А.И.Казанский, А.К.Казанская, Н.А.Сундуков
Москва — промышленный, торговый и культурный центр государства
В 1703 году был основан Петербург. В 1713 году Петр I перенес столицу государства из Москвы в Петербург. Перенесение столицы в Петербург не уменьшило значения Москвы. Напротив, значение бывшей столицы как промышленного, торгового и культурного центра возрастало.
Наряду с мануфактурами XVII века — Пушечным двором и Оружейной палатой с ее мастерскими — в Москве в начале XVIII века возникают новые. Армии и флоту нужно было не только вооружение, но и обмундирование. Мануфактуры в селе Измайлове и на Кадашевском дворе, изготовлявшие парусное полотно, не могли удовлетворить потребности в парусине.
В 1697 году в селе Преображенском на Яузе возник большой Хамовный двор, или «парусная фабрика», как ее тогда называли. При Хамовном дворе было создано крупное предприятие — канатный завод. В Замоскворечье, возле Каменного моста, в 1705 году возникло большое предприятие — большой Московский суконный двор.
В 1707 году появились бумажная мельница в селе Богородском, полотняный и зеркальный заводы на Воробьевых горах. Наряду с государственными мануфактурами открываются мануфактуры купеческие. На государственных мануфактурах применялся главным образом принудительный труд крепостных крестьян, а на купеческих — наемный. Условия труда на тех и других мануфактурах были очень тяжелые. Рабочий день длился от зари до зари. Широко применялся детский труд.
Москва связывала между собой все рынки страны. Центром торговли в Москве был Китай-город с его торговыми рядами и Гостиным двором. Из черноземных районов Украины и Поволжья доставлялись в Москву продукты сельского хозяйства и промышленное сырье. Железный товар поступал с заводов Урала. С верховьев Волги, из городов Ярославля, Костромы шли холст и полотно, с нижней Волги Москва получала рыбу, икру и соль. Московские купцы торговали с Сибирью и со странами Западной Европы и Азии.
Петровское правительстсво принимало меры для того, чтобы усилить роль Москвы как торгово-промышленного центра. Одним из таких мероприятий был проект соединения Москвы-реки с Волгой и Волги с Доном. Был составлен проект сооружения каналов Москва-Волга и Волга—Дон. Приступили даже к созданию канала Волга—Дон, но работы были прекращены, так как началась Северная война. К мысли о строительстве каналов Москва—Волга и Волга—Дон возвращались потом не раз, но до осуществления дело так и не дошло.
Только после Великой Октябрьской социалистической революции было осуществлено соединение Москвы-реки с Волгой и Волги с Доном.
В XVIII веке было положено начало светскому школьному образованию. Оно должно было иметь практическое назначение. В Москве возник ряд учебных заведений, в которых готовились командиры для преобразованной армии и для военно-морского флота, а также кадры для новых учреждений.
Это были Навигацкая, Артиллерийская, Инженерная, Медицинская школы. Появляются образованные люди не только из дворян и духовных, но и из «простых людей». Сын крестьянина И. В. Посошков стал писателем, сын дьяка П. В. Постников — первым русским доктором медицины и философии, Л. Ф. Магницкий — автором «Арифметики» и преподавателем Навигацкой школы, Ф. П. Поликарпов — директором Московской типографии.
В Москве печатается книга «Юности честное зерцало», в которой содержатся правила, как держать себя в обществе. Начала выходить первая русская газета «Ведомости». Указ о печатании газеты был издан 16 декабря 1702 года. До 1711 года «Ведомости» печатались только в Москве на Печатном дворе, а с 1711 года стали издаваться и в Москве и в Петербурге. В 1720 году издание их целиком было перенесено в Петербург.
Документ
Отрывок из «Юности честное зерцало» (1717)
В первых наипаче всего должны дети отца и матерь в великой чести содержать. И когда от родителей что им приказано бывает, всегда шляпу в руках держать... возле их не садиться, и прежде оных не заседать...Младый отрок должен быть бодр, трудолюбив, прилежен и безпокоен, как в часах маятник...Имеет отрок наипаче всех человек прилежать, как бы себя мог учинить благочестна и добродетельна; ибо не славная его фамилия и не высокий род приводит его в шляхетство, но благочестные и достохвальные его поступки...Благочестие есть похвала юности...Младые отроки должны всегда между собой говорить иностранными языками, дабы тем навыкнуть могли.
Жизнь крепостных крестьян и московской дворянской знати во второй половине XVIII века
Бесправное положение крепостного крестьянства ярко проявляется в объявлениях о продаже крепостных. Так, в «Московских ведомостях» за 1787 год мы читаем: «...в доме № 13... на Арбате продаются музыкант 35 лет с женой и дочерью, да крестьянин, обученный ткацкому ремеслу, с женой и двумя дочерьми,— о цене спросить в оном доме у домоуправителя»; «...на Поварской... в доме Данилова — садовник 45 лет с женою 35 лет и с сыном 8 лет и две дочери, который умеет сад разводить, садить, прививать... пчел разводить, знает бочарное (ремесло), ростом выше рекрутской меры, цена — 500 рублей»; «...за Москвой-рекой, в приходе Спаса в Наливках — человек 18 лет, который очень хорошо бреет и кровь пускает из руки и ноги, пиявицы припускает, волосы чешет, цена 300 рублей, да буланей иноходец, который бежит отменно красиво, с хомутом и дрожками, цена 200 рублей».
Подробно мы узнаем об истязаниях крепостных из дела Салтычихи, имя которой стало в народе нарицательным. Двум дворовым Салтыковой, жен которых она замучила, удалось пробраться в Петербург. Здесь они подали прошение Екатерине II.
Дело получило гласность, скрывать его было дальше нельзя. Началось расследование. Издевательства Салтыковой над крепостными подтвердились. Она была лишена дворянства и пожизненно заключена в каменное подземелье в Москве.
В начале 60-х годов XVIII века дворянство было освобождено от обязательной постоянной службы. Праздная жизнь дворянства обеспечивалась возраставшей барщиной, увеличивающимися оброками и различными поборами, которые выколачивались из крепостных крестьян. Особняки московской дворянской знати поражали богатством, пышностью обстановки. Большие комнаты, обитые шелковыми тканями, украшенные громадными зеркалами в позолоченных рамах, были увешаны по стенам картинами и фамильными портретами. Шелковые занавеси на окнах и дверях, дорогая мебель с позолотой, обтянутая шелковой тканью, были обычным убранством комнат.
Беспечно жила московская дворянская знать. Непрерывной чередой следовали балы. В кабинетах шла игра в карты. Нередко проигрывались целые состояния. Угощения на балах были предметом особых забот; зимой к столу подавались оранжерейные фрукты, «конфектов — груды», прохладительные напитки, шампанское. Так веселились владельцы многих сотен и тысяч крепостных душ.
Городская жизнь московской знати была связана с их подмосковными имениями. Сюда, например, относятся Кусково и Останкино Шереметевых. Один из Шереметевых воздвиг силами своих крепостных архитекторов М. Ф. Миронова, И. П. Аргунова «великолепный увеселительный дом», дворец-театр и художественный музей. С шереметевскими подмосковными усадьбами соперничало Архангельское князей Голицыных.
Дворян обслуживали дворовые. Это они натирали паркет в барских покоях, стряпали, стирали, содержали в порядке огромный барский гардероб, мерзли, а подчас и совсем замерзали на облучках карет во время бесконечных московских балов. Это они вышивали великолепные узоры на дворянском белье, на шелковых шалях и платьях, создавали и поддерживали «дворянскую культуру». В усадьбе Архангельское парк, оранжерею и ботанический сад обслуживало до трехсот пятидесяти крепостных крестьян. Дворня заполняла передние, девичьи и кухни, хлопотала вокруг дворянских зал, гостиных и столовых во время балов, приемов и выездов господ.
В богатейших дворянских домах Шереметевых, Ростопчиных и других дворовые исчислялись сотнями человек. Даже средние дворянские семьи считали, что они не могут обойтись без многочисленной прислуги. Дворовые ютились в «людских» и девичьих, спали вповалку на жестйих «войлочках» где-нибудь в углу или на сундуке. Жестокая расправа грозила слуге, не угодившему барину, розги и палки были неизменной принадлежностью дворянского быта.
Труд и жизнь работных людей и их борьба против владельцев мануфактур
Во второй половине XVIII века в стране увеличивалось количество мануфактур. Тo же происходило в Москве и в Московской губернии. На мануфактурах люди работали в темных, сырых и грязных помещениях. Продолжительность рабочего дня доходила до 16 часов в сутки. Заработная плата была ничтожной, ее еле хватало на пропитание, и выдавалась она очень неаккуратно.
Увеличение мануфактур повлекло за собой и увеличение рабочих. Появилась новая общественная сила, пока еще незначительная,— мастеровые и работные люди московских мануфактур. И эта сила выступает на борьбу против феодально-крепостнического строя. Борьба вначале носит стихийный характер и часто выражается в массовом отказе от работы. Так, на Московском суконном дворе наряду с такими формами борьбы работного люда, как бегство, подача челобитных и др., частыми и продолжительными стали остановки работы.
Среди работного люда росло скрытое, но сильное недовольство своим положением. Оно вылилось в открытое выступление. Поводом для него послужило страшное бедствие: в 1771 году в Москве разразилась эпидемия чумы.
На Московском суконном дворе, где числилось 3340 рабочих, в течение первой недели марта 1771 года умерло 130 человек. В июле в Москве вымирали целые семьи, а всего за этот месяц чума унесла 1099 человек.
Помещики с семьями спешно уезжали в свои имения. Дворовых людей они оставляли в Москве без продовольствия. Мануфактуры были закрыты. Работные люди бродили по улицам голодные.
В августе от чумы погибало уже от 400 до 500 человек в день. Правители Москвы, запершись в своих домах, отдали население на произвол полиции. По ее приказу осужденные колодники врывались в дома, крючьями выволакивали умерших и вывозили за город в ямы.
Голод, безработица, чума и произвол полиции обрекали трудовое население Москвы на вымирание. В народе росло чувство отчаяния и глубокого возмущения. 15 сентября 1771 года в 8 часов вечера Москва была всполошена набатом. На другой день на улицах собралась большая вооруженная толпа народа. Разрасталось антифеодальное движение. Восставшие направились к домам московской аристократии, а потом на Красную площадь. Они пытались проникнуть в Кремль, где находились представители высшей власти города. Только после того, как по приказу генерал-губернатора Москвы для усмирения восставших были направлены войска и применены пушки, заряженные ядрами и картечью, восставшие были разогнаны.
Восстание нашло отклик в окрестностях Москвы и в ближайших уездах Московской губернии. Так, 19 сентября 1771 года генерал-губернатор доносил Екатерине II: «Сейчас получена ведомость, что на Пахре собирается много всякого народа и хотят итти в Москву со всяким орудием... грозятся все разорять». Через два дня он же сообщал в Петербург, что по вотчинам ходят люди, одетые в солдатские мундиры, заставляют попов читать перед народом указы, как будто полученные из губернской канцелярии, а старост и выборных подписываться, что «как скоро услышат в Москве набат и пушечную стрельбу, то бы все в Москву бежали с дубинами и рогатинами».
Московское дворянство было напугано восстанием больше, нежели чумой. Против восставших правительство направило четыре лейб-гвардейских полка. Восстание было подавлено.
Екатерина II подписала приговор, по которому участники восстания были жестоко наказаны. Дворовый Василий Андреев и московский купец Иван Дмитриев были повешены у стен Донского монастыря, а дворовые Алексей Леонтьев и Федор Деянов — на Красной площади... 72 человека были биты кнутом и по вырывании ноздрей закованы в кандалы и отправлены на галеры, 89 человек были сечены плетьми и отправлены на казенную работу, 12 подростков наказаны розгами.
Московское восстание, направленное против феодально-крепостнического строя, являлось предвестником назревавшей крестьянской войны под предводительством Емельяна Ивановича Пугачева.
Отклики на крестьянскую войну под предводительством Е. И. Пугачева в Москве и Московской губернии
Начавшаяся в 1773 году крестьянская война под предводительством Емельяна Ивановича Пугачева всколыхнула трудовое население Москвы и Московской губернии. Пугачев рассылал своих разведчиков во все стороны. Они следили за тем, по каким дорогам правительство направляет войска против Пугачева. В то же время эти разведчики обещали от имени Пугачева передать всю помещичью землю крепостным крестьянам, предоставить им свободу, отменить барщину и оброк. Такие разведчики были и в самой Москве.
Шли упорные слухи о возможности приближения Пугачева к Москве. Разговоры о крестьянском восстании вызывали у одних радость и надежду, у других — страх и ужас. Простой народ связывал с приходом Емельяна Ивановича освобождение от помещичьего гнета. Дворянство же боялось, что приближение Пугачева повлечет за собой новое восстание народных масс Москвы. Многие дворяне Московской губернии из страха перед своими крепостными оставляли имения и перебирались в Москву.
В конце декабря 1773 года в церквах и на площадях Москвы читался манифест Екатерины II «О бунте казака Пугачева». Полиция внимательно следила за настроением народных масс. «Я стал примечать, что народ с жадностью слушал оное объявление»,— сообщал императрице московский генерал-губернатор, не скрывая при этом явной тревоги за могущие произойти события.
Полиция разбирала доносы на лиц, замеченных в сочувствии восстанию Пугачева. Дворовый графа Толстого Василий Пустынин в питейном доме пил с другими людьми за здоровье Петра III. После допроса и наказания батогами Пустынин сообщил, что четверо дворовых говорили ему: «Слышно-де, что Петр Ш жив, и Пугачев сделан от него главным командиром». В этих народных толках отразились и сочувствие восстанию, и наивная вера в «хорошего царя», характерная для крестьянских восстаний.
Крепостные и работные люди, а также трудовые массы посадского населения с нетерпением ждали прихода в Москву Пугачева. Эти настроения усилились, когда пришло известие об успехах Пугачева под Казанью. В питейном доме у Земляного вала дворовый человек Федор Горяинов говорил: «Дай-де бог здоровья Петру Федоровичу». А крепостные крестьяне того же помещика говорили Горяинову: «У него-де у Пугачева много войска, он скоро будет в Москву, и он-де, Пугачев, подлинно император Петр Третий».
А в доме генерал-поручика Чулкова дворовый человек Федор Данилов рассказывал, что крестьяне села Гагина уже отрекаются от своего господина и говорят, «будто из Казани идет государь Петр Федорович, за которого... и отписаны они будут».
Московские власти и дворянство не без основания боялись взрыва возмущения крестьянства и работных людей. Эту боязнь и тревогу дворян Москвы ярко выразил в своих воспоминаниях писатель-современник А. Т. Болотов:
«Мысли о Пугачеве не выходили у всех нас из головы, и мы все уверены были, что вся чернь, особливо все холопы и наши слуги... втайне, сердцами своими были злодею сему преданы... и готовы были при малейшей возгоревшейся искре произвести огонь... Пример бывшего незадолго в Москве страшного мятежа был у нас еще в свежей памяти... и мы смотрели и ждали, что при самом отдаленнейшем еще его приближении к Москве вспыхнет в ней пламя бунта... и все сие приводило нас в неописанный страх и ужас».
Но вскоре пришло известие, что Пугачев захвачен в плен и его везут в Москву. Публичная расправа над пугачевцами была совершена в Москве как для устрашения рядовых слоев населения, так и для успокоения потрясенного недавними событиями дворянства — московского и провинциального. Дворяне стекались в Москву на казнь вождя крестьянских масс, которые осмелились угрожать благополучию правящего класса империи.
Просвещение и культура в Москве в конце XVIII века
Московский университет, основанный в 1755 году, был центром русской культуры. Спустя 12 лет после его открытия русские профессора добились, чтобы лекции в университете читались не на латинском, а на русском языке. При университете были открыты две гимназии: одна — для детей дворян, другая — для детей купцов. Университет готовил научные кадры, при нем возникли научные общества. Университетская типография имела большое общественно-просветительное значение.
С Московским университетом связано издание первой общественной газеты «Московские ведомости», которая стала выходить с 20 апреля 1756 года.
С 1 мая 1779 года редактором газеты «Московские ведомости» стал Николай Иванович Новиков. В газете освещались события международной и внутренней жизни России, печатались рассказы и стихи русских писателей. Она высмеивала людей, чуждавшихся отечественной культуры, бичевала пороки дворянского общества — невежество, подхалимство, взяточничество.
Кроме газеты, Новиков принимал активное участие в издательстве журнала «Собрание новостей», который освещал события в России, новости науки и литературы. Новиков же стал издавать первый детский журнал «Детское чтение», воспитывающий уважение к русскому народу, к родному языку и национальной культуре. Журнал нравился читателям.
Н. И. Новиков не только издавал газеты и книги, но и сам организовал их продажу в книжной лавке на Никольской улице. Правительство считало деятельность Новикова опасной. Екатерина II, напуганная французской буржуазной революцией, 13 апреля 1792 года приказала его арестовать. Николая Ивановича без суда заключили в Шлиссельбургскую крепость на 15 лет. В 1796 году, после смерти Екатерины II, Н. И. Новиков был освобожден и уехал на постоянное жительство в свою усадьбу Авдотьино (ныне село Авдотьино Ступинского района Московской области). Умер Н. И. Новиков в 1818 году и похоронен в своем имении.
С гневом бичует крепостничество и крепостников писатель-революционер Александр Николаевич Радищев: «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что крестьянину мы оставляем? — То, чего отнять не можем,—воздух. Да, один воздух! Отъемлем нередко у него не токмо дар земли, хлеб и воду, но и самый свет...» Последние главы произведения Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» связаны с Москвой и Московской губернией.
В главе «Черная грязь» (деревня Химкинского района) А. Н. Радищев, как и в главе «Пешки», говорит о бесправии народа, об издевательствах помещиков над крестьянами, рисует мрачную картину крестьянской «свадьбы поневоле», рассказывая о насильственном браке крестьянина по требованию помещика. За свою смелость в описании жизни крепостных крестьян Радищев был сослан в Сибирь, в отдаленный Илимский острог. В 1801—1802 годах, возвращенный с каторги, он был в Москве и наблюдал коронационные торжества Александра I. Радищев видел резкие контрасты: по улицам и площадям Москвы в блестящих одеждах разъезжали дворяне, чиновники и на тех же улицах, праздничных и разукрашенных, стояли толпы бесправных крепостных крестьян, ремесленников, нищих.
У писателя-революционера рождались мысли о будущем русского народа, об его освобождении от крепостничества и самодержавия. Он писал:
О народ, народ преславной!
Твои поздные потомки
Превзойдут тебя во славе.
. . . . . . .
Все преграды, все оплоты
Сокрушат рукою силыной,
Победят — природу даже,—
И пред их могущим взором,
Пред лицом их озаренным
Славою побед огромных
Ниц падут цари и царства.
Документы
(Из донесения генерал-поручика о «бунте» 1771 года)
. . . Народ, негодуя и озлясь, как звери, сделал настоящий бунт, вбежав в Кремль и разоряя архиерейский дом, искали убить и самого архиерея... В злодействе сем находились боярские люди, купцы, подьячие и фабричники, а особливо раскольники... Сия дерзость заставила сделать несколько выстрелов из пушек и истребить злодеев мелким ружьем, кои человек до 100 и побито, да взято под караул 240 человек, из коих несколько есть и раненых... (Зерцалов. О мятежах в Москве.)
МОСКОВСКИЙ СУКОННЫЙ ДВОР (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XVIII ВЕКА) (Из жалоб рабочих суконного двора)
... А двор суконный запирает и велит нам есть у себя на дворе в харчевне. . . Продает против гороцкова дорогою ценою и нам от харчевни есть великая нужда и убыток...Малою дачею за работу весьма отяготили и оскудили нас, отчего жены наши, и дети ходят и питаются миром, а мы сами с великою нуждою питаемся, стали наги и босы...
РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ НА СУКОННОМ ДВОРЕ (Из донесения компанейщиков Московского суконного двора. 1737 год)
... Своеволием и неослушанием поступили противно от Суконного двора отлучились самовольно, все оставили, разошлись врознь, пребывают праздно, учинили великую остановку и фабрика стоит без действа...
ОТРЫВОК ПУТЕШЕСТВИЯ (Из сатирического журнала Н. И. Новикова «Живописец», лист 5)
По выезде моем из сего города... бедность и рабство повсюду встречалися со мною в образе крестьян. Непаханные поля, худой урожай хлеба... маленькие, покрытые соломой хижины из тонкого заборника, дворы огороженные плетнями... весьма малое число лошадей и рогатого скота подтверждали, сколь велики недостатки тех бедных.., которые богатство и величество целого государства составлять должны.
... О человечество! тебя не знают в сих поселениях; О господство! ты тиранствуешь над подобными себе человеками... Глупые помещики сих бедных рабов изъявляют...более к лошадям и собакам, а не к человекам.
|
