху колокольни, в одном из круглых окошечек Йоханнес увидел крошку домового в красной остроконечной шапочке, который стоял, заслонив глаза от солнца правою рукой. Йоханнес поклонилсяему, и крошка домовой высоко взмахнул в ответ своей красной шапкой, прижал руку к сердцу и послал Йоханнесу несколько воздушных поцелуев - воттак горячо желал он Йоханнесу счастливого пути и всего хорошего!
Йоханнес стал думать о чудесах, которые ждали его в этом огромном,прекрасном мире и бодро шел вперед, все дальше и дальше, туда, где онникогда еще не был; вот уже пошли чужие города, незнакомые лица, - онзабрался далеко-далеко от своей родины.
Первую ночь ему пришлось провести в поле, в стогу сена, - другой постели взять было негде. "Ну и что ж, - думалось ему, - лучшей спальни ненайдется у самого короля!" В самом деле, поле с ручейком, стог сена иголубое небо над головой - чем не спальня? Вместо ковра - зеленая травас красными и белыми цветами, вместо букетов в вазах - кусты бузины и шиповника, вместо умывальника - ручеек с хрустальной свежей водой, заросший тростником, который приветливо кланялся Йоханнесу и желал ему и доброй ночи и доброго утра. Высоко над голубым потолком висел огромный ночник - месяц; уж этот ночник не подожжет занавесок! И Йоханнес мог заснуть совершенно спокойно. Так он и сделал, крепко проспал всю ночь ипроснулся только рано утром, когда солнце уже сияло, а птицы пели:
- Здравствуй! Здравствуй! Ты еще не встал?
Колокола звали в церковь, было воскресенье; народ шел послушать священника; пошел на ним и Йоханнес, пропел псалом, послушал слова божьего,и ему показалось, что он был в своей собственной церкви, где его крестили и куда он ходил с отцом петь псалмы.
На церковном кладбище было много могил, совсем заросших сорной травой. Йоханнес вспомнил о могиле отца, которая могла со временем принятьтакой же вид, - некому ведь было ухаживать за ней! Он присел на землю истал вырывать сорную траву, поправил покачнувшиеся кресты и положил наместо сорванные ветром венки, думая при этом: "Может статься, кто-нибудьсделает то же на могиле моего отца".
У ворот кладбища стоял старый калека нищий; Йоханнес отдал ему всюсеребряную мелочь и весело пошел дальше по белу свету.
К вечеру собралась гроза; Йоханнес спешил укрыться куда-нибудь наночь, но скоро наступила полная темнота, и он успел дойти только до часовенки, одиноко возвышающейся на придорожном холме; дверь, к счастью,была отперта, и он вошел туда, чтобы переждать непогоду.
- Тут я и посижу в уголке! - сказал Йоханнес. - Я очень устал, и мненадо отдохнуть.
И он опустился на пол, сложил руки, прочел вечернюю молитву и еще какие знал, потом заснул и спал спокойно, пока в поле сверкала молния игрохотал гром.
Когда Йоханнес проснулся, гроза уже прошла, и месяц светил прямо вокна. Посреди часовни стоял раскрытый гроб с покойником, которого еще неуспели похоронить. Йоханнес нисколько не испугался, - совесть у него была чиста, и он хорошо знал, что мертвые никому не делают зла, не то чтоживые злые люди. Двое таких как раз и стояли возле мертвого, поставленного в часовню в ожидании погребения. Они хотели обидеть бедного умершего - выбросить его из гроба на порог.
- Зачем вы это делаете? - спросил их Йоханнес. - Это очень дурно игрешно! Оставьте его покоиться с миром!
- Вздор! - сказали злые люди. - Он надул нас! Взял у нас деньги, неотдал и умер! Теперь мы не получим с него ни гроша; так вот хоть отомстим ему - пусть валяется, как собака, за дверями!
- У меня всего пятьдесят талеров, - сказал Йоханнес, - это все моенаследство, но я охотно отдам его вам, если вы дадите мне слово оставитьбедного умершего в покое! Я обойдусь и без денег, у меня есть пара здоровых рук, да и бог не оставит меня!
- Ну, - сказали злые люди, - если ты заплатишь нам за него, мы несделаем ему ничего дурного, будь спокоен!
И они взяли у Йоханнеса деньги, посмеялись над его простотой и пошлисвоей дорогой, а Йоханнес хорошенько уложил покойника в гробу, скрестилему руки, простился с ним и с веселым сердцем вновь пустился в путь.
Идти пришлось через лес; между деревьями, освещенными лунным сиянием,резвились прелестные малютки эльфы; они ничуть не пугались Йоханнеса;они хорошо знали, что он добрый, невинный человек, а ведь только злыелюди не могут видеть эльфов. Некоторые из малюток были не больше мизинцаи расчесывали свои длинные белокурые волосы золотыми гребнями, другиекачались на больших каплях росы, лежавших на листьях и стебельках травы;иногда капля скатывалась, а с нею и эльфы, прямо в густую траву, и тогдамежду остальными малютками поднимался такой хохот и возня! Ужасно забавно было! Они пели, и Йоханнес узнал все хорошенькие песенки, которые онпевал еще ребенком. Большие пестрые пауки с серебряными коронами на головах должны были перекидывать для эльфов с куста на куст висячие мостыи ткать целые дворцы, которые, если на них попадала капля росы, сверкалипри лунном свете чистым хрусталем. Но вот встало солнце, малютки эльфывскарабкались в чашечки цветов, а ветер подхватил их мосты и дворцы ипонес по воздуху, точно простые паутинки.
Йоханнес уже вышел из леса, как вдруг позади него раздался звучныймужской голос:
- Эй, товарищ, куда путь держишь?
- Куда глаза глядят! - сказал Йоханнес. - У меня нет ни отца, ни матери, я круглый сирота, но бог не оставит меня!
- Я тоже иду по белу свету, куда глаза глядят, - сказал незнакомец. Не пойти ли нам вместе?
- Пойдем! - сказал Йоханнес, и они пошли вместе.
Скоро они очень полюбились друг другу: оба они были славные люди. НоЙоханнес заметил, что незнакомец был гораздо умнее его, обошел чуть лине весь свет и умел порассказать обо всем.
Солнце стояло уже высоко, когда они присели под большим деревом закусить. И тут появилась дряхлая старуха, вся сгорбленная, с клюкой в руках; за спиной у нее была вязанка хвороста, а из высоко подоткнутого передника три больших пучка папоротника и ивовых прутьев. Когда старухапоравнялась с Йоханнесом и его товарищем, она вдруг поскользнулась, упала и громко вскрикнула: бедняга сломала себе ногу.
Йоханнес сейчас же предложил товарищу отнести старуху домой, но незнакомец открыл свою котомку, вынул оттуда баночку и сказал старухе, чтоу него такая мазь, которая сразу вылечит ее, и она пойдет домой, как нив чем не бывало. Но за это она должна подарить ему те три пучка, которыеу нее в переднике.
- Плата хорошая! - сказала старуха и как-то странно покачала головой.Ей не хотелось расставаться со своими прутьями, но и лежать со сломаннойногой было тоже неприятно, и вот она отдала ему прутья, а он сейчас жепомазал ей ногу мазью; раз, два - и старушка вскочила и зашагала живеепрежнего. Вот так мазь была! Такой не достанешь в аптеке!
- На что тебе эти прутья? - спросил Йоханнес у товарища.
- А чем не букеты? - сказал тот. Они мне очень понравились: я ведьчудак!
Потом они прошли еще добрый конец.
- Смотри, как заволакивает, - сказал Йоханнес, указывая перед собойпальцем. - Вот так облака!
- Нет, - сказал его товарищ, - это не облака, а горы, высокие горы,по которым можно добраться до самых облаков. Ах, как там хорошо! Завтрамы будем уже далеко-далеко!
Горы были совсем не так близко, как казалось: Йоханнес с товарищемшли целый день, прежде чем добрались до того места, где начинались темные леса, взбиравшиеся чуть ли не к самому небу, и лежали каменные громады величиной с город; подняться на горы было не шуткой, и потому Йоханнес с товарищем зашли отдохнуть и собраться с силами на постоялыйдвор, приютившийся внизу.
В нижнем этаже, в пивной, собралось много народа: хозяин марионетокпоставил там, посреди комнаты, свой маленький театр, а народ уселся перед ним полукругом, чтобы полюбоваться представлением. Впереди всех, насамом лучшем месте, уселся толстый мясник с большущим бульдогом. У, каксвирепо глядел бульдог! Он тоже уселся на полу и таращился на представление.
Представление началось и шло прекрасно: на бархатном троне восседаликороль с королевой с золотыми коронами на головах и в платьях с длинными- длинными шлейфами, - средства позволяли им такую роскошь. У всех входов стояли чудеснейшие деревянные куклы со стеклянными глазами и большими усами и распахивали двери, чтобы проветрить комнаты. Словом, представление было чудесное и совсем не печальное; но вот королева встала, итолько она прошла несколько шагов, как бог знает что сделалось с бульдогом: хозяин не держал его, он вскочил прямо на сцену, схватил королевузубами за тоненькую талию и - крак! - перекусил ее пополам. Вот былужас!
Бедный хозяин марионеток страшно перепугался и огорчился за беднуюкоролеву: это была самая красивая из всех его кукол, и вдруг гадкийбульдог откусил ей голову! Но вот народ разошелся, и товарищ Йоханнесасказал, что починит королеву, вынул баночку с той же мазью, которой мазал сломанную ногу старухи, и помазал куклу; кукла сейчас же опять сталацелехонька и вдобавок сама начала двигать всеми членами, так что еебольше не нужно было дергать за веревочки; выходила, что кукла была совсем как живая, только говорить не могла. Хозяин марионеток остался этимочень доволен: теперь ему не нужно было управлять королевой, она могласама танцевать, не то что другие куклы!
Ночью, когда все люди в гостинице легли спать, кто-то вдруг завздыхалтак глубоко и протяжно, что все повставали посмотреть, что и с кем случилось, а хозяин марионеток подошел к своему маленькому театру, - вздохислышались оттуда. Все деревянные куклы, и король и телохранители, лежаливперемежку, глубоко вздыхали и таращили свои стеклянные глаза; им тожехотелось, чтобы их смазали мазью, как королеву, - тогда бы и они моглидвигаться сами! Королева же встала на колени и протянула свою золотуюкорону, как бы говоря: "Возьмите ее, только помажьте моего супруга и моих придворных!" Бедняга хозяин не мог удержаться от слез, так ему жальстало своих кукол, пошел к товарищу Йоханнеса и пообещал отдать ему вседеньги, которые соберет за вечернее представление, если тот помажетмазью четыре-пять лучших из его кукол. Товарищ Йоханнеса сказал, что денег он не возьмет, а пусть хозяин отдаст ему большую саблю, которая висит у него на боку. Получив ее, он помазал шесть кукол, которые сейчасже заплясали, да так весело, что, глядя на них, пустились в пляс и всеживые, настоящие девушки, заплясали и кучер, и кухарка, и лакеи, и горничные, все гости и даже кочерга со щипцами; ну, да эти-то двое растянулись с первого же прыжка. Да, веселая выдалась ночка!
На следующее утро Йоханнес и его товарищ ушли из гостиницы, взобрались на высокие горы и вступили в необозримые сосновые леса. Путникиподнялись наконец так высоко, что колокольни внизу казались им какими-токрасненькими ягодками в зелени, и, куда ни оглянись, видно было на несколько миль кругом. Такой красоты Йоханнес еще не видывал; теплое солнцеярко светило с голубого прозрачного неба, в горах раздавались звукиохотничьих рогов, кругом была такая благодать, что у Йоханнеса выступилина глазах от радости слезы, и он не мог не воскликнуть:
- Боже ты мой! Как бы я расцеловал тебя за то, что ты такой добрый исоздал для нас весь этот чудесный мир!
Товарищ Йоханнеса тоже стоял со скрещенными на груди руками и смотрелна леса и города, освещенные солнцем. В эту минуту над головами их раздалось чудесное пение; они подняли головы - в воздухе плыл большой прекрасный белый лебедь и пел, как не петь ни одной птице; но голос его звучал все слабее м слабее, он склонил голову и тихо-тихо опустился на землю: прекрасная птица лежала у ног Йоханнеса и его товарища мертвой!
- Какие чудные крылья! - сказал товарищ Йоханнеса. - Такие большие ибелые, цены им нет! Они могут нам пригодиться! Видишь, хорошо, что явзял с собой саблю!
И он одним ударом отрубил у лебедя оба крыла.
Потом они прошли по горам еще много-много миль и наконец увидели перед собой большой город с сотнями башен, которые блестели на солнце, каксеребряные; посреди города стоял великолепный мраморный дворец с крышейи червонного золота; тут жил король.
Йоханнес с товарищем не захотели сейчас же идти осматривать город, аостановились на одном постоялом дворе, чтобы немножко пообчиститься сдороги и принарядиться, прежде чем показаться на улицах. Хозяин постоялого двора рассказал им, что король - человек очень добрый и никогда несделает людям ничего худого, но что дочь у него злая-презлая. Конечно,она первая красавица на свете, но что толку, если она при этом злаяведьма, из-за которой погибло столько прекрасных принцев. Дело в том,что всякому - и принцу, и нищему - было позволено свататься за нее: жених должен был отгадать только три вещи, которые задумывала принцесса;отгадай он - она вышла бы за него замуж, и он стал бы, по смерти ее отца, королем над всей страной, нет - и ему грозила смертная казнь. Воткакая гадкая было красавица принцесса! Старик король, отец ее, оченьгрустил об этом, но не мог ничего с ней поделать и раз и навсегда отказался иметь дело с ее женихами, - пусть-де она знается с ними сама, какхочет. И вот являлись жених за женихом, их заставляли отгадывать и занеудачу казнили - пусть не суются, ведь их предупреждали заранее!
Старик король, однако, так грустил об этом, что раз в год по целомудню простаивал в церкви на коленях, де еще со всеми своими солдатами,моля бога о том, чтобы принцесса стала добрее, но она и знать ничего нехотела. Старухи, любившие выпить, окрашивали водку в черный цвет, - чеминаче они могли выразить свою печаль?
- Гадкая принцесса! - сказал Йоханнес. - Ее бы следовало бы высечь.Уж будь я королем-отцом, я бы задал ей перцу!
В эту самую минуту народ на улице закричал "ура". Мимо проезжалапринцесса; она в самом деле была так хороша, что все забывали, какая оназлая, и кричали ей "ура". Принцессу окружали двенадцать красавиц на вороных конях; все они были в белых шелковых платьях, с золотыми тюльпанами в руках. Сама принцесса ехала на белой как снег лошади; вся сбруя была усыпана бриллиантами и рубинами; платье на принцессе было из чистогозолота, а хлыст в руках сверкал, точно солнечный луч; на голове красавицы сияла корона, вся сделанная будто из настоящих звездочек, а на плечибыл наброшен плащ, сшитый из сотни тысяч прозрачных стрекозиных крыльев,но сама принцесса была все-таки лучше всех своих нарядов.
Йоханнес взглянул на нее, покраснел, как маков цвет, и не мог вымолвить ни слова: она как две капли воды была похожа на ту девушку в золотой короне, которую он видел во сне в ночь смерти отца. Ах, она так хороша, что Йоханнес не мог не полюбить ее. "Не может быть, - сказал онсебе, - чтобы она на самом деле была такая ведьма и приказывала вешать иказнить людей, если они не отгадывают того, что она задумала. Всем позволено свататься за нее, даже последнему нищему; пойду же и я во дворец!От судьбы, видно, не уйдешь!"
Все стали отговаривать его, - ведь и с ним случилось бы то же, что сдругими. Дорожный товарищ Йоханнеса решил, что, бог даст, все пойдет хорошо, вычистил сапоги и кафтан, умылся, причесал свои красивые белокурыеволосы и пошел один-одинешенек в город, а потом во дворец.
- Войдите! - сказал старик король, когда Йоханнес постучал в дверь.
Йоханнес отворил дверь, и старый король встретил его одетый в халат;на ногах у него были вышитые шлепанцы, на голове корона, в одной рукескипетр, в другой - держава.
- Постой! - сказал он и взял державу под мышку, чтобы протянуть Йоханнесу руку.
Но как только он услыхал, что перед ним новый жених, он начал плакать, выронил из рук и скипетр и державу и принялся утирать слезы поламихалата. Бедный старичок король!
- И не пробуй лучше! - сказал он. - С тобой будет то же, что со всеми! Вот погляди-ка!
И он свел Йоханнес в сад принцессы. Брр... какой ужас! На каждом дереве висело по три, по четыре принца, которые когда-то сватались запринцессу, но не сумели отгадать того, что она задумала. Стоило подутьветерку, и кости громко стучали одна о другую, пугая птиц, которые несмели даже заглянуть в этот сад. Колышками для цветов там служили человечьи кости, в цветочных горшках торчали черепа с оскаленными зубами - вот так сад был у принцессы!
- Вот видишь! - сказал старик король. - И с тобой будет то же, что ис ними! Не пробуй лучше! Ты ужасно огорчаешь меня, я так близко принимаюэто к сердцу!
Йоханнес поцеловал руку доброму королю и сказал, что все-таки попробует, очень уж полюбилась красавица принцесса.
В это время во двор въехала принцесса со своими дамами, и король сЙоханнесом вышли к ней поздороваться. Она была в самом деле прелестна,протянула Йоханнесу руку, и он полюбил ее еще больше прежнего. Нет, конечно, она не могла быть такою злой, гадкой ведьмой, как говорили люди.
Они отправились в залу, и маленькие пажи стали обносить их вареньем имедовыми пряниками, но старик король был так опечален, что не мог ничегоесть, да и пряники были ему не по зубам!
Было решено, что Йоханнес придет во дворец на другое утро, а судьи ивесь совет соберутся слушать, как он будет отгадывать. Справится он сзадачей на первый раз - придет еще два раза; но никому еще не удавалосьотгадать и одного раза, все платились головой за первую же попытку.
Йоханнеса ничуть не заботила мысль о том, что будет с ним; он былочень весел, думал только о прелестной принцессе и крепко верил, что богне оставит его своей помощью; каким образом поможет он ему - Йоханнес незнал, да и думать об этом не хотел, а шел себе, приплясывая, по дороге,пока наконец не пришел обратно на постоялый двор, где его ждал товарищ.
Но дорожный товарищ Йоханнеса грустно покачал головой и сказал:
- Я так люблю тебя, мы могли бы провести вместе еще много счастливыхдней, и вдруг мне придется лишиться тебя! Мой бедный друг, я готов заплакать, но не хочу огорчать тебя: сегодня, может быть, последний день,что мы вместе! Повеселимся же хоть сегодня! Успею наплакаться и завтра,когда ты уйдешь во дворец!
Весь город сейчас же узнал, что у принцессы новый жених, и все страшно опечалились. Театр закрылся, торговки сладостями обвязали своих сахарных поросят черным крепом, а король и священники собрались в церкви ина коленях молились богу. Горе было всеобщее: ведь и с Йоханнесом должнобыло случиться то же, что с прочими женихами.
Вечером товарищ Йоханнеса приготовил пунш и предложил Йоханнесу хорошенько повеселиться и выпить за здоровье принцессы. Йоханнес выпил двастакана, и ему ужасно захотелось спать, глаза у него закрылись сами собой, и он уснул крепким сном. Товарищ поднял его со стула и уложил впостель, а сам, дождавшись ночи, взял два больших крыла, которые отрубилу мертвого лебедя, привязал их к плечам, сунул в карман самый большойпучок розог из тех, что получил от старухи, сломавшей себе ногу, открылокно и полетел прямо ко дворцу. Там он уселся в уголке под окном принцессиной спальни и стал ждать.
В городе было тихо, тихо; вот пробило три четверти двенадцатого, окнораспахнулось и вылетела принцесса в длинном белом плаще, с большими черными крыльями за спиной. Она направилась прямо к высокой горе, но дорожный товарищ Йоханнеса сделался невидимкой и полетел за ней следом, хлещаее розгами до крови. Брр... вот так был полет! Ее плащ развевался наветру, точно парус, и через него просвечивал месяц.
- Что за град! Что за град! - говорила принцесса при каждом ударе розог, и поделом ей было.
Наконец она добралась до горы и постучала. Тут будто гром загремел, игора раздалась; принцесса вошла, а за ней и товарищ Йоханнеса - ведь онстал невидимкой, никто не видал его. Они прошли длинный-длинный коридорс какими-то странно сверкающими стенами, - по ним бегали тысячи огненныхпауков, горевших, как жар. Затем принцесса и ее невидимый спутник вошлив большую залу из серебра и золота; на стенах сияли большие красные иголубые цветы вроде подсолнечников, но боже упаси сорвать их! Стебли ихбыли отвратительными ядовитыми змеями, а самые цветы - пламенем. выходившим у них из пасти. Потолок был усеян светляками и голубоватыми летучими мышами, которые беспрерывно хлопали своими тонкими крыльями; удивительное было зрелище! Посреди залы стоял трон на четырех лошадиных остовах вместо ножек; сбруя на лошадях была из огненных пауков, самый трониз молочно-белого стекла, а подушки на нем из черненьких мышек, вцепившихся друг другу в хвосты зубами. Над троном был балдахин из ярко-красной паутины, усеянной хорошенькими зелеными мухами, блестевшими не хужедрагоценных камней. На троне сидел старый тролль; его безобразная головабыла увенчана короной, а в руках он держал скипетр. Тролль поцеловалпринцессу в лоб и усадил ее рядом с собой на драгоценный трон. Тут заиграла музыка; большие черные кузнечики играли на губных гармониках, а сова била себя крыльями по животу - у нее не было другого барабана. Вотбыл концерт! Маленькие гномы, с блуждающими огоньками на шапках, плясалипо залу. Никто не видал дорожного товарища Йоханнеса, а он стоял позадитрона и видел и слышал все!
В зале было много нарядных и важных придворных; но тот, у кого былиглаза, заметил бы, что придворные эти не больше ни меньше, как простыепалки с кочнами капусты вместо голов, - тролль оживил их и нарядил врасшитые золотом платья; впрочем, не все ли равно, если они служилитолько для парада!
Когда пляска кончилась, принцесса рассказала троллю о новом женихе испросила, о чем бы загадать на следующее утро, когда он придет во дворец.
- Вот что, - сказал тролль, - надо взять что-нибудь самое простое,чего ему и в голову не придет. Задумай, например, о своем башмаке. Ни зачто не отгадает! Вели тогда отрубить ему голову, да не забудь принестимне завтра ночью его глаза, я их съем!
Принцесса низко присела и сказала, что не забудет. Затем тролль раскрыл гору, и принцесса полетела домой, а товарищ Йоханнеса опять летелследом и так хлестал ее розгами, что она стонала и жаловалась на сильныйград и изо всех сил торопилась добраться до окна своей спальни. Дорожныйтоварищ Йоханнеса полетел обратно на постоялый двор; Йоханнес еще спал;товарищ его отвязал свои крылья и тоже улегся в постель, - еще бы, усталпорядком!
Чуть занялась заря, Йоханнес был уже на ногах; дорожный товарищ еготоже встал и рассказал ему, что ночью он видел странный сон - будтопринцесса загадала о своем башмаке, и потому просил Йоханнеса непременноназвать принцессе башмак. Он ведь как раз слышал в горе у тролля, но нехотел ничего рассказывать Йоханнесу.
- Что ж, для меня все равно, что ни назвать! - сказал Йоханнес. - Может быть, твой сон и в руку: я ведь все время думал, что бог поможетмне! Но я все-таки прощусь с тобой - если я не угадаю, мы больше не увидимся.
Они поцеловались, и Йоханнес отправился во дворец. Зала была биткомнабита народом; судьи сидели в креслах, прислонившись головами к подушкам из гагачьего пуха, - им ведь приходилось так много думать! Стариккороль стоял и вытирал глаза белым носовым платком. Но вот вошла принцесса; она была еще краше вчерашнего, мило раскланялась со всеми, а Йоханнесу подала руку и сказала:
- Ну, здравствуй!
Теперь надо было отгадывать, о чем она задумала. Господи, как ласковосмотрела она на Йоханнеса! Но как только он произнес: "башмак", она побелела как мел и задрожала всем телом. Делать, однако, было нечего - Йоханнес угадал.
Эхма! Старик король даже кувыркнулся на радостях, все и рты разинули!И принялись хлопать королю, да и Йоханнесу тоже - за то, что он правильно угадал.
Спутник Йоханнеса так и засиял от удовольствия, когда узнал, как всехорошо получилось, а Йоханнес набожно сложил руки и поблагодарил бога,надеясь, что он поможет ему и в следующие разы. Ведь на другой день надобыло приходить опять.
Вечер прошел так же, как и накануне. Когда Йоханнес заснул, товарищего опять полетел за принцессой и хлестал ее еще сильнее, чем в первыйраз, так как взял с собой два пучка розог; никто не видал его, и онопять подслушал совет тролля. Принцесса должна была на этот раз загадатьо своей перчатке, что товарищ и передал Йоханнесу, снова сославшись насвой сон. Йоханнес угадал и во второй раз, и во дворце пошло такое веселье, что только держись! Весь двор стал кувыркаться - ведь сам корольподал вчера пример. Зато принцесса лежала на диване и не хотела дажеразговаривать. Теперь все дело было в том, отгадает ли Йоханнес в третийраз: если да, то женится на красавице принцессе и наследует по смертистарика короля все королевство, нет - его казнят, и тролль съест егопрекрасные голубые глаза.
В этот вечер Йоханнес рано улегся в постель, прочел молитву на сонгрядущий и спокойно заснул, а товарищ его привязал себе крылья, пристегнул сбоку саблю, взял все три пучка розог и полетел ко дворцу.
Тьма была - хоть глаз выколи; бушевала такая гроза, что черепицы валились с крыш, а деревья в саду со скелетами гнулись от ветра, как тростинки. Молния сверкала ежеминутно, и гром сливался в один сплошной раскат. И вот открылось окно, и вылетела принцесса, бледная как смерть; ноона смеялась над непогодой - ей все еще было мало; белый плащ ее билсяна ветру, как огромный парус, а дорожный товарищ Йоханнеса до кровихлестал ее всеми тремя пучками розог, так что под конец она едва моглалететь и еле-еле добралась до горы.
- Град так и сечет! Ужасная гроза! - сказала она. - Сроду не приходилось мне вылетать из дома в такую непогоду.
- Да, видно, что тебе порядком досталось! - сказал тролль.
Принцесса рассказала ему, что Йоханнес угадал и во второй раз; случись то же и в третий, он выиграет дело, ей нельзя будет больше прилетать в гору и колдовать. Было по этому о чем печалиться.
- Не угадает он больше! - сказал тролль. - Я найду что-нибудь такое,чего ему и в голову прийти не может, иначе он тролль почище меня. А теперь будем плясать!
И он взял принцессу за руки, и принялись танцевать вместе с гномами иблуждающими огоньками, а пауки весело прыгали вверх и вниз по стенам,точно живые огоньки. Сова била в барабан, сверчки свистели, а черныекузнечики играли на губных гармониках. Развеселый был бал!
Натанцевавшись вдоволь, принцесса стала торопиться домой, иначе еемогли там хватиться; тролль сказал, что проводит ее, и они, таким образом, подольше побудут вместе.
Они летели, а товарищ Йоханнеса хлестал ее всеми тремя пучками розог;никогда еще троллю не случалось вылетать в такой град.
Перед дворцом он простился с принцессой и шепнул ей на ухо:
- Загадай о моей голове!
Товарищ Йоханнеса, однако, расслышал его слова, и в ту самую минуту,как принцесса скользнула в окно, а тролль хотел повернуть назад, схватилего за длинную черную бороду и срубил саблей его гадкую голову по самыеплечи!
Тролль и глазом моргнуть не успел! Тело тролля дорожный товарищ Йоханнеса бросил в озеро, а голову окунул в воду, затем завязал в шелковыйплаток и полетел с этим узлом домой.
Наутро он отдал Йоханнесу узел, но не велел ему развязывать его, покапринцесса не спросит, о чем она загадала.
Большая дворцовая зала была битком набита народом; люди жались друг кдругу, точно сельди в бочонке. Совет заседал в креслах с мягкими подушками под головами, а старик король разоделся в новое платье, корона искипетр его были вычищены на славу; зато принцесса была бледна и одета втраур, точно собралась на похороны.
- О чем я загадала? - спросила она Йоханнеса.
Тот сейчас же развязал платок и сам испугался безобразной головытролля. Все вздрогнули от ужаса, а принцесса сидела, как окаменелая, неговоря ни слова. Наконец она встала, подала Йоханнесу руку - он ведьугадал - и, не глядя ни на кого, сказала с глубоким вздохом:
- Теперь ты мой господин! Вечером сыграем свадьбу!
- Вот это я люблю! - сказал старик король. - Вот это дело!
Народ закричал "ура", дворцовая стража заиграла марш, колокола зазвонили, и торговки сластями сняли с сахарных поросят траурный креп - теперь повсюду была радость! На площади были выставлены три жареных быка сначинкой из уток и кур - все могли подходить и отрезать себе по куску; вфонтанах било чудеснейшее вино, а в булочных каждому, кто покупал крендели на два гроша, давали в придачу шесть больших пышек с изюмом.
Вечером весь город был иллюминирован, солдаты палили из пушек,мальчишки - из хлопушек, а во дворце ели, пили, чокались и плясали.Знатные кавалеры и красивые девицы танцевали друг с другом и пели такгромко, что на улице было слышно:
Много тут девиц прекрасных,
Любо им плясать и петь!
Так играйте ж плясовую,
Полно девицам сидеть!
Эй, девица, веселей,
Башмачков не пожалей!
Но принцесса все еще оставалась ведьмой и совсем не любила Йоханнеса;дорожный товарищ его не забыл об этом, дал ему три лебединых пера и пузырек с какими-то каплями и велел поставить перед кроватью принцессы чанс водой; потом Йоханнес должен был вылить туда эти капли и броситьперья, а когда принцесса станет ложиться в постель, столкнуть ее в чан ипогрузить в воду три раза, - тогда принцесса освободится от колдовства икрепко его полюбит.
Йоханнес сделал все так, как ему было сказано. Принцесса, упав в воду, громко вскрикнула и забилась у Йоханнеса в руках, превратившись вбольшого, черного как смоль лебедя с сверкающими глазами; во второй разона уже вынырнула уже белым лебедем и только на шее оставалось узкоечерное кольцо; Йоханнес воззвал к богу и погрузил птицу в третий раз - вто же самое мгновение она опять сделалась красавицей принцессой. Она была еще лучше прежнего и со слезами на глазах благодарила Йоханнеса зато, что он освободил ее от чар.
Утром явился к ним старик король со всею свитой, и пошли поздравления. После всех пришел дорожный товарищ Йоханнеса с палкой в руках и котомкой за плечами. Йоханнес расцеловал его и стал просить остаться - емуведь он был обязан своим счастьем! Но тот покачал головой и ласково сказал:
- Нет, настал мой час! Я только заплатил тебе свой долг. Помнишь бедного умершего человека, которого хотели обидеть злые люди? Ты отдал имвсе, что имел, только бы они не тревожили его в гробу. Этот умерший - я!
В ту же минуту он скрылся.
Свадебные торжества продолжались целый месяц. Йоханнес и принцессакрепко любили друг друга, и старик король прожил еще много счастливыхлет, качая на коленях и забавляя своим скипетром и державой внучат, в товремя как Йоханнес правил королевством.
|
