Реферат: Энциклопедия для детей. Всемирная история 1996г. 18

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЛИДЕРЫ «ТРЕТЬЕГО РЕЙХА»

20 ноября 1945 г. в Нюрнберге начал работу Международный трибунал, судивший главных нацистских военных преступни­ков. До этого несколько месяцев представители держав-победительниц во Второй мировой войне (СССР, США, Англии и Франции) тщательно изучали документы германских ведомств, опраши­вали свидетелей нацистских преступлений.

И вот обвиняемых ввели в зал заседания...

Человек, занявший крайнее слева место в пер­вом ряду скамьи подсудимых, мало чем напоминал свои прежние изображения на парадных портретах. Когда-то его грудь, увешанную орденами, сравни­вали с витриной ювелирного магазина. Теперь он предстал перед международным трибуналом сильно похудевшим, без погон и орденов. Долгие годы он был вторым после Гитлера человеком в нацистской иерархии, его официальным преемником. Звали

этого человека Герман Вильгельм Геринг, бывший рейхсмаршал, бывший президент нацистского рейхстага, бывший командующий военно-воздуш­ными силами Германии.

Перед трибуналом Геринг держался очень твёр­до. «Я защищаю своё лицо, а не свою голову», — бросил он однажды. Шанс избежать смертного при­говора был настолько мал, что «номер два», види­мо, по-настоящему заботился уже только о том, ка­кую память он оставит о себе в истории.

Своей биографией Геринг отличался от других подсудимых. Он родился в 1893 г. в Баварии в семье бывшего наместника крупнейшей немецкой коло­нии — Германской Юго-Западной Африки. Геринги были состоятельными людьми, владели двумя зам­ками в Баварии и Австрии.

Первую мировую войну Геринг встретил в зва­нии лейтенанта пехоты, затем перешёл в авиацию,

627

летал на самолёте-разведчике, бомбар­дировщике, стал лётчиком-истребите­лем. За боевые заслуги и храбрость был отмечен многими наградами, в том числе высшими германскими орденами того времени. Как одному из лучших лётчиков кайзеровской Германии ему было поручено командование известной в то время эскадрильей Рихтхофена.

Тогда он был очень популярен в Германии, его фотографии не сходили со страниц иллюстрирован­ных журналов. Но в 1918 г. война закончилась, и «красавчик Герман» был занесён державами-побе­дительницами в список военных преступников. Оказалось, что его эскадрилья сбрасывала бомбы на мирные города.

Как и многие офицеры-фронтовики, Геринг не принял революцию в Германии (ноябрь 1918 г.), свергнувшую кайзера Вильгельма II и провозгла­сившую буржуазно-демократическую республику. Капитуляцию перед Антантой нового германского социал-демократического правительства он объя­вил позорным актом предательства. Геринг катего­рически отказался служить в республиканской гер­манской армии (рейхсвере) и уехал в Данию, а от­туда — в Швецию, где зарабатывал на жизнь де­монстрационными полётами по заказам герман­ских авиастроительных фирм.

В 1921 г. Геринг вернулся в Германию. В Мюн­хене он познакомился и близко сошёлся с Гитле­ром, который поручил ему руководить формирова­нием штурмовых отрядов. На этом поприще Геринг очень преуспел. Во время гитлеровского путча в Мюнхене 8—9 ноября 1923 г. он возглавил одну из колонн путчистов и в стычке с полицией был тя­жело ранен. Ареста ему удалось избежать — жена и друзья сумели вывезти его в Австрию. Там он полтора месяца пролежал в госпитале. Для снятия сильных болей, которые причиняла ему рана, вра­чам пришлось колоть ему морфий, в результате чего у Геринга развилась потребность в наркотиках, из­бавиться от которой ему стоило в дальнейшем ог­ромных усилий.

Обвинённый в государственной измене, Геринг решил не возвращаться в Германию. Однако, когда осенью 1927 г. Гинденбург, избранный незадолго до этого президентом Германии, объявил политиче­скую амнистию, Геринг сразу же отправился в Ба­варию и вновь установил тесный контакт с Гитле­ром. Тот поручил ему обеспечить партии поддержку ведущих промышленных и политических кругов и направил его в Берлин.

В столице Геринг развил бурную деятельность. В отличие от других нацистов, пытавшихся «завое­вать Берлин» на митингах и в уличных потасовках, он действовал на приёмах и в салонах. Происхож­дение, воспитание, эрудиция, связи — всё это вы­годно отличало его от других нацистских лидеров. Герингу удалось завязать тесные отношения с веду­щими промышленниками и банкирами и исполь­зовать эти связи в интересах Гитлера и НСДАП.

В 1928 г. он избран депутатом рейхстага от на­цистской партии. Умелый организатор, хороший

оратор, искусный тактик, он внёс огромный вклад в завоевание нацистами власти и установление дик­татуры НСДАП. Очень быстро оттеснив всех своих политических конкурентов в партии, Геринг вскоре становится правой рукой Гитлера.

С именем Геринга связано много мрачных стра­ниц в истории нацистского режима. Процесс про­тив коммунистов в связи с поджогом рейхстага, соз­дание концентрационных лагерей и нацистской службы безопасности, физическое уничтожение ру­ководства штурмовиков летом 1934 г., конфиска­ция еврейской собственности, обложение еврейско­го населения Германии контрибуцией после погро­мов, происшедших в ноябре 1938 г., руководство экономической подготовкой к войне, командование германской авиацией, преступно разрушавшей мирные города, ограбление оккупированных стран — за всё это и многое другое Геринг нёс личную ответственность.

В отличие от многих фигур, составлявших ок­ружение Гитлера, Геринг не был твердолобым на­цистским догматиком. Это, однако, не мешало ему всегда беспрекословно выполнять волю фюрера. И Гитлер высоко ценил его заслуги. 1 сентября 1939 г., в день объявления Германией войны Поль­ше, он назначил его своим официальным преемни­ком, а 19 июля 1940 г. за вклад, внесённый ави­ацией Геринга в разгром Франции, присвоил ему специально для него введённое высшее воинское звание рейхсмаршала.

Однако затем позиции Геринга в нацистском ру­ководстве начали постепенно ослабевать, в основ­ном из-за военных неудач руководимых им военно-воздушных сил.

К тому же всё активнее плели против Геринга интриги Геббельс, Гиммлер и Борман, каждый из которых метил на место преемника фюрера. В ре­зультате его престиж в глазах Гитлера, членов пар­тии и населения страны начал падать. Геринг всё чаще давал повод для критики в свой адрес. Рейхсмаршал вновь начал употреблять наркотики, что не могло не сказаться на его качествах политика и личности. Тяга к роскоши, которая была присуща ему и раньше, приобретала всё более безобразные формы. Богатые виллы, набитые награбленными произведениями искусства, немыслимые туалеты, менявшиеся по три раза в день, скупка ювелирных изделий — всё это выглядело чудовищно на фоне бедствий, которые принесла немецкому народу «то­тальная война». Бывший ас превратился в алчного стяжателя, а его соперники, уже не стесняясь, за­являли, что он своим моральным разложением по­зорит национал-социалистическое движение.

В конце апреля 1945 г., когда Берлин был ок­ружён Красной Армией и бои развернулись на его улицах, Геринг вылетел в Баварию и оттуда пред­принял попытку вступить в переговоры с американ­цами. У рейхсмаршала возникла бредовая идея, что он сможет добиться сепаратного мира с западными державами и вместе с ними нанести удар по Крас­ной Армии. Но замыслы Геринга сорвали не амери­канцы, а Гитлер, приказавший эсэсовцам аресто-

628

вать предателя. От расправы СС рейхсмаршала спасли верные ему офицеры «люфтваффе», к ко­торым он обратился за помощью. 9 мая он добро­вольно сдался американскому командованию.

...Рядом с Герингом на скамье подсудимых си­дел ещё один верный паладин фюрера — Рудольф Гесс. Поведение на суде этого нацистского вожака никак не вязалось с его внешним обликом. Рослый, атлетически сложённый, с тяжёлым взглядом глу­боко посаженных глаз, он то изображал из себя ду­шевнобольного и демонстративно пытался покон­чить с собой, то ссылался на полную потерю па­мяти. По требованию суда медики тщательно обсле­довали подсудимого и сделали вывод, что его дей­ствия носят «сознательно-намеренный симулятивный характер». После этого Гессу ничего не остава­лось, как отказаться от версии об умопомрачении.

Гесс родился в 1894 г. в Александрии в семье немецкого торговца. Детство он провёл в Египте, потом учился в коммерческих училищах в Швей­царии и Германии. Во время Первой мировой войны добровольцем ушёл на фронт и служил в одном пол­ку с Гитлером, был несколько раз ранен и дослу­жился до звания лейтенанта пехоты. В конце войны перешёл служить в авиацию.

После войны Гесс решил продолжить коммерче­ское образование и для этого переселился в Мюн­хен. Здесь он подпал под влияние праворадикаль­ных кругов и вновь встретился с Гитлером. В 1920 г. вступил в НСДАП. Он искренне преклонял­ся перед Гитлером и уже в начале 20-х гг. начал создавать вокруг него культ «великого вождя гер­манской нации».

Гесс играл активную роль в путче 1923 г. (см. ст. «Адольф Гитлер»). Ему был поручен захват в ка­честве заложников нескольких руководителей Ба­варской республики. После подавления путча он бе­жал в Австрию, однако вскоре возвратился и был арестован. Его поместили в тюрьму Ландсберг, в которой находился и Гитлер. В тюрьме Гесс, обла­давший навыками стенографирования, писал под диктовку Гитлера рукопись его будущей книги «Моя борьба» («Майн кампф»), в неё вошли и мно­гие мысли самого Гесса. С этого времени он стал выполнять при Гитлере по сути дела обязанности личного секретаря.

В 1932 г. фюрер поручил своему верному помощ­нику и последователю руководство только что соз­данной центральной партийной комиссией НСДАП, а в 1933 г. назначил его своим заместителем по пар­тии. Как руководитель партийной канцелярии Гесс в том же году получил портфель министра.

В фашистской Германии власть Гесса, нациста «номер три», официального преемника Гитлера (после Геринга), была огромной. От имени Гитлера Гесс заправлял всеми делами нацистской партии. Специальным указом Гитлера на него был возложен контроль над всей деятельностью фашистского пра­вительства и других государственных органов. Ни одно распоряжение правительства, ни один закон рейха не имели силы, пока их не подписывал Гит­лер или Гесс. Гессу было доверено принимать решения от имени фюрера, он был объявлен «полновластным представителем фюре­ра», а его канцелярия — «канцелярией самого фюрера». С ним Гитлер обсуждал все воп­росы, касавшиеся как внутренней, так и внешней политики, и за все преступления нацизма Гесс нёс ответственность в той же мере, что и Гитлер и Ге­ринг.

Гитлер полностью доверял Гессу. Поэтому, го­товясь к нападению на СССР, он именно ему по­ручил секретную миссию особой важности — до­биться перемирия с англичанами. 10 мая 1941 г. Гесс тайно вылетел в Великобританию на специ­ально оборудованном самолёте-истребителе. Одна­ко эта миссия провалилась. Англичане отвергли германские предложения, а о прилёте Гесса в Анг­лию стало известно мировой общественности. Гит­леру ничего не оставалось делать, как объявить сво­его заместителя по партии сумасшедшим. В Англии Гесс был подвергнут аресту, а после завершения войны, осенью 1945 г., его доставили в Нюрнберг, где он предстал перед Международным трибуна­лом, судившим главных нацистских преступников.

...Следующим в списке подсудимых в Нюрнбер­ге был Иоахим фон Риббентроп, бывший министр иностранных дел нацистской Германии.

На заседаниях Международного трибунала Риб­бентроп держался очень скромно и даже заиски­вающе, первым вскакивал с места, когда в зал вхо­дили судьи. Он всем своим видом показывал, как подавлен масштабами страданий, выпавших на до­лю человечества из-за преступной политики нациз­ма. Но стоило обвинителю напомнить бывшему ми­нистру о его личной ответственности, как он тут же принимал позу безвинно оклеветанного человека.

Риббентроп родился в 1893 г. в Рейнской облас­ти в семье офицера. После отставки отца в 1908 г. будущий рейхсминистр жил в Швейцарии, работал в Англии, США и Канаде. Это дало ему опреде­лённый кругозор, жизненный опыт и отличное зна­ние французского и английского языков, что в нём впоследствии так ценил Гитлер.

С началом Первой мировой войны Риббентроп оставил все свои дела в Америке, где возглавлял небольшое экспортно-импортное предприятие по торговле вином, и вернулся в Германию. Вступил добровольцем в гусарский полк, участвовал в боях на Восточном и Западном фронтах, был ранен, на­граждён Железным крестом первого класса и до­служился до звания обер-лейтенанта. В конце вой­ны Риббентропа некоторое время использовали на дипломатической службе.

В 1919 г. Риббентроп занялся коммерцией. Вы­годный брак с дочерью крупнейшего германского производителя шампанского Отто Хенкеля открыл перед ним широкие перспективы. К 1925 г. Риб­бентроп был уже преуспевающим бизнесменом. Его роскошный берлинский особняк охотно посещали промышленники, политики, журналисты и деяте­ли культуры. До 1930 г. Риббентроп не занимался политикой, хотя и симпатизировал консерватив­ным партиям. Однако по мере обострения экономи-

629

Министр иностранных дел Германии

Риббентроп и министр иностранных

дел Италии Чиано.

1939 г.

ческого и политического кризиса, охватившего Гер­манию с конца 20-х гг., он стал всё больше скло­няться к НСДАП. С 1930 г. в доме Риббентропа частыми гостями стали Гитлер, Геринг, Гиммлер и другие нацистские вожаки, а в мае 1932 г. он сам вступил в НСДАП. В январе 1933 г. Риббентроп сыграл исключительно важную роль в обеспечении прихода нацистов к власти. В его доме велись пе­реговоры о назначении Гитлера рейхсканцлером между лидерами НСДАП, с одной стороны, и пред­ставителями президента Гинденбурга и правых бур­жуазных партий — с другой. Сам Риббентроп в этих сложных переговорах нередко брал на себя роль по­средника.

За свои услуги он рассчитывал получить высо­кий пост в министерстве иностранных дел Герма­нии. И он его получил. Спустя некоторое время пос­ле прихода к власти Гитлер создал специальный внешнеполитический орган НСДАП, который дол­жен был действовать параллельно с министерством иностранных дел. Во главе его он поставил Риббен­тропа, а сам этот орган получил название «бюро Риббентропа». Бюро постепенно наполнялось людь­ми из СС, а сам Риббентроп, близко друживший с Гиммлером, со временем получил очень высокий чин обергруппенфюрера (генерала) СС.

В 1936 г. Риббентроп был назначен германским послом в Великобритании, а в феврале 1938 г. — министром иностранных дел Германии. С этого вре­мени он играл важную роль в претворении в жизнь агрессивных планов «третьего рейха». Не было ни одной преступной акции германской военщины, в подготовке и содействии которой методами дипло­матии Риббентроп не принимал бы участия. При­соединение к Германской империи Австрии и Чехии, нападение на Польшу, оккупация Дании и Норвегии, Бельгии и Голландии, разгром Франции, нападение на Югославию и Грецию, агрессия про­тив СССР, сколачивание агрессивных блоков, эко­номическое ограбление оккупированных стран — мера личной ответственности Риббентропа за все эти преступления была огромной.

Мрачную роль сыграло возглавляемое им мини­стерство в уничтожении евреев в оккупированных и находившихся в союзе с нацистской Германией странах. В частности, весной 1943 г. Риббентроп настойчиво требовал от венгерского регента Хорти, чтобы тот «довёл до конца» антиеврейские меро­приятия в Венгрии. «Евреи должны быть истреб­лены или сосланы в концентрационные лагеря — другого варианта не существует», — подчёркивал Риббентроп.

Не менее преступны были и другие, чисто эсэ­совские, дела министра иностранных дел Герма­нии. Он, например, выговаривал итальянскому пос­лу за недостаточную жестокость в борьбе с парти­занами и настойчиво советовал поголовно «унич­тожить банды, включая мужчин, женщин и детей, чьё существование угрожает жизни немцев и италь­янцев». Не колебался Риббентроп и в вопросе о судьбе сбитых в небе Германии английских и аме­риканских лётчиков. Он категорически настаивал на том, чтобы всех их линчевали на месте.

В первые дни мая 1945 г. Риббентропу удалось скрыться. Он направился в Гамбург, где снял ком­нату в ничем не примечательном доме под носом у английского военного управления и повёл жизнь безобидного обывателя. В Гамбурге обитал бывший компаньон Риббентропа, и с его помощью беглый рейхсминистр рассчитывал обеспечить себе надёж­ное укрытие. Однако сын компаньона сообщил ок­купационным властям о его появлении в городе, и 14 июня 1945 г. Риббентропа арестовали.

...На скамье подсудимых в Нюрнберге кроме Ге­ринга, Гесса и Риббентропа находились ещё около двух десятков нацистских политиков, дипломатов и военных, игравших ключевую роль в жизни «тре­тьего рейха».

Вот рядом с Риббентропом генерал-фельдмар­шал Вильгельм Кейтель — типичный представи­тель прусской военщины, начальник штаба верхов­ного командования Германии. Это он отдавал при­казы войскам не церемониться с мирным населени­ем стран, подвергшихся нападению вермахта, рас­стреливать на месте всех, кто оказывает сопротив­ление, а также комиссаров и евреев.

Следующий за ним — Эрнст Кальтенбруннер, обергруппенфюрер СС, начальник главного импер­ского управления безопасности (РСХА) и полиции безопасности, ближайший помощник Гиммлера. Из его кабинета шли директивы об уничтожении мил­лионов людей в лагерях смерти, о преследовании всех противников нацизма.

За Кальтенбруннером — Альфред Розенберг, за­меститель Гитлера по вопросам «духовной и идео­логической подготовки» членов нацистской пар­тии, имперский министр по делам оккупированных

630

восточных территорий, один из «идейных столпов» национал-социализма.

Рядом с ним Ганс Франк — рейхсляйтер НСДАП по правовым вопросам, имперский министр юсти­ции, генерал-губернатор Польши. В своё время он был адвокатом Гитлера на судебном процессе в Мюнхене после провала путча 1923 г.

Бок о бок с Франком — Вильгельм Фрик, один из старейших деятелей нацистской партии, руко­водитель её фракции в рейхстаге ещё до захвата Гитлером власти, потом министр внутренних дел нацистского правительства. Он руководил разра­боткой варварских расовых законов, послуживших «юридической» базой для преследования и уничто­жения целых народов.

За Фриком — Юлиус Штрейхер, гауляйтер, один из создателей НСДАП, идеолог антисемитизма.

Далее Вальтер Функ — имперский министр эко­номики, президент Рейхсбанка и генеральный уполномоченный по военной экономике. Под его ру­ководством ковалось оружие для вермахта, а его Рейхсбанк принимал на хранение золотые кольца и зубные коронки, снятые с жертв концентрацион­ных лагерей.

Рядом с ним — Яльмар Шахт, политический представитель германских монополий и банков при Гитлере. Без денег, которые германские промыш­ленники и банкиры передавали через этого чело­века в кассу НСДАП, не было бы, пожалуй, ни на­цистской диктатуры, ни вооружённого до зубов вер­махта, ни Второй мировой войны.

Не менее представителен и второй ряд подсуди­мых.

Вот гросс-адмиралы Карл Дениц и Эрих Редер — государственные пираты, поправшие все мор­ские законы и обычаи, отдававшие приказы топить гражданские суда.

Подле них — Бальдур фон Ширах, организатор и руководитель нацистской молодёжной организа­ции « Гитлерюгенд », гауляйтер НСДАП и импер­ский наместник в Вене.

Следующий за ним — Фриц Заукель, обергруппенфюрер СС, генеральный уполномоченный по ис­пользованию рабочей силы, загнавший миллионы людей из оккупированных стран на принудитель­ные работы в Германию и делавший всё, чтобы поч­ти каждый из угнанных вырабатывался до смерти.

За ним — Альфред Йодль, генерал-полковник, начальник штаба оперативного руководства верхов­ного командования вооружённых сил, и Франц фон Папен, бывший рейхсканцлер, открывший Гитлеру путь к власти, а затем германский посол в Австрии и Турции.

По соседству с Папеном — Артур Зейсс-Инкварт, видный деятель нацистской партии, имперский на­местник в Австрии, заместитель генерал-губернато­ра Польши, имперский уполномоченный по окку­пированным Нидерландам, человек, топивший в крови польское и голландское освободительные движения.

За ним — Альберт Шпеер, близкий друг Гит­лера, имперский министр вооружений и боеприпасов, создавший для германской армии новые виды оружия и руководивший работами по созданию ра­кетного и ядерного вооружений.

Вильгельм Кейтель.

И ещё двое — Константин фон Нейрат и Ганс Фриче. Первый до 1938 г. был министром иностран­ных дел Германии и помогал Гитлеру делать самые первые шаги в его агрессивной внешней политике, а затем являлся нацистским протектором Богемии и Моравии. Второй занимал пост заместителя рейхсминистра пропаганды Йозефа Геббельса, ру­ководил радиопропагандой в «третьем рейхе».

Но не все нацистские деятели, которым могло быть предъявлено обвинение в военных преступле­ниях и преступлениях против человечности, нахо­дились в зале. Гитлер и Геббельс покончили жизнь самоубийством в бункере под зданием имперской канцелярии, первый — 30 апреля, второй — 1 мая 1945 г. Избежал суда Генрих Гиммлер, рейхсфюрер СС, одна из самых зловещих фигур нацистского ре­жима, отравившийся 23 мая 1945 г. цианистым ка­лием. Во время следствия в нюрнбергской тюрьме повесился Роберт Лей — один из лидеров НСДАП, руководитель нацистского «трудового фронта».

Не оказалось на скамье подсудимых и Мартина Бормана, секретаря и ближайшего советника Гит­лера, возглавившего после полёта Гесса в Англию партийную канцелярию НСДАП. Борману приго­вор был вынесен заочно. Долгие годы считалось, что ему удалось бежать из Германии и скрыться где-то за границей. Лишь в начале 70-х гг. были получены убедительные доказательства, что выр­ваться из окружённого Берлина он так и не смог и 2 мая 1945 г. покончил жизнь самоубийством (как

631

ПОДЖОГ РЕЙХСТАГА

В 21.00 27 февраля 1933 г. 24-летний голландский анархист Маринус ван дер Люббе проник в рейхстаг и с помощью специальных зажигательных устройств в нескольких местах поджёг большой зал заседаний. Огонь быстро охватил помещение, и прибывшие через полчаса на место происшествия пожарные уже не смогли справиться с пламенем, взметнувшимся до самого купола здания. Гитлер и другие нацистские главари тут же объявили поджог рейхстага делом рук коммунистов, которые хотели якобы этой акцией дать сигнал к восстанию против нацистского правительства. По заранее заготовленным спискам сразу же было арестовано около 4 тыс. ведущих деятелей Коммуни­стической партии Германии, а сама КПГ была лишена всех депутатских мандатов в рейхстаге. Вслед за этим начались массовые аресты рядовых коммунистов. КПГ была практиче­ски полностью разгромлена. Те из её членов, кто уцелел и не смирился с нацизмом, перешли на нелегальное положение и повели борьбу в подполье.

Кому был выгоден поджог рейхстага? Планомерный разгром после него партии коммунистов — главного противника НСДАП — говорит о том, что он отвечал прежде всего интересам нацистского руководства. Неоднократно высказывалось мнение, что сами нацисты и устроили этот поджог, использовав ван дер Люббе лишь как подставную фигуру. В пользу этого говорит и тот факт, что из резиденции Геринга в рейхстаг вёл подземный ход, которым могли воспользоваться для провокации. Да и трудно себе представить, чтобы один человек мог поджечь такое огромное здание. Однако в ходе процесса о поджоге рейхстага, проходившего в Лейпциге в сентябре—декабре 1933 г., ни нацистские главари, ни коммунисты, находившиеся на скамье подсудимых, не смогли привести убедительных доказательств того, что ван дер Люббе действовал не в одиночку: нацисты не смогли доказать при­частности коммунистов, коммунисты — участия нацистов. После войны вопрос о поджоге рейхстага тщательно рас­следовался международной комиссией во главе с известным швейцарским историком Хофером, но и она не сумела опровергнуть версию об единоличной ответственности голландского анархиста.

Процесс о поджоге рейхстага нацистская верхушка попыталась превратить в показательный суд над герман­скими коммунистами и деятелями Коммунистического Интернационала, находившимися в то время в Германии (Георгий Димитров и др.). На этом суде главным свидетелем выступал Геринг. Однако замыслы нацистов провалились. Димитров и его товарищи не только опровергли все выдвигавшиеся против них обвинения, но и использовали судебное заседание для разоблачения нациз­ма. Суд был вынужден полностью их оправдать.

Ван дер Люббе был вынесен смертный приговор. 10 января 1934 г. нацисты привели его в исполнение. В послевоенное время дело ван дер Люббе несколько раз рас­сматривалось западногерманскими судами. В 1967 г. было, наконец, признано, что наказание было чересчур суровым.

*

и многие нацистские главари, с помощью цианис­того калия) под Мостом инвалидов в Берлине.

...1 октября 1946 г. Международный трибунал в Нюрнберге закончил свою работу и вынес приговор подсудимым. 12 из них были приговорены к смерт­ной казни через повешение (Геринг, Риббентроп, Кейтель, Кальтенбруннер, Розенберг, Франк, Фрик, Штрейхер, Заукель, Йодль, Зейсс-Инкварт, Борман), 3 — к пожизненному заключению (Гесс, Функ, Редер). Дениц, Ширах, Шпеер и Нейрат по­лучили от 10 до 20 лет тюремного заключения, а Шахт, Папен, Фриче, несмотря на возражения со­ветских судей, были оправданы.

В оправдании Шахта исключительную роль сыг­рали его тесные связи с американскими промыш­ленниками и банкирами, а также стремление за­падных судей снять с «капитанов индустрии» от­ветственность за возникновение войны. Если бы Шахт был осуждён, он в отместку наверняка по­ведал бы общественности о роли американского ка­питала в вооружении Германии накануне войны и о тех связях, которые поддерживались германски­ми и американскими монополиями в её годы.

Что касается Фриче и Папена, то в сравнении с другими подсудимыми их вина была значительно меньше, и им не могли быть инкриминированы тяг­чайшие военные преступления и заговор против ми­ра и человечности. Фриче был в общем-то мелкой сошкой в нацистском политическом аппарате, а Папен, представитель консервативной прусской эли­ты, не состоял в НСДАП. Немаловажную роль в оправдании Папена сыграли, по-видимому, также его тесные связи с промышленными кругами и ка­толической церковью. Известно, в частности, что до начала Нюрнбергского процесса Папа римский ходатайствовал перед американским судьёй за Папена.

16 октября того же года смертные приговоры, вынесенные Международным трибуналом, были приведены в исполнение. Повешения избежал лишь Геринг. За два часа до казни он покончил жизнь самоубийством с помощью цианистого ка­лия, неизвестно кем и как переданного ему в тюрь­му.

Осуждённые, избежавшие смертного приговора, были помещены в берлинскую тюрьму Шпандау. Однако уже в 1954 г. был помилован Нейрат, а в 1957—1958 гг. — осуждённые на пожизненное зак­лючение Функ и Редер. В 1956 г. вышел на свободу, отбыв свой срок, Дениц, а в 1966 г. были освобож­дены Шпеер и Ширах. В тюрьме остался один Ру­дольф Гесс. Вокруг него в последующие годы раз­вернулась острая политическая борьба. Правые си­лы в ФРГ и других западных странах стали настой­чиво требовать его помилования. Однако державы-победительницы отказались смягчить приговор. Гесс пробыл в тюрьме вплоть до своей кончины 17 августа 1987 г. С его смертью закрылась послед­няя страница жизни политических лидеров «треть­его рейха».

632

ЙОЗЕФ ГЕББЕЛЬС

Йозеф Геббельс являлся одним из наиболее фанатичных последователей Гитлера. Как по­литический лидер, как оратор, как человек, способный подчинять своему влиянию других, он, по свидетельству современников, мало в чём ус­тупал Гитлеру. Тем не менее в национал-социалис­тическом движении он никогда не претендовал на роль вождя. Себе он отводил место подле фюрера и на ступеньку ниже его, считая себя лишь слугой, глашатаем воли и пропагандистом идей «великого вождя».

Геббельс родился в 1897 г. в простой семье. Его отец был бухгалтером. Человек очень набожный, он хотел, чтобы сын стал священником. Однако сам Геббельс предпочёл изучение философии и литера­туры и мечтал о карьере писателя или журналиста. Но на этом поприще его постигла неудача. Хотя Геббельс приобрёл учёную степень доктора, защи­тив в 1921 г. диссертацию, посвящённую романти­ческой драме, его собственные произведения редак­торами либеральных издательств и газет раз за ра­зом отвергались.

Маленького роста, хромоногий (Геббельс от рож­дения был инвалидом), с комплексом неполноцен­ности и ущемлённым самолюбием, будущий рейхсминистр нашёл выход своей энергии в политике. Первоначально он примкнул к «левому» крылу НСДАП. Однако Гитлеру удалось перетянуть Геб­бельса на свою сторону и превратить его в верного союзника. В 1926 г. он направил его в Берлин в качестве главного нацистского агитатора. В 1930 г. Геббельс уже назначен имперским руководителем пропаганды НСДАП и главным редактором нацист­ской газеты «Дер ангрифф». Двумя годами раньше его избрали депутатом рейхстага от нацистской пар­тии.

После установления в 1933 г. гитлеровской дик­татуры на Геббельса был возложен контроль за про­пагандой, народным образованием, наукой, куль­турой и прессой «третьего рейха». Именно он от­вечал за мобилизацию немецкого народа на поддер­жку программных установок и политики НСДАП и за психологическую подготовку нации к войне. В 1944 г. Геббельс был назначен также генеральным уполномоченным по мобилизации немецкого наро­да на «тотальную войну». Всю полноту ответствен­ности нёс Геббельс за «аризацию» культурной жиз­ни Германии, т. е. за вытеснение из неё лиц еврей­ской национальности. Под руководством Геббельса создавался и вносился в широкие слои населения культ германского «суперчеловека», проповедова­лась расовая и национальная ненависть, обелялись нацистские преступления.

29 апреля 1945 г. Гитлер в политическом заве­щании назначил Геббельса своим преемником на посту рейхсканцлера. В этой должности тот пробыл чуть больше суток (с 15.30 30 апреля до 21.00 1 мая

1945 г.). Утром 1 мая Геббельс напра­вил своего парламентёра к генералу Чуйкову с письмом на имя Сталина. В нём сообщалось о смерти Гитлера и предлагалось заключить на территории Берлина перемирие, ко­торое было бы использовано немцами для создания нового правительства и принятия решения по воп­росу о войне. Советское правительство вполне обо­снованно отказалось вести переговоры на такой ос­нове и потребовало безоговорочной капитуляции.

— Акта о капитуляции за моей подписью не бу­дет! — заявил Геббельс, когда ему сообщили о со­ветских требованиях. Он и его жена Магда решили последовать примеру Адольфа Гитлера и Евы Бра­ун. В тот же день они отравили шестерых своих детей, а затем сами приняли яд.

ГЕНРИХ ГИММЛЕР

21 мая 1945 г. близ города Бремерверде английский военный патруль задержал в толпе беженцев, двигавшейся на запад, не­коего Генриха Хицингера, сотрудника германской тайной полевой полиции. Человек с чёрной по­вязкой на левом глазу привлёк к себе внимание тем, что у него оказалось новенькое, словно только вчера выданное удостоверение личности. Задержанного направили в лагерь и подвергли допросу, затем ещё одному и ещё одному. Наконец он не выдержал. Медленно сняв повязку, «Хицингер» надел очки и представился: «Генрих Гиммлер. Требую доставить меня к фельдмаршалу Монтгомери!»

Гиммлеру пообещали доложить о нём куда сле­дует и обыскали. В кармане куртки нашли ампулу с цианистым калием. После этого его поместили в камеру.

Вечером 23 мая в лагерь прибыл высокопостав­ленный представитель британской разведки, чтобы допросить Гиммлера. Он распорядился ещё раз обы­скать задержанного. В одежде и на теле яда спря­тано не было. Тогда офицер приказал осмотреть рот арестованного. Однако Гиммлер открыть рот отка­зался. В ответ на повторную просьбу он, наоборот, сильно сжал челюсти. Что-то хрустнуло, и Гиммлер упал как подкошенный.

Вторая ампула с ядом находилась позади зубов. Таков был конец Генриха Гиммлера...

Гиммлер родился в 1900 г. в Мюнхене в семье учителя гимназии. В 1918 г. он добровольцем по­шёл в армию, но на фронт так и не попал. После войны, в 1922 г., закончил сельскохозяйственный факультет Мюнхенского технического университе­та. Консервативно настроенный, Гиммлер уже в студенческие годы примкнул к правым организа­циям, а затем к НСДАП. Во время гитлеровского путча 1923 г. он был одним из знаменосцев пут­чистов, однако в круг лиц, приближённых к фю­реру, попал лишь после его выхода из тюрьмы Ландсберг в 1924 г.

633

Рейхсфюрер СС Гиммлер в Испании.

В 1927 г. Гиммлер был назначен заместителем рейхсфюрера СС, а в 1929 г. — рейхсфюрером. Под его руководством эта организация, насчитывавшая сначала несколько сот человек и использовавшаяся для охраны фюрера, превратилась в многотысяч­ные отборные войска нацистской партии. В 1936 г. Гитлер поручил Гиммлеру руководство также гер­манской полицией и службами безопасности (РСХА, СД, гестапо и др.). Гиммлеровская «империя СС» стала постепенно государством в госу­дарстве.

Вся деятельность Гиммлера и подчинённых ему структур была направлена на борьбу с «врагами германской на­ции», на «очищение» самой на­ции от «расово-неполноценных элементов», а также на подрыв «жизненной силы неарийских на­родов», за счёт которых планиро­валось обеспечить немцам «новое жизненное пространство». В пол­ной мере службы Гиммлера раз­вернули свою деятельность с на­чалом Второй мировой войны в Восточной Европе, целенаправ­ленно проводя политику уничто­жения евреев и славянских наро­дов. На совести Гиммлера и его подручных были массовые казни, поставленное на «промышленную основу» уничтожение безвинных жертв.

В конце войны Гиммлер занял­ся организацией «фольксштурма» (народного ополчения) и пооче­рёдно (очень неудачно) командо­вал двумя группами войск на Восточном фронте.

В апреле 1945 г. он, как и Геринг, попытался завязать переговоры с западными державами. Од­нако эта попытка провалилась. Гитлер, узнав об измене Гиммлера, исключил его из партии и лишил всех званий и должностей. Гиммлер, укрывшийся было в северо-западной части Германии, до 23 мая 1945 г. остававшейся под контролем вермахта, по­пытался пробраться на запад, но ни фальшивые до­кументы, ни маскарад с переодеванием преступни­ку не помогли...

Труп Гиммлера был зарыт где-то в лесу недалеко от города Люнебурга.

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

О том, как она началась, сегодня известно в мельчайших подробностях. Один из очевид­цев событий, американский историк немец­кого происхождения, Уильям Ширер пишет: «На рассвете 1 сентября 1939 года... в воздухе ревели немецкие самолёты, заходя на свои цели — ко­лонны польских войск, эшелоны с боеприпасами, мосты, железные дороги, незащищённые города. Через несколько минут поляки — военные и граж­данские — поняли, что такое смерть, внезапно обрушивающаяся с неба. Такого в мире ещё не бывало, но последующие шесть лет это чувство познали сотни миллионов мужчин, женщин и детей в Европе и Азии. Тень этого ужаса, особенно после

создания атомной бомбы, будет преследовать чело­вечество, напоминая ему об угрозе полного унич­тожения». Через два дня, 3 сентября, немецкая подводная лодка потопила британский пассажир­ский корабль «Атения», шедший из Англии в Ка­наду. Война стала свершившимся фактом...

...В России эта война называлась Великая Отече­ственная, о ней вы прочтёте в другом томе Энцик­лопедии. Здесь же рассказывается о том, как жил и воевал в 1939—1945 гг. остальной мир.

Вторая мировая война началась не внезапно. После Первой мировой войны в мире, особенно в Европе, оказавшейся главным театром боевых дей­ствий, накопились нерешённые экономические, со-

634

циально-политические и национальные проблемы. Германия, пережившая после поражения в Первой мировой войне, по словам многих немецких поли­тиков, национальное унижение, стремилась вер­нуть утраченные позиции мировой державы. Сохра­нялось соперничество других держав, их стремле­ние к переделу мира. Новым фактором европейской и мировой политики стала Советская Россия (СССР), провозгласившая своей целью строитель­ство социализма. России не верили, но не считаться с ней было невозможно.

Мировые экономические кризисы 20—30-х гг. увеличили чувство приближающейся опасности — мировой войны. Многие политические и государст­венные деятели в Европе, Америке и Азии искренне стремились предотвратить или хотя бы отсрочить войну. Шли переговоры о создании системы кол­лективной безопасности, заключались соглашения о взаимной помощи, о ненападении... И в то же время в мире постепенно, но неуклонно складыва­лись два противостоящих блока держав. Ядро од­ного из них составляли Германия, Италия и Япо­ния, откровенно стремившиеся к территориальным захватам. Англия, Франция и США, поддержива­емые большими и малыми странами, придержива­лись политики сдерживания, хотя понимали неот­вратимость мировой войны и готовились к ней.

В 1933 г. к власти в Германии пришла нацио­нал-социалистическая партия во главе с Гитлером, провозгласившая одной из своих целей завоевание «жизненного пространства» для немецкого народа. Западные державы пытались «договориться» с Гит­лером. В сентябре 1938 г. Англия, Франция, Ита­лия и Германия, уже захватившая Австрию, заклю­чили в Мюнхене соглашение, позволившее немцам оккупировать Судетскую область Чехословакии. Фашистское правительство Муссолини в Италии уже стояло на пути агрессии: были подчинены Ли­вия и Эфиопия, в 1939 г. — маленькая Албания, территория которой рассматривалась как исходная позиция нападения на Югославию и Грецию. В мае того же года Германия и Италия подписали так на­зываемый «Стальной пакт» — соглашение о прямой взаимопомощи в случае войны.

Готовясь к войне, Гитлер ещё в 1938 г. отдал приказ о строительстве так называемого Западного вала — системы мощных укреплений, протянув­шихся на тысячи километров от границы со Швей­царией, вдоль германо-французской и германо-бельгийской границ до Голландии. Западный вал был построен прямо напротив французской оборо­нительной линии Мажино, названной по имени ми­нистра обороны Франции. Немецкое командование разработало разные варианты боевых операций в Европе, включая операцию «Морской лев» — втор­жение в Англию.

В августе 1939 г. между Германией и Советским Союзом было подписано соглашение о ненападении и одновременно — секретные дополнения о разде­лении «сфер влияния» в Восточной Европе, одним из главных пунктов которых был «польский воп­рос».

Англия и Франция начали ответную войну против Германии 3 сентября

1939 г., а вслед за ними страны, вхо­дившие в состав Британской империи: Австралия, Новая Зеландия, Южно-Африканский Союз, Кана­да. США и Италия пока не воевали, но было оче­видно, что начало всеобщей войны — вопрос вре­мени...

С сентября 1939 г. и до весны 1940 г. в Западной Европе велась так называемая «странная война». Французская армия и высадившийся во Франции английский экспедиционный корпус, с одной сто­роны, и немецкая армия — с другой, вяло обстрели­вали друг друга, не предпринимали активных дей­ствий. Затишье было ложным, т. к. немцы просто опасались войны «на два фронта».

Разгромив Польшу, Германия высвободила зна­чительные силы на Востоке и нанесла решающий удар в Западной Европе. В апреле 1940 г. немцы почти без потерь оккупировали Данию и высадили воздушные десанты в Норвегии для захвата её сто­лицы Осло и крупных городов и портов. Немно­гочисленная норвежская армия и английские вой­ска, пришедшие на помощь, сопротивлялись отча­янно. Сражение за северный норвежский порт Нар­вик продолжалось три месяца, город переходил из рук в руки. Но в июне 1940 г. союзники оставили Норвегию.

...Наступление началось в мае, когда немецкие войска, захватив Голландию, Бельгию и Люксем­бург, обошли с севера линию Мажино и через север Франции вышли к проливу Ла-Манш. Здесь, у пор­тового города Дюнкерк, развернулось одно из са­мых драматических сражений начального периода войны. Англичане стремились спасти оставшиеся на континенте войска. После кровопролитных боёв на английский берег переправились 215 тыс. англи­чан и 123 тыс. отступавших с ними французов и бельгийцев...

...Теперь немцы, развернув дивизии, стреми­тельно двигались к Парижу. 14 июня в город, ко­торый покинула большая часть его жителей, вошла немецкая армия. Официальная Франция капиту­лировала. По условиям соглашения от 22 июня

1940 г. страна оказалась разделённой на две части: на севере и в центре хозяйничали немцы, дейст­вовали оккупационные законы; югом управляло из городка Виши правительство Петэна, целиком за­висевшее от Гитлера. В это же время началось фор­мирование войск «Сражающаяся Франция» под ко­мандованием находившегося в Лондоне генерала де Голля, решивших бороться за освобождение своей родины.

Теперь в Западной Европе у Гитлера оставался один серьёзный противник — Англия. Ведение вой­ны против неё значительно осложнялось её остров­ным положением, наличием у неё сильнейшего во­енно-морского флота и мощной авиации, а также многочисленных источников сырья и продовольст­вия в заморских владениях. Ещё в 1940 г. герман­ское командование всерьёз думало о проведении де­сантной операции в Англии, однако начавшаяся

635

подготовка к войне с Советским Союзом требовала концентрации сил на Восто­ке. Поэтому Германия делает ставку на ведение против Англии воздушной и морской вой­ны. Первый крупный налёт на британскую столицу — Лондон — немецкие бомбардировщики соверши­ли 23 августа 1940 г. Впоследствии бомбёжки ста­новились всё более ожесточёнными, а с 1943 г. нем­цы начали обстреливать английские города, воен­ные и промышленные объекты летающими снаря­дами с оккупированного побережья континенталь­ной Европы. Потери с обеих сторон были очень ве­лики, особенно страдали английские города. Немцы утверждали, что бомбардировки являлись «ответ­ной мерой», т. к. англичане якобы первыми начали бомбить Германию.

Летом и осенью 1940 г. заметно активизирова­лась фашистская Италия. В разгар немецкого нас­тупления во Франции правительство Муссолини объявило войну Англии и Франции. В сентябре того же года в Берлине подписан документ о создании между Германией, Италией и Японией тройствен­ного военно-политического союза между ними. Ме­сяц спустя итальянские войска при поддержке нем­цев вторглись в Грецию, а в апреле 1941 г. — в Югославию. Англичане высадили в Греции десант, но потерпели неудачу. Болгария вынужденно при­соединилась к тройственному союзу. В результате к лету 1941 г., ко времени нападения на Советский Союз, под контролем Германии и Италии находи­лась большая часть Западной Европы; среди круп­ных стран нейтральными оставались Швеция, Швейцария, Испания и Португалия.

В 1940 г. началась широкомасштабная война и на Африканском континенте. В планы Гитлера вхо­дило создание там на основе бывших владений Гер­мании (Камерун, Того, Юго-Западная и Восточная Африка) и Бельгийского Конго, с его богатейшими рудными и минеральными запасами, колониальной империи. В её состав должны были также войти Французская Экваториальная Африка, Нигерия, Северная Родезия и Кения. Южно-Африканский Союз предполагалось превратить в профашистское зависимое государство, а остров Мадагаскар — в резерват для изгоняемых из Европы евреев.

Италия же рассчитывала расширить свои вла­дения в Африке за счёт значительной части Египта, Англо-Египетского Судана, Французского и Бри­танского Сомали. Вместе с ранее захваченными Ли­вией и Эфиопией они должны были войти в состав «Великой Римской империи», о создании которой мечтали итальянские фашисты.

В Эфиопии, однако, сопротивление фашистско­му режиму не прекращалось. Многие итальянские опорные пункты оказались блокированы партиза­нами. Тысячи людей бежали в соседние британские владения — Кению и Судан — в надежде на во­енную поддержку Англии и возвращение на родину с оружием в руках. В июне 1940 г. в Судан прибыл из эмиграции император Эфиопии Хайле Селассие и возглавил вооружённую борьбу за освобождение своей страны.

В июне 1940 г, итальянцы начали наступление против англичан в Ливии и Северо-Восточной Аф­рике. Около двух третей итальянских войск состав­ляли африканские колониальные части и вспомо­гательные отряды. Попытки итальянцев организо­вать с территории Эфиопии наступление в глубь Су­дана и Кении успеха не принесли. Только в Бри­танском Сомали им удалось в августе 1940 г. вы­теснить значительно уступавшие им по численно­сти африканские и индийские части через пролив, в британскую колонию Аден.

В сентябре 1940 — январе 1941 гг. сорвалось итальянское наступление, предпринятое с целью захвата порта Александрия в Египте и Суэцкого ка­нала. Перейдя в контрнаступление, английская ар­мия «Нил» нанесла итальянцам сокрушительное поражение на территории Ливии, их потери только пленными составили свыше 130 тыс. солдат и офи­церов.

В январе — марте 1941 г. английские регуляр­ные и колониальные войска разгромили итальян­скую группировку в Сомали. В Эфиопии партизаны перерезали важнейшие дороги. В итальянских ко­лониальных войсках началось массовое дезертир­ство, отдельные части в полном составе переходили на сторону партизан. В апреле 1941 г. английские и южноафриканские войска и партизаны вошли в столицу Эфиопии Аддис-Абебу. Итальянцы были полностью разбиты.

Это вынудило немецкое командование в начале 1941 г. перебросить в Северную Африку, в Триполи, экспедиционный корпус Роммеля, одного из самых способных военачальников Германии. В конце мар­та 1941 г. Роммель, прозванный впоследствии «ли­сом пустыни» за умелые действия в Африке, пе­решёл в наступление и через две недели достиг еги­петской границы. Англичане потеряли многие опорные пункты, сохранив только крепость Тоб­рук, защищавшую путь в глубь страны, к Нилу. Завязались тяжелейшие бои. К началу 1942 г. анг­личанам удалось снять осаду Тобрука. Однако в ян­варе 1942 г. Роммель внезапно перешёл в наступ­ление, и в июне 1942 г. крепость пала, а 33 тыс. её защитников попали в плен. Это был последний ус­пех немцев. Сконцентрировав подкрепления и пе­ререзав неприятельские пути снабжения со сторо­ны Средиземного моря, англичане освободили тер­риторию Египта.

К этому времени в войну вступили Соединённые Штаты Америки, и соотношение сил начало ме­няться. Высаженный в ноябре 1942 г. крупный ан­гло-американский десант в Северной Африке был неожиданностью для немцев. К маю 1943 г. они потеряли почти всю Ливию, а вскоре капитулирова­ли в Тунисе. Союзники взяли в плен около 250 тыс. человек, в том числе почти 140 тыс. немцев. Для Гитлера поражение в Северной Африке стало, как утверждали впоследствии немецкие генералы, вто­рой военной катастрофой после Сталинграда.

Активные бои велись и в тропической части кон­тинента. Французская Экваториальная Африка стала опорной базой «Свободной Франции», создан-

636

ной де Голлем. В сформированных на африканской земле отрядах сражались французы и африканцы. Деголлевцы принимали активное участие в боевых действиях в Северной Африке, Эфиопии, помогали англичанам освобождать в 1942 г. остров Мадагас­кар, бывший базой снабжения японских подводных лодок в Индийском океане. Африканские части во­евали на стороне союзников во Франции и Италии, Бельгии и Сирии, в Бирме... В общей сложности в армиях союзников в годы войны сражались около 2 млн. африканцев, сотни тысяч служили в различ­ных вспомогательных частях. Всё это — малоиз­вестные факты истории Второй мировой войны.

Нападение гитлеровской Германии на СССР из­менило военно-политическую расстановку в мире. Сделали свой выбор США, стремительно выходив­шие на передовые позиции во многих отраслях хо­зяйства и особенно в военно-промышленном про­изводстве. Правительство Франклина Рузвельта за­явило о намерении оказать поддержку СССР и дру­гим странам антигитлеровской коалиции всеми имеющимися в его распоряжении средствами. 14 августа 1941 г. Рузвельт и Черчилль подписали знаменитую «Атлантическую хартию» — программу целей и конкретных действий в борьбе против германского фашизма. По мере того как вой­на распространялась по миру, всё острее станови­лась борьба за источники сырья и продовольствия, за контроль над морскими перевозками в Атланти­ческом, Тихом и Индийском океанах. С первых дней войны союзникам, прежде всего Англии, уда­валось контролировать страны Ближнего и Сред­него Востока, которые поставляли им продоволь­ствие и сырьё для военной промышленности, по­полнение в живой силе. Иран, в который вошли английские и советские войска, Ирак и Саудовская Аравия снабжали союзников нефтью, этим «хлебом войны». На их защиту англичане перебросили мно­гочисленные войска из Индии, Австралии, Новой Зеландии и Африки. В Турции, Сирии и Ливане положение было менее стабильным. Заявив о своём нейтралитете, Турция снабжала Германию страте­гическим сырьём, перекупая его в британских ко­лониях. В Турции же находился центр немецкой разведки на Ближнем Востоке. Сирия и Ливан пос­ле капитуляции Франции всё более попадали в сфе­ру фашистского влияния. В июне 1941 г. англий­ские и французские части вошли в эти страны, но положение в них оставалось довольно сложным вплоть до конца войны.

Угрожающее положение для союзников с 1941 г. сложилось на Дальнем Востоке и обширных про­странствах Тихого океана. Здесь всё громче заяв­ляла о себе как о полновластном хозяине Япония. Ещё в 30-е гг. Япония предъявляла территориаль­ные претензии, действуя под лозунгом «Азия для азиатов». Англия, Франция и США имели в этом обширном регионе стратегические и экономические интересы, но были заняты нарастающей угрозой со стороны Гитлера и первоначально не располагали достаточными силами для войны на два фронта. Среди японских политиков и военных не существовало единого мнения — куда следует нанести главный удар: на север, против Советского Союза, или на юг и юго-за­пад, для захвата Индокитая, Малайи, Бирмы, Ин­дии, многочисленных архипелагов и островов в Ти­хом океане. Но один объект японской агрессии был определён ещё с начала 30-х гг. — Китай. Судьба войны в Китае, самой населённой стране мира, ре­шалась не только на полях сражений, т. к. здесь столкнулись интересы сразу нескольких великих держав, в том числе США и СССР. Сложная внут­риполитическая обстановка в Китае, раздираемом к тому же гражданской войной, мешала органи­зации мощного отпора агрессорам.

К концу 1941 г. японцы свой выбор сделали. Ключом к успеху в борьбе за контроль над Тихим океаном они посчитали уничтожение Пирл-Харбо­ра, главной американской военно-морской базы на Тихом океане.

...Ранним воскресным утром 7 декабря 1941 г. на американские боевые корабли — а их в тесной гавани было около 70 — обрушились примерно 200 японских бомбардировщиков, торпедоносцев и ист­ребителей. Одновременно в бухту ворвались япон­ские подводные лодки. Менее чем через час налёт повторили ещё 160 самолётов. Потери американцев оказались огромны: потоплены 5 линкоров и 3 дру­гих боевых корабля, серьёзно повреждены ещё 10 судов. На аэродроме базы японцы уничтожили свы­ше половины и повредили более четверти боевых самолётов. Название «Пирл-Харбор» стало таким же символическим, как Дюнкерк, а впоследствии — Сталинград, Курская дуга.

Одновременно японцы блокировали английскую военную базу в Гонконге и начали высадку войск в Сиаме (Таиланде). Вышедшая на перехват англий­ская эскадра была атакована с воздуха, и два лин­кора — ударная сила англичан в этом районе Ти­хого океана — пошли ко дну. В оставшиеся три недели 1941 г. японские десанты захватили амери­канские опорные пункты на островах Гуам и Уэйк, начали высаживаться на Филиппинах. Пал Гон­конг. Первый этап самой большой в истории челове­чества океанской войны выиграла Япония.

11 декабря 1941 г., через 4 дня после Пирл-Хар­бора, войну Америке объявили Германия и Италия. Необъявленная война велась и раньше: в Атланти­ке немецкие подводные лодки нападали на амери­канские суда и корабли сопровождения, шедшие в Европу. Гитлер считал, что США, несмотря на свои огромные экономические возможности, вряд ли го­товы и хотят вести войну за пределами своих ближ­них рубежей. Но он ошибался.

1 января 1942 г. Рузвельт, Черчилль, посол СССР в Америке Литвинов и представитель Китая подписали в Вашингтоне Декларацию Объединён­ных Наций, в основу которой была положена Ат­лантическая хартия. Позднее под ней поставили подписи представители ещё 22 стран. В ней, в част­ности, говорилось: «Каждое правительство обязу­ется употребить все свои ресурсы, военные или эко­номические, против тех членов Тройственного пак-

637

Дом, разрушенный в результате бомбёжки.

Варшава.

1940 г.

Ребёнок на развалинах дома.

Варшава.

1940 г.

та (Германии, Италии и Японии) и присоединив­шихся к нему... сотрудничать с другими правитель­ствами, подписавшими сие, и не заключать сепа­ратного перемирия или мира с врагами...» Этот важнейший исторический документ окончательно определил состав и цели сил антифашистской коа­лиции. На этой же встрече было создано объеди­нённое командование западных союзников — «объ­единённый англо-американский штаб», который в продолжение войны, координируя боевые дейст­вия, провёл в разных частях мира 200 официаль­ных совещаний.

Сохранившиеся документы передают атмосферу тех лет. 23 февраля 1942 г. Рузвельт выступил по радио с обращением к американскому народу: «...В Берлине, Риме и Токио о нас говорят как о нации слабаков... которые нанимают английских, рус­ских и китайских солдат сражаться за нас. Пусть повторят они это теперь! ...Пусть скажут они это матросам, дерущимся в отдалённых водах Тихого океана!., ребятам в «летающих крепостях»!., мор­ской пехоте!..»

Американский план расширения военного про­изводства в 1942—1943 гг. предусматривал стро­ительство 145 тыс. боевых самолётов, 120 тыс. тан­ков, 55 тыс. зенитных орудий, спуск на воду сотен боевых судов и подводных лодок. Эти цифры, ко­торые и сегодня кажутся фантастическими, к кон­цу 1943 г. были достигнуты, а по отдельным пока­зателям даже превзойдены.

...Япония продолжала добиваться успеха за ус­пехом: в январе захвачена Малайя, в феврале — Сингапур, город-крепость, главная военно-морская база Англии в Юго-Восточной Азии. Благодаря сво­ему островному положению, мощной защите с су­ши, моря и воздуха этот «Гибралтар Дальнего Вос­тока», как его называли, считался неприступным. К началу 1942 г. в этом городе с почти миллионным населением нашли прибежище ещё десятки тысяч беженцев из соседних британских, французских и голландских колоний. Сингапур оборонял 100-ты­сячный гарнизон, состоявший из английских, ин­дийских, австралийских и малайских частей. Анг­лийское правительство придавало огромное значе­ние сохранению Сингапура. «Вопрос стоит о репу­тации нашей страны и нашей расы», — заявлял Черчилль. И всё же японцы, окружив Сингапур, принудили его гарнизон к безоговорочной капиту­ляции.

За Сингапуром последовали Индонезия, Бирма, южная китайская провинция Юнань, многие ост­рова южных морей. В мае американцы потеряли Филиппины. Японские авианосцы вошли в Бен­гальский залив, японская авиация бомбила остров Цейлон. Возникла реальная опасность для Индии и Австралии.

И всё же японское командование, ослеплённое первыми успехами, явно переоценило свои возмож­ности, разбросав силы флота, авиации и армии на огромном пространстве океанов, на многочислен­ных островах, на территориях захваченных стран. Оправившись от первых неудач, союзники медлен-

638

но, но неуклонно переходили к активной обороне, а затем и к наступлению.

В апреле 1942 г. узнала ужасы войны японская столица: 16 американских бомбардировщиков, под­нявшись с палубы авианосца «Хорнет» и пролетев тысячу километров, впервые бомбили Токио. В мае—июне того же года, пытаясь овладеть крупной американской авиационной базой на острове Мидуэй, японцы потерпели серьёзную неудачу. Для захвата острова вышла мощная эскадра — 11 лин­коров, 7 авианосцев, 12 крейсеров, 50 эсминцев и 15 подводных лодок. С потерями для себя амери­канцы уничтожили 5 авианосцев, несколько других кораблей, десятки самолётов противника и выну­дили эскадру повернуть назад. С августа 1942 г. по февраль 1943 г. продолжалась борьба за остров Гуадалканал, расположенный в группе Соломоновых островов, ранее захваченных японцами. Они стро­или там огромный аэродром для укрепления своих позиций в южных морях. Американцы сбросили на остров десант морской пехоты, на суше и в при­брежных водах началась кровопролитная битва. Ог­ромные потери понесли обе стороны, но для япон­цев, чьи резервы были на исходе, они оказались невосполнимы: 24 тыс. закалённых в боях солдат, 1150 самолётов с отборными экипажами, десятки кораблей.

Не менее ожесточённая борьба шла в Атлантике. В начале войны Англия и Франция имели подав­ляющее превосходство над Германией на море. Немцы не имели авианосцев, линкоры только стро­ились. Понимая экономическую зависимость Анг­лии от её огромных владений в разных концах све­та, немецкое командование отрядило против бри­танского грузового и торгового флота значительные силы. С первых дней войны немецкие крейсеры вы­шли «на охоту» за британскими судами в открытый океан и даже к берегам Латинской Америки и Аф­рики. Одновременно началось интенсивное строи­тельство подводных лодок дальнего радиуса дейст­вия. После оккупации Норвегии и Франции Гер­мания получила прекрасно оснащённые базы под­водного флота на атлантическом побережье Евро­пы.

Союзники понимали опасность, связанную с уси­лением немецкого флота. Когда в мае 1941 г. в се­верной Атлантике во главе небольшой группы ко­раблей появился только что спущенный на воду не­мецкий линкор «Бисмарк», англичане бросили про­тив него около 50 боевых судов, включая несколько линкоров, и свыше 100 самолётов. В результате трёхдневного боя «Бисмарк» пошёл ко дну, успев, однако, потопить один и вывести из строя другой британский линкор.

С конца 1941 г. подводные лодки немцев появи­лись у берегов Америки и Канады, а также в Кариб­ском море. Их излюбленной добычей были танке­ры. Оказалась под угрозой «морская нефтяная до­рога» из Мексики и Венесуэлы в США. «Подводные лодки днём лежали на дне, — пишет Черчилль, — а ночью развивали высокую надводную скорость и выбирали наиболее выгодную добычу... Почти каждая их торпеда поражала свою жертву, а когда запас торпед иссякал, орудий­ный огонь был почти столь же эффек­тивным. В города Атлантического побережья, где... линия берега была полностью освещена, по ночам доносились звуки боя... было видно, как невдалеке от берега горели и тонули суда, и принимались ме­ры по спасению оставшихся в живых и раненых».

Сложное для союзников положение складыва­лось в северной Атлантике, где проходили пути морских конвоев из Америки и Канады в Европу. Каждый конвой формировался из нескольких де­сятков судов — грузовых и охранявших их боевых. Немецкие боевые корабли и подводные лодки то­пили многие суда, хотя и сами несли потери. Очень трудным был путь в северные советские порты вдоль побережья Норвегии, где базировалась не­мецкая авиация. В начале 1942 г. по приказу Гит­лера, придававшего большое значение северному театру военных действий, немцы перебросили туда лучшие корабли немецкого флота во главе с новым сверхмощным линкором «Тирпиц» (назван по име­ни основателя германского флота).

В начале июля 1942 г. здесь разыгралась ещё одна морская трагедия Второй мировой войны. Из Исландии в Советский Союз шёл англо-американ­ский конвой под условным названием «PQ-17» («ПиКью-17»), состоявший из 34 грузовых судов и танкеров, 21 корабля охранения и большой группы кораблей прикрытия. На перехват ринулись «Тирпиц» и другие немецкие суда, с норвежских аэро­дромов поднялись бомбардировщики. Первые на­лёты были отбиты. А затем произошло непонятное: большинство кораблей охранения и прикрытия по­лучили команду покинуть конвой, чтобы отвлечь и уничтожить «Тирпиц». Началось избиение почти беззащитных судов. Оставшиеся боевые корабли сражались героически, буквально закрывая собой тихоходные транспорты от торпед подводных ло­док... К цели дошли только 11 судов. А «Тирпиц», уклонившийся от боя, ушёл к норвежским берегам, где его торпедировала не то советская, не то англий­ская подводная лодка. Простояв на ремонте до осе­ни 1944 г., линкор всё-таки был потоплен англий­ской авиацией.

Немцы ещё не раз нападали на северные конвои, топили американские и английские корабли в цент­ральной Атлантике. Вплоть до конца 1942 г. со­юзники теряли больше судов, чем успевали постро­ить. Стало ясно, что исход битвы за Атлантику мо­жет повлиять на дальнейший ход войны. Была ор­ганизована надёжная защита побережья Америки и Канады и морских караванов. Флот и авиация получили современные радиолокаторы. Новые аме­риканские дальние бомбардировщики «Либерейтор» («Освободитель»), поднимаясь с канадских и исландских аэродромов, выслеживали немецкие подводные лодки и корабли. К весне 1943 г. со­юзники добились перелома в битве за море, а к кон­цу того же года потопили или повредили наиболее боеспособные немецкие корабли в северной Атлан­тике.

639

Вступление немецких танков в Ливию. 1941 г.

1943 год принёс и общий перелом в войне на Западе. Победа в Северной Африке позволила союз­никам нанести решающий удар по Италии. Италь­янская армия находилась в состоянии разложения, вызванного разгромом её лучших дивизий в России и Африке. Когда в июле на Сицилию, ключевой опорный пункт Италии в Средиземном море, с моря и с воздуха высадился англо-американский десант, сопротивление ему оказали только находившиеся там немецкие части.

К этому времени в Италии резко ухудшилось по­ложение: росло недовольство режимом Муссолини, усилились противоречия между «чернорубашечни­ками» (фашистской милицией) и армией — «сол­датами короля». В июле Рим впервые с начала вой­ны подвергся бомбардировке. Режим Муссолини разваливался, а сам он, деморализованный и напу­ганный, уговаривал Гитлера заключить с Россией мир «наподобие Брест-Литовского», чтобы спасти германо-итальянский фронт на Западе. Гитлер же требовал от «своего друга дуче» принятия в стране «жесточайших мер».

В такой обстановке Муссолини был свергнут: 25 июля его вызвали во дворец короля Виктора-Эм­мануила, арестовали и в машине «скорой помощи» отправили в тюрьму. У него не нашлось ни одного защитника, даже среди фашистов. Сформированное беспартийное правительство маршала Бадольо рас­пустило фашистскую партию. Вышли из тюрем многие антифашисты.

Гитлер пытался любой ценой не допустить вы­хода Италии из войны. Перекрыв её границы с Гер­манией и Францией, туда перебросили вновь сфор­мированную группу войск под командованием Роммеля. Гитлер приказал разоружить итальянскую армию, захватить флот и авиацию, арестовать правительство и королевскую семью. Но почти все его приказы запоздали. В начале сентября англичане и американцы высадились на юге страны, и Бадольо подписал с ними тайное перемирие, равно­значное выходу Италии из войны. Узнав об этом, Гитлер решил, что Южная Италия и немецкие ди­визии в ней «безвозвратно потеряны», и дал приказ занять оборону на итальянском севере. Однако си­туация неожиданно изменилась. Союзники по не­понятным причинам замешкались, утратили темп наступления и надолго задержали полное освобож­дение Италии. Эта заминка вселила в Гитлера но­вые надежды. Он попытался восстановить режим Муссолини. Немецкие парашютисты под командо­ванием двухметрового эсэсовца Отто Скорцени ос­вободили Муссолини, находившегося под арестом в Абруццких горах, и переправили его в Германию. Вскоре он основал в северной части страны Италь­янскую социальную республику, бывшую не более чем названием на карте. Между тем в Италии раз­ворачивалась антифашистская партизанская вой­на. В Риме, объявленном немецким командованием «открытым городом», т. е. находящимся вне зоны боёв, тем не менее свирепствовало гестапо. Союз­ники неуклонно продвигались на север. В июле 1944 г. они вошли в Рим, но окончательная победа пришла к ним в Италии только в мае 1945 г.

В Германии к 1943 г. всё было подчинено обеспе­чению военных нужд. Ещё в мирное время Гитлер ввёл обязательную для каждого немца трудовую по­винность. На войну работали миллионы узников концентрационных лагерей и угнанных в Герма­нию жителей покорённых стран. На войну работала вся завоёванная нацистами Европа.

Гитлер обещал немцам, что на землю Германии никогда не ступят её враги. На дальних подступах к «немецкой твердыне» и на её границах создава­лась мощная оборона. Военная строительная организация Тодта соорудила Атлантический вал — цепь укреплений на северном побережье Франции, а также фортификации на Балканах, в Норвегии, Финляндии.

И всё же война пришла в Германию. Налёты на­чались ещё в 1940—1941 гг., а с 1943 г., когда со­юзники добились полного превосходства в воздухе, массированные бомбардировки стали регулярны­ми. Огромные четырёхмоторные бомбардировщики «Либерейтор», «Б-17» («Летающая крепость»), «Галифакс» и «Ланкастер» волна за волной, до ты­сячи самолётов в каждой, днём и ночью бомбили Германию. Бомбы падали не только на военные и промышленные объекты, но и на жилые кварталы. Десятки городов были превращены в руины. Толь­ко в Дрездене за одну ночь количество погибших по разным оценкам составило от 60 до 100 тыс. человек (называлась даже цифра 250 тыс.).

Учёные и политики и сегодня спорят, нужны ли были бомбардировки Германии, когда исход войны не вызывал сомнений. Не были ли они местью за бомбардировки Англии в 1940—1941 гг., за раз­рушенный английский город Ковентри, развалины в Лондоне? В таких спорах бесполезно искать пра-

640

вых или виноватых, потому что война аморальна по своей сути.

Летом 1944 г. произошло событие, решившее ис­ход войны на Западе: англо-американские армии высадились во Франции. Начал действовать так на­зываемый второй фронт. Об этом Рузвельт, Чер­чилль и Сталин договорились ещё в ноябре—декаб­ре 1943 г. на встрече в Тегеране. Они решили также, что одновременно советские войска начнут мощное наступление в Белоруссии. Немецкое командование ожидало вторжения, но не смогло определить на­чало и место проведения операции. Два месяца со­юзники проводили отвлекающие манёвры и в ночь с 5 на 6 июня 1944 г. неожиданно для немцев, в пасмурную погоду, выбросили три воздушно-де­сантные дивизии на полуострове Котантен в Нор­мандии. Одновременно через Ла-Манш двинулся флот с войсками союзников.

...Знаменитый «День Д» (кодовое название дня высадки) стал началом самой крупной и технически наиболее подготовленной десантной операции за всю историю войн. В ней было использовано 6500 кораблей, включая 4600 десантных судов, 6 лин­коров, десятки крейсеров и эсминцев и около 6700 самолётов. На отвоёванных участках побережья со­юзники оперативно соорудили особые порты из за­ранее заготовленных «узлов» для приёма главных сил. Из Англии через пролив впервые в мировой практике протянули 20 бензопроводов для снабже­ния боевой техники. К концу июля во Франции уже находились 1,6 млн. человек, а также 340 тыс. ав­томашин, десятки тысяч танков и орудий. Атланти­ческий вал был прорван в считанные дни.

В это время советские войска, перейдя в наступ­ление в Белоруссии, вступили в Польшу и с тя­жёлыми боями продвигались к Германии. Коман­довавшие немецкими войсками на Западе фельд­маршалы Рундштедт и Роммель понимали, что ждать подкреплений неоткуда, и безуспешно пы­тались убедить Гитлера отвести и тем самым спасти армии и заключить сепаратный мир с союзниками. Гитлер же упрямо твердил, что путь к миру про­ложит «оружие возмездия» — самолёты-снаряды ФАУ, которыми немцы начали обстреливать Анг­лию. Он смещал генералов, отдавал невыполнимые приказы. 15 июля Роммель передал Гитлеру: «...Войска повсюду сражаются героически, но не­равная борьба подходит к концу...»

Поражения на Востоке и Западе усилили недо­вольство политикой Гитлера в разных слоях немец­кого общества. Активные противники фюрера, во­енные и чиновники, занимавшие высокие посты, организовали заговор и покушение на него. 20 июля 1944 г. в бункере Гитлера взорвалась бомба, но ему фантастически повезло — он был только контужен. Начавшееся в тот же день выступление заговорщи­ков было подавлено. Фельдмаршалы фон Клюге и Роммель покончили жизнь самоубийством. Гестапо казнило свыше 5 тыс. человек, в их числе фельд­маршала Вицлебена и многих генералов.

Между тем в результате мощного наступления советских войск в августе 1944 г. Германия лишилась ещё одного союзника — Румынии и потеряла, таким образом, крупный источник нефти. Войну Германии объ­явила Болгария. В Финляндии вынужден был уйти в отставку сторонник Гитлера президент Рюти. Сменивший его Маннергейм считал, что «...Фин­ляндия должна отделить свою судьбу от судьбы гит­леровского рейха». По договорённости с Советским Союзом Финляндия также вышла из войны; немец­ким войскам предписывалось покинуть её террито­рию. Но Гитлер любой ценой хотел сохранить конт­роль над месторождением никелевых руд на севере Финляндии. В результате недавние «братья по ору­жию» начали сражаться друг с другом. Только в октябре немцы с тяжёлыми боями ушли из Фин­ляндии, разрушая всё на пути отступления. Во вто­рой половине 1944 г. немцам пришлось оставить Грецию и большую часть Югославии.

Стремительно развивались события во Франции. В августе союзники высадили на юге страны десант, освободили крупные портовые города Тулон и Мар­сель и начали наступление на север, к границам Германии. Одновременно лавина танков и мотопе­хоты двигалась из Нормандии к Парижу. 25 авгус­та танкисты-деголлевцы под командованием гене­рала Леклерка и американская мотопехота вошли во французскую столицу, многие районы которой уже контролировали отряды Сопротивления. Па­риж был спасён, хотя двумя днями раньше Гитлер отдал приказ о его уничтожении. В сентябре со­юзники почти без боя освободили бельгийскую сто­лицу Брюссель и крупный порт Антверпен.

Во время летних боёв во Франции немцы поте­ряли полмиллиона человек убитыми и пленными, много боевой техники. Линия обороны на западной границе Германии была крайне ослаблена. Многие немецкие генералы были убеждены, что дальней­шая борьба невозможна. Казалось, союзники могли праздновать победу. Но произошло почти неверо­ятное: когда войска союзников готовились, преодо­лев линию укреплений на западной границе Гер­мании, двинуть свои армии к Рейну, когда уже за­вязались тяжёлые бои за немецкий город Аахен, фашистское командование предприняло в конце

1944 г. неожиданное контрнаступление в Арденнских горах, на территории Бельгии. Его целью был захват Антверпена, ставшего главной базой снаб­жения союзных армий. Операция готовилась по личному приказу Гитлера, в глубочайшей тайне. В единый кулак были собраны наиболее боеспособные части, остатки авиации, артиллерии, подготовлены отряды диверсантов, переодетых в форму союзни­ков. Не хватало горючего, но немцы рассчитывали на трофеи. Сила контрудара оказалась такова, что в письме к Сталину Черчилль просил ускорить на­ступление советских войск в Польше. В январе

1945 г. такое наступление началось. В этом же ме­сяце наступательный порыв немцев, потерявших в Арденнах 120 тыс. своих солдат и офицеров, иссяк.

В феврале 1945 г. Рузвельт, Черчилль и Сталин встретились в Ялте, чтобы обсудить будущее мира после войны, которая приближалась к концу. Было

641

решено создать Организацию Объеди­нённых Наций, разделить побеждён­ную Германию на зоны оккупации. По договорённости через два-три месяца после завер­шения боевых действий в Европе СССР должен был вступить в войну с Японией.

Между тем война шла по Германии. На Западе союзники вели тяжёлые бои при переправе через Рейн. Их движение на Восток не было прогулкой по гладкому шоссе, хотя их потери несопоставимы с теми, что несла на пути к Берлину советская ар­мия...

К 1945 г. Япония стояла на пороге поражения. После перелома в ходе войны, происшедшего в 1943 г., союзники заметно активизировали свои действия. Началось возвращение захваченных японцами огромных территорий в Азии, бесчислен­ных больших и маленьких островов в Тихом океане. Война шла упорная и жестокая. Играли свою роль и природно-климатические условия. Во время длившегося полгода (с июля 1944 по январь 1945 г.) наступления союзников в Бирме «...про­движение, по словам Черчилля, шло очень медлен­но... так как нашим промокшим до нитки солдатам приходилось вести бои днём и ночью в условиях тропических дождей. На так называемых просёлоч­ных дорогах теперь образовалась непролазная грязь, через которую часто приходилось перетаски­вать на руках орудия и машины. Удивительно было не то, что продвижение идёт медленно, а то, что в таких условиях какое-либо продвижение вообще возможно».

Японцы оборонялись с необычайным упорством. Союзники добивались успеха благодаря огромному превосходству в вооружении и умелой тактике. В 1941—1945 гг. в южных морях Тихого океана про­исходили грандиозные морские сражения, с одно­временным участием сотен боевых кораблей — лин­коров, авианосцев, торпедных катеров и подводных лодок, в воздух поднимались армады самолётов-торпедоносцев и истребителей.

Решающими в войне на Тихом океане стали ап­рель—июнь 1944 г., когда американцам удалось от­воевать Марианские острова. В четырёхдневном воздушном сражении в июне 1944 г. японцы по­теряли сотни боевых самолётов, три японских авиа­носца из девяти участвовавших в одновременно ра­зыгравшемся морском бою пошли ко дну. Превос­ходство американцев на море и в воздухе было мно­гократным. К Марианским островам они бросили 7 линкоров, 15 авианосцев, 13 крейсеров и 58 эсмин­цев. Эта победа открыла путь к освобождению Фи­липпин и Индонезии.

Исход борьбы за Филиппины решило морское сражение у острова Лейте в октябре 1944 г. С аме­риканской стороны в нём участвовало около 800 судов, включая десантные, с японской — ударные силы флота, сведённые в четыре эскадры. Амери­канцы потопили 3 японских линкора из 9, все че­тыре авианосца и 6 крейсеров из 19, серьёзно по­вредив многие другие боевые суда.

Сражение у Лейте примечательно также тем, что

в нём впервые участвовали лётчики-самоубийцы — камикадзе («ветер богов»). Личный пример подал контр-адмирал Арима, после чего началось форми­рование специальных лётных частей. У Лейте ка­микадзе потопили один и повредили четыре амери­канских авианосца...

...Сохранилась военная кинохроника тех лет: лётчик-камикадзе в белоснежном шарфе выпивает свой последний глоток сакэ (японская водка) и са­дится в кабину начинённого взрывчаткой самолёта, чтобы врезаться в борт вражеского корабля или быть сбитым зенитным огнём. Фанатично предан­ные императору и военному долгу, многие японские солдаты, лётчики и моряки, не говоря уже об офи­церах-самураях, необычайно остро переживали во­енные неудачи. Жестокие в обращении с пленны­ми, японцы сами редко сдавались в плен. Перед лицом поражения тысячи японских офицеров и ге­нералов совершали харакири — обряд ритуального самоубийства. И не только офицеры: когда амери­канская морская пехота высадилась на один из Ма­рианских островов, то вслед за офицерами почти все уцелевшие солдаты и многие из мирных жи­телей, включая женщин и детей, покончили жизнь самоубийством.

Последние большие бои в Тихом океане произо­шли с марта по июнь 1945 г. во время захвата аме­риканцами и англичанами японских островов Иводзима и Окинава и освобождения Индонезии. Их исход был предрешён заранее. У Окинавы, напри­мер, только американцы собрали войска около 500 тыс. человек и 1300 судов, включая 10 лин­коров и 14 авианосцев, тысячи боевых самолётов. Союзникам противостояла 120-тысячная группи­ровка японских войск, остатки японского флота и тысячи лётчиков-камикадзе. Штурм острова длил­ся два месяца. Японцы потопили около 30 амери­канских судов и сбили 750 самолётов, потеряв при этом 7800 боевых машин и почти все оставшиеся корабли.

Весной 1945 г. осложнились отношения между Англией и США, с одной стороны, и СССР — с другой. По словам Черчилля, англичане и амери­канцы опасались, что после победы над Германией будет трудно остановить «русский империализм на пути к мировому господству», и поэтому решили, что на последнем этапе войны союзные армии долж­ны как можно дальше продвинуться на Восток.

12 апреля 1945 г. внезапно умер президент США Франклин Рузвельт. Его преемником стал Гарри Трумэн, занимавший более жёсткую позицию по отношению к Советскому Союзу. Смерть Рузвельта породила у Гитлера и его окружения надежду на развал коалиции союзников. Но общая цель Анг­лии, США и СССР — уничтожение нацизма — воз­обладала над усиливающимся взаимным недовери­ем и разногласиями.

Война кончалась. В апреле советская и амери­канская армии с двух сторон подошли к реке Эльбе. Кончалось и физическое существование фашист­ских главарей. 28 апреля итальянские партизаны казнили Муссолини, а 30 апреля, когда уличные

642

бои шли уже в центре Берлина, покончил жизнь самоубийством Гитлер.

7 апреля 1945 г. в городе Реймсе, в штаб-квар­тире Эйзенхауэра был подписан акт о полной и без­оговорочной капитуляции Германии. 8 мая эта про­цедура была повторена в Карлсхорсте.

8 июле 1945 г. состоялась последняя встреча ру­ководителей антигитлеровской коалиции. Обсуж­далось будущее послевоенной Европы. Во время од­ной из встреч Трумэн сообщил Сталину о том, что в США создано оружие исключительной разрушаю­щей силы — атомная бомба.

26 июля 1945 г. США, Англия и Китай предъ­явили Японии ультиматум, требующий немедлен­ной безоговорочной капитуляции. Он был отверг­нут. 6 августа над Хиросимой, а через три дня, 9 августа, — над Нагасаки были взорваны атомные бомбы. В результате два города со всем населением были фактически сметены с лица земли. Советский

Союз объявил войну Японии и двинул свои дивизии в Маньчжурию, захвачен­ную японцами провинцию Китая. 14 августа Япония капитулировала. Официальный акт о капитуляции был подписан на борту амери­канского линкора «Миссури» 2 сентября 1945 г. представителями США, Англии, СССР и Японии. Вторая мировая война закончилась.

В первые послевоенные годы судили главных не­мецких и японских военных преступников, гитле­ровских наместников и эсэсовцев, зверствовавших в захваченных странах, комендантов лагерей смер­ти и врачей, ставивших жуткие опыты над заклю­чёнными и военнопленными. С каждым годом та­ких судов становилось всё меньше и меньше. Вто­рая мировая война отошла в прошлое, оставив страшные цифры: в 1939—1945 гг. мир потерял от 55 до 75 млн. человек, т. е. в 5—7 раз больше, чем в Первую мировую войну.

Выдающийся политический деятель Велико­британии Уинстон Леонард Спенсер Чер­чилль, так звучит его имя полностью, родился 30 ноября 1874 г. в родовом дворце герцогов Маль­боро Бленхейм. По отцу, Рандольфу Черчиллю, Уинстон принадлежал к одному из знатнейших в Англии родов герцогов Мальборо. Его мать, Джени Джером, была дочерью американского миллионера Леонарда Джерома.

Однако даже самые большие оптимисты из числа тех, кто знал Уинстона в его детские и юношеские годы, не могли предположить, какое место в ис­тории Великобритании займёт этот человек.

Начало действительно было малообещающим. Проявив с раннего детства необыкновенное упрям­ство и самоуверенность, Уинстон не пожелал учить­ся так, как учились все дети. Он занимался только теми предметами, которые ему нравились, напри­мер английским языком и литературой. И, хотя он мог иногда поразить своих учителей длинными ци­татами наизусть сцен из пьес Шекспира, это не ме­няло общего мнения о нём как о неспособном и ог­раниченном ребёнке. Много лет спустя сам Чер­чилль признавал, что был до крайности плохим уче­ником. В результате своих более чем скромных ус­пехов в учёбе Уинстон так никогда и не получил систематического образования, свойственного лю­дям его круга. Даже отец Уинстона Рандольф по­считал в конце концов, что сын слишком ограничен для карьеры юриста, и в семье решили, что един­ственное подходящее место для Уинстона — это во­енное училище.

С огромным трудом, с третьей попытки, Чер-

УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ

Премьер-министр Великобритании

Уинстон Черчилль.

1943 г.

643

чилль поступил в кавалерийское учи­лище в военной школе Сэндхерст. Надо заметить, что Уинстон на протяжении всей своей жизни испытывал тягу к ратным под­вигам. Поэтому в Сэндхерсте он впервые проявил определённое усердие и закончил через 18 месяцев школу в числе лучших. Получив звание лейтенан­та, Уинстон поступил на службу в 4-й гусарский полк.

Начало военной службы Черчилля совпало с ак­тивизацией внешней политики Великобритании. Некогда всемогущая страна с конца XIX в. начала уступать свои ведущие позиции быстро развиваю­щимся США и Германии. Стремясь сократить от­ставание от этих стран в развитии экономики, Ве­ликобритания пытается расширить и укрепить свою колониальную монополию, ведя многочислен­ные войны. Это предоставляет хорошую возмож­ность молодому офицеру проявить свои способно­сти. В конце 90-х гг. XIX в. Черчилль принимает участие в военных экспедициях в Индию и Судан. В это же время он активно занимается самообразо­ванием. Тогда же Уинстон начинает свою литера­турную деятельность.

Уинстон Черчилль любил и умел делать деньги. Литературные занятия являлись одной из главных статей его доходов. Начав с сотрудничества в раз­личных английских газетах в качестве военного корреспондента, Черчилль со временем стал очень популярным автором многочисленных историче­ских исследований. Великолепный литературный стиль и использование большого количества недо­ступных другим исследователям документов дела­ли работы Черчилля, такие, как «Мировой кри­зис», «Вторая мировая война», интересными и про­стому читателю, и историку-профессионалу. Чер­чилль использовал при написании своих работ ко­пии документов, которые он делал, находясь на высших правительственных постах.

После суданской кампании Черчилль решил уй­ти из армии. Очевидно он понял, что в армии ему будет трудно добиться удовлетворения своих амби­ций. Политика — вот то поле деятельности, где Уинстон находит приложение своим способностям и честолюбию. Надо заметить, что его отец сделал стремительную, хотя и недолговечную карьеру в рядах консервативной партии. Опыт отца был ши­роко использован Уинстоном при восхождении на политический Олимп. Политическая карьера Уинстона Черчилля знала многочисленные взлёты и па­дения. Удивительные дальновидность и мудрость принимаемых решений сочетались в этом человеке с не менее удивительными неуживчивостью и уп­рямством. Это зачастую приводило к опрометчивым поступкам, в результате он нажил большое коли­чество врагов. Поэтому часто казалось, что звезда Черчилля на политическом небосклоне Великобри­тании безвозвратно закатилась.

В начале XX в. в сложившейся в Великобри­тании политической системе главными политиче­скими партиями были консервативная и либераль­ная. По своим воззрениям Черчилль всегда был

ближе к консерваторам. Установив контакт с Цент­ральным бюро консервативной партии в июне 1899 г., Черчилль тогда же предпринимает первую попытку попасть в парламент. Но первый опыт ока­зался неудачным. Победа пришла к нему на все­общих парламентских выборах в 1900 г. Впервые попав в палату общин как депутат консервативной партии, Черчилль начинает сразу вести активную политическую деятельность. Ставя перед собой всегда максимальные задачи, он с первых шагов в парламенте стремится к завоеванию наибольшего авторитета в партии. Для этого он широко исполь­зует парламентскую тактику своего отца, построен­ную на критике партийного руководства. Таким об­разом он стремится как можно быстрее проделать путь от рядового депутата парламента (или как их ещё называют «заднескамеечника») к руководя­щим постам в партии, а следовательно, в случае победы на всеобщих парламентских выборах, и в правительство Великобритании.

Черчилль всегда был хорошим оратором, уделял большое внимание подготовке своих выступлений, поэтому ему не составляло труда привлечь на свою сторону достаточно большое количество сторонни­ков. Действуя таким образом, Черчилль считал, что лидеры партии, боясь раскола, вынуждены будут включить его в состав правительства. Однако тут он просчитался. Премьер-министр Бальфур не включил его в состав правительства в 1903 г. Такое развитие событий побудило Черчилля совершить поступок, который на долгие годы испортил его от­ношения с партией консерваторов. Поняв, что у консерваторов ему сейчас не сделать быстрой карье­ры, Черчилль в 1904 г. порывает с ними и пере­ходит в лагерь либералов. Ход Черчилля себя оп­равдал, поскольку следующие 17 лет во главе пра­вительств стояли премьер-министры из либераль­ной партии. Таким образом Черчилль получил воз­можность непосредственно участвовать в управле­нии страной.

Начало политической карьеры Черчилля совпа­ло с очень сложным периодом в мировой истории.

Начало XIX в. ознаменовалось обострением от­ношений между ведущими промышленными стра­нами мира, в первую очередь между быстро разви­вающейся Германией и Великобританией. Молодой и очень агрессивный немецкий капитал начинает предъявлять свои претензии на её огромные коло­ниальные владения. Черчилль не сразу осознал глу­бину противоречий, разделявших Великобританию и Германию. Одно время он даже выступал против увеличения расходов на вооружение, но к середине 1911 г. Черчилль приходит к выводу, что война с Германией неизбежна. С этого времени он полно­стью переключается на вопросы внешней политики и подготовку к будущей войне. Надо сказать, что Черчилль всегда с большим удовольствием зани­мался внешней политикой, чем внутренней. В воп­росах межгосударственных отношений он обладал большим искусством в отличие от внутренней по­литики, где он порой допускал серьёзные просчёты.

Став 23 декабря 1911 г. военно-морским минист-

644

ром, Уинстон Черчилль прилагает большие усилия к быстрому перевооружению флота Великобрита­нии и подготовке его к грядущей войне. При этом надо помнить, что из-за островного положения Анг­лии традиционно её главной ударной силой была не сухопутная армия, а военно-морской флот. Поэтому от того, насколько хорошо будет подготовлен флот к надвигающейся войне, во многом зависело буду­щее Великобритании. Черчилль прекрасно это по­нимал. За небольшой промежуток времени, что ос­тавался до начала Первой мировой войны, военно-морской министр Черчилль успел провести не­сколько очень важных мероприятий: перевёл флот с угля на нефть, чем значительно была повышена быстроходность английских кораблей; оснастил ко­рабли орудиями большого калибра и произвёл кад­ровую перестановку в адмиралтействе, сумев при­влечь к работе более молодых, энергичных и знаю­щих офицеров.

К моменту вступления Великобритании в Пер­вую мировую войну, 4 августа 1914 г., положение Черчилля в правительстве и в стране было очень прочным. Он пользовался заслуженным авторите­том и влиянием, считался вероятным преемником премьер-министра Асквита. Однако всего через год с небольшим Черчилль оказался не только вне во­енно-морского министерства, но и вне военного ка­бинета. Виной тому — его многочисленные ошибки, главной из которых была идея атаковать Турцию (воевавшую на стороне Германии) через Дарданел­лы. Эта операция стоила Великобритании больших людских и материальных потерь. Основная доля вины была возложена на Черчилля как главного инициатора её осуществления.

Черчилль подал в отставку и принял мужест­венное решение отправиться в действующую ар­мию, хотя мог спокойно оставаться в Лондоне на высокооплачиваемой должности. Проведя несколь­ко месяцев на передовой в должности командира батальона, Черчилль решил вновь вернуться в боль­шую политику. Сделать это оказалось нелегко. Чер­чилль успел нажить себе столько врагов, особенно среди консерваторов, что даже его друг Ллойд Джордж, сформировавший в декабре 1916 г. своё коалиционное правительство, не сумел ввести Чер­чилля в его состав. Только в июле 1917 г. Ллойд Джордж смог назначить Черчилля на пост минист­ра военного снабжения. На этом посту Черчилль тоже проявил себя с лучшей стороны, приложив много усилий для создания нового оружия — тан­ков. Его даже иногда называют «отцом танка».

После того как 11 ноября 1918 г. Германия капи­тулировала, главным объектом внимания Черчил­ля становится Советская Россия. Следует отметить, что на протяжении всей своей жизни Черчилль ос­тавался непримиримым противником коммунизма и социализма, считая, что эти системы являются несовместимыми со свободой личности. Уже в 1953 г. он говорил: «Наступит день, когда во всём цивилизованном мире с несомненностью будет признано, что удушение большевизма при его рож­дении явилось бы величайшим благодеянием для

человечества». В отстаивании этой сво­ей позиции Черчилль был очень после­дователен. Будучи военным министром Великобритании он приложил немалые усилия для организации борьбы против большевистского пра­вительства России.

Период между двумя мировыми войнами был очень сложным и важным в политической судьбе Черчилля. На парламентских выборах в 1922 г. он терпит поражение и впервые с 1900 г. оказывается вне палаты общин. Эти же выборы заставили Чер­чилля серьёзно задуматься о своей дальнейшей по­литической судьбе. Дело в том, что на выборах в 1922 г. лейбористская партия Великобритании впервые получила больше голосов, чем партия ли­бералов. Черчилль, как человек дальновидный, по­нял, что вместо либералов второй главной полити­ческой силой в стране становятся лейбористы. По­следующие годы подтвердили этот его вывод. Перед Черчиллем встает сложная задача — вернуться в лагерь консерваторов. О его переходе к лейбористам не могло быть и речи ввиду полного неприятия им никаких форм социализма. Благодаря искусству политического маневрирования и своим связям в стане консерваторов Черчиллю удается совершить почти невозможное. Он сумел вернуться к консер­ваторам и на выборах в октябре 1924 г. уже выс­тупал как их кандидат. С этого момента и до января 1931 г. Черчилль находится на ведущих ролях в партии консерваторов.

В январе 1931 г. Черчилль совершил опромет­чивый поступок, который едва не стоил ему карье­ры. Вступив в разногласия по вопросам колониаль­ной политики с тогдашним лидером партии Болдуином и проявив свойственное ему упрямство, Чер­чилль вышел из состава «теневого кабинета» (так в Великобритании называется формируемый оппо­зиционной партией возможный кабинет минист­ров). Этот шаг надолго оставил Черчилля вне ак­тивной политической деятельности. Только тот факт, что он один из немногих в Великобритании понял опасность, исходящую от фашистской Гер­мании, позволил Черчиллю вернуться в политику и стать в мае 1940 г. премьер-министром. Черчилль первым осознал пагубность политики умиротворе­ния фашистской Германии, которую проводило правительство Чемберлена. Суть её состояла в том, чтобы путём территориальных уступок удовлетво­рить растущие аппетиты и по возможности напра­вить захватнические интересы Германии в сторону Советского Союза. Черчилль же понял, что эконо­мические противоречия неизбежно приведут к но­вому военному столкновению между Великобрита­нией и Германией. Он оценил мюнхенское согла­шение 1938 г., по которому Чехословакия фактиче­ски отдавалась Германии, как «всеобщее и абсо­лютное поражение». Всегда уделяя большое вни­мание военной технике, Черчилль понимал, что бу­дущая война будет войной моторов, и настойчиво говорил о необходимости перевооружения.

С вступлением Великобритании во Вторую ми­ровую войну 3 сентября 1939 г. провал политики

645

Черчилль на аэродроме в Ялте. 1945 г.

Чемберлена становится очевидным. Единственным лидером национального масштаба, способным воз­главить страну в это крайне сложное для неё время, является Уинстон Черчилль. Последующие годы Второй мировой войны стали звёздным часом в по­литической жизни Черчилля. Он сумел поднять и объединить страну против страшного врага, при­ложил огромные усилия для создания антигитле­ровской коалиции. В основу военной политики Чер­чилля были положены простые принципы: гитле­ровская Германия — враг; для победы над ней не­обходим союз с США, а также любая другая по­мощь, даже со стороны коммунистов. Выступая по радио 22 июня 1941 г. в связи с нападением Гер­мании на СССР, Черчилль заявил, что он не берёт обратно всё то, что говорил ранее против комму­нистов, но утверждает тем не менее, что «опасность для России есть опасность для нас», поэтому «мы дадим любую помощь, которую можем, России и русским людям». С этого момента он постоянно работал над созданием союза между СССР, США и Великобританией.

После окончания Второй мировой войны мир раскололся на две системы, социалистическую и капиталистическую, которые находились в жёст­ком военном, экономическом и идеологическом противостоянии почти 50 лет. Черчилль в своей знаменитой речи в Фултоне 5 марта 1946 г. первым сказал о необходимости объединения всего запад­ного мира в борьбе против коммунистического Вос­тока.

Если в первые послевоенные годы, когда США обладали ядерным превосходством над СССР, Чер­чилль был сторонником решительных действий, то после создания ядерной бомбы в СССР он опять же один из первых увидел опасность ядерной войны и стал высказываться за перенесение противостояния в сферу экономики, идеологии и культуры.

В жизни Уинстона Черчилля были две главные страсти: политика и литература. В обеих областях он достиг впечатляющих результатов. В политиче­скую историю XX в. Черчилль вошёл прежде всего как выдающийся военно-политический лидер Ве­ликобритании в годы Второй мировой войны. Его литературная деятельность увенчалась получением в 1953 г. Нобелевской премии. Добиться этого он сумел благодаря своим обширным способностям и таким качествам характера, как огромное честолю­бие, потрясающая энергия, необыкновенное упор­ство в достижении цели.

Черчилль прожил долгую жизнь. Уйдя от ак­тивной политической деятельности в 1955 г., Чер­чилль провёл последние 10 лет своей жизни в своём имении Чартвелл. Он умер 24 января 1965 г. В сен­тябре 1973 г. у здания парламента Великобритании был открыт памятник Черчиллю. Когда Маргарет Тетчер, одна из самых популярных премьер-ми­нистров послевоенной Великобритании, выступала 29 сентября 1983 г. в Вашингтоне на торжествен­ном заседании Фонда имени Уинстона Черчилля, она сказала: «Я испытываю огромную гордость в связи с тем, что, когда почти 25 лет назад я впервые вступила в Палату общин, Черчилль всё ещё был её членом».

ДУАЙТ ЭЙЗЕНХАУЭР

Дуайт Дэвид Эйзенхауэр — выдающийся вое­начальник периода Второй мировой войны и 34-й президент США, родился 14 октября 1890 г. в городке Денисон, штат Техас. В начале XVIII в. его предки, члены религиозной секты менонитов, спасаясь от преследований у себя на родине, в Германии, переселились в Северную Аме­рику.

В 1891 г. семья Эйзенхауэров переехала в штат Канзас и поселилась в городке Абелин, где и про­шли детские и юношеские годы Дуайта. Он рос энергичным и задиристым мальчишкой и был од­ним из лучших спортсменов города среди своих сверстников.

В школе Дуайт учился с увлечением. Его лю­бимыми предметами были история и математика.

Выбор будущей профессии произошёл неожи­данно. Один из друзей посоветовал Дуайту посту-

646

пить в Военно-морскую академию. Поразмыслив немного, Эйзенхауэр решил, что военная служба — действительно наиболее подходящее для него заня­тие. Вакансии для поступления в Военно-морскую академию не было, поэтому Дуайт в 1910 г. сдал экзамен и стал кадетом Общевойскового училища в Вест-Пойнте.

Интерес к овладению военной профессией по­явился у Эйзенхауэра не сразу. За годы учёбы в Вест-Пойнте Дуайт гораздо больше проявил себя как спортсмен, чем как прилежный ученик. Наи­больших успехов он добился в американском фут­боле. За великолепную игру его прозвали «канзас­ский циклон», и он был включён в сборную ко­манду американской армии. Тяжёлая травма, по­лученная в одной из игр, заставила Дуайта распрос­титься с мечтами о спортивных победах. Но любовь к спорту Эйзенхауэр сохранил на всю жизнь и всег­да поддерживал отличную физическую форму. Дос­тижения Дуайта в учёбе были значительно скром­нее... Получив звание лейтенанта армии США, Эй­зенхауэр был направлен в форт Сэм Хьюстон, штат Техас.

Военная карьера Эйзенхауэра вплоть до 1940 г. складывалась не очень удачно. За всё это время ему так и не удалось получить командной должности. Казалось, что хорошие перспективы открылись пе­ред Эйзенхауэром после 6 апреля 1917 г., когда США вступили в Первую мировую войну. Однако в действующую армию ему попасть не удалось. Воен­ное командование считало, что его способности луч­ше использовать для подготовки офицеров. Затем он успешно участвовал в создании первых танко­вых частей США, за что получил звание майора.

После окончания войны Эйзенхауэр сменил не­сколько мест службы. В 1926 г. он успешно закон­чил самое авторитетное в то время в США военное учебное заведение — Командно-учебный колледж в форте Ливенворт. В 1928 г. Эйзенхауэр окончил Ар­мейский военный колледж в Вашингтоне. С 1929 по 1935 гг. он работал в аппарате военного минист­ра, а затем у Дугласа Макартура — начальника штаба армии США, где его ценили как хорошего штабного работника, но это никак не влияло на про­движение по служебной лестнице. Только в 1936 г. Эйзенхауэр получает звание полковника. После ухода с поста начальника штаба армии Макартура направили на Филиппины для оказания помощи в создании там собственных вооружённых сил. Своим помощником он пригласил Эйзенхауэра. Пребыва­ние на Филиппинах затянулось до 1940 г.

1 сентября 1939 г. началась Вторая мировая вой­на. Это заставило Эйзенхауэра подумать о возвра­щении домой. Отказавшись продолжать работу на Филиппинах даже на очень выгодных финансовых условиях, Эйзенхауэр в феврале 1940 г. вернулся в США.

В истории второй мировой войны Дуайт Эйзен­хауэр занимает особое и очень важное место. Под его командованием были успешно проведены круп­нейшие операции объединённых войск западных стран против фашистской Германии и её союзни-

Дуайт Эйзенхауэр — генерал армии.

ков. Поразительной была скорость, с которой Эй­зенхауэр из малоизвестного штабного офицера пре­вратился в одного из ведущих полководцев второй мировой войны. Впервые он заставил обратить на себя внимание командования во время крупнейших в истории США военных манёвров, проведённых в 1941 г. Решением президента Рузвельта Эйзенхауэ­ру присваивается звание генерал-майора. После вступления США в войну он принимает участие в выработке военной концепции. Глубокие знания и огромная работоспособность ставят Эйзенхауэра в ряд ведущих военачальников США.

В июне 1942 г. Эйзенхауэр получает назначение в Англию на пост главнокомандующего всеми во­оружёнными силами США на европейском театре военных действий. Отныне главной его задачей ста­ло создание из американских и английских войск сплочённой и боеспособной армии, которая могла бы успешно сражаться против Германии.

Это было очень нелегко: кроме неизбежных язы­ковых и национальных проблем положение Эйзен­хауэра осложняли отсутствие у него опыта ведения боевых операций и малая известность в армиях со­юзников. Потребовалась максимальная самоотда­ча. Первой настоящей проверкой полководческих способностей Эйзенхауэра стала операция «Торч» в Северной Африке, где он. возглавил англо-амери­канские экспедиционные силы, действовавшие против итало-немецких войск. Десантная операция союзников, начавшаяся 8 ноября 1942 г., заверши­лась их полной победой к середине мая 1943 г. Ос­новные военные операции развернулись в Тунисе. В ходе этих боёв к Эйзенхауэру пришла военная слава.

После завершения боевых действий в Северной Африке руководители США и Великобритании

647

Здание Белого Дома. США. Вашингтон.

Статуя Свободы при входе на Нью-Йоркский рейд.

приняли решение о подготовке вторжения на Си­цилию. Эйзенхауэр был назначен руководить Сре­диземноморским театром военных действий. Он всегда тщательно планировал боевые операции, но никогда не позволял себе вмешиваться во все де­тали работы подчиненных, считая, что каждый сам должен нести ответственность за принимаемые ре­шения. Однако не оправдавших доверия Эйзенха­уэр немедленно смещал с должности. Десантная операция на Сицилии началась 9 июля 1943 г. и завершилась к осени полным выводом Италии из войны. В ходе операций в Северной Африке и Ита­лии Эйзенхауэр проявил талант не только воена­чальника, но и дипломата, умело сглаживая поли­тические разногласия, возникавшие между амери­канцами и англичанами.

С 1943 г. Эйзенхауэр становится главнокоман­дующим вооружёнными силами союзников в Евро­пе. В его задачу входила подготовка вторжения со­юзных войск во Францию. Эта крупнейшая в ис­тории войны десантная операция получила назва­ние «Оверлорд». К этому времени авторитет Эйзен­хауэра в союзной армии был огромен. Он проявлял большую заботу о своих подчиненных: проверял, как кормят солдат, интересовался состоянием их здоровья и только потом — военным снаряжением. Эйзенхауэр был прост и доступен в общении. С дру­гой стороны, он поддерживал в войсках строжай­шую дисциплину и, утверждая решения по при­говорам военных трибуналов, в случаях особо тяж­ких преступлений не останавливался перед приме­нением публичных казней.

Операция «Оверлорд» началась 6 июня 1944 г. На случай, если бы вторжение закончилось неуда-

чей, Эйзенхауэр оставил документ, где говорилось: «Пехота, авиация и флот сделали всё, что повеле­вают мужество и приверженность долгу. Если ис­кать виновных в неудаче, то повинен я один». К счастью, эта «объяснительная записка» не понадо­билась. Стремительно развивая наступление, вой­ска союзников 25 августа 1944 г. освободили Па­риж. Характерной чертой Эйзенхауэра как воена­чальника было его стремление при принятии ре­шений учитывать прежде всего военные, а не поли­тические соображения. Дело в том, что хотя СССР и западные союзники действовали вместе против фашистской Германии, они прекрасно понимали, что после окончания войны их политические ин­тересы будут различны. Поэтому каждая из сторон хотела опередить другую в освобождении наиболее важных со стратегической точки зрения стран и территорий. Эйзенхауэра до сих пор многие в США обвиняют в том, что он отказался штурмовать Бер­лин и тем самым позволил это сделать советским войскам. Между тем Эйзенхауэр сознавал, что бро­сок войск западных союзников на Берлин мог при­вести к поражению, большим потерям. Исходя из этих соображений, он решил, что советская армия находится в более удобном положении для штурма Берлина.

После капитуляции фашистской Германии Эй­зенхауэр был назначен главнокомандующим аме­риканскими оккупационными войсками в Герма­нии, а в июне 1945 г. он вернулся в США. Его по­пулярность в стране была необыкновенно велика. Во время поездки Эйзенхауэра по США миллионы людей выходили на улицы приветствовать его. Уже тогда многие советовали ему заняться политикой,

648

Вид здания конгресса — Капитолия.

США. Вашингтон.

но вначале он отказывался от этого пути. В июне 1948 г. он стал ректором одного из крупнейших в США университетов — Колумбийского. Однако по­кончить с военной карьерой Эйзенхауэру не уда­лось.

Началась «холодная война». В апреле 1949 г. США и их союзники создали НАТО. Эйзенхауэр оказался наиболее подходящей кандидатурой на пост главнокомандующего вооружёнными силами НАТО. Он полностью разделял цели НАТО и счи­тал, что западные страны должны создать мощный военно-политический блок, противостоящий угрозе распространения коммунистической идеологии. Пребывание в Европе на посту командующего во­оружёнными силами НАТО (1950—1952 гг.) можно считать началом политической карьеры Эйзенхауэ­ра. Две главные партии США, демократическая и республиканская, учитывая огромную популяр­ность Эйзенхауэра, стремились заручиться его сог­ласием на выдвижение на пост президента страны. Убедившись, что его поддержит большинство изби­рателей, Эйзенхауэр согласился, наконец, участво­вать в выборах как кандидат республиканцев.

Уйдя в отставку со своего поста и уволившись из армии, Эйзенхауэр активно повёл свою избиратель­ную кампанию. Его победа на выборах 1952 г. была внушительной: почти 55% избирателей отдали ему свои голоса. Дуайт Эйзенхауэр был президентом США два срока — с 1953 по 1961 г. Формулируя концепцию своего президентства, он говорил, что страна нуждается в периоде спокойствия и объеди­нения после потрясений Второй мировой войны. В области внутренней политики он проводил умерен­ный курс. С одной стороны, он не расширил со­циальных программ, которые существовали в пре­дыдущее десятилетие, когда страной управляли де­мократы. Но, с другой стороны, он и не позволил их сократить, как этого хотели многие республи­канцы. Эйзенхауэр обуздал стремительный рост во­енных расходов, поняв опасность усиления влия­ния военно-промышленного комплекса. С этим был

связан его «новый взгляд» на оборонную политику страны. Эйзенхауэр говорил, что каждое выпуска­емое ружьё, каждый спускаемый на воду корабль есть кража у тех, кто голоден и не имеет одежды.

С этим подходом Эйзенхауэра к обороне связана его концепция внешней политики США. Поскольку президент настаивал на необходимости сокращения численности армии, нужно было предложить такую военную стратегию, которая соответствовала бы за­даче защиты от возможного нападения СССР. Та­кая стратегия была разработана и получила зло­вещее название «массированного возмездия». Суть её сводилась к тому, что США не связывают себя обязательством противостоять коммунизму в любой точке земного шара. На действия СССР в одном мес­те США могут ответить в другом, где сочтут это наиболее подходящим, используя при этом, если понадобится, ядерное оружие. «Только сила может помочь, — говорил Эйзенхауэр, — слабость не мо­жет помочь, она может только просить подаяния». В то же время он понимал и опасные последствия такой линии.

В целом в области внешней политики Эйзенха­уэр проявил большую гибкость, умело сочетая от­крытые пропагандистские шаги и тайные опера­ции. Так, в декабре 1953 г. он выступил с програм­мой «Атом для мира», которая предполагала ис­пользование ядерной энергии в мирных целях. С другой стороны, Эйзенхауэр активно использовал ЦРУ для тайных подрывных операций против стран, где у власти находились нелояльные США правительства. Наиболее ярким примером было свержение правительства Моссадыка в Иране в 1953 г. и левого правительства Арбенса в Гватемале в 1954 г. Вместе с тем Эйзенхауэр не позволил втя­нуть США в какую-либо новую войну. Восемь лет его президентства, после того как он добился прек­ращения войны в Корее, прошли без использования где-либо в мире американских войск.

Отношения с СССР в период президентства Эй­зенхауэра развивались очень неравномерно. Перио­ды некоторого ослабления напряжённости сменя­лись угрозой начала войны. Наибольший прогресс был достигнут во время визита в 1959 г. в США главы советского государства Никиты Хрущёва. Тогда впервые появилась реальная перспектива достижения соглашения по контролю над вооруже­ниями. Была достигнута договорённость о новой встрече с этой целью Эйзенхауэра и Хрущёва в Па­риже. Однако за две недели до встречи, 1 мая 1960 г., над территорией СССР был сбит американ­ский самолёт-разведчик «У-2». Полёты этих само­лётов проводились в течение нескольких лет, но СССР не обладал оружием, способным их сбить. Эй­зенхауэр знал об этих полётах и разрешал их, бу­дучи уверенным, что доказать их шпионскую дея­тельность не удастся. Однако, когда самолёт был сбит, пилот катапультировался и рассказал о своём

649

задании. После этого Хрущёв отказался от встречи с Эйзенхауэром.

После ухода из Белого дома Эйзен­хауэр внешне оставался вне политики, хотя пос­тоянно следил за ситуацией в стране. Он не одобрял политики своих преемников, президентов Кеннеди и Джонсона, но считал необходимым поддерживать их в вопросах, которые касались национальной бе­зопасности США. В 1968 г., уже будучи серьёзно больным, он обратился к республиканской партии с предложением выдвинуть кандидатом в президен­ты Ричарда Никсона, который был в администра­ции Эйзенхауэра вице-президентом. Умер Дуайт Эйзенхауэр 28 марта 1969 г.

Дуайт Эйзенхауэр внёс большой вклад в победу над фашистской Германией. Во многом именно благодаря славе блестящего полководца он побеждал на президентских выборах 1952 и 1956 гг. и вошёл в послевоенную историю США как один из самых популярных президентов страны. О значении Эй­зенхауэра как политика до сих пор продолжают вестись оживлённые дискуссии.

Не являясь политическим гением, Эйзенхауэр решил главную задачу, стоявшую перед ним как президентом США. В период ожесточённого проти­востояния США и СССР он всё же сумел избежать вооружённого столкновения между Востоком и За­падом. С течением времени также стало очевидно, что некоторые из высказанных им идей в области внутренней политики и. международных отноше­ний сохранили свою актуальность и используются многими политиками США до настоящего времени.

ТРОПИЧЕСКАЯ И ЮЖНАЯ АФРИКА В XX В.

К началу XX в. большая часть Африканского континента была подчинена колониальными державами. Это произошло в первую очередь вследствие разных экономических и военно-техни­ческих возможностей капиталистической Европы и докапиталистических, преимущественно ранне­классовых и доклассовых африканских обществ. К тому же многие страны Африки к концу XIX в. были ослаблены губительными засухами и эпи­демиями. Страшная сонная болезнь опустошила огромные территории в Тропической Африке, от голода и болезней погибло до трети населения ны­нешних Кении, Эфиопии и Танзании.

Англо-бурская война 1899—1902 гг. и Первая мировая война (см. ст. «Буры» и «Первая мировая война») завершили колониальный раздел этих час­тей континента; независимость (в значительной ме­ре формальную) сохранили лишь Эфиопия и Ли­берия. Колониальное господство в Африке, как и во всём остальном мире (см. ст. «Колониализм и рас­пад колониальной системы»), имело неоднозначные последствия. При всей своей ярко выраженной экс­плуататорской сути колониализм выступал и как созидательная сила в сферах экономики, образова­ния, медицины, способствовал политическому про­буждению местного населения, зарождению новых, политических форм антиколониального протеста. Правда, в это время ещё сохранял силу так назы­ваемый феодальный национализм, были широко распространены независимые африкано-христианские церкви и секты, представлявшие собой своеоб­разное соединение некоторых идей и принципов христианства и традиционных, доколониальных африканских верований и религий. Именно на их основе в это время организовывались массовые дви­жения, выливавшиеся в открытую вооружённую борьбу против колонизаторов. Часто такие движе­ния возглавляли простые люди, считавшие себя мессиями, пророками, призванными освободить свой народ от иноземного гнёта. Иногда руководи­телями становились вожди племён или больших племенных объединений. Такие «мессии», «проро­ки», вожди стояли во главе наиболее массовых ан­тиколониальных выступлений конца XIX — нача­ла XX в.: восстаний племён ндебеле и шона 1896— 1897 гг. в Родезии, гереро и нама 1904 г. в Юго-За­падной Африке, Маджи-Маджи («большая вода» или «волшебное снадобье» на языке суахили) 1905—1907 гг. на территории нынешней Танзании, дервишей 1899—1920 гг. в Сомали.

Межвоенные годы были для большинства афри­канских стран временем экономического роста, связанного в первую очередь с расширением и уве­личением производства на экспорт. Вместе с тем Африка попадала во всё большую зависимость от мировых рынков сырья, испытывала на себе влия­ние экономических спадов в мире. Особенно ощу­тимыми были последствия мирового кризиса 1929—1933 гг., когда в африканских колониях за­метно сократились доходы от экспорта и внешней торговли в целом, разорились многие мелкие и средние предприятия и компании. В эти годы в Аф­рике укрепились позиции иностранного капитала, возникли новые гигантские колониальные компа­нии.

Участие во Второй мировой войне заметно из­менило экономическую, внутриполитическую и со­циально-психологическую обстановку во многих

650

странах Тропической и Южной Африки (см. ст. «Вторая мировая война»). Началось быстрое раз­витие энергетики, строились крупные гидроэлект­ростанции: Оуэн-фолс в Уганде, Кариба на реке Замбези в Северной и Южной Родезии, система гид­роэлектростанций на реках Луалаба и Луфира в Бельгийском Конго и др. Разрабатывались место­рождения нефти и газа, железных, медных, мар­ганцевых и урановых руд, бокситов, фосфатов, дру­гих видов сырья. В некоторых странах, прежде все­го в ЮАР, Южной Родезии, быстро развивалась об­рабатывающая промышленность. Увеличился при­ток иностранного капитала, особенно из США, а позднее, в 60-е гг., из ФРГ и Японии. Вместе с тем в ЮАР, Южной Родезии, Кении, португальских ко­лониях и в некоторых владениях других стран влас­ти проводили политику опоры на собственные си­лы, активно поддерживали местных белых пред­принимателей и фермеров.

В метрополиях чувствовали, что в Африке наз­ревают перемены, но отказаться от контроля над своими африканскими владениями ещё не были го­товы. В Англии, Португалии, Бельгии принима­лись широкомасштабные планы развития африкан­ских колоний, но они в гораздо большей мере учи­тывали интересы самих метрополий, белых общин в Африке, чем интересы её коренного населения.

И всё же перемены становились реальностью. Менялся социально-классовый состав африкан­ского населения. Только с 1945 г. по начало 50-х гг. число наёмных рабочих в Тропической и Южной Африке выросло с 4 млн. до 7,5 млн. человек. За­метно расширились и увеличились миграции (пе­ремещения) временных рабочих из глубинных сель­ских областей в районы быстро развивающейся гор­ной промышленности и производства сельскохозяй­ственной продукции на экспорт. Например, в 1957 г. из 325 тыс. человек, занятых на золотых и угольных шахтах ЮАР, 217 тыс. были временными рабочими, пришедшими на заработки из Мозамби­ка, Северной и Южной Родезии; в свою очередь в Южной Родезии из 610 тыс. наёмных рабочих свы­ше 50% были из соседних африканских стран.

Перемены затронули и африканскую деревню, но здесь они происходили гораздо медленнее. Во многих странах в своеобразных «зонах застоя» де­ревня жила как бы в застывшем прошлом, сохра­нялся жизненный уклад доклассовых и раннеклас­совых обществ. В то же время увеличение и модер­низация сельскохозяйственного производства, осо­бенно производства на экспорт, постепенно раска­чивали многомиллионные сельские массы. В Запад­ной и Экваториальной Африке, Уганде, Танганьи­ке, других странах и районах с тяжёлым тропиче­ским климатом, где не сложились крупные евро­пейские поселения, усиленный рост сельскохозяй­ственного производства — потребность времени — могли обеспечить только сами африканцы. А для этого требовалась кардинальная перестройка арха­ичных общественных отношений, систем землевла­дения и землепользования, земледелия и скотовод­ства. Не случайно в «небелых» колониях ещё в межвоенные годы власти начали поощ­рять развитие африканских хозяйств, основанных на частном землевладении и землепользовании, производство в них экспорт­ных сельскохозяйственных культур. Постепенно менялась ситуация и в белых колониях, где конт­роль над самостоятельной хозяйственной деятель­ностью африканцев долгое время был особенно жёстким. В 50—60-е гг. в них — не без давления со стороны набирающих силу африканских антико­лониальных организаций и сторонников более гиб­кой, либеральной африканской политики в самих метрополиях — отменялись многочисленные огра­ничения и запреты на деятельность африканцев в сельскохозяйственной и других сферах, поощря­лось развитие частного африканского землевладе­ния и землепользования. Такие меры должны были привести в конечном итоге к созданию в африкан­ской деревне среднего класса, который, наряду с нарождающейся африканской буржуазией, рас­сматривался как будущий социальный союзник метрополий после того, как их уход из Африки ста­нет неизбежным.

Африканская буржуазия в это время была пред­ставлена преимущественно торговцами, владельца­ми небольших предприятий, средних ферм и план­таций. Но появлялись и действительно состоятель­ные люди: в таких странах, как Берег Слоновой Кости, Золотой Берег, Нигерия, Либерия, в 50-е гг. уже существовал довольно большой слой богатых плантаторов-африканцев.

Во многих странах увеличивались расходы на образование, что было не в последнюю очередь свя­зано с растущими потребностями колониальных властей, иностранных компаний и местных евро­пейских предпринимателей в квалифицированной рабочей силе (ввозить её в Африку из других стран мира, даже из Азии, как это делалось в XIX — начале XX вв., стало невыгодно), в людях, способ­ных выполнять работу мелкого чиновника, учите­ля, медсестры. Меры по расширению образования вне зависимости от их главных целей приводили к ликвидации почти повсеместной неграмотности и невежества, ускоряя формирование национальной африканской интеллигенции. Африканцы начина­ли думать самостоятельно, менялось их представ­ление об окружающем мире. Из среды вот таких мелких чиновников, учителей начальных и сред­них школ и т. д. вышли очень многие руководители борьбы за независимость.

Путь Африки к политическому освобождению не был лёгким. Во многих странах антиколониальную борьбу приходилось вести с оружием в руках. В конце 40-х гг. по Мадагаскару, в 50-е гг. по Кении и Камеруну прокатились мощные антиколониаль­ные восстания. В начале 60-х гг. к вооружённой борьбе против режима апартхейда в Южной Афри­ке (см. ст. «Буры» и сюжет «Апартхейд») перешли некоторые африканские организации Южной Аф­рики, в частности, запрещённый властями в 1960 г. Африканский национальный конгресс. Подполь­ную военную организацию «Копьё нации» возгла-

651

АПАРТХЕЙД (или апартеид)

В 50-е гг. нашего века власти Южной Африки обрушили на население этой страны лавину законов, которым поза­видовал бы Гитлер, будь он жив. Запрещались смешанные браки и внебрачные связи между белыми и небелыми, их совместное обучение. Белым и небелым запрещалось пользоваться общим транспортом, кинотеатрами, рестора­нами, кафе, небелым запрещалось занимать целый ряд должностей на службе... Это были лишь отдельные грани новой политики, которую начала проводить победившая на всеобщих «белых» выборах 1948 года «белая» Националис­тическая партия. Эта политика получила название политики апартхейда.

На языке африкаанс слово «апартхейд» означает «обо­собление, раздельное существование». В основе политики апартхейда лежит идея об обособленном развитии европейского и неевропейского населения Южной Африки как о единственно возможной форме жизни в этой стране. Эта абсурдная, расистская по своей сути политика породила тысячи личных трагедий чёрных и белых южноафриканцев. Она тормозила развитие экономики, науки и техники, не знающих расовых или национальных границ, развитие всего общественного прогресса в Южной Африке и в её бывшей подмандантной территории — Намибии.

Пытаясь придать апартхейду благопристойный вид, власти Южной Африки создали на её территории и в На­мибии так называемые бантустаны или, по официальной терминологии, «национальные отечества» — районы ком­пактного проживания африканцев какой-либо одной нацио­нальности, а некоторые бантустаны даже объявили независимыми. Никто в мире не признал эти псевдогосудар­ства.

В 70—80-е гг. Националистическая партия безуспешно пыталась «облагородить» апартхейд. В начале 90-х гг. начался полный демонтаж системы апартхейда, однако боль­шая, хотя и быстро сокращающаяся, часть африканеров ещё стоит на бескомпромиссных расистских позициях.

*

Солдаты ЮАР во время военной подготовки. 1973 г.

вил Нельсон Мандела. Вскоре он и ряд других ру­ководителей подполья были схвачены, Манделу приговорили к пожизненному тюремному заключе­нию.

Одновременно во многих странах появлялись крупные антиколониальные организации, исполь­зовавшие ненасильственные средства и методы борьбы. Они представляли собой объединения раз­личных политических партий и групп, этнических и культурных объединений, профсоюзов и пользо­вались массовой поддержкой населения. Числен­ность Демократического объединения Африки, соз­данного во Французской Западной и Экваториаль­ной Африке, превышала 1 млн. человек. Десятки и сотни тысяч членов насчитывали Национальный совет Нигерии и Камеруна, Союз народов Камеру­на, Союз африканцев Кении, Национальный союз африканцев Танганьики, Национальный конгресс Уганды, Африканский национальный конгресс Се­верной Родезии и т. д. В названиях многих органи­заций присутствовало слово «национальный» (хотя наций как таковых ещё не было), означавшее, что они считают себя выразителями интересов всех на­циональных и этнических групп, всего населения своих стран. Некоторые антиколониальные руково­дители, подобные Кваме Нкрума, видели будущее Африки в её единстве.

Были у антиколониальных организаций Афри­ки и свои внутренние проблемы. В борьбе за не­зависимость участвовали разные силы, включая фе­одальные и чисто этнические, племенные, которые прежде всего стремились к власти, к установлению (или восстановлению) консервативных, застойных и даже реакционных порядков. Сказывались этни­ческие, региональные различия и соперничество. Так было в Нигерии, Бельгийском Конго, Кении, Уганде, Анголе, Мозамбике, Руанде, Бурунди, Юж­ной Родезии и других странах.

Большинство стран Тропической и Южной Аф­рики добились независимости во второй половине 50-х — 70-х гг. Годом Африки называют 1960 г., когда на её карте появились сразу 17 новых не­зависимых государств. Но очень скоро после шум­ных празднеств по этому поводу становится ясно, что самое трудное ещё впереди: проблемы, возник­шие в доколониальное и колониальное время, ос­тались, новые, не менее сложные проблемы только появляются.

Недолго просуществовало первое независимое правительство бывшего Бельгийского Конго (ныне Заир), руководимое Патрисом Лумумбой. Он пы­тался проводить независимую внешнюю и внутрен­нюю политику, ограничить произвол иностранных монополий. В Конго произошёл военный мятеж, Лумумба был убит, разразилась гражданская вой­на, унёсшая сотни тысяч жизней. ООН пыталась остановить кровопролитие. В Конго были введены «голубые каски» (войска ООН), там при до сих пор невыясненных обстоятельствах погиб знаменитый генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршельд. «Смутное время» в Конго закончилось установле­нием военной диктатуры генерала Мобуту, ставше­го впоследствии первым президентом Заира.

652

В независимой Нигерии обострение межэтниче­ского, межрегионального и межпартийного сопер­ничества на фоне тяжелейшей экономической обс­тановки привело к кровопролитной междоусобной войне 1967—1970 гг. Затем последовали частые смены гражданских и военных правительств, ещё продолжающиеся поиски оптимальной формы го­сударственно-политического устройства.

Военный мятеж генерала Иди Амина в Уганде в 1971 г. и его кровавое правление поставили эту страну на грань полного уничтожения. Оппозици­онные Амину силы с помощью соседней Танзании свергли его режим, но потребуется ещё, очевидно, немало лет, чтобы страна оправилась после аминовской диктатуры.

Ангола, Мозамбик и Южная Родезия добились политической независимости в трудной вооружён­ной борьбе. Участвовавшие в ней партии и органи­зации соперничали между собой. Они искали и по­лучили помощь извне. Начались затяжные граж­данские войны, подорвавшие экономический по­тенциал этих стран, особенно Анголы и Мозамбика. Положение осложнялось тем, что ЮАР стремилась всеми средствами, включая прямые военные, при­вести к власти в Анголе и Мозамбике (а в Южной Родезии сохранить) удобные для себя режимы. В результате события в этих странах переросли в крупные международные конфликты. Когда в 1975 г. в Анголу вторглись войска ЮАР, в отраже­нии агрессии участвовали кубинские воинские под­разделения, военную помощь Анголе и другим стра­нам оказал СССР.

В 60—70-е гг. общеафриканской и международ­ной проблемой первой величины становится проб­лема Юга Африки. Большинство независимых аф­риканских государств объявили о своём намерении добиваться всеми возможными средствами ликви­дации режима апартхейда. Положение в ЮАР воз­мущало международное сообщество, неоднократно принимались соответствующие решения ООН, про­тив ЮАР были объявлены жёсткие дипломатиче­ские, экономические и торговые международные санкции, которые, правда, выполняли не все го­сударства, которые к ним официально присоедини­лись. В то же время противостояние с ЮАР — самой развитой страной континента (свыше 40% объёма промышленного производства всей Африки) обора­чивалось для Африки гораздо более тяжёлыми пос­ледствиями, чем для Европы и Америки. Особенно страдали пограничные с ЮАР страны, экономика которых в колониальное время была тесно связана с экономикой Южной Африки.

Перелом произошёл в середине 70-х — 80-х гг. под влиянием меняющейся ситуации на континенте и в мире, внутренней обстановки в самой ЮАР. Приход к власти в Анголе, Мозамбике и Южной Родезии (Зимбабве) антирасистских сил означал для ЮАР потерю прежних союзников. Особенно бо­лезненной для ЮАР была потеря богатой Южной Родезии, в которой с 1965 по 1980 г. господствовало захватившее власть белое расистское правительст­во, как и ЮАР, подвергавшееся международным

СЕСИЛЬ ДЖОН РОДС

Этот человек стал легендой ещё при жизни. Им безмерно восхищались и его безмерно ненавидели. В 1899 г. именем Родса была названа одна из богатейших стран Афр­ики (в 20-е гг. она была разделена на два колониальных владения — Северную и Южную Родезию, которые соответ­ственно в 1964 и 1980 гг. стали независимыми государствами Замбия и Зимбабве). После смерти Родса назвали «африкан­ским Наполеоном», «отцом Британской империи». Он был самым знаменитым «белым африканцем» в колониальной истории Африки, некоронованным королём огромных бри­танских владений на юге этого континента, одним из тех, кто воплотил в жизнь идею создания британской империи в Аф­рике, простирающейся от Каира до Кейптауна.

Сын провинциального английского священника, Родс 17-летним юношей отправился за океан в далёкую Южную Аф­рику, где на самых богатых в мире алмазных рудниках в Ки­мберли работал старателем его старший брат. Какое-то вре­мя они работали вместе, затем брат Родса уступил ему свои старательские участки и уехал. Родс продолжал упорно ра­ботать, затем начал скупать участки. В 1880 г. он стал секре­тарём новой алмазной компании «Де Беерс даймонд майнинг компани» в 1883 г. — ее председателем. Личный капи­тал Родса быстро рос. Современники и биографы Родса счи­тали, что он был наделён редким предпринимательским та­лантом. Такой талант у Родса действительно был, он стал миллионером, одним из богатейших людей своего времени.

Родс обладал огромным честолюбием, работоспо­собностью, добивался намеченной цели любой ценой, сме­тая всё на своём пути. «Сделав» себя богатым ещё в мо­лодости, он в то же время понимал важность широкого об­разования как необходимого условия карьеры в политике. С 1873 по 1881 гг. с перерывами, наездами Родс слушал лек­ции в Оксфорде, одном из самых престижных университет­ов мира. Ему, человеку без родового имени и связей, Окс­форд дал не только степень бакалавра искусств, но и воз­можность войти в мир английской элиты и большой политики.

Ещё в 1877 г. он написал трактат под названием «Символ веры», в котором изложил главную цель своей жизни: «Я утверждаю, что мы — лучшая нация в мире и чем большую часть мира мы заселим, тем лучше будет для человечества». Родс мечтал поставить «весь нецивилизованный мир под бри­танское правление», вернуть Соединённые Штаты Америки и «объединить англосаксов в единой империи». Полстолетия спустя примерно о таком же будущем для Германии и для немцев мечтал Адольф Гитлер.

Вступление Родса в политику было таким же стремитель­ным, как и в бизнес. В 1881 г. он становится членом парла­мента самоуправляющейся Капской колонии, бывшей опло­том британского колониализма на юге Африки. В 1889 г. со­здаёт Британскую компанию Южной Африки, которая полу­чила от правительства Англии исключительное право на за­хваты новых земель на юге континента и бесконтрольную эксплуатацию их. Компания завоевала обширные территории в бассейнах рек Замбези и Лимпопо. С 1890 по 1896 гг. Родс — премьер-министр Капской колонии. Он мечтает под­чинить бурские республики, прежде всего богатый золотом Трансвааль (см. ст. «Буры»). Родса не без оснований назы­вали одним из главных организаторов англо-бурской войны, которая завершила британские завоевания на юге Африки.

Родсу было не суждено воспользоваться плодами победы над бурами. В марте 1902 г. в возрасте 49 лет он умер в Кейптауне от давней болезни сердца. Выполняя волю Родса, его похоронили в горах Мапото, в Родезии, в месте, которое он называл «Вид на мир». На его могиле выбили лаконичную надпись: «Здесь покоятся останки Сесиля Джона Родса». Родс был убеждён, что после смерти его будут помнить тысячелетия. В конце XX в. его имя не забыто, о Родсе написаны сотни книг и диссертаций, на учреждённые им в Оксфорде стипендии обучаются десятки студентов из стран бывшей Британской империи, США, Германии. Родса помнят как талантливого жестокого политика и предпринимателя, одержимого идеей имперского величия Англии, как одну из ярчайших личностей ушедшей колониальной эпохи.

*

653

Войска ЮАР на учениях. 1973 г.

КВАМЕ НКРУМА

Судьба этого человека поразительна. Он ютился полуголодным в трущобах и жил в собственном роскошном дворце, познал неограниченную власть, преклонение миллионов сограждан, всемирную из­вестность и унижение в конце жизни. Сегодня его имя занимает прочное место в ряду имён самых выда­ющихся африканских политиков и мыслителей XX в.

Сын золотых дел мастера из племени нзима в бывшей британской колонии Золотой Берег (ныне Гана), Нкрума с детства мечтал стать образованным человеком. Он глубоко верил в Бога, и церковь помог­ла ему получить начальное образование и уехать в да­лёкую Америку, чтобы продолжить его. Там он про­вёл 10 лет, зарабатывая на жизнь и на учёбу. Нкруме был чернорабочим, мойщиком посуды, официантом, учётчиком в порту. Церковь вновь помогла ему, выделив стипендию, когда он учился в двух амери­канских университетах: Линкольнском, где он изучал экономику, социологию и богословие, и в Пенсильван­ском, где его предметами были богословие и филосо­фия. Нкрума мог бы стать профессиональным священником, но его, как и немногих в то время об­разованных африканцев, прежде всего привлекала политика. Ещё будучи студентом, он создал Ассоци­ацию студентов-африканцев США и Канады. В 1945 г. Нкруме уезжает в Англию и поступает сначала в Лондонский университет, а затем в Лондонскую высшую школу экономики и политических наук.

В Лондоне начался путь Нкрумы в большую политику. Вместе с всемирно известным учёным, политическим и общественным деятелем Уильямом Дюбуа и будущим первым президентом африканского государства Кении Джомо Кениата он организовывает знаменитый Пятый панафриканский конгресс в Ман­честере, на котором впервые в полный голос про­звучало требование о предоставлении независимости африканским колониям. Вернувшись на родину, Нкру­ма с головой окунается в политическую жизнь и в 1947 г. становится генеральным секретарём влиятель­ной антиколониальной организации Объединённый конвент Золотого Берега. В 1949 г. он создаёт свою собственную организацию — Народную партию кон-

санкциям. Теперь ЮАР оказалась лицом к лицу с блоком так называемых прифронтовых государств (Танзания, Замбия, Ангола, Мозамбик, Ботсвана, Зимбабве) — решительных противников расизма.

В конце 80-х — начале 90-х гг. в обстановке уси­ления антирасистских выступлений в самой ЮАР и активного вмешательства международного сооб­щества в проблему Юга Африки противостояние между прифронтовыми государствами и ЮАР ос­лабло. Политическим путём было достигнуто реше­ние о предоставлении независимости Намибии (бывшая Юго-Западная Африка), где также велась вооружённая освободительная борьба, освобождены из заключения и активно вошли во внутриполи­тическую жизнь Мандела и другие политические заключённые. Начался полный распад системы апартхейда, хотя серьёзнейшие внутриполитиче­ские проблемы в этой стране, включая этнополитическое соперничество, сохраняются.

Болезненными для независимой Африки оказа­лись поиски своего будущего. Большинство стран склонялись к выбору собственного пути, который дал бы им экономическую и политическую незави­симость от соперничавших в то время мировых дер­жав. Многие страны объявили о своей привержен­ности идеям так называемого африканского социа­лизма и национализма («африканский социализм» в Сенегале, «либеральный социализм» в Сьерра-Ле­оне, «демократический африканский социализм» в Кении, «зимбабвийский социализм», «замбийский гуманизм», «подлинный заирский национализм» и т. д.), приняли, основываясь на этих идеях, про­граммы социально-экономического и культурного развития. Реально же общественное развитие афри­канских стран, включая перечисленные, протекало в тесном взаимодействии с капиталистическим ми­ром, в условиях сохраняющейся экономической, а иногда и политической зависимости от бывших метрополий. Допускались экономические ошибки и просчёты, возможно, понятные, когда речь идёт о выборе нового пути общественного развития. Но они дорого обходились населению.

Безудержно росли безработица и нищета. Вместе с тем проводимая повсеместно в независимых стра­нах Африки политика африканизации — перехода руководящих постов во всех сферах экономиче­ской, политической и социальной жизни в руки аф­риканцев — при всех её очевидных положительных последствиях одновременно открыла дорогу к быст­рому обогащению нечестных людей. Расцвели взя­точничество, казнокрадство, семейственность; вок­руг министров и руководителей политических пар­тий, влиятельных парламентариев нередко собира­лись их соплеменники и родственники, создавая большие и малые этнополитические группы. По­павшие на верхние этажи власти становились чле­нами правлений и акционерами иностранных ком­паний, покупали фермы, плантации, предприятия, основывали собственные компании. Как из возду­ха, возникали миллионные состояния.

Были страны, руководители которых заявляли об отказе от капиталистического пути, провозгла-

654

шали сверхрадикальные лозунги и программы раз­вития (широкая национализация, запрет или жёст­кое ограничение деятельности иностранного капи­тала, всемерное развитие государственного участия и контроля во всех отраслях хозяйства, включая сельское, и т. д.). Говорилось о необходимости изу­чения и применения экономического, политиче­ского и идеологического опыта СССР и других со­циалистических стран, предпринимались шаги в этом направлении. Однако такие начинания не под­креплялись внутренними возможностями, необхо­димой международной финансово-технической по­мощью, не говоря уже о подлинной ценности такого опыта. Африканские страны «социалистической ориентации», как их ещё недавно называли (Анго­ла, Мозамбик, Бенин, Эфиопия и др.), часто стано­вились объектами соперничества противоборствую­щих на международной арене сил. В них, как и во всей Африке, ожесточённо соперничали между со­бой этнополитические группы и кланы, шла борьба за власть между политиками, в которой социали­стические лозунги были не более, чем средством получения экономической, финансовой и военной помощи. В некоторых из этих стран, таких, напри­мер, как Сомали и Эфиопия, процветала диктатура и террор, уничтожались невинные люди, подавля­лось стремление отдельных национальных групп и народов к автономии и самостоятельности; в Эфио­пии республиканское правительство, пришедшее на смену монархическому после антифеодальной революции 1974 г., продолжило политику сверг­нутого императора Хайле Селассие по подавлению народа Эритреи, который в течение тридцати лет боролся сначала за самоопределение в рамках Эфи­опии, а затем за полную независимость. Копиро­вание «мирового социалистического опыта» в Аф­рике довольно скоро приводило к серьёзным эко­номическим и социальным неудачам, кризисам власти или даже, как это было в Сомали, к нацио­нальным катастрофам: в начале 90-х гг. Сомали превратилось в поле жестокой борьбы соперничаю­щих политических группировок, экономика агони­зировала, только вмешательство ООН породило на­дежду, что население этой страны не погибнет от массового голода. В конце 80-х гг. несколько афри­канских стран отказались от ориентации на социа­лизм.

К этому же времени в экономической политике многих, если не большинства, стран Африки утвер­дилась идея так называемой смешанной экономи­ки, предполагающая сосуществование и сотрудни­чество в экономической области государства с част­ным (местным и иностранным) капиталом. Во внут­ренней политике всё больше стран склоняются к необходимости создать государственно-политиче­ские системы, которые вобрали бы в себя лучшее из собственного прошлого и современного мирового опыта; в международных отношениях — к честно­му равноправному сотрудничеству со всеми страна­ми, разделяющими идеи и принципы международ­ного сообщества. Такая стратегия развития, как считают в Африке, открывает перед ней путь в бу­дущее.

вента, которая возглавила борьбу населения этой колонии за политическую независимость.

С именем Нкрумы связано внедрение в африкан­скую политическую жизнь идеи ненасилия, которую Нкрума заимствовал у своего кумира Махатмы Ганди. Свою политику ненасилия Нкрума назвал «позитивными действиями», иными словами, действиями, дающими результат. «Под позитивными действиями, — писал он, — я понимаю... использование конституционных и законных средств для подрыва империалистических сил в нашей стране. Орудием для этого могут служить стачка, бойкот и отказ от сотрудничества с властями на основе принципа ненасильственных действий».

Английские колониальные власти действовали против Нкрумы и его партии другими, весьма жёсткими методами. Нкрума и его товарищи неоднок­ратно подвергались арестам, а в 1952 г., когда в стране проходили первые выборы в Законодательный Совет, на которых африканцы единодушно назвали его в числе первых кандидатов, он находился в тюрьме. Влияние Нкрумы в стране было таково, что, когда в том же году Золотой Берег добился права иметь собственное африканское правительство, т. е. получил ограниченную самостоятельность, колони­альные власти выпустили его из тюрьмы и назначили главой этого правительства.

Когда в 1957 г. колония добилась полного политического освобождения и стала независимым государством Гана, Нкрума стал её первым премьер-министром.

С 1960 г. Нкрума — президент Ганы. В его политических взглядах происходят известные перемены: продолжая искренне верить в Бога, он приходит к убеждению, что будущее Ганы — это социализм, который надо строить, используя советский опыт. Разработанная им программа социа­листических преобразований в Гане успеха не при­несла, в стране возникли серьёзные социально-эконо­мические трудности. Но в политике Нкрумы были не только просчёты, но и успехи. Они могли бы быть гораздо большими, если бы в Гане не происходило укрепление режима его личной власти. В 1964 г. Нкру­ма был провозглашён пожизненным президентом Ганы, на улицах, в официальных учреждениях, школах и университетах появились его статуи, бюсты, портреты.

У Нкрумы были не только верные сторонники и последователи, но и могущественные враги. В 1966 г., когда Нкрума находился с официальным визитом в Китае, в Гане произошёл военный переворот, его правительство было низложено. Оставшаяся верной Нкруме личная охрана, в которой якобы состояли и неизвестные белые офицеры, защищала его резиденцию в столице страны Аккре до конца.

Последние годы жизни он провел в изгнании, в соседней Гвинее и других странах. Он много работал, написал несколько книг, в которых попытался об­общить опыт антиколониальной борьбы в Африке и результаты независимого развития своей страны. Нкру­ма оставил большое научное и публицистическое наследие: более десяти книг по истории, философии и социологии, десятки статей на различные темы. Он имел несколько учёных степеней и почётных званий, о его жизни и деятельности написаны книги и диссертации. Память о Нкруме сохраняется в Африке и за её пределами.

*

655

ШАРЛЬ ДЕ ГОЛЛЬ

Среди знаменитых людей Франции недавнего времени в первую очередь следует назвать имя видного политика и патриота Шарля де Голля.

Родившийся в ноябре 1890 г. у Жанны и Анри де Голлей сын Шарль был третьим ребёнком в семье. Своих пятерых детей родители воспитывали в духе патриотизма, основательно знакомя с исто­рией и культурой Франции. События революции конца XVIII в. расценивались, как трагическая ошибка французской нации, а «Марсельезу» Анри де Голль, дворянин и верующий католик, называл «безбожной песней».

В 1901 г. Шарль начинает учёбу в колледже, где преподавал его отец. Гордый и строптивый, Шарль был в то же время романтично настроенным юно­шей, умеющим восхищаться и глубоко мыслить о будущем своей родины. Через много лет в мемуарах он напишет: «Я был уверен, что Франции суждено пройти через горнило величайших испытаний. Я считал, что смысл жизни состоит в том, чтобы свер­шить во имя Франции выдающийся подвиг, и что наступит день, когда мне представится такая воз­можность». Видимо, желая приблизить послед­нюю, Шарль твёрдо решает стать офицером и, за­кончив колледж, поступает в военное училище Сен-Сир. Здесь его внешность в главных чертах уже оформляется: прежде всего в глаза бросаются почти двухметровый рост, худощавость и большой нос. Блестяще отучившись в Сен-Сире, молодой офицер уходит на фронт Первой мировой войны. Трижды раненный, де Голль после страшной рукопашной схватки под Верденом попадает в немецкий плен, из которого безуспешно пытается бежать пять раз. Только по окончании войны де Голль возвращается во Францию. После краткосрочного обучения офи­церов в Польше он продолжает совершенствоваться в Высшей военной школе в Париже. В 20-е гг. де Голль выступает с докладами, публикует статьи и книги, в которых, в частности, анализирует итоги Первой мировой войны, излагает свою военную доктрину, рисует образ сильной личности, вождя (под влиянием идей философа Ницше).

Тем временем в Германии к власти приходит Гитлер и становится неизбежной Вторая мировая война. Де Голль предчувствует надвигающуюся опасность, но к его предостережениям прислуши­ваются, увы, далеко не все.

Занимаясь военно-педагогической деятельно­стью, он выступил с рядом теоретических работ по стратегии и тактике, предложил новую модель вза­имодействия различных родов войск. В 1937 г. де Голль становится полковником. Двумя годами поз­же, развязав Вторую мировую войну, Германия на­носит удар и по Франции; в 1940 г., сломив сопротивление, немцы заставляют французскую армию отступать. Де Голль производится в чин генерала. Новоиспечённый бригадный генерал, командовав­ший дивизией, настаивает на продолжении войны, хотя правительство склоняется к её прекращению. Во время пребывания де Голля в Лондоне, куда он вылетел, чтобы добиваться поддержки Черчилля, приходит известие, что французское правительство заключило перемирие с Гитлером. Де Голль по ра­дио обратился с призывом вести борьбу против фа­шизма. Сам он остаётся в Англии (туда же переби­рается и его семья). Формируется организация «Свободных французов» (позже переименованная в «Сражающуюся Францию»), девизом которой ста­ли слова «Честь и родина». Де Голль ведёт огром­ную работу по развитию движения Сопротивления, переговоры по объединению различных группиро­вок, выступает по радио (во Франции он заочно при­говаривается к смерти за «дезертирство»). Неуто­мимый генерал вместе с Жиро, «гражданским и военным главнокомандующим», учреждает Фран­цузский комитет национального освобождения (ФКНО), формирует Временное правительство Франции. Комитет и правительство были признаны странами — союзницами по антигитлеровской коа­лиции: Англией, СССР и США. Летом 1944 г. на­чинается изгнание из Франции оккупантов. 25 ав­густа освобождён Париж, в этот же день туда при­бывает де Голль. Он торжественно зажигает огонь на могиле Неизвестного солдата около Триумфаль­ной арки, потушенный ранее захватчиками. В стра­не восстанавливаются ликвидированные в годы ок­купации демократические свободы, а имя де Голля связывают с победой над фашизмом во Второй ми­ровой войне.

В этот период во Франции начинается борьба различных политических партий за власть. В ян­варе 1946 г., испытывая большие трудности в осу­ществлении своих планов, де Голль уходит с поста главы правительства. Но складывать оружие он не собирался: представляет стране свой проект новой конституции, выступает в Страсбурге, руководит образованный им партией «Объединение Француз­ского народа» (РПФ), призывая создать «новую Францию», провести реформу государственных ин­ститутов, распустить Национальное собрание и про­вести парламентские выборы. РПФ остаётся в оп­позиции, де Голль стремится вернуть власть закон­ным путём, но сделать это быстро не удаётся, и часть членов партии «охладевает» к кандидатуре де Голля. В 1953 г., разочаровавшись в пропагандист­ской деятельности своих сторонников и распустив РПФ, де Голль на время отошёл от активной поли­тической деятельности. Он общается и ведёт пере-

656

писку с родственниками, наезжает в Париж (живя в Коломбэ). Быт генерала прост и скромен, и давно уже продан американский автомобиль, подаренный президентом США.

Постепенно ситуация меняется. В Алжире, ко­лонии Франции, разгорелась война за независи­мость. Подавить её французское правительство ока­залось не в состоянии, чем вызвало массу попрёков в свой адрес. В мае 1958 г., в период острого поли­тического кризиса, сторонники де Голля разверну­ли агитацию за возвращение его к власти. Де Голль, оставаясь гибким и мудрым политиком, встречает­ся с лидерами разных партий и с президентом Чет­вёртой Республики. Он выдвинул перед Националь­ным собранием принципы, на которых должна, по его мнению, базироваться новая конституция. Ус­пешное голосование «за» ещё ближе подвинуло ге­роя Сопротивления к заветному посту. В декабре 1958 г. де Голль был избран на семилетний срок президентом республики. Алжир получил незави­симость. Де Голль проводит курс на самостоятель­ность Франции в вопросах европейской и мировой политики. Постепенно отдаляет Францию от НАТО, проводит первые испытания ядерного оружия (в Са­харе), уделяет большое внимание идее объединения европейских стран, осуждает нападение Израиля на арабские государства, войну США во Вьетнаме. В 1964 г. президент Франции совершил большое пу­тешествие по всем странам Южной Америки.

Приближались выборы. И де Голль, несколько посомневавшись, выдвигает свою кандидатуру. В предвыборной кампании он практически не участ­вует. На настойчивые уговоры сторонников высту­пить по телевидению отвечает: «Ну что мне сказать? Меня зовут Шарль де Голль, мне 75 лет!» И всё-таки по итогам второго тура выборов победил именно он, став­ший первым президентом Франции, избранным всеобщим голосованием.

В 1966 г. де Голль посетил СССР (побывав даже на космодроме в Байконуре). А в 1968 г. массовые студенческие волнения захлестнули Францию; строились баррикады, происходили столкновения с полицией. На манифестациях слышались призывы к отставке президента. Но и на сей раз ему удалось изменить ситуацию в свою пользу. Де Голль пошёл на проведение реформ. Один из явно неудачных проектов — о новом территориально-администра­тивном устройстве Франции и реорганизации Сена­та — был вынесен на референдум с условием, что в случае его отклонения президент подаст в отставку. С каким-то фатализмом ожидал де Голль «выне­сения приговора», говоря сыну: «Французы устали от меня, да и я утомился от них». Проект был от­вергнут 52% избирателей 27 апреля 1968 г.

Уйдя в отставку, де Голль снова взялся за ме­муары. Большую часть времени он проводил в де­ревне. Не утратив ни к чему интереса, он всё чаще погружается в воспоминания о былом. Пасмурным днём в 1970 г. карты выпали из рук генерала: ос­тановилось сердце. На следующий день президент республики Жорж Помпиду сказал своим сооте­чественникам: «Француженки и французы. Умер генерал де Голль. Франция овдовела».

Прах верного сына Франции покоится на тихом сельском кладбище в Коломбэ-ле-дёз-Эглиз, почти в 300 км от Парижа.

ГАМАЛЬ АБДЕЛЬ НАСЕР

Гамаль Абдель Насер родился в 1918 г. Его дед был простым феллахом (крестьянином) из де­ревни Бени Мур в Верхнем Египте, а отец — мелким почтовым чиновником. Родители будущего президента жили скромно, как и многие другие египтяне среднего достатка. Детство Насера прошло в Александрии, а закончил он среднюю школу в столице страны Каире.

Это событие произошло в 1936 г. Именно тогда Египет, находившийся в зависимости от Англии, впервые получил возможность иметь довольно мно­гочисленную армию. Чтобы подготовить для неё офицеров, королевское правительство открыло две­ри военного училища в Каире для простонародья. Насер подал прошение о зачислении на первый курс. Но ему не повезло — он не выдержал кон­курсных экзаменов. После такой неудачи Насер по­ступил на юридический факультет Каирского уни­верситета. Однако желание стать офицером его не покинуло. В 1937 г. Насер предпринял ещё одну попытку попасть в академию, на этот раз удачную.

В конце 1938 г. вместе с тремя своими сокурсни­ками он начал службу в Маккабадском гарнизоне, рядом с суданской границей. Казалось, выбор в пользу карьеры профессионального военного был сделан раз и навсегда, но политическая борьба тоже привлекала юношей. Зависимость, несамостоятель­ность Египта (как и подчинённое положение араб­ской нации в тогдашнем мире вообще) оскорбляли их чувства. Только прибыв в Маккабад, выпускни­ки военного училища дали друг другу на горе Джебель-шериф клятву. Целью их жизни, считали они, отныне должна стать борьба за уход английских войск из Египта и реорганизацию армии, которая должна уметь защитить интересы арабов от кого угодно. Уже тогда, в дальнем гарнизоне, в конце 30-х — начале 40-х гг. стали складываться контуры организации молодых офицеров, через десяток лет захватившей власть в стране.

Политические взгляды молодого Насера (как, впрочем, и его друзей) в те времена были путаны и противоречивы. С одной стороны, его привлекали

657

идеи западной демократии, с другой — монолитность и дисциплина народов, управляемых железной рукой диктату­ры. С одной стороны, ему импонировали взгляды арабских националистов на «особый путь арабов», с другой — хотелось опереться на поддержку меж­дународной организации «Братья-мусульмане», ко­торая выступала за возвращение египтян к тради­циям раннего ислама времён пророка Мухаммеда. Пожалуй, лишь неприязнь к англичанам, распо­ложившимся в Египте как хозяева, была у Насера неизменна. Один из его ближайших товарищей, Анвар ас-Садат, во время Второй мировой войны даже пошёл на сотрудничество с немецкой агентурой. Стараясь навредить Британии, он обещал переда­вать в штаб фельдмаршала Роммеля данные о рас­положении английских войск в Египте, но был арестован. Насер не делал таких необдуманных ша­гов. Его служба шла ровно и спокойно. Он подни­мался по лестнице чинов пехотного офицера, окон­чил школу военных инструкторов, административ­ную школу, штабной колледж, затем преподавал в этом заведении тактику. Но при этом собирал во­круг себя военных — выходцев, как и он, из семей крестьян со средним достатком, чиновников и ин­теллигентов, налаживал связи между ними, ско­лачивая организацию для будущих действий.

На фронтах арабо-израильских сражений, быст­ро выявивших превосходство израильтян, Насер и другие египетские офицеры убедились в неспособ­ности короля Фарука обеспечить защиту арабов, пришли к выводу, что король находится под влия­нием Запада. В организацию «Свободные офицеры» вошли капитаны, майоры, в небольшом количестве

— более высокие чины. Их возраст был, как пра­вило, около тридцати или слегка за тридцать лет. Они готовились к решительным мерам для того, чтобы завоевать египтянам достойное место в род­ной стране и арабской нации — в мире.

Переворот 23 июля 1952 г. прошёл очень удачно, переход власти в руки офицерства осуществился бескровно. Но какой-либо программы действий у Совета революционного командования не было. На­серу представлялось, что всё египетское общество

— единая семья, в которой есть «хорошие и пло­хие» люди. Поэтому задача любого государствен­ного деятеля Египта должна состоять в том, чтобы наладить в стране добрые отношения, помочь хо­рошим и наказать плохих. Египетская революция, по его убеждению, призвана стать общеарабской. В Египте не должно существовать никаких политиче­ских партий, ибо именно это давало иностранцам возможность пагубно влиять на жизнь страны, иметь там своих агентов и с их помощью разрушать всё то полезное, что создавалось патриотами.

Примечательно поэтому, что Насер и его бли­жайшее окружение, придя к власти, первым делом запретили деятельность партий — даже «Братьев-мусульман», претендовавших на роль идейных ру­ководителей антииностранной революции. На пер­вый план выдвигался арабизм. Провозглашалось, что арабов объединяет не только общность языка и

религии, но и общность истории и судьбы. «Нах-нуль араб!» («Мы — арабы!») — этот лозунг пропа­гандировался новым руководством.

Но как добиться создания справедливого, бога­того и независимого арабского общества, пока ещё было неясно. В 1952 г. Насер прежде всего хотел укрепить своё положение политического лидера страны, а затем по-настоящему подумать о буду­щем. В первые два года после установления власти офицеров-националистов официальным лидером Египта являлся генерал Мухаммед Нагиб, подпол­ковник Насер стал заместителем премьера, а с мая 1953 г. — одновременно министром внутренних дел. Закон об аграрной реформе, обнародованный в сентябре 1952 г., стал первым шагом новой власти, затем было принято решение об упразднении мо­нархии. Однако когда Совет революционного ко­мандования принял решение о ликвидации парла­мента, считая, что «болтовня политиканов» замед­лит преобразования в стране, дело дошло до откры­того столкновения между Нагибом и Насером. Ге­нерал, выступавший за сохранение парламента и за свободную деятельность политических партий, был отправлен под домашний арест, а 36-летний под­полковник стал президентом страны. Он уже был очень популярен среди получивших долгожданную землю феллахов.

В октябре 1954 г. был подписан договор о выводе английских войск из Египта, а в июне 1956 г. пос­ледний британский солдат покинул зону Суэцкого канала. Эта крайне важная во всех отношениях зо­на была настоящим золотым дном для англичан, контролировавших её. Компания канала была нас­тоящим «государством в государстве», не подчиня­лась местным законам, хотя и считалась египет­ским предприятием. Наоборот, компания диктова­ла законы Египту. До 1952 г. правительство, как правило, не утверждалось двором до тех пор, пока своё слово не говорил президент компании. Она да­вала громадную прибыль — в 1955 г. акционеры получили 33 млн. фунтов стерлингов, причём на до­лю Египта приходилось всего 5 млн. В годы после Второй мировой войны по каналу проходила 1/6 морских перевозок мира, 1/4 объёма английской внешней торговли, 8% торговли Франции, большая часть нефтеперевозок США.

Когда в июле 1956 г. недовольные растущим на­ционализмом Египта американские лидеры заяви­ли, что лишают Египет обещанных кредитов на строительство Асуанской плотины, Насер провоз­гласил переход компании Суэцкого канала в руки государства. Такой шаг, произведший настоящий шок на Западе, был характерен для гордого и чув­ствительного президента. Далеко не всегда в своих действиях он руководствовался трезвым расчётом, делая часто ставку на мгновенные, продиктованные гневом или обидой решения. Иногда они ставили Египет перед серьёзными испытаниями.

В октябре 1956 г. Израиль напал на Египет, а вскоре его по сути дела поддержали Англия и Фран­ция. «Суэцкий кризис», как его стали называть, был разрешён только после вмешательства СССР и

658

США, понимавших всю опасность военных дейст­вий в этом регионе. Но всё же Насер довёл дело до конца. Более того, правительство объявило о при­нудительной «египтизации» анг­лийских и французских банков, страховых компаний, торговых и промышленных фирм и т. д. Это уже был настоящий вызов Западу со стороны арабского национализ­ма. Насер считал, что такие шаги принесут новой власти популяр­ность в народе. В глазах египтян он и его соратники стали нацио­нальными героями, людьми, спо­собными постоять за достоинство родной страны.

Одновременно разрыв Насера с западными странами означал сближение с Советским Союзом. Москва была очень заинтересова­на в том, чтобы многомиллион­ный Египет стал её союзником и опорой на Ближнем Востоке. Ког­да после «египтизации» Запад объявил Египту экономическую блокаду, СССР поставил арабам остро необходимые им нефть и зерно. Не менее важным для Насе­ра показателем дружбы между Каиром и Москвой стали поставки советского оружия для египетской армии. С конца 50-х гг. Советский Союз стал оказы­вать Египту серьёзную экономическую помощь, предоставлял выгодные займы, построил огромную Асуанскую плотину. Однако Насер никогда не отка­зывался от мысли, что, являясь великой державой, СССР преследует на берегах Средиземного моря, в долине Нила особые цели, которые не всегда со­ответствуют интересам Египта. Кроме того, комму­нистические идеи, основанные на борьбе классов, никогда не нравились президенту. Время от вре­мени он разворачивал целые кампании по пресле­дованию египетских коммунистов, сажал их в тюрьмы. Правда, он заявил о «социалистической ориентации» своей страны, обещал народу постро­ить «египетский социализм» и даже подчёркивал, что подписался бы под 18 из 20 условно сформули­рованных пунктов марксизма, но по сути дела пре­зидента интересовали в социализме такие вещи, как быстрый рост промышленности и контроль го­сударства над экономикой.

Советский Союз в свою очередь пугали непосле­довательные и часто плохо продуманные шаги На­сера во внешней политике. Он, например, решил в 1958 г. объединить Египет и Сирию в единое го­сударство, видя его основой будущего всеарабского единства, а себя — всеарабским лидером. Из этой затеи ничего не получилось, новообразованное го­сударство вскоре распалось. Не стеснялся Насер и поддерживать антиправительственные силы в со­седних странах, если считал, что, придя к власти, они будут способны занять пронасеровские позиции. Короче говоря, Египет при Насере проводил не всегда понятную, часто непредсказуемую внеш­нюю политику. Поэтому и отношения с СССР были далеко не безоблачными, знали времена серьёзных размолвок, хотя наличие общих противников — Израиля и США — сделало союз Каира и Москвы достаточно прочным. Чтобы подчеркнуть проч­ность дружбы СССР и Египта, советское руковод­ство даже присвоило Насеру звание Героя Совет­ского Союза.

Кроме того, если бы не помощь кредитами, тех­никой и специалистами со стороны СССР, Египту вряд ли удалось бы модернизировать общество, про­двинуть его вперёд по пути промышленного раз­вития. Насер решил ликвидировать отсталость страны не по рецептам Запада, а с использованием успешного, как он считал, опыта СССР. В 1958 г. началась разработка пятилетнего плана развития хозяйства, в 1966 г. — плана семилетки. Никогда в Египте не строили столько предприятий, школ, больниц, как в эти годы. Огромное большинство новых заводов и фабрик принадлежало государст­ву, и расходы на них ложились тяжёлым грузом на бюджет. Часто на государственных предприятиях «работало» огромное число рабочих, не делавших ничего полезного, — так пытались бороться с без­работицей. Правительство пыталось контролиро­вать не только предпринимателей-частников, но и торговцев. Насер поощрял развитие кооперативов в сельском хозяйстве. Однако и здесь был велик соблазн добиться быстрого успеха приказом, «за

Президент ОАР Гамаль Абдель Насер в машине проезжает по г. Баку во время своего пребывания в Азербайджане.

5 мая 1958 г.

659

шиворот привести народ» к счастью. Характерным примером является про­ект создания «новых деревень» на об­воднённых, отвоёванных у пустыни землях, отно­сящийся ещё к 50-м гг.

Эти территории были объединены в новую про­винцию ат-Тахрир («Освобождение»), Вся земля была поделена на равные участки и продана на вы­годных условиях крестьянам из самой перенаселён­ной провинции Мануфия (их было около 30 тыс. человек). С самого начала они были намеренно от­резаны от родных мест, чтобы не занести в «новые деревни» традиционные болезни. Жильё там, пост­роенное за счёт государства, было городского типа и ничем не напоминало грязные хижины в старых поселениях, неплохо было налажено медицинское обслуживание, хорошо поставлено просвещение. Феллахи этих деревень жили по специально ут­верждённому властями распорядку, выходили на работу в определённое время. Но провинция ат-Тахрир стала буквально «золотой», потому что ежегод­но требовала расходов в 17—18 млн. египетских фунтов. Никакая, даже самая высокая производи­тельность труда феллахов, никакие урожаи арбу­зов, дынь, апельсинов на землях, отвоёванных у пустыни, не могли покрыть эти расходы. В довер­шение всего местные власти оказались взяточника­ми и казнокрадами. Проект новых деревень по об­разцу ат-Тахрира пришлось отложить до лучших времён.

Этот эпизод в общем отражает положение еги­петского хозяйства во время президентства Насера. Огромная роль государства во всех его отраслях, огромные расходы, огромные стройки. При Насере Египет действительно сильно продвинулся по пути превращения в индустриальное государство, но очень часто модернизация становилась целью, «ко­торая оправдывала всё», что делалось властью на пути к ней.

Своеобразной была политическая система Егип­та 60-х гг. — времён «социалистической ориента­ции». Режим не собирался развивать демократию, считая её идеи чуждыми и вредными для населе­ния. Противники Насера и «египетского социализ­ма» подвергались преследованиям. Роль главной опоры президента играла партия «Арабский соци­алистический союз», развернувшая свою деятель­ность к началу 1964 г. Чтобы египтянин мог на­деяться на получение какой-либо должности или занятие какого-либо поста, ему нужно было стать членом АСС. Через три года в рядах союза насчи­тывалось, по различным оценкам, от 5 до 7 млн. человек, т. е. значительная часть взрослого насе­ления страны. Но в недрах АСС Насер создал ещё одну секретную организацию, которая называлась «Авангард социалистов». Её члены имели специ­альную связь, склады оружия и были готовы в любой момент подавить выступления противников ре­жима. Основным при приёме в ряды тайной органи­зации считался принцип личной преданности пре­зиденту, т. к. Насер был убеждён, что только отоб­ранные таким образом люди смогут защитить су­ществующий строй.

Многолетняя напряжённость в арабо-израиль­ских отношениях закончилась тем, что 5 июня 1967 г. израильские войска напали на Египет. Страна знала о приближающейся войне, но была не готова к ней. В ходе знаменитой «шестидневной войны» египетская армия была разбита наголову, богатый нефтью Синайский полуостров оккупиро­ван врагом, Суэцкий канал закрыт. Модернизация Насера не выдержала испытания. 9 июня вечером президент выступил по каирскому телевидению. Заявив, что он, а не кто-то другой, отвечает за всё случившееся, Насер подал в отставку. Однако на улицы египетских городов вышли сотни тысяч лю­дей, требовавших его возвращения. Через день На­сер снова приступил к руководству страной и под­писал соглашение о прекращении огня. Отныне и до конца дней его главной заботой стали политиче­ская борьба против Израиля и заботы об обороне. Насер, очень остро переживший синайскую траге­дию, понимал, что новая война с Тель-Авивом не принесёт арабам желанной победы, и сделал ставку на урегулирование. В его адрес раздались открытые обвинения и даже оскорбления, но Насер не давал воли своим чувствам. Многократно усилившаяся советская военная помощь и деньги бывшего врага, короля Саудовской Аравии Фейсала, делали своё дело — египетская армия превращалась в значи­тельную силу. Война 1973 г. между Египтом и Си­рией, с одной стороны, и Израилем — с другой, подчеркнув это превращение, закончилась «вни­чью», но к этому времени Насера уже не было в живых. Он скоропостижно скончался 28 сентября 1970 г. в возрасте 52 лет.

Многие люди, встречавшиеся с Насером, подчёр­кивают, что его единственным увлечением была по­литика. К власти он стремился не для того, чтобы стать богатым человеком. Он жил вместе с семьёй в том небольшом доме в Каире, который принадле­жал ему ещё до июля 1952 г., на президентское, умеренное, в общем-то жалованье. У него не было текущих счетов в иностранных банках, как у его «коллег» из других стран Африки. Он вёл очень скромный, даже аскетический образ жизни. Уже незадолго до смерти он всё ещё работал по 18 часов в сутки. Возвышение арабской нации, включение её в число передовых и культурных народов мира было главной целью его жизни. Говорят, что в по­следние годы Насер несколько раз повторял, что «лишь история рассудит, насколько он смог при­близить арабов к их великому дню».

МОХАММЕД РЕЗА ПЕХЛЕВИ

Мохаммед Реза Пехлеви, шахиншах Ирана в 1941—1979 гг., родился 26 октября 1919 г. Его отец, Реза-хан, происходил из обычной крестьянской семьи, но сумел дослужиться до офи­церского звания в персидских казачьих частях. Их создали здесь в своё время русские офицеры. Пер­сидские казаки были по сути дела единственной опорой шахской династии Каджаров в охватившей Иран (или Персию, как тогда называли страну) с 1905 г. сумятице и неразберихе. Шах никак не мог навести в стране элементарный порядок: на севере, в провинции Гилян, рвались к власти коммунисты, на юге находились английские войска, бандитские шайки и отряды кочевников грабили мирное на­селение, и т. д.

В этой обстановке, когда на карту было постав­лено само существование персидского государства, Реза-хан возглавил поход 2 тыс. казаков на столицу страны — Тегеран. Фактически это был государ­ственный переворот — 21 февраля 1921 г. по требо­ванию бунтовщиков был создан новый кабинет, в котором Реза-хан получил должность военного ми­нистра.

Через три месяца он отстранил от власти пре­мьер-министра и выдворил его за пределы страны. Вся власть оказалась в руках Реза-хана, за спиной которого стояла верная ему казачья дивизия. Он резко повернул руль внешней политики страны, ликвидировав политическую зависимость Ирана от Англии и заставив её убрать войска с иранской тер­ритории. Одновременно были налажены отношения с Советской Россией. Реза-хан жёсткой рукой по­давил повстанческое движение в Гиляне и навёл порядок в стране, покончив с беспределом преступ­ников. Шах в этой ситуации превратился в сим­волическую фигуру, и его судьба была предрешена.

Вскоре «сильный человек» Ирана добился пе­редачи ему поста премьер-министра и полномочий верховного главнокомандующего. 31 октября 1925 г. иранский меджлис (парламент) вынес ре­шение о низложении династии Каджаров, передаче временного правления Реза-хану и о созыве Учре­дительного собрания для окончательного определе­ния формы правления. 12 декабря того же года соб­рание объявило Реза-хана шахом Ирана. На пре­столе утвердилась новая династия — Пехлеви.

Придя к власти, Реза-шах Пехлеви, как и Мустафа Кемаль в соседней Турции, много сделал для модернизации страны, для ликвидации её вековой отсталости. Доходы от продажи иранской нефти (правда, львиная доля прибыли оставалась у запад­ных промышленников) способствовали быстрому строительству заводов и фабрик. Реза-шах добивал­ся отказа иранцев от устаревших обычаев и религиозных традиций, внедряя европейское образова­ние и светскую культуру Запада. Власть его внутри страны была непоколебима, но он запутался в слож­нейших проблемах международных отношений 30-х гг., установив особые отношения с гитлеров­ской Германией. В ней Реза-шах искал противовес англичанам и Советскому Союзу, всё больше обра­щавшему внимание на Средний Восток. В конце концов британские и советские войска вступили на территорию Ирана, и 16 сентября 1941 г. Реза-шах вынужден был отречься от престола в пользу своего 22-летнего сына Мохаммеда Реза. Бывшего шаха посадили на британский корабль, который, не вняв его требованиям пристать к берегам Японии, взял курс на остров Св. Маврикия. Весной 1942 г., уже тяжело больной, Реза Пехлеви переехал в Южную Африку, в Йоханнесбург, где и скончался 26 июля 1944 г. в возрасте 66 лет. Останки его были пе­ревезены в Иран, а в 1949 г. меджлис присвоил ему титул «Великий».

Молодой шах с самого начала правления ока­зался под сильным влиянием союзных держав. Впрочем, он был хорошо знаком с жизнью Европы — в 1931—1936 гг. он учился в колледже в Швей­царии, — ему нравился европейский образ жизни, да и в офицерском училище Тегерана (1936— 1938 гг.) обучение было поставлено на западный манер. Мохаммед Реза, который должен был в про­тивоположность жёстким методам отца придержи­ваться либеральной политики, в первые годы своего правления был малозаметен. Усилилась роль иран­ского парламента. Такая расстановка сил вначале отвечала планам американцев и англичан, опасав­шихся выхода Ирана из-под контроля Запада. Од­нако во второй половине 40-х гг., когда в стране выросло коммунистическое движение, а СССР стал оказывать всё большее влияние на Иранский Азер­байджан, шах сделался более важной фигурой на политическом небосклоне. Популярность его вы­росла после покушения 4 февраля 1949 г., когда террорист нанёс монарху серьёзное ранение. В стра­не было введено военное положение, запрещена деятельность подрывных организаций. Коммуни­стическая угроза была ликвидирована, Мохаммед Реза несколько расширил свои полномочия, но большая власть сохранялась в руках меджлиса.

В начале 1950-х гг. правительство Мосаддыка пошло на открытое столкновение с Западом, нацио­нализировав Англо-иранскую нефтяную компа­нию, которая получала громадные прибыли от тор­говли иранской нефтью. Старый доктор-правовед с голым черепом и ястребиным носом серьёзно взба­ламутил тогда и без того неспокойное течение по­литической жизни послевоенного мира. В конце

661

ХРОНИКА «ИСЛАМСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ» В ИРАНЕ

Сентябрь 1978 г. — массовые шествия и манифестации под лозунгами: «Независимость, свобода, исламский строй!», «И под пыткой скажем — смерть или Хомейни!», «Молчание для мусульманина — измена Корану!»

Кровопролитные столкновения, войска стреляют в народ. 8 сентября — «чёрная пятница» — на улицах Тегера­на миллионы демонстрантов, убито более тысячи человек. В крупных городах страны введено военное положение.

Ноябрь — шах пытается найти соглашение с либе­ральной, нерелигиозной оппозицией. Расстрелы демонстраций продолжаются. Учащаются случаи беста (традиционная форма протеста в Иране, когда группа людей занимает какое-либо помещение, запирается там и покидает его лишь после выполнения своих политических требований).

Декабрь — против продолжающихся демонстраций используются танки. Горожане устраивают так называемые «стены огня» — разложенные поперёк улицы горящие авто­покрышки, мешающие полиции окружить митингующих. Промышленность и торговля парализованы. Нападения на полицейские участки и отделения САВАН, разгром домов сторонников шаха в г. Керманшахе. Особенно мощные демонстрации — 10 и 11 декабря, дни мусульманских празд­ников тасуа и ашура. Прямые выпады против шаха — крики «американский шах!».

Январь 1979 г.

04.01 — либеральный политик Ш. Бахтияр, принявший предложение шаха сформировать правительство, обещает глубокие демократические реформы, ликвидацию САВАН и борьбу с казнокрадством. Сообщает также, что шах соби­рается выехать из страны для лечения.

07.01 — послание Хомейни «К народу Ирана», где правительство Бахтияра объявляется незаконным...

13.01 — аятолла Хомейни образовал Исламский революционный совет, который займётся образованием революционного правительства.

Сильные волнения в провинциях. В Ширазе толпа раз­громила штаб-квартиру отделения САВАК; телекс, фото-ра­диоаппаратура, досье торжественно сожжены, зам­начальника отделения растерзан толпой. Пожары в Абадане, поджоги кинотеатров в Бушире, нападения на пивные и винные заводы.

16.01 — шах покидает страну. Ликование в городах.

17.01 — «Ахвазская трагедия». В г. Ахвазе, одном из центров нефтепереработки, расстреляна 200-тысячная демонстрация. Избиения «дубинщиками» — сторонниками шаха — её участников. Вооружённые стычки.

19.01 — религиозный праздник арбаин — 2 млн. человек участвуют в Тегеране в манифестации под антишахскими лозунгами. Премьер Бахтияр намекает, что в случае его ухода Иран ожидает кровавый военный переворот. Слухи о возвращении аятоллы Хомейни. Демонстрация хомафаров (технический персонал ВВС).

26.01 — расстрел демонстрации на улице Шахреза в центре Тегерана. Шахские гвардейцы вели огонь прицельно по демонстрантам, в том числе из пулемёта. Улица в бук­вальном смысле залита кровью. Гвардейцы стреляют по са­нитарам.

28.01 — «кровавое воскресенье» — всё началось с авто­матной перестрелки у университета. Против жандармов пущены в ход камни и палки. Танки и бронетранспортёры вели пулемётный огонь на поражение. По официальным данным, 27 человек убито, 40 ранено. Оппозиционная газета обзвонила 11 больниц и выяснила — 39 убитых, 285 раненых.

31.01 — паническое бегство иностранцев. Армия демонстрирует силу — город пересекают колонны танков и

концов США решили, что Мосаддыка нужно оста­новить. Резидент ЦРУ К. Рузвельт (внук бывшего президента США Теодора Рузвельта) помог против­никам премьер-министра организоваться, а возгла­вила заговор верхушка генералитета. Шахский двор и высшие армейские чины, имевшие много оснований ненавидеть премьера-выскочку, реши­ли, что «час пробил». В августе 1953 г. на улицы Тегерана вышли танки, а шах подписал указ об от­ставке Мосаддыка. Непокорный меджлис был ра­зогнан. С этого момента шах получил фактически неограниченную, абсолютную власть в своей стра­не.

Прежде всего шах постарался создать систему, которая бы никому не позволила ставить под сом­нение незыблемость династии Пехлеви. Главную ставку он делал на дружбу с США и на поддержку армии. Даже после отмены военного положения парламент находился под невидимым прицелом ка­рабинов и превратился в «карманный парламент» шаха. Вне его стен страшнее всего для иранцев бы­ла печально известная во всём мире своей жестоко­стью секретная служба САВАК. По данным оппо­зиции, в её казематах содержались одновременно сотни тысяч человек.

Однако Мохаммед Реза Пехлеви никогда не был традиционным тираном, стремившимся лишь лю­бой ценой удержаться у власти. У него имелись да­леко идущие планы полной перестройки иранского общества, «прыжка» Ирана из средневековья в ядерный век, превращения страны в «пятую про­мышленную державу мира». Сильно возросшие до­ходы от продажи нефти (за 1972—1977 гг. — 90 млрд. долларов) позволили ему провести такие широкие реформы, что весь мир заговорил о «белой революции» в Иране.

Она началась в 1963 г. и продолжалась почти полтора десятилетия. Власти ликвидировали тра­диционные отношения в деревне, где помещик был маленьким богом и определял почти всё в жизни крестьян. Землю перераспределили в пользу тех, кто работал на ней. В отсталой аграрной стране поя­вились самые современные предприятия — метал­лургические и машиностроительные заводы, неф­техимические комплексы, автомобильные предпри­ятия. Были заложены основы судо- и самолётостро­ения, даже сделаны шаги к созданию атомной энер­гетики (и ядерной бомбы — совместно с ЮАР). Шах еле успевал заказывать самые совершенные воору­жения из американских арсеналов.

Головокружительный экономический рост был предметом особой гордости Мохаммеда Реза также потому, что в стране сохранялась спокойная обста­новка. Поддерживались низкие цены на продоволь­ственные товары, были введены бесплатное вось­милетнее образование и даже бесплатная раздача молока школьникам. Строились новые больницы и жилые здания, резко выросла заработная плата ра­бочих и служащих, велась борьба с безработицей — хотя иногда путём создания мнимых рабочих мест! В мире заговорили об иранском экономическом чу-

662

де. И всё же почва под ногами монарха-реформа­тора была не очень твёрдой.

Потом, после победы «исламской революции», уже смертельно больной Мохаммед Реза писал, что причиной её была неспособность отсталого народа Ирана идти в ногу с «белой революцией» шаха. Не­довольством несознательного населения умело вос­пользовались заговорщики, отбросившие страну на несколько столетий назад.

Шах не учёл влияния, которое оказали на пси­хологию иранцев вторжение иностранных товаров и идей, влияние массовой культуры Запада, ломка отношений между людьми. Вырванные из привыч­ной деревенской среды и заброшенные в сумятицу бездушных городов с их хитросплетениями забитых автодорог, небоскрёбами и универсамами, иранцы ощутили себя чужими в своём собственном доме. Только религия была для этого очень религиозного народа единственным островком традиций в волнах чужеземной культуры.

Шах получил сильного противника в лице му­сульманского духовенства. Оно стало настоящим вождём антишахского, антииностранного движе­ния. 80 тыс. мечетей, 180 тыс. мулл и улемов, сотни богословов высшего ранга являлись могучей и гиб­кой силой, сплочённой общими интересами, тра­диционными связями и, наконец, — борьбой про­тив общего противника. «Белой революции» они противопоставили свой идеал «исламского правле­ния», который восходил к временам пророка Мухаммеда и имама Али, живших тринадцать с поло­виной веков назад. «Исламское правление» должно подготовить людей ко времени явления Махди, ко­торый сделает правоверных счастливыми. Все слои населения будут жить как братья, единой общиной, где богач обязан помогать бедняку и каждый — проявлять заботу о соседе.

Путь к созданию общества «исламской социаль­ной справедливости» пролегает через возврат к главным ценностям мусульманской религии — бла­гочестию, скромности, воздержанности. Для этого необходимо совершить «исламскую революцию», т. е. свергнуть сатанинский шахский режим и ус­тановить власть духовенства, запретить употребле­ние алкоголя и наркотиков, европейскую одежду, развлечения и т. д., остановить распространение за­падных обычаев и массовой культуры. Такие взгля­ды находили всё больший отклик в иранском на­роде.

Огромную роль в их распространении сыграл аятолла (один из высших рангов мусульманского богослова) Рухолла Мусави Хомейни. Ещё в 1964 г. он был выслан из страны за проповеди, пронизан­ные обличением западного образа жизни, засилья в Иране «неверных иностранцев» и прямыми выпа­дами против шаха. Обосновавшись в конце концов в пригороде Парижа, Хомейни превратил свой дом в настоящий штаб антишахского религиозного дви­жения. Зажиточные торговцы предоставляли в рас­поряжение исламской оппозиции значительные средства, городская молодёжь внимала зажигатель­ным проповедям аятоллы, тайно переправленным

бронемашин, в небе висят вертолёты. Горожане строят бар­рикады. Волнения в армии.

Февраль.

01.02 — возвращение из эмиграции Хомейни. Газета пишет: «Спустя 15 лет после того, как Хомейни покинул страну, в 9 часов 27 минут 30 секунд сегодня утром нога имама коснулась почвы родины». Телевидение не транслиро­вало встречу — поэтому на улицы вышел весь Тегеран. 50 тыс. специально отобранных людей образуют три ряда стены безопасности во время его проезда по улицам Тегера­на. Хомейни произносит речь на кладбище Бехеште-Захра, где, в частности, говорит: «Мохаммед Реза Пехлеви, этот предатель, спасшийся бегством, пустил по ветру всё, что было у нас, разрушил нашу страну и населил нами кладби­ща... Этот человек по причине своего раболепия (перед США) создал гнёзда разврата... В Тегеране заведений, торгующих спиртными напитками, больше, чем библиотек...»

05.02 — «штаб имама» в резиденции Хомейни на улице Иран объявляет о создании Временного революционного правительства во главе с М. Базарганом. Двоевластие в стране. Волнения в армии.

06.02 — демонстрации в поддержку Базаргана, в том числе в столицах всех провинций. Духовенство всё ещё надеется на мирный переход власти в его руки.

07.02 — сотрудники некоторых министерств признали правительство Базаргана. Министерство экономики и фи­нансов передаёт в его руки казну.

09.02 — вечером на территории учебного центра ВВС в Тегеране слышатся стрельба и крики «Аллах акбар!» (т. е. «Аллах велик!»). Толпы тегеранцев, собравшиеся здесь, восприняли это как попытку шахской гвардии («бессмертных») расправиться с поддерживающими Хомейни хомафарами. Последние оказали сопротивление. Проникнуть на территорию базы, где продолжается перестрелка, не удаётся.

10.02, 10 часов — хомафары прорвали блокаду базы и вырвались на улицу. Бой в жилых кварталах, с обеих сторон убито более 100 человек. Авиаторы с помощью тегеранцев закрепляются на крышах домов (они в Тегеране плоские), гвардейцам это не удаётся, т. к. им никто не помогает. Когда у них кончаются патроны, толпа их связывает. Танки остановлены бутылками с зажигательной смесью.

11.30 — гвардейцы начинают отход. Хомафары и вооружённые штатские контролируют улицы вокруг базы. Духовенство призывает к спокойствию.

13 часов — восстание приобретает наступательный харак­тер. Комендантский час, объявленный военными властями, не действует.

Вечером 10.02 толпы людей штурмуют полицейские участки. В ночь на 11 февраля захвачен военный арсенал. Народ вооружается.

11.02, 4.30. Бой между авиаторами и партизанами, с одной стороны, и танками — с другой. Утро — батарея ВВС обстреливает танки. Вооружённые горожане захватывают казармы военно-учебного центра, тюрьмы Эвин и Каср. После 4-часовой атаки штурмом была взята штаб-квартира САВАК. В первой половине дня в руки восставших переходят меджлис, телевидение и радиовещание...

14.00 — Высший совет вооружённых сил Ирана заявляет о своём нейтралитете. По сути дела это капитуляция пра­вительства. Премьер Бахтияр в последнем интервью с горечью заявляет, что эта победа — победа неграмотных, ослеплённых людей, которые вместо школы посещали мечеть.

12.02 — власть перешла в руки Временного революционного правительства, за спиной которого стоит ая­толла Хомейни.

*

663

в Иран в виде аудиокассет. Религиозная окраска сопротивления шаху станови­лась всё более заметной. Невольно спо­собствовало этому и то обстоятельство, что мечеть была фактически единственным местом, где можно было как-то затронуть проблемы политики, не бо­ясь охранки САВАК.

Упоённый достижениями «белой революции», Мохаммед Реза долго не замечал опасности со сто­роны исламистов, а когда увидел её, иранское об­щество в подавляющем большинстве было не на его стороне. Правда, шах ещё пытался спасти положе­ние объявлением в начале 1977 г. курса на «либе­рализацию», обещая положить конец пыткам, ос­вободить большинство политических заключён­ных, предоставить ограниченную свободу слова оп­позиции. Эти меры значительно запоздали и только подтолкнули антишахское движение к решитель­ным действиям.

Искрой, вызвавшей взрыв, послужила опубли­кованная 7 января 1978 г. статья о Хомейни, ко­торую духовенство сочло вредной и клеветниче­ской. 9 января в священном для иранцев городе Куме по призыву духовенства состоялась демонст­рация, участники которой требовали ограничения власти шаха и возвращения к законам ислама. Де­монстрация закончилась кровопролитием: войска­ми были убиты десятки и ранены сотни человек. События в Куме явились фактически началом ре­волюции в Иране. Через каждые 40 дней после это­го расстрела, в соответствии с мусульманским обы­чаем отмечать конец траура, поднимались новые города. Демонстрации были тщательно организова­ны духовенством. Так, носившие отличительные знаки 5—6 тыс. человек под контролем мулл обес­печивали строгий порядок во время их проведения. Все лозунги и призывы были предварительно ут­верждены религиозными деятелями и выкрикива­лись в сложной и чёткой последовательности. Они были, как правило, рифмованными, одна большая группа провозглашала первую часть лозунга, дру­гая — заключительную. Лозунги скандировались и распевались, мужские голоса сочетались с женски­ми и т. д.

К августу 1978 г. шах был вынужден отказаться от обвинений духовенства в мракобесии и сговоре с коммунистами, ибо демонстрации и митинги под религиозными лозунгами сдержать было невозмож­но. Он принял постановление о закрытии игорных домов, других увеселительных заведений, переводе календаря на мусульманское летоисчисление, зая­вил о готовности уважать законы ислама. Тем не менее религиозные лидеры, во главе которых стоял находившийся в эмиграции Хомейни, вели дело к решительному столкновению.

События осени 1978 г. подчеркнули, что шах превратился в фигуру, абсолютно неприемлемую для оппозиции. Он уже сравнивался с тираном Йезидом, погубившим в 680 г. праведника и муче­ника Хусейна. Даже его сторонники намекали ему на необходимость «временно» покинуть Иран. Но­вый премьер-министр, бывший заклятый враг Мохаммеда Реза, либерал Бахтияр также видел в этом единственный выход. Шах, как отмечали журна­листы и дипломаты, становился всё более неуве­ренным в себе и нерешительным. Он всё больше впадал в отчаяние и всё сильнее подвергался дав­лению со стороны США, видевших в нём мало перс­пектив на будущее.

Наконец решение было принято, и 16 января 1979 г. из аэропорта Мехрабад взлетел личный шах­ский «Боинг-727» — «Сокол», на борту которого находился монарх. Было объявлено, что шах и ша­хиня летят в Асуан (Египет), где будут несколько дней отдыхать, а затем проследуют в США. Дата их возвращения названа не была.

То, что творец «белой революции» покинул Иран, вызвало ликование толп его подданных. Во­дители беспрестанно жали на клаксоны и включали среди солнечного дня фары. Кондитеры раздавали бесплатно прохожим сладости, повсюду свергались с постаментов статуи Реза-шаха и Мохаммеда Реза. Всем противникам шахского режима было понят­но, что путь к власти для исламистов расчищен. Действительно, уже через три недели Иран был в их руках, и практически всё, что делалось в стране при династии Пехлеви, было предано проклятию.

Новые руководители страны во главе с Хомейни не забыли шаха. 4 ноября 1979 г. студенты-исла­мисты осуществили заранее запланированную ак­цию по захвату американского посольства в Теге­ране. Все его сотрудники стали заложниками, как было объявлено, вплоть до выдачи Ирану бывшего шаха для суда над ним. Ирано-американский конф­ликт тянулся 14,5 месяцев, до января 1981 г., пока его не удалось урегулировать. Однако к моменту возвращения последних заложников Мохаммеда Реза Пехлеви уже не было в живых. Он умер от скоротечной формы рака ещё в июле 1980 г. в Егип­те. Уже смертельно больной, Мохаммед Реза опуб­ликовал последнюю книгу своих воспоминаний «Ответ истории». В ней он попытался понять сам и объяснить другим, почему «приходит в беспорядок, разрушается, разваливается то, что было создано с помощью Всевышнего, благодаря энтузиазму и тру­ду целого народа», как случилось, что воодушев­ление и благодарность людей в первые годы «белой революции» сменились ненавистью к преобразова­ниям и негодованием в отношении их творцов. Вряд ли он смог до конца разобраться в этом...

КУБА: ТИРАНЫ И ТИРАНОБОРЦЫ

Это случилось в один и тот же, печальный для мировой истории 1933 год. В Германии быв­ший ефрейтор Адольф Гитлер стал канцлером Германии (см. ст. «Адольф Гитлер»), а на Кубе сержант Батиста сразу же был произведён в пол­ковники... Между этими событиями, естественно, не было прямой причинной связи, однако их роднит несколько общих черт. И Гитлер, и Батиста — выходцы из низов, оба не брезговали никакими, даже самыми грязными средствами для достиже­ния своих целей, оба делали ставку прежде всего на силу, последствия пребывания на Олимпе власти и того и другого оказались катастрофическими для их стран.

Фульхенсио Батиста родился 16 января 1901 г. в бедной крестьянской семье. Собственно, по­явился-то он на свет под другим именем и зареги­стрирован был при рождении как Рубен Сальди'вар. По неподтверждённым, но и не опровергнутым его биографами слухам, когда-то в юности он украл ча­сы одного из соседей. Дабы замести следы, наш ге­рой не только покинул родные места, но и решился на полную трансформацию своего «я».

В то время для малообеспеченных деревенских парней Кубы пределом мечтаний была армейская служба, гарантировавшая им то, о чём они грезили с раннего детства: мундир, собственные деньги, сытное питание. Фульхенсио Батиста не стал иск­лючением и уже с 16 лет оказался на побегушках в одной из армейских частей. Именно на побегуш­ках, т. к. в армию принимали только с 20 лет. Ему довелось испытать всё: и циничные насмешки, свя­занные с его происхождением (он был мулатом), и более серьёзные случаи унижения достоинства, пришлось переделать много всякой черновой рабо­ты. В 1921 г. он был зачислен на службу уже пол­ноправным солдатом, и теперь фортуна явно благо­волила к нему: курсы стенографистов, затем до­вольно ответственный пост секретаря у генераль­ного инспектора армии полковника Раско-и-Руиса. Так совершенно неожиданно для всех, и в первую очередь для самого себя, Фульхенсио Батиста ока­зался причастен к важным государственным секре­там. Природная смекалка и находчивость компен­сировали отсутствие хорошей общеобразовательной подготовки, а заложенные в предыдущие годы ис­полнительность и подобострастие сделали из него отменного служаку.

Шли годы, а вместе с ними появились первые лычки на погонах. Батиста стал капралом, потом сержантом, вступил в полуфашистскую партию ABC. Армия играла всё более существенную роль в жизни страны. Это стало особенно ощутимо в на­чале 30-х гг., когда на Кубе разразилась револю­ция, направленная против диктатора Херардо Мачадо, прозванного за свою прямолинейность и жес­токость «ослом с когтями», «президентом тысячи убийств».

С конца XVIII в., со времени образования США, кубинская история оказалась тесно связанной с американской в силу самых разнообразных при­чин. С одной стороны, соседство предопределило широкие торговые связи двух стран, с другой — «великий северный сосед» на протяжении всего XIX столетия не оставлял надежд превратить этот прекрасный карибский остров в одну из звёздочек своего национального флага. Причём избирались для этого самые разнообразные способы: то флибу­стьерские экспедиции 1848—1851 гг. с целью за­хвата Кубы американскими ставленниками, то многомиллионные суммы, которые предлагались Испании за вхождение острова в состав США. Ни то, ни другое не дало желаемого результата, и тогда США в 1898 г. вмешались в войну, которую вели кубинские патриоты против метрополии, «разби­ли» уже фактически разбитую к тому времени ис­панскую армию и до 1902 г. являлись полновласт­ными хозяевами Кубы, поставив у власти своих во­енных губернаторов.

В 1902 г. Куба стала независимым государством, однако в её конституцию под нажимом США были внесены статьи («поправка Платта»), ущемлявшие национальный суверенитет и позволявшие Соеди­нённым Штатам в любое время ввести на остров свои войска. «Поправка Платта» использовалась американцами для контроля над экономической и политической жизнью Кубы. В результате крупней­шие сахарные заводы принадлежали американ­ским предпринимателям, лучшие пляжи «оккупи­ровались» американскими туристами, а путь того или иного будущего хозяина президентского дворца Гаваны нередко начинался в посольстве США, где тщательно взвешивались все «за» и «против».

Начавшаяся в 1933 г. революция смела дикта­туру Мачадо, сам тиран бежал в США, а вместе с ним — и служившие ему верой и правдой генералы. На какое-то время армия, оставшаяся без коман­дующего и фактически без генерального штаба, оказалась неуправляемой. Этим мгновенно вос­пользовался Батиста, хорошо осведомлённый о по­ложении в казармах и в штабах. Вместе с рядом других капралов и сержантов он 4 сентября 1933 г. захватил руководство армией.

На следующий день в 11.00 к американскому

665

посольству подкатил бронированный автомобиль, принадлежавший ранее ге­нералу Эррере. Теперь в нём важно вос­седал сержант Батиста, сопровождаемый сержан­том Сантаной. Они были приняты послом Уэллесом, который после встречи срочно отправил отчёт о ней в Государственный департамент США. В нём, в частности, говорилось: «Ни один из них (ни Батис­та, ни Сантана — Прим. авт.) не имеет чёткого представления о том, куда направлено движение солдат, капралов и сержантов. Они пришли, чтобы выяснить моё отношение к так называемой револю­ционной группе и будет ли в США благоприятно воспринято образование правительства во главе с этой группой. Я ответил, что пока воздерживаюсь от комментариев, но готов принять их в любое время, как только они этого захотят...»

Эта трогательная забота посла великого государ­ства о сержантах небольшого острова стала своего рода трамплином для головокружительной карье­ры Фульхенсио Батисты, Уже 8 сентября 1933 г. в правительственной газете «Гасета офисиаль де ла Република» появился декрет, в котором говори­лось: «Первое: произвести сержанта... Фульхенсио Батисту... в чин полковника за военные заслуги и исключительную деятельность на благо родины. Второе: назначить полковника Фульхенсио Батисту начальником генерального штаба».

Возглавив армию, он стал полновластным хозяи­ном Кубы. С 1940 по 1944 г. был президентом стра­ны. Затем вплоть до 1952 г. Батиста оставался в тени, точнее, в глубокой засаде.

Его час вновь пробил 10 марта 1952 г. Ранним утром слуга разбудил президента Кубы Прио Сокарраса и подал ему записку от Батисты: «С тобой всё кончено! Я — правительство!» Увы, законный пре­зидент ничего не мог уже изменить. Армия вновь перешла на сторону Батисты, что и позволило ему совершить военный переворот. Диктатор начал ре­шительно действовать: прекратил действие консти­туции, разогнал конгресс, разорвал дипломатиче­ские отношения с Советским Союзом, отменил на­мечавшиеся на июнь того же года президентские выборы, на которых по всем прогнозам должна бы­ла победить оппозиция.

США приветствовали вторичное восхождение Батисты на олимп власти, а по некоторым данным, и способствовали ему. «Северный сосед» начал ока­зывать кубинскому диктатору всестороннюю по­мощь. Американский посол на Кубе Артур Гарднер договорился даже до того, что «история Кубы на­чинается с 10 марта 1952 г.». Однако подобный па­фос не разделяло большинство кубинцев, особенно радикально настроенная молодёжь, лидером кото­рой явился 25-летний адвокат Фидель Кастро.

В тот же день он представил в Верховный суд обвинение диктатора и его сообщников в наруше­нии семи статей конституции, что влекло за собой, согласно Уголовному кодексу Кубы, тюремное за­ключение сроком на 64 года. Фидель Кастро по­требовал ареста Батисты и предания его суду. Но у служителей Фемиды оказались завязаны глаза...

Бежал в США Прио Сокаррас, демократический процесс был прерван, солдатский штык и грубая сила подменили собой все конституционные и юри­дические нормы. В этих условиях, когда в стране начал править военно-полицейский режим и были запрещены все легальные формы борьбы, молодые революционеры бросили смелый и дерзкий вызов диктатору, решив своим личным примером беско­рыстия и самопожертвования поднять народ на во­оружённую борьбу.

Фидель Кастро Рус родился 13 августа 1926 г. Его отец был довольно богатым землевладельцем, имевшим около 9 тыс. га земельных угодий. Фи­дель рос в большой семье, в которой было ещё семь братьев и сестёр, включая сводных — от первого брака отца. В колледже «Белен» Фидель настолько выделялся среди своих сверстников, что преподава­тели рискнули сделать довольно редкий прогноз, записав в характеристике юного выпускника: «Мы не сомневаемся, что он впишет не одну блестящую страницу в историю Кубы». Столь же успешно Фи­дель Кастро в 1945—1950 гг. учился и на юридиче­ском факультете Гаванского университета, по окон­чании которого получил диплом адвоката.

Ещё на студенческой скамье он начал искать способы вывода страны из социально-экономичес­кого и политического кризиса. В год переворота Фидель Кастро был членом партии «ортодоксов» и надеялся, что именно эта партия возглавит борьбу против тирании. «Винтовку и приказ — вот и всё, что я желал иметь в тот момент», — говорил он. Но лидеры «ортодоксов» проявляли крайнюю нереши­тельность. И тогда Фидель Кастро, его брат Рауль и несколько десятков других молодых кубинцев ре­шили порвать со старыми политиканами, этими, по выражению Рауля Кастро, «людьми-пробками», ос­тававшимися на плаву при любых политических бурях.

Молодые патриоты понимали, что для сверже­ния тирании нужно прежде всего поднять на борьбу народные массы. Обращаясь к кубинцам в те дни, Фидель Кастро говорил: «Нет ничего более горь­кого, чем трагедия народа, ложившегося спать сво­бодным, а проснувшегося рабом. Кубинцы, опять в стране бесчинствует тиран... Родина под игом, но наступит день, когда она опять будет свободной». Для того чтобы завоевать доверие народа и убедить его в возможности успешной вооружённой борьбы, чтобы, наконец, добыть необходимое оружие, Фи­дель Кастро и его товарищи решили захватить во­енную казарму Монкада в Сантьяго-де-Куба и ка­зарму в городе Баямо.

Около года шла подготовка к штурму. Патрио­там пришлось преодолеть огромные трудности. Чтобы собрать средства, необходимые для приоб­ретения оружия, многие из них отдали всё, что име­ли. 25 июля 1953 г. в усадьбе «Сибоней», нахо­дящейся в 15 минутах езды от Сантьяго-де-Куба, в условиях строжайшей конспирации собрались 165 человек, из них две девушки — Аqде Сантамария и Мельба Эрнандес. Их главным лозунгом стали слова: «Свобода или смерть!»

666

Штурм воинских казарм в Сантьяго-де-Куба и Баямо, начатый революционерами на рассвете сле­дующего дня, не принёс им успеха. Силы были не­равными: революционеров было в 15 раз меньше, чем солдат правительственных войск. На специаль­ном совещании, созванном Батистой в Гаване, дик­татор заявил, что считает позором и стыдом для армии, что она понесла в три раза больше потерь, чем нападавшие, а потому приказал за каждого убитого солдата расстрелять 10 пленных. Многие попавшие в плен участники штурма были убиты, некоторых из них заживо закапывали со связан­ными за спиной руками, остальных предали суду.

Приговор был суров: Фиделю Кастро — 15 лет тюремного заключения, Раулю Кастро — 13 лет. Но застенки не сломили их волю к победе. Очевидно, прислужники тирании рассчитывали на раскаяние узников, когда во дворике тюрьмы Бониато устрои­ли «парад» заключённых патриотов. Рауль Каст­ро, вспоминая о нём, говорил: «Это случилось спу­стя несколько дней после штурма казармы Монкада, когда нас привезли в тюрьму Бониато в Сантья­го. Батистовские власти привели Фиделя и посади­ли на скамейку перед входом в тюремное здание, надеясь унизить его, лишить присутствия духа. Пе­ред ним заставили пройти остатки отряда бойцов Монкады, пленённых, истерзанных и физически опустошённых. Но эффект получился обратным ожидавшемуся нашими врагами. Им не удалось ни унизить нас, ни лишить присутствия духа, потому что на всех нас, составлявших ту маленькую груп­пу, произвело необыкновенное впечатление поведе­ние Фиделя, который с гордо поднятой головой, ре­шительный и непокорный, смотрел на нас, переда­вая нам свою уверенность в том, что мы не побеж­дены и что это только начало борьбы».

Ещё в прошлом веке знаменитый английский по­литический деятель Бенджамин Дизраэли заметил, что «убийство никогда не изменяло историю мира». Батиста попытался посредством расправы с инако­мыслящими изменить историю страны. 20 тыс. ку­бинцев, представлявших различные партии и груп­пы или вовсе не входившие ни в одну из них, но поднявшие голос в защиту демократических сво­бод, стали жертвами военно-полицейского режима. Это вызвало повсеместное возмущение, антидикта­торские выступления становились всё более массовыми и решительными.

Политику репрессий Батиста сочетал с полити­кой социальной демагогии. Он не видел опасности для своего режима в этой, по его словам, «импро­визированной революции зелёной молодёжи». В мае 1955 г. диктатор, желая показать, что он при­слушивается к голосу народа, требовавшего свобо­ды узникам Монкады, подписал закон об амнистии. 12 мая 1955 г. заключённый № 4914, Фидель Каст­ро, выходя из тюрьмы, сказал корреспондентам га­зет, радио и телевидения: «За предоставленную нам свободу мы не отдадим ни одного атома нашей чес­ти». Прожив в Гаване после амнистии всего лишь шесть недель, он покинул страну, заявив перед отъездом: «Как последователь Марти я думаю, что

пришёл час брать права, а не просить, вырывать их, а не вымаливать. Я буду в одном из районов Карибского бассей­на. Из таких поездок, как эта, или не возвращаются совсем, или возвращаются с обезглавленной тира­нией у ног».

Фидель Кастро вместе с освободившимися участ­никами штурма Монкады и другими кубинцами, разделявшими их взгляды, обосновался в Мексике, где начал планомерную подготовку к развёртыва­нию на Кубе широкомасштабной партизанской вой­ны. Действовавшее на острове и руководимое им из эмиграции общенациональное «Движение 26 ию­ля» проводило необходимую работу по созданию своих ячеек и боевых групп в различных уголках страны. В то же время руководящее ядро «Движе­ния 26 июля» осваивало в мексиканских лесах азы воинской мудрости, перенимало боевой опыт испан­ского полковника Альберто Байо, одного из руко­водителей партизанского движения в годы граж­данской войны в Испании.

Несмотря на трудности подготовки вооружённой экспедиции, Фидель Кастро во всеуслышание зая­вил: «В 1956 г. мы будем свободными или принесём себя в жертву». Заявление лидера кубинских ре­волюционеров вызвало недовольство Байо, считав­шего, что по стратегическим соображениям следо­вало бы держать в строжайшем секрете свои планы, связанные с началом вооружённой борьбы. Однако Фидель Кастро был другого мнения. Он исходил из того, что в результате поражений и обмана со сто­роны находившихся у власти в прежние годы по­литических деятелей многие кубинцы испытывают чувство разочарования и пессимизма. Лозунг о на­чале вооружённой борьбы в 1956 г. был обнародо­ван для того, чтобы кубинский народ знал: молодые революционеры готовы к борьбе и в ближайшее вре­мя развернут её вновь.

За 15 тыс. долларов (по другим данным — за 25 тыс.) была куплена сравнительно небольшая прогулочная яхта «Гранма». 25 ноября 1956 г. в 2 часа ночи это чрезмерно перегруженное судёныш­ко отправилось из мексиканского порта Туспан к берегам Кубы. На его борту было 82 человека, 2 противотанковых пулемёта, 90 винтовок, 3 автома­та, пистолеты, боеприпасы, продовольствие. Воз­главлял экспедицию Фидель Кастро. Среди её участников был и ставший впоследствии знамени­тым аргентинский врач Эрнесто Че Гевара, а кроме него ещё 4 иностранца (итальянец, мексиканец, гватемалец и доминиканец).

«Безумству храбрых» поистине не было предела. Каждая минута этого плавания была сопряжена с величайшим риском. Сильно перегруженная яхта, рассчитанная всего лишь на 9 человек, в любой мо­мент могла выйти из строя или затонуть. За время её недельного плавания до Кубы она не раз могла быть обнаружена в Мексиканском заливе, а у батистовского командования были большие шансы унич­тожить её вблизи берегов Кубы.

В штабе батистовской армии узнали о местона­хождении «Гранмы» на рассвете 2 декабря от капи-

667

тана каботажного судна, заметившего её в непосредственной близости от ку­бинского берега. Эта встреча вынудила революционеров в спешном порядке провести вы­садку в незапланированном и неизвестном повстан­цам районе, около устья реки Велик. Перед высад­кой исполнили национальный гимн, Фидель Кастро произнёс несколько напутственных слов. Затем, разделившись на небольшие группы, они стали прыгать в воду. Впереди было большое, протя­жённостью около 2 км, болото с мангровыми зарослями. В некоторых местах люди утопали по грудь в грязной жиже. В довершение всего над зо­ной высадки появились самолёты ВВС Кубы. Но болото сослужило добрую службу: лётчики так и не заметили отряд. «Заплетающейся походкой, — вспоминал Эрнесто Че Гевара, — мы ступили на твёрдую землю, являя собой армию теней, армию призраков, которая шла, подчиняясь импульсу ка­кого-то скрытого психического механизма».

Целых 40 км оставалось до спасительного убе­жища — гор Сьерра-Маэстра. Более 1000 солдат бросил Батиста на уничтожение повстанцев. Были перекрыты все дороги; все окрестности беспорядоч­но, но интенсивно обстреливались летавшими на бреющем полёте самолётами. Казалось, ничто жи­вое не в состоянии выбраться из этого ада. Участ­ники высадки разбились на группы по 2—3 челове­ка и голодные, в «полуобморочном состоянии», как писал потом Эрнесто Че Гевара, с боями продви­гались по направлению к горам. 21 человек погиб, многие были взяты в плен и преданы суду.

В конце декабря до условленного места — за­брошенной в горах усадьбы Кресенсио Переса, од­ного из организаторов «Движения 26 июля» в этом районе — добрались всего 22 революционера, имев­ших лишь два автомата. Среди них были: Фидель Кастро, Рауль Кастро, Эрнесто Че Гевара, Камило Сьенфуэгос, Рамиро Вальдес, Хуан Альмейда — те, кто впоследствии возглавит на Кубе революцион­ные преобразования. Но тогда, в конце 1956 г., это­го не мог бы предсказать ни один прорицатель, не решился бы даже подумать об этом ни один самый смелый фантаст. Всего 22 человека с двумя автома­тами против 30-тысячной регулярной армии!..

Правительственная печать Кубы и американ­ские информационные агентства сообщили о смерти Фиделя Кастро и полном уничтожении отряда, а сам диктатор даже заявил 15 декабря 1956 г., что Кастро вообще не прибыл на Кубу с экспедицией «Гранмы». Вся эта кампания была направлена на то, чтобы подорвать в народе всякую веру в воз­можность революционной борьбы. Однако посте­пенно Куба узнавала правду о Сьерра-Маэстре и её героях. Популярность Фиделя Кастро росла. Мест­ное население оказывало его отряду большую по­мощь, поставляя продукты питания, информируя о передвижении частей правительственных войск в горах, выделяя патриотам проводников.

С первых же дней борьбы в Сьерра-Маэстре пар­тизаны провозгласили лозунг: «Воюем не против армии, а против Батисты». В феврале 1957 г. Фидель Кастро, обращаясь к народу, писал: «Когда от наших выстрелов падает солдат, в нас грусть пре­валирует над удовлетворением и мы сожалеем, что перед нашими телескопическими прицелами не стоят настоящие преступники — ...сенаторы, ми­нистры, политиканы, посылающие солдат на смерть».

Борьба повстанцев постепенно превратилась в борьбу всего народа против военно-полицейского режима. «Движение 26 июля» стало общенацио­нальной патриотической организацией, объединив­шей значительную часть кубинского общества — от безработных до крупных собственников. 62 группы этого движения действовали за границей, главным образом в США, странах Центральной Америки и Карибского бассейна. Они собирали средства, при­обретали оружие и разъясняли людям цели и зада­чи революции.

Чем больше диктатура усиливала репрессии, тем более массовым становилось сопротивление ей в масштабе всей страны. В этих условиях Батиста связывал основные надежды с поддержкой своего режима Соединёнными Штатами Америки. Прак­тически до конца 1958 г. США оказывали ему все­стороннюю помощь, не исключая при этом возмож­ности неизбежного ухода диктатора с политической сцены.

Гибкая тактика повстанцев, исключавшая ка­кие-либо резкие антиамериканские выступления, не давала Белому дому сколько-нибудь серьёзных поводов для тревоги. По признанию резидента Цен­трального разведывательного управления в Гаване Уильяма Колдуэлла, в 1958 г. главными вопроса­ми, с которыми к нему обращались в Вашингтоне, были: «Кто есть Кастро?» и «Что представляет со­бой его программа?»

Президент США Дуайт Эйзенхауэр отмечал в ме­муарах такой факт: только в конце 1958 г. ЦРУ впервые предположило, что победа Фиделя Кастро будет не в интересах Соединённых Штатов. «Один из моих советников рекомендовал опять сделать ставку на Батисту, как наименьшее из двух зол. Я отверг этот план. Если Кастро настолько плох, как предполагает наша разведка, то нашей единствен­ной надеждой остаётся недиктаторская «третья си­ла», не связанная ни с Кастро, ни с Батистой».

В последние дни 1958 г. определилась схема дей­ствий антиреволюционных сил. С согласия Батисты его генералы осуществляют военный переворот, создают военную хунту, а затем временное прави­тельство — «третью силу», которая должна предот­вратить приход Фиделя Кастро к власти.

31 декабря диктатор устроил новогодний приём. На нём присутствовали министры, лидеры буржу­азных партий правительственного блока, высший командный состав. «Чокнулись бокалами, — рас­сказывал очевидец. — Батиста был театрален до последней минуты. Церемонию встречи Нового года он закрыл в своей обычной манере словами: "При­вет! Привет!" Потом пристально посмотрел на гене­рала Эулохио Кантильо, только что назначенного им главнокомандующим армией. Генерал был по-

668

солдатски краток: "Господин президент, мы — ко­мандующий и офицеры армии — считаем, что Ваше отречение от поста президента будет способствовать установлению мира, который так необходим стра­не. Мы взываем к Вашему патриотизму"».

Те, кто был. посвящён в тайну дворцового пере­ворота, сохраняли спокойствие, остальные обменя­лись взглядами, полными тревоги и недоумения. В последний раз на кубинской земле Батиста лице­мерно говорил о любви к родине, интересах народа и соблюдении конституции. Около часа ночи он ушёл из банкетного зала, сославшись на то, что его знобит и он должен переодеться. В это время в од­ном из кабинетов его ожидали наиболее влиятель­ные генералы. «Два часа ночи. Военачальники дис­кутировали недолго. Все сошлись на том, что даль­ше бороться невозможно», — так описал диктатор последнее совещание со своим генералитетом.

Всю жизнь Батиста преклонялся перед Наполео­ном Бонапартом и во многом старался подражать французскому императору. В частных беседах он сравнивал «заговор сержантов» 4 сентября 1933 г. с 18 брюмера, а военный переворот 10 марта 1952 г. — со вторичным захватом власти Наполеоном после возвращения с острова Эльба. Но в этом сравнении общим было только одно — бесславный конец.

В ночь на 1 января 1959 г. Батиста бежал. Целая вереница автомобилей направилась к усиленно ох­раняемому военному аэродрому, где диктатора и его приближённых ожидали четыре самолёта. Пилоты, которые должны были вести самолёт Батисты, по­лучили от него по 1 тыс. долларов. В мемуарах Ба­тиста писал, что уже на борту самолёта долго коле­бался, не зная, куда лететь. Испания и некоторые другие страны отказали в визе, США в нём больше не нуждались. Когда один из пилотов доложил ему, что кончились кубинские территориальные воды, Батиста, к удивлению всех пассажиров самолёта,

приказал направиться в Доминикан­скую республику.

В Санто-Доминго укрылись вместе с ним 124 его сторонника — офицеры, генералы, вы­сокопоставленные чиновники. Только 18 из них оказались верны ему на чужой земле. Остальные уже в феврале 1959 г. вынесли Батисте смертный приговор за то, что он не поделился с ними прихва­ченной с собой государственной казной. Один из «обвинителей» заявил тогда: «Мы не будем убивать его здесь. Это означало бы нарушить наше обеща­ние, данное генералиссимусу Трухильо (диктатору Доминиканской республики — Прим. авт.). Но со­бака должна умереть, и она об этом знает».

Этот приговор так и не был приведён в испол­нение. Батиста скончался в 1973 г. Однако сам ха­рактер противоречий внутри бывшей правящей ку­бинской элиты красноречиво свидетельствует о том, какого сорта люди составляли её.

Революция сорвала планы и тех приспешников диктатора, которые остались на Кубе. 2 января в Гавану вошли повстанческие части, возглавляемые Че Геварой и Сьенфуэгосом, а 8 января 1959 г. в столицу вступили основные повстанческие колон­ны во главе с Фиделем Кастро. Церковные колокола вызванивали гимн победы, залпы батарей привет­ствовали победителей, торжественно звучали сире­ны празднично украшенных кораблей, парадным строем над городом пролетали военные самолёты. Революция победила!

Выступая на миллионном митинге, Фидель Кастро сказал, что триумф революции отнюдь не означает немедленного решения всех проблем Ку­бы, а также того, «что каждый из нас будет иметь теперь по дворцу и в будущем жизнь будет для нас только лёгкой прогулкой». «1 января, — подчерк­нул тогда лидер революции, — мы только завоевали право начать».

ЧЕ ГЕВАРА

Эрнесто Гевара де ла Серна родился 14 июня 1928 г. в аргентинском городе Росарио. Когда он стал знаменит, газеты писали о том, что он русский, выдающий себя за латиноамериканца. Од­нако он был аргентинцем: по отцовской линии — в двенадцатом поколении, по материнской — в вось­мом. Даже его второе имя — Че — являлось дру­жеским прозвищем, полученным на Кубе и отра­жающим характерное присловье жителей Арген­тины. Среди его предков — испанские завоеватели-конкистадоры, ирландские мятежники, аргентин­ские патриоты. По-видимому, Че унаследовал не­которые черты беспокойных прародителей: его влекло к дальним странствиям, опасным приклю­чениям, новым идеям.

Эрнесто происходил из благополучной семьи, но детство его оказалось далеко не безоблачным. У ребёнка обнаружилась астма, и её приступы часто повторялись. Мальчик с четырёх лет стал страст­ным любителем чтения. Он увлекался поэзией и живописью, сам неплохо рисовал акварелью. В большой домашней библиотеке, бывшей в его рас­поряжении, наряду с классикой имелись книги по философии, искусству, истории, работы Ленина, Маркса, Кропоткина, Прудона, Бакунина. Граж­данская война в Испании, Вторая мировая война, активизация общественной жизни в Латинской Америке с юных лет волновали его, развили инте­рес Эрнесто к политике.

В школьные и университетские годы (Гевара окончил медицинский факультет университета в Буэнос-Айресе) друзей у него было немного; Эрнесто отличался резким характером, едким юмором. И в то же время ему присущи романтизм, мужест-

669

СТРАНИЦЫ БОЛИВИЙСКОГО ДНЕВНИКА ЧЕ ГЕВАРЫ

30 ноября 1966 г. «Всё получилось довольно хорошо; прибыл я без осложнений, половина людей уме на месте... Перспективы в этом отдалённом от всех центров районе, где, судя по всему, мы практически сможем оста­ваться столько времени, сколько сочтём необходимым, представляются хорошими. Наши планы: дождаться прибытия остальных, довести число боливийцев по крайней мере до 20 и приступить к действиям...»

12 декабря 1966 г. «Говорил со своей группой, «прочи­тав проповедь» о сущности вооружённой борьбы. Особо подчеркнул необходимость единоначалия и дисциплины...»

31 января 1967 г. «Теперь начинается партизанский этап в буквальном смысле слова, и мы испытаем бойцов. Время покажет, чего они стоят и какова перспектива боливийской революции.

Из всего, о чём мы заранее думали, наиболее медленно идёт процесс присоединения к нам боливийских бойцов...»

23 февраля 1967 г . «Кошмарный день для меня... В 12 часов, под солнцем, которое, казалось, плавило камни, мы тронулись в путь. Скоро мне показалось, что я теряю сознание. Это было, когда мы проходили перевал. С этого момента я уже шёл на одном энтузиазме...»

28 февраля. «Хотя я не знаю, как обстоят дела в лагере, всё идёт более или менее хорошо, с неизбежными в подобных случаях исключениями...

Марш проходит вполне прилично, но омрачён инцидентом, стоившим жизни Бенхамину. Народ пока ещё слаб, и не все боливийцы выдержат. Последние голодные дни показали резкое ослабление энтузиазма и даже падение его».

4 марта. «Моральный дух у людей низок, а физическое состояние их ухудшается со дня на день. У меня на ногах отёки».

20 марта. Возвращение в базовый лагерь. «Здесь царит совершенно пораженческая атмосфера... От всего этого — ощущение ужасного хаоса. Они совершенно не знают, что надо делать».

31 марта. «Сейчас проходит этап консолидации и само­очищения партизанского отряда, которое проводится беспо­щадно. Состав отряда растёт медленно за счёт некоторых бойцов, прибывших с Кубы, которые выглядят неплохо, и за счёт людей Гевары (М. Гевара — один из лидеров боливий­ских шахтёров), моральный уровень которых очень низок (два дезертира, один сдавшийся в плен и выболтавший всё, что знал, три труса, два слабака). Сейчас начался этап борь­бы, характерный точно нанесённым нами ударом, вызвавшим сенсацию, но сопровождавшийся и до, и после грубыми ошибками... Начался этап контрнаступления противника...

Ясно, что нам придётся сниматься с места раньше, нежели я рассчитывал, и уйти отсюда, оставив группу, над которой будет постоянно нависать угроза. Кроме того, возможно, ещё четыре человека предадут. Положение не очень хорошее».

12 апреля. «В полседьмого утра собрал всех бойцов (кроме четвёрки подонков), чтобы почтить память Рубио и подчеркнуть, что первая пролитая кровь — кубинская кровь. Это необходимо было сделать, т. к. среди бойцов авангарда прослеживается тенденция пренебрежительно относиться к кубинцам. Это проявилось вчера, когда Камба заявил, что он всё меньше доверяет кубинцам...»

17 апреля. «Из всех крестьян, которых мы встречали, лишь один — Симон — согласился помочь нам, но и он был явно испуган...»

30 апреля, «...после опубликования в Гаване моей статьи едва ли у кого есть сомнения, что я нахожусь здесь... Дела идут более или менее нормально...»

14 июня. «Мне исполнилось 39 лет, годы неизбежно

во, готовность постоять за товарища. Несмотря на недуг, он постоянно занимался спортом: играл в футбол и регби, ездил верхом, увлекался гольфом, альпинизмом и даже планеризмом, но главной его страстью оставались путешествия.

Ещё студентом Гевара, рекламируя мопеды, совершил пробег в 4 тыс. км по Аргентине. Потом он нанялся матросом на грузовое судно и побывал на Тринидаде и Тобаго, в Британской Гвиане. В начале 50-х гг. вдвоём с другом они обошли чуть ли не половину Южной Америки, побывав в Чили, Перу, Колумбии, Венесуэле. Нужда и забитость народа, чёрствость и продажность верхов застави­ли Че задуматься о том, как помочь простым лю­дям.

Постепенно он приходит к выводу, что ни бла­готворительность, ни постепенные реформы под эгидой США не освободят народы Латинской Аме­рики из тисков нищеты и бесправия. Уже тогда он решил, что есть только один выход — социальная революция, и в ней его место. Покидая с дипломом врача летом 1953 г. Аргентину, Эрнесто говорит родителям и друзьям: «С вами прощается солдат Америки».

Страны континента бурлили, пытаясь освобо­диться от жёсткого контроля Вашингтона и выб­рать свой путь в будущее. Вначале Гевара отправ­ляется в Боливию. Здесь новое правительство на­ционализировало иностранные рудники, главное богатство страны, и приступило к осуществлению аграрной реформы. Но вскоре его постигает разоча­рование. По его мнению, лидеры страны слишком унижались перед Вашингтоном в надежде на фи­нансовую помощь, запятнали себя разного рода ма­хинациями и спекуляциями.

В конце 1953 года Гевара приезжает в Гвате­малу, где кабинет Арбенса пошёл на невиданный шаг — отобрал землю у американской компании «Юнайтед фрут». Эрнесто стал участвовать в здеш­ней политической жизни. Это вызвало немедлен­ную реакцию властей США: они обвинили прези­дента в коммунизме и оказали поддержку гвате­мальским мятежникам. Гевара считал, что в ответ правительство должно было вооружить народ и ос­тановить агрессию, однако в июне 1954 г. Арбенс не выдержал нажима и ушёл в отставку.

Перед угрозой неминуемого ареста аргентинец перебирается в Мексику — самую свободную стра­ну Латинской Америки. Здесь произошло опреде­лившее его судьбу знакомство с кубинскими рево­люционерами. Ядро их организации составляли участники штурма казарм «Монкада» — попытки свержения на Кубе диктатуры «друга США», Ба­тисты. Лидер группы Фидель Кастро и его молодые соратники хотели организовать жизнь на Кубе на основе равноправия, справедливости, заботы влас­тей о народе. Первая же встреча Эрнесто с Фиделем выявила много общего в их взглядах. Аргентинец готов был рисковать жизнью ради успеха кубин­ской и, значит, континентальной революции.

План повстанцев был прост и смел до безумия. Кастро делал ставку на подготовку военной экс-

670

педиции на Кубу и войну нескольких десятков её участников против 20-тысячной армии диктатора.

25 ноября 1956 г. 82 бойца (из них лишь не­многие — старше 30 лет) с оружием и амуницией на страшно перегруженной яхте «Гранма» отплы­ли из мексиканского порта Туспан навстречу своей судьбе.

Лишь 2 декабря изрядно потрёпанная штормом «Гранма» подошла к берегу Кубы. Батиста уже знал об экспедиции Кастро, и 5 декабря возле Алегрия-де-Пио на повстанцев обрушился свинцовый дождь. Несколько человек погибло. Уцелевшие повстанцы сумели укрыться в горах Сьерра-Маэстра. Преследуемые, они блуждали там, избегая на­селённых пунктов, и с переменным успехом напа­дали на солдатские посты.

Среди них был и аргентинский врач Эрнесто Гевара де ла Серна. Он чудом спасся при Алегрия-де-Пио — пулемётная пуля попала в ящик с патро­нами, который Эрнесто нёс на груди, и, отскочив, задела шею. Рана оказалась неопасной, но пребы­вание в Сьерра-Маэстра стало для него тяжёлым испытанием: сначала малярия, затем астма, прис­тупы которой нельзя было остановить из-за отсут­ствия лекарств. Один из партизан, Антонио Нуньес Хименес, писал: «Я не понимаю, как он мог хо­дить, его то и дело душила болезнь. Однако он шёл по горам с вещевым мешком за спиной, с оружием, с полным снаряжением, как самый выносливый боец. Воля у него, конечно, была железная...»

Повстанец-чужестранец привлекал особое вни­мание крестьян. Он совсем не походил на них и говорил на «чудном» языке, этот аргентинец «Че», но крестьяне-гуахиро относились к нему с довери­ем. Ведь на всех широтах мира ценятся такие чело­веческие качества, как простота, мужество и спра­ведливость.

«Партизан должен довольствоваться миниму­мом необходимого. Партизан, — подчёркивал Че, — должен быть образцом безупречного поведения и готовности пожертвовать собой ради общего де­ла». И таким всегда был он сам. «Партизан, — писал Че, — должен обладать железным здоровь­ем, что позволило бы ему справиться со всеми не­взгодами». В этих словах слышится сожаление, ведь сам-то он болен. Но если Че и говорил о своей болезни, то с шуткой: «Я заметил, что порох — единственное лекарство, которое мне по-настояще­му облегчает астму».

Батиста неоднократно заявлял, что «разбойни­ки» окружены, разбиты, уничтожены. Но бои в го­рах не прекращались, и, значит, жила надежда на победу. Постепенно партизанам удалось наладить связь с подпольными организациями в городах. Подпольщики помогали повстанцам оружием, бое­припасами, одеждой и лекарствами, направляли в горы добровольцев. Слухи о партизанах распрост­ранялись шире и шире. Этому способствовал кор­респондент газеты «Нью-Йорк Таймс» Мэтьюз, по­сетивший в феврале 1957 г. тайный лагерь в Сьерра-Маэстра. После его трёх сенсационных статей батистовские газеты именовали Че не иначе как

бегут, невольно задумаешься над своим партизанским будущим. Но пока я в форме...»

19 июня. «За жителями нужно охотиться, чтобы поговорить с ними, они точно зверьки...»

30 июня. «...крестьяне по-прежнему не присоединяются к нам. Создаётся порочный круг: чтобы набрать новых людей, нам надо постоянно действовать в более населённом районе, а для этого нам нужно больше людей...

Армия с военной точки зрения действует малоэф­фективно, однако она ведёт работу среди крестьян, которую мы не можем недооценивать. ..»

31 июля. «Наиболее важные особенности месяца та­ковы. 1) Продолжающееся полное отсутствие контактов.

2) Крестьяне по-прежнему не вступают в отряд, хотя имеются некоторые ободряющие признаки; наши старые знакомые среди крестьян принимали нас хорошо.

3) Легенда о партизанах распространяется по континенту...»

«Наиболее важные задачи: восстановить контакты, наб­рать новых добровольцев, достать медикаменты».

7 августа. «Сегодня исполняется девять месяцев со дня образования партизанского отряда. Из шести первых парти­зан двое — мертвы, двое — ранены, один — исчез, а я с астмой, от которой не знаю, как избавиться».

14 августа. «Чёрный день... ночью из последних известий узнали, что армия обнаружила тайник... Теперь я осуждён страдать от астмы неопределённое время. Радио сообщает также, что найдены различные документы и фотог­рафии. Нам нанесён самый сильный удар. Кто-то нас предал. Кто? Пока это неизвестно».

30 августа. «Положение становилось невыносимым. Люди падали в обморок. Мигель и Дарио пили мочу, то же делал и Чино, с печальными последствиями — расстройством желудка и судорогами. Урбано, Бенигно и Хулио спустились на дно ущелья и там нашли воду...»

31 августа. «Это был, безусловно, самый тяжёлый месяц, который мы пережили с того момента, как начали вооружённые действия... Мы переживаем момент упадка нашего боевого духа. Легенда о партизанах также тускнеет...»

30 сентября. «Месяц этот напоминает по своим чертам предыдущий, но сейчас армия явно показывает большую эф­фективность в своих действиях... Моральный дух большинст­ва оставшихся у меня людей довольно высок... Крестьянская масса ни в чём... не помогает, крестьяне становятся предателями...

Наиболее важная задача — уйти отсюда и искать более благоприятные зоны. Кроме того, надо наладить контакты, хоть весь наш аппарат в Ла-Пасе (главный город Боливии — Прим. ред.) разрушен, и там нам также нанесли тяжёлые удары».

7 октября. «Одиннадцать месяцев со дня нашего появления в Ньянкауасу исполнилось без всяких осложнений, почти идиллически. Всё было тихо до полпервого, когда у ущелья, в котором мы разбили свой лагерь, появилась старуха, пасшая своих коз... Она ничего внятного о солдатах не сказала, отвечая на все наши вопросы, что ни о чём не знает, что она давно уже в этих местах не появлялась... Старухе дали 50 песо и сказали, чтобы она никому ни слова о нас не говорила. Но мы мало надеемся на то, что она сдержит своё обещание...

Армия передала странное сообщение о том, что в Серрано расположились 250 солдат, преграждающих путь окружённым 37 партизанам, и что мы находимся между реками Асеро и Оро...»

На этой записи, которая была сделана между 2 и 4 часами утра 8 октября, обрывается боливийский дневник Че Гевары.

*

671

Че Гевара.

«аргентинский коммунистический главарь бандит­ской шайки, оперирующей в Сьерра-Маэстра».

Летом 1957 г. партизаны начали проводить ак­тивные боевые действия и в долинах. На какое-то время установилось шаткое равновесие — готовясь к решающим схваткам, стороны копили силы. Вре­мя работало на повстанцев. Кубинское общество ус­тало от беззакония, казнокрадства и произвола властей. Даже церковь, плантаторы и сахарозавод­чики проявляли недовольство Батистой. «Наш че­ловек в Гаване», как называли его американцы, всё меньше устраивал Вашингтон. Особую роль в борь­бе с диктатурой играли крестьяне. Без их поддерж­ки Кастро не смог бы даже продержаться в горах. Повстанцы защищали крестьян от карателей, учи­ли грамоте и лечили их самих и их детей и, самое главное, обещали после победы наделить их поме­щичьей землёй... Отряды пополнялись новыми бой­цами.

Полным провалом закончилось наступление батистовской армии летом 1958 г. Вяло сражавшаяся правительственная армия, оснащённая танками и самолётами, уступала немногочисленным отрядам повстанцев, недоедавших, плохо одетых и воору­жённых, но чувствующих поддержку народа. Свы­ше 600 км, от Сьерра-Маэстра до гор Эскамбрая, прошла под командой Че Гевары 8-я колонна и с боем взяла город Санта-Клара, разгромив крупный гарнизон правительственных войск.

2 января 1959 г. колонна, которой командовал Че Гевара, вошла в столицу страны — Гавану. Удо­стоенный высшего воинского звания — команданте, Эрнесто Че Гевара получил кубинское граждан­ство. Он вошёл в руководящие органы страны. Од­нако высокие посты не изменили его. Че по-преж­нему жил скромно, противился роскоши и изли­шествам, довольствовался в быту самыми необхо­димыми вещами. Его можно было увидеть работающим на строительстве, рубящим сахарный трост­ник, разгружающим судно. Кубинцы видели: этот человек поступает так потому, что иначе не мыслит свою жизнь.

Кубинцы строили новое общество, где не станет бедняков и нищих, где люди будут иметь работу и равные права, где власть на деле будет принадле­жать народу. Шли годы. Энтузиазм ещё кипел. Но контуры создаваемой формации всё сильнее напо­минали миру установившийся в СССР «реальный социализм» с его фальшивыми лозунгами, безжа­лостным подавлением личности, беззастенчивой коррупцией и диктатурой.

С середины 50-х гг. Че Гевара искренне верил в победу коммунизма во всём мире, считая его более прогрессивным, чем капитализм. Однако то, что в начале 60-х гг. неожиданно для этого рыцаря ми­ровой революции проявилось на Кубе — резкий рост числа чиновников, раздувание аппарата управ­ления, взяточничество среди закалённых бойцов Сьерра-Маэстра, — серьёзно обеспокоило Че. Ви­димо, он всё же ещё не потерял веру в успех ре­волюции. Команданте задумывается над тем, как уменьшить влияние негативных факторов на жизнь общества. Выход ему видится в расширении соци­ального конфликта, в подключении к нему новых стран и регионов, страдающих от «недоразвитого капитализма».

Латиноамериканская революция — такую цель ставит перед собой Че. Ради неё он оставляет в Га­ване друзей, соратников, семью. Он был уверен в том, что континент готов к повторению кубинского опыта вооружённой борьбы в гораздо большем мас­штабе. Победа в ней улучшила бы международное положение Кубы и ослабила бы позиции США. Че понимал, что предприятие это куда более риско­ванное, чем путешествие на «Гранме». И ещё ро­мантик Че считал, что начинать всё должен чело­век, и в теории, и на практике знающий партизан­скую войну. Лучшей кандидатуры, чем он сам, у него не было.

После 14 марта 1965 г. Че исчезает с политиче­ской арены. Пресса строила догадки: «Че смертель­но болен», «Че бежал с Кубы, продав за 10 млн. долларов военные секреты Гаваны», «Че уехал в Китай»... На самом деле Че Гевара, оставив госу­дарственные и партийные посты, отказавшись от воинского звания и кубинского гражданства, вновь взял в руки карабин. По некоторым сведениям, в

1965 г. Че воевал в бывшем Бельгийском Конго, поддержав сторонников убитого премьер-министра Патриса Лумумбы. Возможно, он тайно побывал в Доминиканской республике, во Вьетнаме или где-то ещё. Вновь его след обнаруживается в ноябре

1966 г. в Боливии.

Вечером 7 ноября 1966 г. Че (в Боливии он назы­вает себя Районом) делает первую запись в днев­нике, который потом ведёт изо дня в день на про­тяжении 11 месяцев, вплоть до последнего боя. Этот дневник — зеркало героического и трагического маршрута его команды: запуганные крестьяне, агенты спецслужб, рыскавшие в округе, стычки с

672

большими силами карателей, брошенными прави­тельством на борьбу с партизанским движением, ги­бель товарищей, предательство одних и трусость других... Боливийская экспедиция становится пос­ледним эпизодом жизни Че. Теряя бойцов, отряд Че Гевары в октябре 1967 г. попал в засаду. Ране­ный Че захвачен в плен. На следующий день он и двое его товарищей были расстреляны в помещении школы деревни Ла-Игера.

Необъяснимость последующих шагов боливий­ских властей связана, по всей видимости, с леген­дарностью личности Че Гевары. Во-первых, тело Че захоронили тайно, и до сих пор неизвестно, где по­коятся его останки. Во-вторых, каратели сняли с Че посмертную маску. В-третьих, два года спустя министр внутренних дел Боливии Аргедас тайно переправил на Кубу фотоко­пию дневника Че Гевары и гипсовый слепок с его лица. Поистине смерть Че Гевары была такой же необычной, как и его жизнь.

Несомненно, Че по-настоящему верил в необхо­димость мировой революции, солдатом которой всегда считал себя. Он искренне желал счастья на­родам Латинской Америки и хотел торжества со­циальной справедливости на континенте. Конечно, он заблуждался во многих отношениях и за это му­жественно расплатился ценой жизни. В последнем письме к детям он писал: «Ваш отец был человеком, который действовал согласно своим взглядам и жил согласно своим убеждениям».

САЛЬВАДОР АЛЬЕНДЕ

Жизнь и деятельность Сальвадора Альенде неразрывно связаны с новейшей историей Чили — страны, которая всегда считалась одной из самых богатых и развитых в Латинской Америке. Несмотря на это, здесь сохранялись ни­щета, голод и бесправие огромных масс населения, всевластие иностранных монополий и произвол имущих классов. Тем не менее положение в стране долгое время было сравнительно устойчивым: ар­мия не вмешивалась в политику, а переход власти от одного клана круп­ных капиталистов и землевладельцев к другому являлся результатом сво­бодных выборов. Именно наличие де­мократической традиции породило своеобразие чилийской революции 1970—1973 гг. — революции, начав­шейся с избрания Сальвадора Аль­енде президентом и прерванной его героической гибелью в горящем двор­це Ла-Монеда.

Сальвадор Альенде родился 26 ию­ня 1908 г. в портовом городе Вальпа­раисо, в семье адвоката. Его отец про­исходил из небогатого, но старинно­го, по чилийским понятиям, рода. Предки Альенде активно участвовали в войне за независимость против Ис­пании, в других войнах и восстаниях, сотрясавших страну в XIX в., и пользовались репу­тацией либералов. Чичо — так в детстве называли Сальвадора — рос крепким, спортивным мальчи­ком. В 16 лет он стал чемпионом страны среди юно­шей по десятиборью и плаванию и ещё до совер­шеннолетия пошёл добровольцем в армию, в кира­сирский полк. Сальвадор был отличным наездни­ком, отменно стрелял. Со времён армейской служ­бы он сохранил страсть к оружию. В юности начали

формироваться и его политические взгляды. Не последнюю роль в этом сыграл сосед семьи Альенде, старый сапожник-анархист, снабжавший Чичо бро­шюрами Бакунина, Кропоткина, испанских и ита­льянских социалистов.

В 1926 г. Чичо поступает на медицинский фа­культет университета Сантьяго. В Чили, как и в других латиноамериканских странах, студенты традиционно участвуют в борьбе с властями. Впер­вые молодого Альенде арес­товывают за выступление против дик­татуры, установленной президентом Ибаньесом, чьим кумиром был вождь итальянских фашистов Мус­солини. Новый арест последовал в 1932 г., во время событий, связанных с 12-дневным существованием «Со­циалистической республики Чили» (тогда власть на короткое время захва­тили сторонники социалистического пути развития страны). На несколько дней Сальвадора выпускают из заточе­ния — проститься с умирающим от­цом. «Отец, — вспоминал Альенде, — сказал мне и брату, что оставляет нам в наследство имя честного человека, а это больше, чем материальные цен­ности».

Выйдя из тюрьмы по амнистии, Сальвадор заканчивает дипломную работу на тему «Психическое здоровье и преступность». Начи­нающему врачу, известному своими левыми взглядами, трудно получить престижное место, и несколько лет он работает в морге Вальпараисо. «Я мечтал о профессии детского врача, стал же всего-навсего потрошителем трупов», — с иронией го­ворил Альенде. Он соприкасается с жизнью беднейших слоёв общества, отмечает связь между

673

болезнями и системой эксплуатации. По его инициативе создаётся профсоюз врачей. Семейные связи приводят Саль­вадора к масонству (его дед, отец и дядя были ма­сонами — членами религиозно-этического общест­ва, стремившегося создать тайную всемирную ор­ганизацию с целью мирного объединения человече­ства в братском союзе). «Масоны провозглашали, что борются за свободу, равенство, братство, — рас­сказывал он. — Я же, будучи масоном, подчёрки­вал, что при капитализме не может быть равенства, что не может быть братства при классовой эксплу­атации, что понятие «свобода» конкретно, а не абст­рактно». Альенде хотел использовать влияние ма­сонства в интересах левых сил. Впрочем, другие по­литики Чили также использовали масонство в сво­их интересах.

В 1933 г. возникла Социалистическая партия Чили. Внутри неё оформилось множество фракций и течений, кипели дискуссии о «социалистическом идеале» и методах его достижения. Альенде, один из основателей этой партии, выступал за единство действий социалистов и коммунистов. В это же вре­мя в стране появились группировки фашистского толка. Для борьбы с фашистами, которые часто пользовались покровительством властей, соцпартия создала свою милицию. В Вальпараисо мили­цией социалистов командовал Альенде.

В 1935 г., столкнувшись с волной забастовок и выступлениями крестьян, возмущённых притесне­ниями со стороны крупных землевладельцев, пра­вительство вводит военное положение. Альенде вновь репрессирован — его отправляют в ссылку в глухую рыбацкую деревушку на севере страны. То­варищи развернули движение за его освобождение и добились своего — Альенде с триумфом вернулся в Вальпараисо, получив общенациональную извест­ность.

Чтобы не допустить прихода к власти ультрапра­вых (сторонников сближения с гитлеровской Гер­манией), левые силы Чили по примеру многих стран Европы и Америки организуют Народный Фронт. В 1939 г. его отделение в Вальпараисо вы­двигает Альенде кандидатом в депутаты. Энергич­ный оратор, врач, жертва полицейских преследо­ваний, он без особого труда побеждает соперников в предвыборной схватке. (С этого момента на про­тяжении более чем 30 лет он неизменно будет изби­раться в парламент.) В правительстве Народного Фронта Альенде получает пост министра здравоох­ранения и социального обеспечения. Вскоре он же­нится на студентке исторического факультета, до­чери итальянского моряка Ортенсии Бусси. Цере­мония бракосочетания, разумеется, была граждан­ской. На состоявшемся затем торжестве Альенде не присутствовал — в тот день проходили важные де­баты в сенате.

В 1952 г. социалистическая, демократическая и тогда нелегальная коммунистическая партии вы­двинули 44-летнего Сальвадора Альенде кандида­том в президенты. Это был чисто пропагандистский шаг, без надежды на успех. Позже, на выборах 1958 г., ему не хватило нескольких десятков тысяч

голосов. Но в этом поражении уже была видна гря­дущая победа.

В 1954 г. супруги Альенде впервые приехали в СССР. Хотя программа поездки была очень насы­щенной, Сальвадора Альенде попросили написать статью для «Правды». «Я немедленно примусь за дело», — сказал он. «Как! — воскликнула жена. — У нас через час «Лебединое озеро» в Большом теат­ре! Ты ведь всю жизнь мечтал посмотреть этот ба­лет!» — «Это верно. Но статья в «Правде» для меня важнее». Любопытна и такая деталь: вместо суве­ниров он купил в Москве галоши, сказав, что чи­лийские галоши часто рвутся, а советские, из тол­стой резины, — лучшие в мире.

В 1959 г. Сальвадор Альенде посещает Кубу, где только что в результате двухлетней партизанской войны повстанцы свергли режим диктатора Батис­ты. Он встречается с лидерами повстанческой ар­мии Фиделем и Раулем Кастро, Эрнесто Че Геварой. С тех пор Альенде поддерживал с кубинскими ру­ководителями самые тесные связи. Многое роднило их. Они рассматривали свою борьбу как продолже­ние дела героев войны за независимость — Симона Боливара, Бернардо О'Хиггинса и Хосе Марти, как часть современной латиноамериканской револю­ции. Как и Альенде, Че Гевара был врачом и тоже пожертвовал медициной ради революционной борь­бы. Но Альенде полагал, что в Чили левые могут прийти к власти не с помощью вооружённого вос­стания, а мирным конституционным путём. Он не пытался убрать своих противников с политической сцены, а добивался компромисса. Считая необходи­мым сохранить систему многопартийности, он хо­тел использовать её для продвижения к социализму в более гуманном, демократическом варианте, не­жели те его «разновидности», что существовали до сих пор.

На президентских выборах 1964 г. Альенде про­тивостоял христианский демократ Эдуардо Фрей, взявший на вооружение лозунг: «Революция в ус­ловиях свободы». Альенде получил наибольшее ко­личество голосов, которые когда-либо собирали кандидаты левых партий не только в Чили, но и в других странах Латинской Америки. Однако и в третий раз он проиграл битву за власть. После вы­боров он сказал журналистам: «Когда я умру, на моём надгробии будет высечено: "Здесь покоится будущий президент Чили"».

Правительство Фрея встало на путь преобразо­ваний. Оно начало аграрную реформу с целью ог­раничить крупное землевладение, легализовало не­зависимые профсоюзы, проводило постепенную «чилинизацию» (так называли национализацию природных ресурсов, которые до этого находились в руках североамериканских монополий). Христи­анские демократы выступали за «коммунитарное» (т. е. основанное на самоуправлении) общество. Но реформы проводились медленно и нерешительно. Экономическая обстановка ухудшалась. Росло вли­яние левых.

Перед выборами 1970 г. пять левых партий обра­зовали коалицию (объединение) «Народное Единст­во». Не без колебаний левые решились выдвинуть

674

Альенде кандидатом в президенты в четвёртый раз. Предвыборная кампания проходила в обстановке жестокого психологического террора, который раз­вязали против Альенде средства массовой инфор­мации — печать, радио, телевидение, контролируе­мые «мумиями» (так в Чили называют ультрапра­вых). Но и поддержка у него была мощная — левые партии, профсоюзы, молодёжь. Пропагандистские бригады имени Рамоны Парры (молодая коммуни­стка, убитая полицией) расписывали стены лозун­гами Альенде.

4 сентября 1970 г. состоялись выборы. В ночь с 4-го на 5-е стало известно, что Альенде получил относительное большинство голосов. Ликующие толпы заполнили улицы и площади Сантьяго. 18 лет Сальвадор Альенде боролся за право войти в президентский дворец Ла-Монеда — и победил. Провалилась отчаянная попытка «мумий» с помо­щью махинаций в парламенте не допустить социа­листа к верховной власти. Тогда правые террорис­ты, стремясь спровоцировать вмешательство воен­ных, убили главнокомандующего Вооружёнными силами генерала Шнайдера. Однако сменивший его на этом посту генерал Пратс подтвердил, что армия верна конституции, а 3 ноября Альенде принял пре­зидентскую ленту из рук Фрея.

Альенде просил называть себя «товарищ прези­дент», заменив этим обращением привычное «сень­ор». Он повторял, что его победа — не просто смена власти, а начало революции. Вместе с ним в Ла-Монеду вошёл народ, вошёл в буквальном смысле слова — сюда президент приглашал гостить школь­ников из шахтёрских посёлков, здесь принимал де­легации рабочих, крестьян, индейцев. Он и сам много ездил по стране, бывал в самых глухих и отдалённых её уголках. Его можно было видеть ра­ботающим на стройке или на разгрузке автомашин вместе с участниками бригад добровольного труда. Альенде не пренебрегал тяжёлой работой, он сбра­сывал пиджак и легко брался за кирку, лопату, то­пор.

В правительство вошли представители всех пар­тий «Народного Единства» — от коммунистов до левых католиков. Началось осуществление про­граммы коалиции. Дети до 15 лет ежедневно полу­чали по пол-литра бесплатного молока, была повы­шена зарплата, приняты меры по борьбе с безрабо­тицей. Альенде отменил более 20 декретов о повы­шении цен, ввёл бесплатное медицинское обслужи­вание, распустил специальные отряды карабине­ров, прославившиеся своей жестокостью при подав­лении народных выступлений. На государственных предприятиях были созданы советы с участием ад­министрации, рабочих и профсоюзов. Они получи­ли право изменять условия труда рабочих и решать вопросы экономического планирования.

Старинное здание дворца Ла-Монеда не обеспе­чивало главе государства и его семье не только не­обходимой безопасности, но и просто спокойной жизни. Поэтому на улице, носящей имя Томаса Мо­ра, по соседству с женским монастырём, в обшир­ном саду выстроили коттеджи, где разместились родные президента, ближайшие сотрудники, охра-

на Альенде (именовавшаяся «группа личных друзей», или ГАП, созданная в тот период, когда Альенде ещё не был утверждён президентом и не мог доверять службе безопасности Фрея). Президент полюбил свою но­вую резиденцию. Именно здесь он предпочитал ра­ботать, собирал друзей, почти ежедневно играл с кем-либо из них в шахматы. Каждый раз, когда он приезжал сюда, у ворот его встречала любимая со­бака Ака. Альенде сам развесил на стенах резиден­ции личную коллекцию картин латиноамерикан­ских художников — Сикейроса, Риверы, Гуаясамина.

11 июля 1971 г. парламент единогласно объявил национализацию медных рудников и других при­родных ресурсов: «чилинизация», таким образом, блестяще завершилась. Ослабла зависимость эко­номики от иностранного капитала. Это было время действительно народного единства, но длилось оно недолго. Леворадикальные террористы застрелили одного из деятелей оппозиции, ответственного за расправу с крестьянами в годы правления Фрея. Активизировалась и фашистская организация «Патриа и либертад». В стране зазвучали выстрелы и взрывы. На улицах стали появляться плакаты со зловещим словом «Джакарта» — призыв к армии совершить переворот по образцу Индонезии 1965 г. Богачи бежали за границу, вывозили туда свои ка­питалы. Помещики угоняли скот в Аргентину. Раз­бухал чёрный рынок.

Создав гигантские государственные монополии, Альенде рассчитывал с их помощью получить сред­ства на социальные программы. Действительность не оправдала его ожиданий. Экономическое поло­жение ухудшалось, цены росли, деньги обесцени­вались. Недовольные национализацией западные компании объявили Чили бойкот. Надежда на по­мощь СССР оказалась призрачной — «страна соци­ализма» не была готова оплачивать чилийский экс­перимент. Возник конфликт президента с парла­ментом, выступавшим против передачи экономики под контроль государства. Начались забастовки горняков, торговцев, врачей, владельцев грузови­ков (последнее особенно страшно для Чили, где большинство перевозок осуществляется автомо­бильным транспортом).

Альенде работал по шестнадцать часов в сутки, спал по пять часов. Он поседел, редко улыбался. Дня не проходило без его публичных выступлений, встреч с прессой. Президент глубоко переживал, когда обнажались противоречия между народом и возглавляемой им «народной» властью. После того как карабинеры, по-прежнему не останавливав­шиеся перед применением оружия, убили рабочего в пригороде столицы, возмущённый президент от­правился пешком на место трагедии, принёс изви­нения жителям района и несколько часов беседовал с ними.

Атмосфера ожесточения в обществе нагнеталась средствами массовой информации, где перевес был на стороне противников правительства. После визита в Чили Фиделя Кастро левым стало труднее доказывать совместимость политики Альенде с

675

демократией. Часть студентов протес­товала против визита, захватывала университетские аудитории, чтобы со­рвать выступления кубинского диктатора. Но хотя симпатии Сальвадора Альенде к советскому и ку­бинскому режимам представлялись многим чилий­цам серьёзной опасностью, всё же президент не вы­ходил за рамки демократической конституции.

Пытаясь укрепить своё положение, Альенде вво­дит в правительство военных. Другой его опорой становится компартия, к сотрудничеству с которой он постоянно призывал социалистов. В отличие от последних коммунисты не предлагали новой разно­видности социализма. Их идеалом был Советский Союз 70-х гг., и они рассчитывали достичь своей цели постепенно, через своеобразную «диктатуру пролетариата» с президентом во главе.

На парламентских выборах 1973 г. оппозиции не удалось получить двух третей мест, что позво­лило бы ей «конституционно» свергнуть Альенде. Теперь непримиримые противники правительства могли делать ставку только на силу. Рассчитывая обуздать террористов, президент санкционировал чрезвычайные действия армии. Однако на практике это обернулось вторжением военных на заводы и в штабы левых организаций, разгромом рабочих от­рядов самообороны. В то же время против правых армия действовала крайне неохотно.

29 июня в Сантьяго восстал танковый полк, но благодаря решительным действиям главнокоман­дующего Пратса мятеж был подавлен. Сразу после сообщения о попытке переворота рабочие заняли предприятия, готовясь оказать сопротивление пут­чистам. Вечером перед дворцом состоялся стоты­сячный митинг. Президент заявил, что не распус­тит оппозиционный парламент, но прибегнет к ре­ферендуму, чтобы узнать мнение народа.

23 августа под давлением генералов ушёл в от­ставку Карлос Пратс. Его пост занял начальник ген­штаба Аугусто Пиночет. Он заверял президента, что Вооружённые силы верны конституции, а на деле возглавил заговор военных.

В 6 часов утра 11 сентября 1973 г. в резиденцию на улице Томаса Мора пришло сообщение о вос­стании флота в Вальпараисо. Это было началом пе­реворота. Простившись с женой, президент отпра­вился в Ла-Монеду. Туда же прибыли его сотруд­ники, приехали и две дочери Альенде — Беатрис и Исабель. Беатрис была беременна. Увидев её, отец только покачал головой...

В 7.50 по радио зачитывают заявление военной хунты, требующей перехода к ней всей власти в стране. Альенде приказал подготовить дворец к обо­роне. «Если бы я мог оказаться в другом месте для продолжения борьбы, я бы это сделал. Но я в Ла-Монеде, и именно здесь я буду бороться и погибну, если потребуется».

В 9 часов в Ла-Монеду звонит Пиночет. Он пред­ложил президенту самолёт и гарантии вылета в лю­бую страну мира, предупредив, что в противном

случае начнётся штурм. Альенде ответил главарю хунты: «Я не сдамся и не покину дворца. Угрозам подчиняются только трусы. И сдаются только тру­сы. Такие, как вы».

Авиация противников президента нанесла удар по радиостанциям, призывавшим население высту­пить в поддержку «Народного Единства». В эфире оставалось только радио компартии «Магальянес». Альенде подключился к передатчикам этой стан­ции и, привычным жестом взяв микрофон, произ­нёс то, что стало его последней речью:

«Трудящиеся моей Родины! Я благодарю вас за верность, которую вы всегда проявляли, за доверие, оказанное вами человеку, который был лишь выра­зителем глубоких чаяний справедливости и кото­рый, поклявшись уважать Конституцию и закон, сдержал своё слово».

Президент не призывал народ к дворцу — он знал, что фашисты не остановятся перед массовым кровопролитием.

В 11.00 начался штурм. Альенде из гранатомёта подбивает один из танков, прикрывавших наступ­ление пехоты путчистов. Атака захлебнулась под плотным огнём защитников дворца. Президент ка­тегорически приказывает женщинам и безоруж­ным покинуть здание. Его дочери отказываются подчиняться. «Поймите, — сказал им Альенде, — если с вами что-нибудь случится, противник во всём будет винить меня. Вы нужны матери, вы нужны нашему общему делу. Я приказываю вам как отец и как президент покинуть Ла-Монеду. Иначе вы заставите меня выйти на улицу». «Пос­ледний образ отца, оставшийся у меня в памяти, — вспоминала Исабель, — это образ борца, в каске и с автоматом в руке, который переходил от окна к окну, подбадривал соратников, сам стрелял по та­нкам. Ему предложили надеть бронежилет. Он отк­азался со словами: "Почему я? Я такой же боец, как и все"».

В 12 часов самолёты начинают бомбить дворец. Здание загорается, дым проникает во все помеще­ния. Среди защитников появляются раненые и убитые, сам президент ранен осколком стекла. В 13.30 танки таранят главные ворота. Защитники Ла-Монеды баррикадируются на втором этаже. Не­равный бой длился ещё два часа.

Долгое время считалось, что Сальвадор Альенде погиб от пули командира штурмовой группы. В 1991 г. правительственная комиссия объявила, что он покончил с собой. Соратники посадили его в пре­зидентское кресло, одели президентскую ленту и покрыли плечи национальным флагом. Ворвавши­еся путчисты в упор расстреляли уже мёртвое тело. Вскрытие обнаружило 13 пулевых ран.

Несмотря на политические просчёты, Сальвадор Альенде навсегда вошёл в историю как человек, от­давший жизнь за свои принципы. Все 18 лет прав­ления Пиночета его имя оставалось символом сопротивления диктатуре, символом борьбы за вос­становление подлинной демократии.