Природа, как герой в произведениях Фолкнера
Переворачивая страницу книги Фолкнера, мы попадаем в иной мир, в мир диких, девственных лесов, где рассказ идет «о людях... не о белой, черной или красной коже, а о людях, охотниках с их мужеством и терпением, с волей выстоять и умением выжить, о собаках, медведях, оленях, призванных лесом, четко расставленных им и в нем по местам для извечного и упорного состязанья, чьи извечные, нерушимые правила не милуют и не жалеют, - вызванных лесом на лучшее из игрищ, на жизнь, не сравнимую ни с какой другой».
Всю свою любовь к охоте, к этому неповторимому общению с природой, незабываемые воспоминания юности Фолкнер вложил в два рассказа в книге «Сойди, Моисей» - «Старики» и «Медведь». Это два подлинных шедевра по проникновенному изображению леса, ритуала охоты, состояния человеческого духа в общении с природой.
Сюжет обоих рассказов, которые объединены одними и теми же героями, одним и тем же местом действия и, по существу, выглядят единым целым, весьма несложен. Это рассказы об охоте. Но за охотничьими приключениями стоит многое другое - глубокие сокровенные раздумья писателя о нравственном идеале, о подлинной ценности человека, о его ответственности перед собственной совестью.
Время действия обоих рассказов по сравнению с предшествующими им вторым и третьим рассказами книги опять в прошлом - оно относится к началу нашего века, когда леса в Большой Низине, как называли дельту Миссисипи, еще были дикими и в них водились олени, медведи и куда мальчиком и юношей ездил Фолкнер каждую осень в охотничий лагерь вместе со старыми, испытанными охотниками, чтобы учиться у них великому умению познания природы, любви к ней.
Вот этот великий искус, этот путь возмужания проходит и юный герой Фолкнера в рассказах «Старики» и «Медведь». На этот раз героем выступает Айк Маккаслин, внук основателя династии Карозерса Маккаслина, родившийся, когда его отцу было уже под семьдесят, которому двоюродный брат Кас Эдмондс заменил отца.
Из года в год осенью, в ноябре, мальчик видел, как грузили фургон, готовили свору собак и охотники уезжали в Большой Каньон - оленьи и медвежьи дремучие места. И мальчик каждый раз отсчитывал, сколько лет ему еще осталось ждать того дня, когда его возьмут в леса. И вот наконец этот день настал, «он увидел лес сквозь вялый, ледяной ноябрьский дождик; впоследствии лес так и вспоминался всегда ноябрьским, рисовался сквозь тусклую морось поры умиранья высокой бескрайней стеной сомкнутых деревьев... послушником вступал он в настоящий лес, принявший его и тотчас сомкнувшийся снова». Граница леса становится границей между цивилизацией и девственной природой, где человек, оказываясь в условиях естественного существования, сбрасывает с себя все искусственное, накладываемое на него обществом, и раскрываются жизненные силы, таящиеся внутри человека. Здесь царят другие законы, совсем не те, которые навязывает общество, - здесь ценность человека определяется не его богатством или положением в обществе, не цветом кожи, а истинными достоинствами - храбростью, умением, стойкостью. И в этой компании охотников главным человеком оказывается не генерал Компсон и не двоюродный брат мальчика, владеющий плантацией, а Сэм Фазерс, в жилах которого течет негритянская кровь.
Когда умер последний чистокровный индеец чикесо Джобекер, Сэм Фазерс уходит жить в леса. Как объясняет Айку его двоюродный брат Кас Эдмондс, Сэм похож на старого льва или медведя, выросшего в клетке. «Он не знает ничего, кроме клетки, здесь он и родился, и провел всю жизнь, и вдруг он почувствовал, почуял что-то: так, дуновение, легкий ветерок пролетел над лесом и заглянул к нему в клетку, но на миг зашумели, зашептали заросли, зашуршали, надвинулись раскаленные пески... Даже не почувствовал (он ничего этого не знает и, наверно, не узнает, если и увидит), а только дрожь, - пробрезжило и ушло; но не совсем, не бесследно: остяяаяя яяеяяаяяяяяяяяняя яятяяоя, замолкли заросли, умерло горячее дыхание песков, и в ноздри ему бьет запах железа, которого он просто не замечал раньше. И в глазах у него затаивается горечь неволи».
Вот этот Сэм Фазерс и становится наставником Айка Маккаслина в великом искусстве охоты - «он обучал мальчика понимать лес, чувствовать, когда надо и когда не надо убивать, учил стрелять и разделывать добычу». А когда мальчик убивает своего первого оленя, наставник мажет ему лицо оленьей кровью: «Свершилось. Он пролил кровь, и Сэм Фазерс совершил обряд посвящения, и мальчик превратился в охотника, в мужчину».
Процесс мужания мальчика, постижения им природы и ее естественных законов, которые одновременно и законы нравственные, продолжается в рассказе «Медведь». Охота за старым, уже легендарным медведем становится для мальчика школой мужества, сострадания, любви. Сам Фолкнер впоследствии говорил об этом рассказе: «Это вещь символическая. Это история не только мальчика, но каждого человеческого существа, которое вырастает, чтобы соревноваться с землей, с миром. Медведь представляет собой не зло, а процесс устаревания... Мальчик узнает от этого медведя не о медведях - он узнает о мире, о человеке. О мужестве, о жалости, об ответственности».
Художественное подтверждение этой символике легко найти в тексте рассказа. Мальчика впервые привозят в охотничий лагерь. «Еще ни разу не был мальчик в той не тронутой топором глухомани, где оставляла двупалый след медвежья лапа, а медведь уже маячил, нависал над ним во снах, косматый, громадный, багряноглазый, не злобный - просто непомерный: слишком велик был он для собак, которыми его пытались травить, для лошадей, на которых его догоняли, для охотников и посылаемых ими пуль, слишком велик для самой местности, его в себе заключавшей».
Старый медведь действительно становится в рассказе символом девственной природы, уже обреченной под натиском цивилизации, хищного стремления людей обогатиться за счет природы, готовых уничтожить природу ради наживы. «Мальчику словно виделось уже то, что ни чувством, ни разумом он еще не мог постигнуть: обреченная на гибель глушь - с краев обгрызают ее, непрестанно обкрамсывают плугами и топорами люди, безымянные даже друг для друга, в лесном краю, где заслужил себе имя старый медведь, не простым смертным зверем рыщущий по лесу, а неодолимым, неукротимым анахронизмом из былых и мертвых времен, символом, сгустком, апофеозом старой дикой жизни, вокруг которой кишат, в бешеном отвращении и страхе машут топориками люди - пигмеи у подошв дремлющего слона; неукротимым и как перст одиноким виделся старый медведь, вдовцом бездетным и неподвластным смерти, старцем Приамом, потерявшим царицу и пережившим всех своих сыновей».
Ни в одном произведении Фолкнера не ощущается так остро горечь писателя по поводу гибели природы под напором современной механизированной цивилизации, как в рассказе «Медведь». В начале рассказа лес представляется мальчику могучим и вечным, ему кажется, что лес не может никому принадлежать, его нельзя купить, а на последних страницах рассказа Айк Маккаслин, уже взрослый человек, с грустью видит, как лесопромышленные компании вырубают заветные лесные чащи, где он когда-то охотился, где он возмужал в общении с природой. «Теперь поезд словно нес в обреченную на топор глушь знамение конца».
Эта грусть Фолкнера по уничтожаемой девственной природе способствовала созданию некоторыми американскими критиками легенды о нем как о писателе, зовущем к возврату от цивилизации к природе. Фолкнер впоследствии возражал против этого: «Я не поддерживаю идею возврата. Как только прогресс остановится, он умрет. Он должен развиваться, и мы должны нести с собой весь мусор наших ошибок, наших заблуждений. Мы должны исцелять их, но мы не должны возвращаться к идиллическим условиям, в отношении которых нам мерещится, что мы были тогда счастливы, что мы были свободны от тревог и греха. Мы должны нести эти тревоги и грехи с собой, и по мере нашего движения вперед мы должны излечивать эти тревоги и грехи. Мы не можем вернуться к условиям, при которых не было бы войн, не было бы бомбы. Мы должны принять эту бомбу и что-то с ней сделать, уничтожить эту бомбу, исключить войну, но не возвращаться к тому положению, которое существовало до ее открытия, потому что, если время является частью движения, тогда мы рано или поздно опять придем к бомбе и опять пройдем через все это».
В произведениях Фолкнера речь идет не только об уничтожении современной цивилизацией девственной природы. В этих словах выражено отношение Фолкнера к важнейшим философским и социальным проблемам века, проблемам, которые не могут не волновать каждого думающего писателя, ощущающего и свою личную ответственность за судьбу человечества.
Однако для полного понимания выбранной темы реферата нам надо вернуться к рассказу «Медведь». В нем очень точно определена граница, пропасть между современным обществом и природой. Фолкнер утверждает, что человек, рожденный и выросший в обществе, раздвоен. Глубоко внутри каждого, по убеждению Фолкнера, живет естественный человек. Общество оказывается врагом человека, оно деформирует его, искажает естественные эмоции, заставляет подчиняться искусственному кодексу поведения. И только в общении с природой человек сбрасывает с себя все наносное, искусственное, возвращается к своей первооснове.
Эта мысль Фолкнера просвечивает в словах старого генерала Компсона, когда мальчик Айк хочет остаться с умирающим Сэмом Фазерсом в лесу, ибо так ему подсказывает нравственный долг, а его двоюродный брат Кас Эдмондс требует, чтобы мальчик возвращался в Джефферсон и не пропускал занятий в школе. «А ты помолчи, Кас, - говорит генерал. - Увяз одной ногой на ферме, другой - в банке, а в коренном, в древнем деле ты перед hиm младенец; вы, растакие Сарторисы и Эдмондсы, напридумывали ферм и банков, чтобы только заслониться от того, знание о чем дано этому мальчугану от рождения, - и страх, понятно, врожден, но не трусость, и он за десять миль по компасу пошел смотреть медведя, к которому никто из нас не мог подобраться на верный выстрел, и увидел, и обратно десять миль прошел в темноте; это-то, быть может, посущественнее ферм и банков...»
В следующем рассказе книги «Сойди, Моисей» - «Осень в дельте» - Айку Маккаслину уже под семьдесят, но он по-прежнему уезжает теперь уже с сыновьями и внуками былых своих товарищей по охоте в лес, который все дальше и дальше отступает перед натиском цивилизации. «У него свой дом в Джефферсоне, хозяйство ведет племянница покойной жены со своей семьей, ему там удобно, о нем заботятся, за ним ухаживают родичи той, кого он выбрал из всех на земле и поклялся любить до гроба. Но он томится в своих четырех стенах, дожидаясь ноября: ведь эта палатка, и слякоть под ногами, и жесткая, холодная постель - его настоящий дом, а эти люди, хоть кое-кого из них он только и видит всего две недели в году, - его настоящая родня. Потому что тут его родная земля...»
Ночью старику Айку Маккаслину не спится, и он думает о своей прожитой жизни, подводит итоги: «Ведь это его земля, хотя он никогда не владел ни единым ее клочком. Да и не хотел тут ничем владеть, зная, какая ее ждет судьба, глядя на то, как она год за годом отступает под натиском топора, видя штабеля бревен, а потом динамит и тракторные плуги, потому что земля эта никому не принадлежит. Она принадлежит всем людям, надо только бережно с ней обходиться, смиренно и с достоинством. И внезапно он понял, почему ему никогда не хотелось владеть этой землей, захватить хоть немного из того, что люди зовут «прогрессом». Просто потому, что земли ему хватало и так».
Чтобы понять аромат изображения Фолкнером природы, приведем знаменитое начало второй главы романа «Авессалом, авессалом!», которое дает незабываемую поэтическую картину южного лета. Трудно удержаться, чтобы не привести хотя бы первую фразу авторского вступления ко второй главе: «Это было лето глициний. Сумерки источали их запах, смешанный с ароматом отцовской сигары, когда они сидели на передней веранде после ужина до тех пор, пока Квентину настало время отправляться, а внизу у веранды на густо заросшей лужайке беспорядочно звенели и мигали светлячки-это благоухание, этот запах принесло с собой спустя пять месяцев письмо мистера Компсона из далекого штата Миссисипи в железные снега Новой Англии, в комнатку Квентина в Гарварде».
Фолкнер наполнил роман «Деревушка» цветами, запахами, красками природы. Особенно полно и подробно описана природа вчразвернутых эпизодах с идиотом Айзеком Сноупсом. Однако ценность эпизодов из-за их патологии представляется сомнительной.
«Деревушка» была первой попыткой Фолкнера понять те новые социальные явления, которые он наблюдал у себя на Юге. Книга положила начало фолкне-ровскому исследованию жизни американских «униженных и оскорбленных» - бедных арендаторов и батраков-негров. Фолкнеру не все еще было ясно и многое предстояло переоценить. Однако в первой части трилогии уже присутствовало реалистически точное изображение американской фермерской стихии, нищего притесняемого народа.
В созданной Фолкнером американской панораме среди бесчисленного множества лиц яркими пятнами выделились семьи-кланы - Сарторисы, Компсоны, Сатпены. В самой дали вырисовывался дикий неосвоенный Юг, девственные леса Миссисипи, мир индейцев; ближе - сцены Гражданской войны, жизнь американского захолустья на рубеже веков, первая мировая война и, наконец, современный мир; на первом плане знакомые семьи, но уже обремененные тяжестью прошлого, а впечеди всяхя- Сноупсы, «новые люди».
В далеком прошлом Америки искал Фолкнер истоки многих современных явлений; изучая жизнь современной Иокнапатофы, обращался ко времени завоевания округа первыми переселенцами.
Эта тема возникла у Фолкнера сразу, как только он принялся за изучение округа.
Сюжетная и идейная связь составных частей романов Фолкнера выразилась в той глубокой естественной преемственности, которая существует в природе и обществе. Содержание книг Фолкнера - отношение природы и человека, земли и людей, которые живут на ней, и те общественные связи, которые сложились в результате собственности на землю - 100 лет назад и позднее - в середине XX века.
Все сложные отношения внутри рода Мак-Каслинов возникли из-за собственности на землю. Фолкнер не оставляет никаких иллюзий в отношении любых хозяев земли, ибо считает: люди захватили землю и потом стали продавать ее друг другу, и в этом «была их вина перед природой».
О том, что из земли нельзя делать частную собственность, Фолкнер говорил и раньше. В сборнике «Сойди, Моисей» появляется новая интерпретация этой темы. Теперь Фолкнер из многих возможных (по «Авессалому») причин трагедии выделяет одну: мечта Сатпена о том, чтобы оставить после себя след на этой земле, осталась неосуществленной прежде всего потому, что земля была обманом куплена у индейцев и осквернена рабством.
Один из центральных героев книги «Сойди, Моисей» сын дяди Бака - Айк Мас-Каслин отказывается от собственности на землю, проклятую рабством, так как не хочет наследовать то, что не принадлежит ему.
Он научился охотиться не только для того, чтобы поймать и уничтожить, но и для того, чтобы «поймать, потрогать и - отпустить». Дядя воспитал в нем почтительное уважение к земле, к природе, и эти уроки привели к тому, что Айк отказался участвовать в дележе природы.
Не желая быть участником дележа природы, Айк просто уходит от неизбежной ответственности. Он отдает свою землю двоюродному брату, но это лишь духовно развращает последнего. Получив, казалось бы, абсолютную свободу, сам Айк фактически лишает себя свободы подлинной, такой, как понимает ее Фолкнер, т. е. добровольного выполнения морального долга перед собой, обществом, природой; он отстраняет себя от реальной жизни и поэтому ничего не может изменить в отношениях людей, выросших на этой земле.
Само название фолкнеровской книги «Сойди, Моисей» относится к Сэму Фазерсу, Фолкнер взял эти слова из известной негритянской религиозной песни на библейский сюжет; в ней поется о том, как Моисею из куста послышался голос бога: «Иди, Моисей, дорогою в Египет, скажи старому фараону отпустить мой народ». Айк уговаривает своего брата отпустить Сэма: Сэм не может жить у него на ферме в униженном положении, он уходит в лес, в охотничий лагерь. Так же, как Моисей вывел свой народ из рабства, Сэм Фазерс выведет Айка из рабства духовного - к свободной природе.
Бегство от общества и поиск идеального уединения в природе в свою очередь были чрезвычайно характерной темой для западной буржуазной литературы конца 30-х годов - кануна второй мировой войны.
Фолкнер начинает историю Шарлотты Риттенмайер и ее любовника в повести «Дикие пальмы», молодого доктора Гарри, почти с конца: пожилой врач наблюдает за происходящим на соседнем участке - там в кресле сидит молодая женщина. Внимательно следя за ее поведением, доктор решает поставленную перед собой психологическую задачу и приходит к правильной догадке, что она оставила мужа и детей и теперь ждет ребенка. Обуреваемая страстным желанием «первозданной идеальной любви», в которой она видит смысл всего своего существования, Шарлотта пыталась устроить новую жизнь так, чтобы чувствовать себя физически и морально свободной, она призывает к тому же своего любовника, более пассивного, мучимого сомнениями и сознанием их «греха». Но общество не прощает им отступления от признанных норм, и любовники вынуждены терпеть лишения. Начинается борьба за существование, за свои права на независимость. Нищета гонит их из Чикаго. На берегу озера Висконсин они разыгрывают идиллию любви: Шарлотта хочет вернуться назад, к простоте и природе, ходит обнаженная и зовет своего любовника Адамом.
Наступает зима, и они возвращаются в город. Снова - полунищенское существование и страх потерять работу. Живя в современном американском городе, они чувствуют себя усталыми и потерянными.
Творчество Уильяма Фолкнера до сих пор вызывает острые споры и оценивается весьма по-разному. Споры вокруг имени Фолкнера продолжаются. Не в этом ли доказательство глубочайшей необходимости его наследия для современного мира?
|
