Курсовая работа: Судебный прецедент как источник права

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

УРАЛЬСКИЙ ФИНАНСОВО – ЮРИДИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

Юридический факультет

КУРСОВАЯ РАБОТА

по дисциплине: «Теория государства и права»

на тему: «Судебный прецедент как источник права»

Екатеринбург

2010

Содержание:

Введение...................................................................................................................3

Глава 1 Понятие и общая характеристика судебного прецедента как источника права.......................................................................................................5

1.1 Судебный прецедент: понятие и содержание.................................................5

1.2 Виды судебных прецедентов..........................................................................14

Глава 2 Судебный прецедент в Российской Федерации....................................21

2.1 Судебный прецедент в деятельности Конституционного суда Российской Федерации..............................................................................................................21

2.2 Нормативные судебные правоположения в деятельности Верховного и Высшего Арбитражного Судов Российской Федерации...................................34

Заключение.............................................................................................................45

Список использованных источников и литературы...........................................47

Введение

Продолжающиеся в настоящее время в России процессы реформирования социально-экономической сферы жизни ставят новые задачи, разрешение которых невозможно без наличия действенных регулятивных механизмов. Правовой механизм является одним из основных социальных регуляторов наряду с моралью и нравственностью, а нормативный правовой акт – основным средством объективации правовых норм.

Вместе с тем, нормативный правовой акт, как источник права, обладает объективными недостатками, причины которых коренятся в римской правовой традиции, положенной в основу правовых систем стран континентальной правовой семьи вообще и России в частности. К таким недостаткам относятся: общий характер правовых норм; использование оценочных понятий при формулировании норм права; сложная и долгая по времени процедура принятия, изменения и отмены правовых норм, которая зачастую не поспевает за куда более динамичным процессами изменения общественных отношений и т.д.

На этом фоне в отечественной правовой системе возрастает роль судебных органов в сфере правотворческой деятельности, которые наряду с органами законодательной и исполнительной власти дополняют действующее правовое регулирование, восполняя пробелы и устраняя ситуации правовой неопределенности. В этой связи, проблема официального признания правотворческой роли судебных органов приобретает особое значение на современном этапе развития российского государства.

Актуальность разбора данной проблемы, на мой взгляд, очевидна. В настоящее время утверждение прецедента на российской почве является одним из широко обсуждаемых вопросов. Мнения звучат самые разные – от полной поддержки этой идеи до категорического отрицания. При всей популярности данной проблемы не существует единого подхода даже к пониманию феномена прецедента – к этой категории относят весьма разнородные явления.

Объект исследования – становление и развитие прецедентного права.

Предмет исследования – выявление сущности судебного прецедента как источника права.

Цель данной курсовой работы состоит в том, чтобы рассмотреть судебный прецедент как источник права, а также анализ возможности его применения в качестве источника права в условиях правовой системы России.

Достижение поставленной цели было обусловлено разрешением следующих задач:

1) Охарактеризовать понятие и содержание судебного прецедента, рассмотрение его видов.

2) Исследовать прецедентную природу решений Конституционного Суда Российской Федерации, а также нормативных судебных правоположений Верховного и Высшего Арбитражного Судов Российской Федерации.

Информационной основой данной работы являются основные нормативно-правовые акты,материалы судебной практики, учебная, научная и специальная литература.

Курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Глава 1 Понятие и общая характеристика судебного прецедента как источника права

1.1 Судебный прецедент: понятие и содержание

Теория права выделяет четыре основных вида источников права: нормативно-правовой акт, нормативный договор, правовой обычай и судебный прецедент. В настоящее время широко обсуждается вопрос о существовании в Российской правовой системе такого феномена как судебный прецедент. Однако подходы к его пониманию и формы его проявления различны. В этой связи представляется необходимым рассмотреть понятие и признаки судебного прецедента, на основе которых можно сформулировать определение данного правового феномена.

Прецедент (от лат. praecedens, род. падеж praecedentis – предшествующий) представляет собой определенное действие или решение, которое в последствии при аналогичных обстоятельствах рассматривается как некий эталон, образец. Следует отметить, что в отечественной юридической литературе в понятие «прецедент» зачастую вкладывается иной смысл, чем тот, который был заложен в английской доктрине прецедента, – прецедент отождествляется с решением суда, которое не встречалось ранее в судебной практике[1] , что представляется ошибочным. В данном случае речь может идти о казусе, не имевшим ранее места в практике, но не о прецеденте как источнике права, поскольку суды рассматривают и принимают решения по огромному количеству дел и далеко не каждое из них становится прецедентом.

Правовой или юридический прецедент в научной литературе рассматриваются как равнозначные понятия. В зависимости от того, каким органом создан прецедент, выделяют судебные и административные прецеденты[2] . Н.В. Хропанюк в этой связи отмечает: «Под юридическим прецедентом понимается судебное или административное решение по конкретному юридическому делу, которому государство придает общеобязательное значение».

Судебный прецедент, как вид правового прецедента, может пониматься в двух смыслах: узком и широком. В узком смысле под судебным прецедентом понимается решение суда, вынесенное по конкретному делу, которое используется в качестве образца при разрешении аналогичных дел в будущем. В основу широкого понимания судебного прецедента положен «принцип подобия» Генри Брактона – сходные дела должны решаться сходным образом. Исходя из данного подхода, судебный прецедент включает в себя: изучение фактов дела и выделение из их совокупности наиболее значимых; выработку мотивировки принимаемого решения по делу, а также оценку используемых при этом прецедентов; принятие окончательного решения по делу. Иными словами, в узком смысле под судебным прецедентом понимается только юридически обязывающая часть судебного решения – ratiodecidendi, содержащая именно ту правовую норму, на основе которой должно разрешаться конкретное дело. В широком же смысле судебный прецедент включает в себя не только юридически обязывающую часть (ratiodecidendi), а еще и мотивировочную (obiterdictum), обосновывающую принятие того или иного решения по делу.

В отечественной правовой доктрине существуют различные подходы к определению понятия «судебный прецедент». Отечественные исследователи дореволюционного периода в основном не различали судебный прецедент в узком и широком смыслах. Так, Г.Ф. Шершеневич под судебным прецедентом понимал судебное решение, состоявшееся по частному делу, которое может стать правилом разрешения подобных случаев на будущее время. При этом он отмечал, что судебное решение, в качестве судебного прецедента, может проявляться в двух видах. Во-первых, в виде разъяснения смысла уже существующей нормы и, во-вторых, в виде создания новой нормы при молчании закона или обычая. Другой известный отечественный ученый-правовед Е.Н. Трубецкой понимал судебный прецедент как решение отдельного казуса, которое становится общей правовой нормой для всех аналогичных случаев. По его мнению, прецедент является древнейшим источником права, исследователь указывает на то, что рабство в Англии было ликвидировано именно благодаря прецеденту, а важнейшие государственные органы и конституционные процедуры функционируют на основе прецедента. В то же время, Е.Н. Трубецкой фактически приравнивает обычай к прецеденту, утверждая, что «в сущности обычай сводится к прецеденту: он есть не что иное, как множественный прецедент, иначе говоря, обычай есть многократно повторяющийся прецедент». С критикой такого подхода выступал Н.М. Коркунов, указывая на то, что судебная практика действительно имеет много общего с обычаем, но в то же время, имеются существенные различия, не позволяющие их отождествлять. Обычай складывается совершенно бессознательно, без всякой мысли о юридическом нормировании отношений, а судебная практика, подобно закону, возникает в силу сознательного стремления к реализации юридической нормы. Другое отличие судебной практики от обычая заключается в том, что она (судебная практика) создается не обществом, как обычай, a учреждением. Российский историк права Ф.В. Тарановский рассматривал судебный прецедент как «первое решение суда по вопросу, не предусмотренному ни юридическим обычаем, ни законом, получает значение судебного прецедента, то есть такого предшествующего случая, который имеет значение нормативного факта при последующих судебных решениях».

Современные авторы, давая определение судебного прецедента, как правило, придерживаются позиции дореволюционных исследователей и рассматривают его с точки зрения широкого подхода. Так, М.Н. Марченко под судебным прецедентом понимает общие «правовые положения», выработанные в результате правотворческой деятельности высших судов. П.А. Гук на основе изучения признаков судебного прецедента предложил следующее его определение: «Судебный прецедент – это судебное решение высшего органа судебной власти по конкретному делу, вынесенное в рамках определенной юридической процедуры (судопроизводства), содержащее правовое положение (правовую позицию, принципы), опубликованное в официальных сборниках и обладающее императивностью применения для аналогичных дел в будущем». Вместе с тем, некоторые современные авторы понимают судебный прецедент исключительно в узком смысле. А.В. Поляков, например, понимает под судебным прецедентом «правовой текст, представляющий собой часть судебного решения по конкретному делу, содержащее сформулированное судом правило интерпретируемое как основание общезначимой и общеобязательной нормы поведения для всех, кому оно адресуется, в том числе для судов при разрешении аналогичных дел».

На основе анализа различных подходов к пониманию судебного прецедента можно сформулировать понятие данного правового явления. Под судебным прецедентом понимается судебное решение по конкретному делу, содержащее правовую норму, применяемую для разрешения аналогичных дел в будущем. Содержанием понятия «судебный прецедент» являются сущностные характеристики (признаки), позволяющие отличать его от других источников права:

1) судебный прецедент создается исключительно высшими судебными органами и объективируется в судебном решении;

2) судебный прецедент имеет как перспективное, так и ретроспективное действие во времени;

3) судебный прецедент обязателен для применения;

4) судебный прецедент подлежит обязательному официальному опубликованию.

Создание прецедента органом судебной власти. Судебный прецедент всегда вырабатывается в ходе судебной деятельности. Это форма, в которой суд выражает новые правовые нормы, толкование закона, излагая их в своем решении. Однако не каждый судебный орган обладает правом на создание правовых норм, а только тот, который стоит на вершине судебной системы.

Так, И.Ю. Богдановская в своем диссертационном исследовании отмечает: «Судебные прецеденты создаются не всеми судами, а только судами, имеющими статус вышестоящих. При такой системе особую роль играют суды, которые стоят во главе судебной системы».

В США, например, правом создания судебных прецедентов обладает Верховный Суд – на федеральном уровне и Верховные суды штатов – на уровне штатов. В ФРГ большой авторитет придается решениям Федерального Конституционного Суда, хотя они официально и не признаются источником права. В Швейцарии – кантональные суды связаны решениями Федерального суда, в Испании правотворческая роль признается за Верховным судом, в Италии – за Кассационным Судом, а в области конституционного права – за Конституционным Судом.

В России, хотя и неофициально, таким правом обладают Конституционный Суд, Верховный Суд и Высший Арбитражный Суд.

Перспективное и ретроспективное действие судебного прецедента во времени. Судебный прецедент как источник права обладает особенностью, определяющей характер его действия во времени. «Определить точную дату вступления судебного прецедента в силу невозможно, поскольку неписаная норма формируется со временем. Судебный прецедент может содержаться как в единичном судебном решении, так и формироваться целым рядом судебных решений. Также сложно решается вопрос и о моменте прекращения действия прецедента» – отмечает И.Ю. Богдановская. Такие особенности формирования судебного прецедента предопределили возникновение его характерной черты – обратной силы.

Так, суд может применить прецедент как к фактам, которые возникли после создания новой нормы, так и к фактам, которые имели место до создания новой нормы, и находятся на стадии судебного рассмотрения. В первом случае имеет место «настоящее» (перспективное) действие судебного прецедента. Во втором случае, когда суд применяет новую норму к фактам, которые возникли до ее появления – действие судебного прецедента называется «ретроспективным». Различается полное и ограниченное ретроспективное действие судебного прецедента. Полное ретроспективное действие имеет место, когда новая прецедентная норма применяется ко всем фактам, возникшим до появления данной нормы. А ограниченное ретроспективное действие прецедента имеет место, когда новая правовая норма применяется к фактам, существовавшим до ее создания, при условии, что конечное судебное решение еще не было вынесено на момент возникновения новой прецедентной нормы.

Судебный прецедент обязателен для применения. Обязательность применения судебного прецедента главным образом основана на доктрине прецедента, которая окончательно установилась в Англии в начале XIX века и первоначально приобрела «жесткую» форму. Гораздо позже принцип обязательности прецедента закрепился в других странах англо-американской правовой семьи: США, Канаде, Австралии и других. В настоящее время во всех странах «общего права» отмечается переход к «гибкому» принципу прецедента, позволяющему судам пересматривать установленные прецеденты. Тем не менее, данное обстоятельство не умаляет значения и авторитета правила прецедента, выработанного в ходе многовековой деятельности судов. В связи с этим Р. Кросс отмечал: «В настоящее время общее представление об английской доктрине прецедента сводится к следующему: каждый суд обязан последовать решению более высокого по положению суда, а апелляционные суды (кроме Палаты Лордов) связаны своими прежними решениями».

В России свойство обязательности придается решениям Конституционного Суда, постановлениям Пленума Верховного и Высшего Арбитражного судов, поскольку уклонение от применения закрепленных в данных актах правоположений может привести к отмене соответствующего решения.

Обязательное официальное опубликование судебных прецедентов. Официальное опубликование представляет собой «один из главнейших способов соблюдения принципа гласности в нормотворческой деятельности органов публичной власти». Авторитет судебного прецедента в странах англо-американской правовой системы в значительной мере подкрепляется именно официальной и обязательной публикацией наиболее важных решений высших судебный органов в специальных изданиях[3] . Официальные сборники для публикации судебных решений существуют в Англии, США, Франции, ФРГ, Испании, Швейцарии и других странах. При этом среди юристов «общего права» остается дискуссионным вопрос о возможности ссылаться на официально не опубликованные решения. В американских судах, к примеру, не практикуется допускать ссылки на официально не опубликованные прецеденты, поскольку в стране существует значительное число изданий, публикующих решения как федеральных судов, так и судов штатов, которые носят неофициальный характер.

В России судебные решения также публикуются в официальных сборниках. Решения Конституционного Суда России публикуются в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации», решения Верховного Суда – в «Бюллетене Верховного Суда РФ», решения Высшего Арбитражного Суда – в «Вестнике Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации».

Кроме того, судебный прецедент характеризуется казуистичностью, поскольку формируется на основе фактических обстоятельств конкретного дела, а также высоким уровнем авторитета, что обусловлено, главным образом, местом суда, который создал прецедент, в иерархической структуре судебной системы. Указанные признаки позволяют отличать судебный прецедент как источник права в ряду других правовых явлений.

Вместе с тем, довольно часто в научной литературе можно столкнуться с отождествлением понятий «судебный прецедент» и «судебная практика», что представляется не корректным, поскольку данные понятия отражают хотя и близкие, но все же различные правовые явления. В связи с этим полагаем необходимым различать понятия «судебный прецедент» и «судебная практика».

Родовым понятием по отношению к «судебной практике» выступает «юридическая практика». В.И. Леушин определяет юридическую практику как «деятельность субъекта по принятию решений правового содержания», рассматривая ее с процедурной точки зрения, в то время как она представляет более сложное правовое явление и не ограничивается только «деятельностью» соответствующих субъектов. В этой связи заслуживает внимания определение понятия «юридической практики», предлагаемое Н.Н. Вопленко и А.П. Рожновым: «Под юридической практикой необходимо понимать материально-преобразующую сторону юридической правотворческой, правореализационной и особенно правоприменительной деятельности субъектов правовых отношений, в ходе которых осуществляется процесс и накапливается опыт нормативного и индивидуального регулирования публично-правовых, социально-значимых общественных отношений»[4] .

Одним из видов юридической практики является судебная практика, которую не следует отождествлять с судебным прецедентом. Судебную практику, как и юридическую практику в целом, следует рассматривать в двух смыслах: широком и узком. В широком смысле это судебная деятельность всех судебных органов, связанная с правоприменением и выработкой общеобязательных правил поведения в процессе рассмотрения конкретных дел. А в узком смысле под судебной практикой понимаются конкретные общеобязательные судебные решения, выработанные в процессе судебной деятельности и содержащие так называемые «правоположения». Таким образом, если судебный прецедент – это конкретное решение по делу, то судебная практика – это типичные судебные решения по конкретным делам, являющиеся результатом длительного, однообразного судебного правоприменения. Понятие «судебная практика» применяется лишь в том случае, когда выявляется определенная линия в деятельности судебных органов в отношении решения того или иного вопроса.

Многие исследователи обращают внимание на недопустимость использования судебной практики в качестве источника права в формальном смысле – поскольку судебная практика является результатом правоприменительной деятельности, результатом толкования правовых норм, между тем как источник права – это результат правотворчества. Так, Л.П. Ануфриева, исходя из дуализма правовой категории «источник права», указывает на то, что «адекватной формой выражения юридических норм, т.е. источником права в формальном смысле, выступает не судебная практика, а судебный прецедент», в то время как судебная практика сохраняет за собой качество быть источником права в материальном смысле.

Вместе с тем, существует и противоположная точка зрения по данному вопросу. Р.З. Лифшиц отмечает, что судебная практика «приспосабливает общеправовую норму к особенному и единичному – конкретным жизненным ситуациям. Признание за судебной практикой роли источника права не умаляет полномочий законодательной и исполнительной власти. Суды выполняют только им присущие полномочия, которые не могут быть выполнены другими органами. Возрастание роли суда в жизни общества с необходимостью приводит к выполнению судебной практикой нормотворческой функции. Это и происходит в российской действительности»[5] .

Отход от нормативистских взглядов, провозгласивших волю законодателя священной и нерушимой, стимулировал появление плюрализма мнений по различным правовым вопросам, в том числе и по вопросу признания судебной практики в качестве источника права (в формальном смысле). В советский период в отечественной правовой науке господствовала точка зрения, которую можно проиллюстрировать высказыванием Р. Давида и К. Жоффре-Спинози: «Если спросить советского юриста, какова роль судебной практики в Советском Союзе, он убежденно ответит, что эта роль значительна. Если же спросить его, является ли судебная практика источником права, то последует незамедлительный и четкий отрицательный ответ». На современном этапе данный вопрос разрешается уже не так однозначно и является дискуссионным в отечественной правовой доктрине, он имеет как сторонников, так и противников. Однозначно можно утверждать, что судебный прецедент и судебная практика «как явления и отражающие их понятия не являются идентичными»[6] .

1.2 Виды судебных прецедентов

В юридической литературе можно встретить различные классификации судебных прецедентов. Как отмечает А.В. Цихоцкий, «в настоящее время существует обширная классификация судебных прецедентов по самым различным критериям, что облегчает их применение в судебной практике». Однако, основными критериями классификации судебных прецедентов являются их юридическая сила и содержание, поскольку они получили отражение в самой доктрине судебного прецедента.

По юридической силе судебные прецеденты принято делить на обязательные (связывающие) и убеждающие. Обязательным прецедентом (bindingprecedent) является юридически обязательное решение высшего судебного органа, которому надлежит следовать при разрешении аналогичных дел. В Англии такими высшими судами являются Палата Лордов, Высокий Суд, Суд Короны. Убедительный прецедент (persuasiveprecedent) – это решение суда, которому, строго говоря, судьи следовать не обязаны, но должны учитывать при разрешении схожих дел, и не могут просто проигнорировать его. В качестве убедительных прецедентов выступают, например, obiterdictum решений суда Палаты Лордов; решения нижестоящих судов по отношению к вышестоящим; все решения судов одного уровня; решения судов других государств стран общего права и др.

Вместе с тем, с точки зрения доктрины прецедента, не все, что изложено в судебном решении по конкретному делу является обязательным и становится основой для разрешения аналогичных дел в будущем. В этой связи английский профессор Р. Кросс замечает, что «не все, что утверждает судья в ходе обсуждения своего решения, будет прецедентом». Любое решение английского суда принято делить по юридической силе на две части – ratiodecidendi (обязательная часть решения) и obiterdictum (рекомендательная часть). Однако такое разделение судебного решения во многом виртуально, поскольку ни один судья в своем решении не указывает, что в нем является ratiodecidendi, а что obiterdictum.

К настоящему времени сложились два основных подхода в понимании того, что есть ratiodecidendi судебного решения: традиционный (классический) и современный. Сторонники классического подхода (Р. Кросс, Р. Уолкер, Кэмпбелл) говорят о ratiodecidendi как о правовой норме, заложенной в прецедентном решении, на основе которой суд разрешает конкретное дело. Так, по мнению Р. Уолкера, «ratiodecidendi может быть определено как применимое к правовым вопросам, возникающим в связи с установленными судом фактами, правоположение, на котором основано решение». Следование классическому подходу представляется наиболее справедливым в тех случаях, когда ratiodecidendi первоначального прецедента не претерпело существенных изменений вследствие его толкования при разрешении более поздних аналогичных дел, ввиду чего отсутствуют существенные различия между описательным и императивным значением ratiodecidendi. Однако отсутствие единых и четких правил интерпретации прецедентов, а также различие между фактическими обстоятельствами последующих дел приводят к существенной модификации содержания ratiodecidendi первоначального дела по отношению к его описательному значению, заложенному судьей при его создании. В этих условиях возрастает роль «современного» подхода к определению ratiodecidendi, который заключается в более абстрактном его (ratiodecidendi) понимании как необходимого правового основания для разрешения конкретного дела, выявленного судом в ходе толкования (ограничительного или расширительного) первоначального и последующих решений по аналогичным делам. Тем не менее, это не означает, что традиционный подход устарел и не применяется в английской судебной практике.

Obiterdictum (попутно сказанное), в отличие от ratiodecidendi, не обладает обязательностью применения, однако всегда учитывается судьями, но имеет силу прецедента лишь убеждающего действия и оказывает помощь судьям при рассмотрении аналогичных дел в будущем[7] .

Исследователями выделяются следующие формы obiterdictum. Во-первых, obiterdictum как попутно сказанное, может представлять собой:

1) позиции судей в отношении отсутствующих в рассматриваемом деле гипотетических фактов;

2) мнения судей относительно фактов, не имеющих отношения к рассматриваемому делу;

3) утверждения суда, основанные на фактах дела, но, по мнению суда, не имеющих существенного значения для его разрешения;

4) позиции судей, касающиеся относящихся к существу дела, но недопустимых фактов;

5) особые мнения судей (dissenting judgments).

Во-вторых, obiterdictum может выступать в качестве вывода суда по итогам обсуждения спорного пункта, который при иных обстоятельствах дела мог бы быть ratio. И, в-третьих, obiterdictum впоследствии будет оцениваться как слишком широко изложенное ratio, которое «в результате последующего толкования и применения презумпции о неприменении широких правовых принципов стало obiterdictum».

Различные obiterdictum обладают различной степенью авторитета. Как отмечает А.М. Михайлов, «на практике dicta самой большой степени убедительности неотличимы от ratiodecidendi». Так, в качестве примера можно привести дело Donoghue (1932), в ходе рассмотрения которого был сформулирован «принцип заботы о ближнем», представлявший собой по сути obiter dictum, поскольку его содержание было гораздо шире, чем требовалось по делу, но, несмотря на это, указанный принцип лег в основу ответственности за небрежность и неоднократно применялся судами на практике. Кроме того, степень убедительности obiterdictum зависит от места суда в судебной системе, от престижа самого судьи, точности проведенного им анализа, а также иных обстоятельств.

Как отмечалось выше, судебная практика не выработала единого метода выделения в судебном решении ratiodecidendi и obiterdictum, в этих условиях на помощь пришла английская правовая доктрина, предложившая несколько способов, среди которых выделяют метод профессора Уэмбо (конец XIX в.) и метод доктора Гудхарда (начало XX в.).

Метод Уэмбо, получивший название метода инверсии, основывается на понимании ratio decidendi как общего правила, без которого любое дело было бы разрешено иначе. Профессор Уэмбо предлагал сформулировать предполагаемое правоположение и заменить его обратным по смыслу. После чего следует ответить на вопрос: мог бы суд в данном случае вынести прежнее решение? Если ответ будет отрицательным – то данное правоположение являться ratio, если утвердительным – то это obiterdictum. По мнению Р. Кросса, этот метод дает надежный способ понять, какое положение не является ratio, но мало помогает определению действительного правоположения, которое суд считал необходимым для своего решения.

В судебной практике используется также метод доктора Гудхарда, предусматривающий два этапа поиска ratio в судебном решении. На первом этапе необходимо установить, какие факты дела, судья его рассматривавший, считал существенными. Факты относительно лица, места, времени, рода, суммы не считаются существенныеми, если иное не будет прямо указано судьей при рассмотрении дела. Второй этап заключается в выведении правового принципа (ratio) на основе выделенных материальных фактов. По мнению Р. Кросса, данный метод имеет большую ценность, нежели метод Уэмбо, поскольку он менее узок и, следовательно, наиболее подходит для выработки правоположения, которое судья считает необходимым основанием своего решения.

Кроме разделения прецедентов по юридической силе их также принято разделять по содержанию на: креативные прецеденты (originalprecedent) и прецеденты толкования (declaratoryprecedent). Креативные прецеденты создают новую правовую норму, а прецеденты толкования интерпретируют уже существующую статутную или прецедентную норму. В настоящее время ввиду усиления роли статута в английской правовой системе подавляющее число прецедентных судебных решений являются именно прецедентами толкования. В правовой литературе стран англо-американской правовой семьи нет единого мнения о том, к какому праву следует относить прецеденты толкования – к прецедентному или статутному праву. Некоторые авторы полагают, что прецеденты толкования не являются прецедентами в «чистом виде» и их следует относить к статутному праву, другие же стоят на противоположной позиции и относят их к прецедентам.

Подобное разделение судебных прецедентов по содержанию можно встретить и в отечественной правовой доктрине. Признавая судебный прецедент и судебную практику в качестве источника российского права К.В. Ображиев, применительно к уголовному праву, выделяет нормативный и толкующий судебные прецеденты. Нормативный судебный прецедент создает, изменяет или отменяет уголовно-правовую норму, а толкующий – содержит обязательное для применения толкование уголовно-правовой нормы. В свою очередь, толкующий прецедент условно делится на собственно толковательный судебный прецедент – решение суда, в котором формулируется определенное понимание формального (постоянного, описательного) уголовно-правового признака и содержательный судебный прецедент – решение суда, в котором раскрывается содержание оценочного уголовно-правового понятия.

Р. Кросс выделяет также «связывающий» (binding) и «применимый» (applied) прецеденты. В том случае, если отсутствуют существенные различия между рассматриваемым делом и прецедентом, то применяется «связывающий» прецедент. Если же будут установлены существенные различия между рассматриваемым делом и прецедентом, но судья все же сочтет возможным применить прецедент при разрешении дела – он называется «применимым».

Некоторые ученые различают «правильные» и «неправильные» прецеденты, тем самым обосновывая право судьи отступить от прецедента, если он сочтет его неправильным или несправедливым. «В первом случае, когда право декларировано более высокой судебной инстанцией и суд согласен, что декларация правильная, то прецедентное право не меняется. Во втором случае судьи не должны следовать судебному прецеденту. При этом судьи не создают новое право, они только исправляют ошибку предшествующих судов в изложении правовых норм. В таком случае предполагается, что судебное решение не было правом»[8] .

Деятельность судов также связана с определенной отраслью права, поскольку суд не только применяет норму для разрешения конкретного дела, но и создает новую норму, толкует и разъясняет закон. В этой связи судебные прецеденты могут подразделяться на: конституционные, гражданские, административные, уголовные и т.д. Вместе с тем, данная классификация применима лишь в той правовой системе, где прецедент фактически существует, но ведущее место сохраняется за законом[9] . Это обусловлено тем, что правовая система, в которой приоритетное положение занимает судебный прецедент, по объективным причинам не имеет четкого деления на отрасли права.

Кроме того, английская судебная практика знает понятие «ведущего» прецедента (leadingprecedent). Ведущим признается прецедент, четко и логически стройно выражающий позицию суда относительно основания решения и конечных выводов по делу. При признании прецедента ведущим учитывается место суда в иерархии судебной системы, время вынесения решения (ведущие прецеденты, как правило, датируются концом XIXвека и позднее), а также последуют ли этому решению другие английские суды или попытаются отвергнуть его.

Классификация судебных прецедентов по различным основаниям необходима для удобства их применения, выработки единой судебной практики при рассмотрении аналогичных дел, а также правильного понимания и применения закона.

Глава 2 Судебный прецедент в Российской Федерации

2.1 Судебный прецедент в деятельности Конституционного Суда Российской Федерации

Отношение к судебному прецеденту в отечественной правовой доктрине в настоящее время начинает радикально меняться в направлении признания за ним возможности выступать в качестве источника российского права. Главным образом этому способствует расширение сферы применения судебной практики в России со времени создания Конституционного Суда, а также изменение отношения к судебному прецеденту со стороны отечественных ученых-юристов и практиков, которые все больше становятся на позиции признания за судебным прецедентом возможности выступать в качестве источника права в условиях российской правовой системы.

В России конституционное правосудие традиционно связывается с деятельностью Конституционного Суда, созданного в 1991 году. Его предшественником считается Комитет конституционного надзора СССР, существовавший с 1989 года до распада СССР. Данный Комитет являлся квазисудебным органом, вердикты которого не носили обязательный характер, а имели рекомендательное значение и выносились в форме заключений по проектам законов, указов, постановлений и иных нормативных актов. Конституционный Суд, пришедший на смену Комитета, был наделен широким кругом полномочий в области конституционного контроля, ему была отведена особая роль в сохранении конституционного строя, обеспечении прав и свобод граждан, целостности России, а также обеспечении нормальных взаимоотношений между федеральными и региональными органами государственной власти[10] .

В научной литературе нет однозначного мнения по вопросу признания за судебной властью в лице высших судебных органов правотворческой функции. Так, последовательным противником признания правотворческой функции за судебными органами являлся В.С. Нерсесянц, указывавший на то, что правотворческие полномочия российскому суду не принадлежат и противоречат его природе, а судебная практика отражает исключительно результаты правоприменительной деятельности суда и не является результатом судебного правотворчества[11] . Иными словами, суды не создают новых правовых норм, а только толкуют уже имеющиеся. Вместе с тем, существует и противоположная точка зрения, сторонники которой признают возможность осуществления судебного правотворчества, отмечая, что «современная судебная власть России, главным образом в лице Конституционного Суда, фактически уже осуществляет правотворческие функции», причем сторонники данной позиции в настоящее время находятся в большинстве.

Прежде чем перейти к исследованию актов Конституционного Суда РФ необходимо остановиться на полномочиях, основных направлениях деятельности, компетенции и структуре данного Суда. Правовую основу деятельности Конституционного Суда РФ составляют Конституция Российской Федерации[12] , Федеральный конституционный закон «О судебной системе РФ»[13] , Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде РФ»[14] , а также Регламент Конституционного Суда РФ[15] .

Конституционный Суд РФ является судебным органом конституционного контроля, самостоятельно и независимо осуществляющий судебную власть посредством конституционного судопроизводства. Предоставленные Конституционному Суду полномочия осуществляются в целях защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции РФ на всей территории Российской Федерации.

При осуществлении конституционного правосудия Конституционный Суд не исследует фактические обстоятельства дела, а решает исключительно вопросы права. Полномочия Конституционного Суда РФ выражаются в следующих направлениях его деятельности:

1) разрешение дел о соответствии Конституции Российской Федерации федеральных законов, нормативных актов Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ, конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов РФ, изданных по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти РФ и совместному ведению органов государственной власти РФ и органов государственной власти субъектов РФ, договоров между органами государственной власти РФ и субъектов РФ, договоров между органами государственной власти субъектов РФ, а также не вступивших в силу международных договоров РФ;

2) разрешение споров о компетенции между федеральными и региональными органами государственной власти;

3) проверка конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов;

4) толкование Конституции РФ;

5) вынесение заключения о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения Президента РФ в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления;

6) реализация права законодательной инициативой по вопросам своего ведения;

7) осуществление иных полномочий, предоставленных ему Конституцией РФ, Федеративным договором и федеральными конституционными законами;

Конституционный Суд Российской Федерации состоит из 19 судей, назначаемых на должность Советом Федерации по представлению Президента РФ. Срок полномочий судей Конституционного Суда РФ не ограничен определенным сроком, однако, законом установлен предельный возраст пребывания в должности судьи Конституционного Суда – 70 лет. Конституционный Суд РФ рассматривает и разрешает дела в пленарных заседаниях и заседаниях палат. Конституционный Суд РФ состоит из двух палат, включающих в себя соответственно десять и девять судей. В пленарных заседаниях участвуют все судьи Конституционного Суда РФ, в заседаниях палат – судьи, входящие в состав соответствующей палаты.

В пленарном заседании Конституционный Суд вправе рассматривать любой вопрос, входящий в его компетенцию. Вместе с тем, законом предусмотрены вопросы, которые могут быть рассмотрены исключительно в пленарном заседании. К таким вопросам относятся дела о соответствии Конституции РФ конституций республик и уставов субъектов РФ, толкование Конституции РФ, вынесение заключения о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения Президенту РФ, а также решает иные вопросы, установленные законом.

В заседаниях палат Конституционный Суд разрешает дела, отнесенные к его ведению и не подлежащие рассмотрению в пленарных заседаниях. К таким вопросам относятся три группы дел. Во-первых, это дела о соответствии Конституции РФ различных нормативных правовых актов высших федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов РФ, договоры между федеральными и региональными органами государственной власти РФ, а также не вступившие в законную силу международные договоры РФ. Во-вторых, дела о разрешении споров о компетенции между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов РФ. И, в-третьих, дела о проверке конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов.

Для рассмотрения дела Конституционным Судом РФ необходимо наличие определенных поводов и оснований к рассмотрению дела. Поводом к рассмотрению дела является обращение в Конституционный Суд в форме запроса, ходатайства или жалобы, отвечающее требованиям закона. Основанием к рассмотрению дела является обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции РФ закон, иной нормативный акт, договор между органами государственной власти, не вступивший в силу международный договор, или обнаружившееся противоречие в позициях сторон о принадлежности полномочия в спорах о компетенции, или обнаружившаяся неопределенность в понимании положений Конституции РФ, а также выдвижение Государственной Думой РФ обвинения в отношении Президента РФ в совершении государственной измены или иного тяжкого преступления.

Конституционный судебный процесс состоит из последовательно сменяющих друг друга стадий, которые охватывают относительно замкнутый комплекс действий Конституционного Суда и участников судебного конституционного процесса. Н.В. Витрук выделяет следующие стадии конституционного судебного процесса: 1) внесение обращений в Конституционный Суд; 2) предварительное рассмотрение обращений в Конституци­онном Суде; 3) принятие обращения Конституционным Судом либо его отклонение; 4) подготовка к судебному разбирательст­ву; 5) судебное разбирательство (либо разбирательство вне этой формы); б) совещание, голосование и принятие конституцион­ным судом итоговых решений; 7) провозглашение, опубликова­ние и вступление в силу решений конституционного суда; 8) исполнение решений Конституционного Суда.

По мнению П.А. Гука, процесс выработки судебного прецедента Конституционным Судом РФ начинается именно со стадии назначения и подготовки дела к судебному разбирательству, когда обращение принято к рассмотрению и дело назначено к слушанию. Это обусловлено определенными действиями, совершаемыми на последующих стадиях конституционного судебного процесса, которые направлены на выработку окончательного решения по делу. К таким действиям можно отнести деятельность судьи-докладчика, которая материализуется в его докладе, кратко отражающем существо дела, поводы и основания к его рассмотрению, позиции сторон, содержание имеющихся материалов и мер, предпринятых по сбору доказательств; рассмотрение дела по существу, включающее исследование собранных материалов (документов) в судебном заседании, заслушивание заключений экспертов, представителей органов государственной власти, которые не являются сторонами по делу, однако высказываемая ими правовая позиция по рассматриваемому вопросу способствует достижению полноты и объективности дела, также Суд заслушивает показания свидетелей по делу. Все эти действия совершаются в целях объективного и всестороннего изучения дела и вынесения окончательного решения. Через такую процедуру проходят все решения Конституционного Суда РФ, однако, не каждое решение становится судебным прецедентом, а только то, в котором «содержится правовая основа или, как принято называть в литературе, правовая позиция»[16] .

Говорить о существовании феномена правовых позиций Конституционного Суда РФ дала основание статья 73 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде РФ», в которой сказано, что «в случае, если большинство участвующих в заседании палаты судей склоняются к необходимости принять решение, не соответствующее правовой позиции, выраженной в ранее принятых решениях Конституционного Суда Российской Федерации, дело передается на рассмотрение в пленарное заседание»[17] .

Вместе с тем, отсутствие легального определения дефиниции «правовая позиция» стимулирует многих представителей отечественной правовой доктрины к научному осмыслению данного правового явления. Анализируя работы авторов по данному вопросу, можно констатировать, что до настоящего времени так и не была выработана единая позиция относительно правовой природы решений Конституционного Суда РФ и феномена содержащихся в них правовых позиций. Авторы не пришли к единому мнению о том, что представляют собой правовые позиции. О том, как они соотносятся с решениями Конституционного Суда РФ, в которых получили свое закрепление? Каким образом их можно «отыскать» в указанных актах? Следует ли считать данные акты источниками российского права? В научной литературе исследованию феномена правовых позиций Конституционного Суда РФ уделяется довольно много внимания, которое, в конечном счете, находит отражение в довольно широком спектре различных мнений по обозначенным вопросам.

Так, Судья Конституционного Суда РФ Н.С. Бондарь определяет правовые позиции Конституционного Суда как «аргументированные, получающие обоснование в процедуре конституционного правосудия нормативно-доктринальные выводы, установки и оценки по вопросам права в рамках решения Конституционного Суда, принятого по итогам рассмотрения конкретного дела». Г.А. Гаджиев понимает под правовой позицией правовой принцип, пригодный для разрешения группы сходных юридических коллизий. Более широкое определение данному понятию дает А.В. Илларионов, по его мнению, правовая позиция представляет собой «выраженное в системе суждений данного органа правосудия правило, являющееся результатом толкования норм Конституции Российской Федерации и (или) положений иных нормативных правовых актов и договоров, которое служит юридическим основанием указанных решений и носит общеобязательный характер»[18] . Д.В. Петрова понимает под правовыми позициями Конституционного Суда РФ «нормативно-интерпретационные установления общего и обязательного характера, разрешающие конституционно-правовую неопределенность по рассматриваемому вопросу, полученные в результате интерпретации (толкования) Конституции РФ и выявления конституционного смысла положений законов и других нормативных актов в пределах компетенции Конституционного Суда РФ, служащие правовым основанием вынесения итоговых решений Конституционного Суда РФ и обоснованные приведенной в данных решениях правовой аргументацией».

Правовые позиции находят свое отражение в решениях, принимаемых Конституционным Судом РФ. В соответствии со статьей 71 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде РФ» итоговое решение Конституционного Суда принимается в форме постановления. Главным образом в постановлениях Конституционного Суда РФ содержатся сформулированные им правовые позиции. Однако дискуссионным в отечественной правовой науке остается вопрос о возможности содержания правовых позиций в так называемых «отказных» определениях, которые также принято называть «определениями с положительным содержанием». Г.А. Гаджиев различает собственно правовые позиции и процессуальные правовые позиции Конституционного Суда. Последние, по его мнению, содержатся в «отказных» определениях и связаны с толкованием не норм Конституции РФ, а норм Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде РФ», определяющих подведомственность и допустимость рассмотрения дела Конституционным Судом. М.С. Саликов, разделяя «отказные» определения на «позитивно-отказные» и «негативно-отказные», считает, что правовые позиции могут содержаться только в «позитивно-отказных» определениях, «поскольку «негативно-отказные» определения не «отягощены» положительным со­держанием и являют собой, как правило, чисто технические документы, отражающие причины отказа». В.И. Анишина в своей статье обращает внимание на то, что правовые позиции могут содержаться в «отказных» определениях и определениях о прекращении производства по делу. Данное утверждение, однако, подвергается критике со стороны авторов, занимающих противоположную позицию по данному вопросу. В.В. Ершов и Е.А. Ершова, в частности, указывают на то, что итоговое решение по делу Конституционный Суд выносит в форме постановления, а все иные решения в ходе осуществления конституционного судопроизводства, оформляются определениями. Исходя из чего авторами делается вывод о том, что определения Конституционного Суда РФ не являются решением суда по существу спора и не могут содержать в себе правовые позиции[19] . Между тем, практика Конституционного Суда РФ свидетельствует о том, что в таких «отказных» определениях Конституционный Суд подтверждает и развивает материально-правовые позиции, сформулированные им ранее. В таких определениях находит разрешение конституционно-правовая проблема, поставленная в обращении, не смотря на то, что она и не рассматривается в процедуре публичного слушания.

Представляется, что нормативный и общеобязательный характер правовых позиций обусловлен юридическими свойствами решений Конституционного Суда РФ, которые получили правовое закрепление в Федеральном конституционном законе «О Конституционном Суде РФ». Среди указанных свойств можно выделить следующие. Общеобязательность (статья 6); окончательность, вступление в силу после провозглашения и незамедлительное официальное опубликование, непосредственное действие (статьи 78, 79); недопустимость преодоления правовой позиции Конституционного Суда законодателем (статья 79); пересмотр в установленных случаях решений судов и иных органов, основанных на актах, признанных неконституционными (статьи 79, 100) и др. Именно эти качества «придают решениям Конституционного Суда, своего рода, классические нормативные характеристики источников права». Свою принципиальную позицию по данному вопросу Конституционный Суд РФ изложил в Постановлении №19-П от 16 июня 1998 года, указав: «…решения Конституционного Суда Российской Федерации, в результате которых неконституционные нормативные акты утрачивают юридическую силу, имеют такую же сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц, как решения нормотворческого органа, и, следовательно, такое же, как нормативные акты, общее значение, не присущее правоприменительным по своей природе актам судов общей юрисдикции и арбитражных судов». Исходя из этого, а также из окончательности и общеобязательности решений Конституционного Суда РФ все субъекты правоприменения должны «действовать в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации». В этих условиях, как справедливо замечает М.Н. Марченко, Конституционный Суд РФ выступает не только как «негативный законодатель», который признает неконституционным то или иное рассматриваемое им положение или акт, а это положение или акт утрачивает юридическую силу, но и как «позитивный законодатель». Он указывает не только на то, как нельзя действовать правоприменителю, но и на то, каким должно быть его поведение в подобных ситуациях. Хотя Конституционный Суд РФ и не создает новый закон, а только указывает, каким он должен быть в соответствии с Конституцией РФ, тем не менее, он фактически закладывает его новую основу и предопределяет правила, которые должны действовать до его принятия[20] . В качестве примера можно привести Постановление Конституционного Суда РФ №5-П от 11 мая 2005 года, посвященное проверке конституционности положений статьи 405 Уголовно-процессуального кодекса РФ. Пункт 2 резолютивной части указанного Постановления фактически содержит новую уголовно-процессуальную норму, которой «впредь до внесения соответствующих изменений и дополнений в уголовно-процессуальное законодательство» должны руководствоваться субъекты правореализации.

Кроме того, Конституционный Суд РФ осуществляет и другое исключительное, принадлежащее только ему, правомочие – толкование норм Конституции РФ. Прецедент толкования, созданный Конституционным Судом, как отмечает П.А. Гук, «дополняет своим содержанием конституционную норму и создает возможность для более точного и однообразного применения в спорных случаях»[21] . Вместе с тем, как указал Конституционный Суд РФ в Определении №556-О-Р от 11 ноября 2008 года: «Решение Конституционного Суда Российской Федерации, которым подтверждается конституционность нормы именно в данном им истолковании и тем самым исключается любое иное, т.е. неконституционное, ее истолкование, а следовательно, и применение в неконституционной интерпретации, имеет в этой части такие же последствия, как и признание нормы не соответствующей Конституции Российской Федерации… Исходя из этого норма, конституционно-правовой смысл которой выявлен Конституционным Судом Российской Федерации, может действовать и применяться только в нормативном единстве с подтвердившим ее конституционность решением Конституционного Суда Российской Федерации». Таким образом, решения Конституционного Суда РФ, основываясь на конституционных нормах, становятся «дополнительным регулятором», «связующим звеном» между нормами Конституции РФ и спорными правоотношениями. Они совместно с Конституцией РФ «ликвидируют пробел в законодательстве, заполняют правовой вакуум своим нормативно-правовым содержанием, регулируя тем самым определенный круг общественных отношений»[22] .

Большая часть ученых полагают, что решения Конституционного Суда РФ имеют нормативный характер и являются источниками права. К числу таких исследователей относятся: Н.С. Бондарь, Н.В. Витрук, Г.А. Гаджиев, П.А. Гук, В.Д. Зорькин, Л.В. Лазарев, В.О. Лучин, М.Н. Марченко, М.С. Саликов, Б.С. Эбзеев и многие другие. Мы, разделяя их точку зрения и учитывая юридические характеристики решений Конституционного Суда РФ, также полагаем, что они являются источниками российского права. При этом, по нашему мнению, решения Конституционного Суда РФ выполняют роль дополнительного (вторичного, производного) источника права, поскольку содержат правоположения (правовые позиции), развивающие и конкретизирующие уже существующие конституционно-правовые нормы. В этих условиях правовые позиции, содержащиеся в решениях Конституционного Суда, являются производными от конституционных правовых норм.

Следует также отметить, что в научной литературе неопределенно решается вопрос о том, что считать источником права: правовые позиции или решения Конституционного Суда РФ. Г.А. Гаджиев полагает: «В мире юридических явлений правовые позиции Конституционного Суда ближе всего находятся к racio decidendi, и в силу этого именно правовые позиции Конституционного Суда следует считать источниками права». Представляется, однако, что в формальном смысле источником российского права являются не правовые позиции, а решения Конституционного Суда РФ, в которых данные правовые позиции объективированы. В этой связи можно солидаризироваться с мнением Н.С. Бондаря, считающего, что «источником права является не сама по себе правовая позиция, а решение Конституционного Суда, в котором она сформулирована».

Кроме того, рассматривая решения Конституционного Суда РФ в качестве источника права, в работах некоторых авторов можно встретить позицию, согласно которой «…решения Конституционного Суда могут быть только источниками конституционного права и не должны содержать конкретные нормы других отраслей права». Между тем, данный вывод представляется необоснованным, поскольку решения Конституционного Суда РФ, как справедливо замечает Н.С. Бондарь, «…как бы обеспечивают «сцепку» собственно конституционно-правовых норм и норм отраслевого законодательства, создают нормативное единство, основанное на выявленной в процессе рассмотрения дела объективной взаимосвязи, переплетении конституционных и отраслевых правоотношений».

В отечественной юридической литературе проводится аналогия между решениями Конституционного Суда РФ и прецедентными решениями судов стран общего права. Вместе с тем, некоторые авторы указывают на то, что о прецедентном характере решений Конституционного Суда РФ – во всяком случае, в том смысле, который изначально было принято вкладывать в понятие «судебный прецедент» – вряд ли можно говорить. Данный тезис авторы подкрепляют следующими аргументами. Во-первых, судебный прецедент представляет собой судебное решение, вынесенное на основе анализа фактических обстоятельств конкретного дела, в то время как Конституционный Суд РФ призван решать исключительно вопросы права, а не вопросы факта. Во-вторых, судебный прецедент создается судом, который выступает в качестве «вышестоящего» по отношению к другим судам. Иными словами, суд, создавший прецедент, и суд, для которого данный прецедент является обязательным, должны находиться в отношениях «иерархичной (инстанционной) подчиненности». Однако Конституционный Суд РФ не выступает в качестве суда вышестоящей инстанции по отношению к каким-либо другим судам. Данные замечания представляются справедливыми, но только в части выявления особенностей правовой природы актов судебного правотворчества в российской правовой системе по отношению к доктрине судебного прецедента в странах общего права. В этой связи представляется справедливым мнение Н.Н. Вопленко, указывающего на то, что в силу исторических, национальных, государственно-правовых и иных причин «российское прецедентное право не может, да и не должно как капля воды повторять все черты судебной практики англосаксонской системы»[23] .

2.2 Нормативные судебные правоположения в деятельности Верховного и Высшего Арбитражного Судов Российской Федерации

Верховный Суд Российской Федерации является высшим судебным органом по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции. Кроме того, он осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за деятельностью судов общей юрисдикции, а также дает разъяснения по вопросам судебной практики. Высший Арбитражный Суд Российской Федерации выступает в качестве высшего судебного органа по разрешению экономических споров и иных дел, рассматриваемых арбитражными судами, осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за их деятельностью и дает разъяснения по вопросам судебной практики[24] . И тот и другой суд является высшим органом в своей судебной подсистеме, а также они уполномочены давать разъяснения по вопросам судебной практики в пределах своей компетенции. Правовую основу деятельности указанных судебных органов, помимо Конституции РФ, составляют Федеральный конституционный закон «О судебной системе РФ»[25] , Закон РСФСР «О Верховном Суде РСФСР»[26] – для Верховного Суда РФ, Федеральный конституционный закон «Об арбитражных судах в РФ»[27] – для Высшего Арбитражного Суда РФ.

В соответствии со статьей 54 Закона РСФСР «О Судоустройстве РСФСР», Верховный Суд действует в составе: Пленума, Президиума, Кассационной коллегии, Судебной коллегии по гражданским делам, Судебной коллегии по уголовным делам, Военной коллегии.

Высший Арбитражный Суд РФ, в соответствии с частью 1 статьи 11 Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в РФ», действует в составе: Пленума, Президиума, Судебных коллегий по рассмотрению споров, возникающих из административных, гражданских и иных правоотношений.

Одним из полномочий Пленума Верховного Суда РФ является изучение и обобщение судебной практики, анализ судебной статистики, в то время как Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ «рассматривает материалы изучения и обобщения практики применения законов и иных нормативных правовых актов арбитражными судами»[28] . Кроме того, Пленумы обоих высших судов дают разъяснения по вопросам судебной практики в пределах своей компетенции. Такие разъяснения в юридической литературе принято обобщать понятием «судебная практика» Верховного и Высшего Арбитражного Суда РФ соответственно. Так, П.А. Гук отмечает, что Верховный Суд РФ может создавать судебную практику по нескольким направлениям. «Во-первых, Пленум Верховного Суда рассматривает материалы изучения и обобщения судебной практики и дает руководящие разъяснения по вопросам применения законодательства, возникающим у судов при рассмотрении определенной категории дел. Во-вторых, Президиум Верховного Суда в пределах своих полномочий рассматривает судебные дела в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам, рассматривает материалы изучения и обобщения судебной практики. В-третьих, Судебные коллегии Верховного Суда при рассмотрении дел вырабатывают судебную практику единообразного применения законодательства, а также изучают и обобщают судебную практику по ранее рассмотренным делам»[29] . Вместе с тем, как уже отмечалось выше, зачастую авторы довольно вольно оперируют понятием «судебная практика», то отождествляя его с судебным прецедентом, то различая два указанных понятия. Уже отмечалось, что понятие «судебная практика» можно рассматривать в узком и широком смысле. В широком смысле судебная практика рассматривается как правоприменительная деятельность всех судебных органов, в ходе которой вырабатываются общеобязательные правила поведения. А в узком – «как конкретные общеобязательные решения, выработанные в процессе судебной деятельности»[30] . Представляется, что в целях определения возможности судебной практики выступать в качестве источника права ее можно рассматривать только в узком смысле, поскольку источником права в формально-юридическом смысле «судебная деятельность», упомянутая выше, выступать не может. Кроме того, авторы отмечают «уязвимые места» в узком подходе к пониманию судебной практики. Так, В.В. Сорокин отмечает, что довольно часто авторами смешиваются два понятия: «судебная практика» и «акты высших судебных инстанций», что представляется некорректным, поскольку судебная практика (в узком смысле) есть «типичные судебные решения по конкретным делам, являющиеся результатом длительного, однообразного судебного правоприменения». Судебная практика не может сводиться к одному конкретному судебному акту. В связи с этим, некорректным было бы говорить о признании за судебной практикой возможности быть источником права в формальном смысле, в то время как в материальном смысле судебную практику справедливо можно назвать источником права, так как изъяны в правовом регулировании, а также ситуации «правового вакуума», восполняемые судебными органами, являются побудительной причиной, стимулирующей правотворческую деятельность законодателя, направленную на установление надлежащего правового регулирования соответствующих общественных отношений. В контексте рассматриваемого вопроса авторы признают источником права (в формальном смысле) именно постановления Пленумов высших судебных органов, заключая их в понятии «судебная практика», а не саму судебную практику как таковую. В отечественной юридической литературе представлены различные позиции по данному вопросу. Одни авторы считают постановления Пленумов источником права, другие – не признают их в качестве таковых. Авторы по-разному определяют и правовую природу данных актов.

Также авторы не раз обращались к вопросу о том, что же содержат в себе постановления Пленумов? «Спорным остается мнение о том, являются ли правоположения опытом обобщенной конкретизации закона, либо же его толкования, или же правоположения имеют и определенное правотворческое значение и тем самым не являются ни результатом конкретизации, ни результатом толкования закона а выходят за рамки как первого, так и второго и представляют собой фактически созданную правоприменительным органом правовую норму»[31] , - отмечают Н.Н. Вопленко и А.П. Рожнов. По мнению Р.З. Лившица, постановления Пленумов высших судов содержат «конкретные правовые нормы»[32] . Полагаем, однако, что не следует делать столь однозначного утверждения. Вопрос в этом случае сводится к очевидной интерпретационной природе постановлений Пленумов высших судебных инстанций, что небезосновательно позволяет сделать вывод о «вторичности» (производном характере) указанных судебных актов. Большинство авторов рассматривают, содержащиеся в постановлениях Пленума, предписания не в качестве правовых норм, а в качестве определенных «правоположений», которые сформулированы в ходе разрешения определенных категорий дел и отражают примеры наиболее целесообразного и эффективного применения правовых норм.

Так, Н.Н. Вопленко и А.П. Рожнов различают три уровня системы правоположений. Первый уровень «составляют правоположения, которые вырабатываются низшими звеньями конкретной системы органов применения права»[33] . На данном уровне правоположения характеризуются наименьшей степенью общеобязательности и существуют, главным образом, в качестве традиции определенного образа действия, однако, впоследствии они могут быть формализованы в обзорах судебной практики. Второй уровень составляют правоположения, содержащиеся в определениях, решениях и постановлениях Судебных коллегий и Президиума Верховного и Высшего Арбитражного Судов, которые имеют принципиальное значение для упорядочения и единообразия правоприменительной практики. И третий уровень образуют правоположения, которые специально вырабатываются Пленумами высших судов в целях разъяснения вопросов правоприменения и носят обязательный характер. Такие правоположения получили в науке название «нормативных правоположений»[34] .

Кроме того, исследователями ведутся споры о том, могут ли Постановления Пленумов, носящие интерпретационный характер, дополняют существующее правовое регулирование или же они основываются исключительно на толковании правовых норм и новых правил не создают. Справедливой представляется позиция В.И. Анишиной, указывающей на то, что постановления Пленумов привносят «новое в праворегулирование действующих общественных отношений, преломленное через призму судебного усмотрения»[35] . Ярким примером в данном случае может служить конкретизация оценочных понятий, даваемая Пленумами высших судов в своих постановлениях. Постановления Пленумов «восполняют, конкретизируют оценочные понятия в целях последующего неоднократного использования в отношении неопределенного круга субъектов права, тем самым выполняя функцию интерпретационной компенсации неопределенности таких норм». Чрезвычайно важное значение конкретизация оценочных понятий имеет в сфере уголовного права, где установление объема данного понятия влияет на юридическую квалификацию при оценке деяния лица, совершившего преступление. Так, например, статья 228 Уголовного кодекса РФ предусматривает ответственность за незаконное приобретение, хранение, перевозку, изготовление, переработку наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, не раскрывая при этом содержания указанных понятий. В то время как Верховный Суд РФ в постановлении от 15 июня 2006 г. №14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» разъяснил, что следует понимать под обозначенными понятиями. И таких примеров можно привести множество.

Выработка нормативных судебных правоположений является довольно сложным процессом. На каждом судебном уровне происходит изучение и обобщение рассмотренных судом дел определенной категории в целях выявления нарушений материального и процессуального права. Обобщенные результаты выносятся на заседание Пленума. «До принятия Пленумом постановлений с разъяснением по конкретной категории дел проводится определенная работа по изучению данных судебной статистики и сбору необходимых материалов… обращается внимание на возникшие у судов вопросы по применению законодательства и ошибки, допускаемые при рассмотрении конкретной категории дел… заслушиваются и обсуждаются позиции практических работников, ученых по каждому пункту постановления, в том числе спорные вопросы применения материального и процессуального права…»[36] и т.д.

Вместе с тем, дискуссионным остается вопрос об обязательном характере постановлений Пленумов. Ряд авторов (В.С. Нерсесянц, Е.А. Прохорова, А.П. Рарог и др.) отрицают обязательность постановлений Пленумов, основываясь, во-первых, на том, что статьи 126 и 127 Конституции РФ не предусматривают за данными постановлениями свойства обязательности. Во-вторых, статьей 120 Конституции РФ предусмотрено: «судьи независимы и подчиняются только Конституции и федеральному закону», что вступает в противоречие со статьей 56 Закона РСФСР «О Судоустройстве». Исходя из большей юридической силы приоритетом применения будет обладать норма Конституции РФ, а следовательно, постановления Пленума Верховного Суда РФ не носят нормативного характера и не являются обязательными для применения.

Иных взглядов придерживаются сторонники (Н.Н. Вопленко, В.М. Жуйков, Р.З. Ливщиц и др.) обязательности постановлений Пленумов. Разделяя точку зрения данных авторов, мы также полагаем, что постановления Пленумов высших судов являются обязательными для применения и выступают источниками права. Как уже отмечалось, статьи 126 и 127 Конституции РФ закрепляют полномочие по даче разъяснений по вопросам судебной практики за Верховным и Высшим Арбитражным судами РФ. Данные конституционно-правовые нормы конкретизируются нормами закона. Так, в соответствии с пунктом 1 статьи 58 Закона РСФСР «О судоустройстве РСФСР», Пленум Верховного Суда РФ «рассматривает материалы изучения и обобщения судебной практики и судебной статистики… дает руководящие разъяснения судам по вопросам применения законодательства…». А в силу статьи 56 этого же закона разъяснения (постановления) Пленума Верховного Суда «обязательны для судов, других органов и должностных лиц, применяющих закон, по которому дано разъяснение». Аналогично решается данный вопрос и в отношении постановлений Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ. Пунктом 1 части 1 статьи 13 Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в РФ» предусмотрено, что Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ «рассматривает материалы изучения и обобщения практики применения законов и иных нормативных правовых актов арбитражными судами и дает разъяснения по вопросам судебной практики». Обязательность таких «разъяснений», которые объективируются в постановлениях Пленума, прямо закреплена в части 2 статьи 13 указанного Федерального конституционного закона.

Кроме того, Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении «О судебном решении» указал на то, что наряду с другими нормативно-правовыми актами судам следует учитывать «постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, принятые на основании статьи 126 Конституции Российской Федерации и содержащие разъяснения вопросов, возникших в судебной практике при применении норм материального или процессуального права, подлежащих применению в данном деле».

В отношении постановлений Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ, по справедливому замечанию И.В. Ворононцовой, «революционным примером официального признания судебного прецедента источником арбитражного процессуального права является принятое 14 февраля 2008 г. Постановление о дополнении Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда от 12 марта 2007 г. №17…»[37] . Постановлением Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 февраля 2008 г. текст Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 марта 2007 г. был дополнен пунктом 5.1, в котором, основываясь на пункте 1 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса[38] , Пленум указал, что по вновь открывшимся обстоятельствам может быть пересмотрен также акт, «оспариваемый заявителем в порядке надзора и основанный на положениях законодательства, практика применения которых после его принятия определена Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации или в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, в том числе принятого по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора».

В начале 2010 года нормы пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного процессуального кодекса в их истолковании Высшим Арбитражным Судом РФ, на основе которого сложилась практика применения этих положений другими арбитражными судами, стали предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ. Признавая данные нормы закона не противоречащими Конституции РФ, Конституционный Суд указал: «сформированный на основании положений статей 311 и 312 АПК Российской Федерации в их истолковании Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации механизм пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам вытекает из полномочий Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, закрепленных статьей 127 Конституции Российской Федерации, и не может быть признан нарушающим конституционные критерии законного суда и независимости судей исключительно на том основании, что Постановлением Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2008 года №14 дано более широкое толкование этих положений, которое продиктовано актуальными потребностями арбитражного судопроизводства». Тем самым Конституционный Суд поддержал курс, взятый Высшим Арбитражным Судом РФ на усиление значения судебной практики в процессе правоприменения. Давая оценку этому «революционному» постановлению Пленума, В.В. Ярков пишет: «Полагаю, что данное решение Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ интересно и направлено на усиление роли судебной практики высшего судебного органа… Время покажет, насколько эффективны новые подходы, а поскольку решение принято Пленумом ВАС, он сможет при необходимости изменить свою позицию или развить ее иным образом. Будучи сторонником признания судебной практики как одного из источников правового регулирования, я поддерживаю это решение»[39] .

Кроме того, еще одним косвенным свидетельством обязательного характера постановлений Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ является норма пункта 1 статьи 304 Арбитражного процессуального кодекса, предусматривающая в качестве одного из оснований для изменения или отмены в порядке надзора судебных актов, вступивших в законную силу нарушение единообразия в толковании и применении арбитражными судами норм права. Таким образом, арбитражным судам надлежит учитывать сложившуюся судебную практику, иначе постановленное по делу решение может быть отменено.

Возвращаясь к аргументам противников обязательности постановлений Пленумов высших судов, следует отметить, что их вывод, основанный на статье 120 Конституции РФ, представляется необоснованным. Статья 120 Конституции, гласящая, что «судьи независимы и подчиняются только Конституции РФ и федеральному закону» отнюдь не отрицает обязательного характера постановлений Пленумов высших судов. Непосредственно Конституция РФ наделила Верховный и Высший Арбитражный суды РФ полномочием давать разъяснения по вопросам судебной практики. Данное конституционное положение конкретизируется и развивается в Законе РСФСР «О судоустройстве РСФСР» и Федеральном конституционном законе «Об арбитражных судах в РФ». Нормы именно этих законов сообщают постановлениям Пленумов обязательный характер, а судьи, в силу упомянутой статьи 120 Конституции РФ, должны подчиняться требованиям закона и учитывать в процессе правоприменения нормативные судебные правоположения, содержащиеся в постановлениях Пленума.

Резюмируя сказанное можно сделать вывод о том, что нормативные судебные правоположения, содержащиеся в постановлениях Пленумов высших судов носят официальный, нормативный (обязательный) характер, выступают в качестве основы разрешения конкретных дел нижестоящими судебными органами, что на наш взгляд дает основания для признания правотворческой роли высших судов России, а актов обобщения судебной практики (постановлений Пленумов) – источниками права.

Заключение

В заключении проведенной курсовой работы можно подвести итог. Хотя судебный прецедент и не признается в Российской Федерации источником права, тем не менее он играет немаловажную роль.

В России фактическое применение в качестве источника права получили решения Конституционного Суда РФ и постановления Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ. Так, решения Конституционного Суда РФ являются окончательными, обязательными, позиция Конституционного Суда РФ не может быть преодолена законодателем, что свидетельствует об их нормативном характере. Нормативные судебные правоположения, содержащиеся в постановлениях Пленумов высших судебных органов России в силу закона также имеют обязательный характер и должны учитываться в процессе правоприменения. Вместе с тем, решения Конституционного Суда РФ и постановления Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ носят субсидиарный (второстепенный, дополнительный) характер, поскольку содержат правоположения (правовые позиции), развивающие и конкретизирующие уже существующие нормы закона, что в совокупности с их обязательностью свидетельствует об их нормативно-интерпретационном характере. Данные судебные акты настолько прочно укоренились в российской правовой системе и уже являются неотъемлемой частью правового регулирования, что подтверждает их практическую значимость. В этой связи логичным завершением их интеграции в отечественную правовую систему будет являться официальное признание решений Конституционного Суда РФ, а также постановлений Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ в качестве источников права.

Таким образом, можно констатировать, что в современной российской правовой системе уже давно сложились условия для официального признания судебного прецедента в качестве источника права. Такое признание позволит наиболее оперативно восполнять пробелы правового регулирования, совершенствовать правовые механизмы защиты прав и свобод человека, обеспечить стабильность правоприменения, что, кроме того, будет способствовать реализации принципа равенства всех перед законом и судом, а также формированию правовой государственности в России.

Список использованных источников и литературы

1. Нормативные правовые акты:

1. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года, принята всенародным голосованием // СЗ РФ. 2009. №4. Ст. 445.

2. Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. (ред. от 27.12.2009) №1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» // СЗ РФ. 1997. №1. Ст. 1.

3. Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. (ред. от 02.06.2009) №1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» // СЗ РФ. 1994. №13. Ст. 1447.

4. Федеральный конституционный закон от 28 апреля 1995 (ред. от 09.11.2009) №1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» // СЗ РФ. 1995. №18. Ст. 1589.

5. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24 июля 2002 г. (ред. от 09.03.2010) №95-ФЗ // СЗ РФ. 2002. №30. Ст. 3012.

6. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. (ред. от 09.03.2010) №138-ФЗ // СЗ РФ. 2002. №46. Ст. 4532.

7. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. (ред. от 07.04.2010) №174-ФЗ // СЗ РФ. 2001. №52 (ч. I). Ст. 4921.

8. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. (ред. от 07.04.2010) №63-ФЗ // СЗ РФ. 1996. №25. Ст. 2954.

9. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. (ред. от 05.04.2010) №195-ФЗ // СЗ РФ. 2002. №1 (ч. 1). Ст. 1.

10. Закон РСФСР от 8 июля 1981 г. (ред. от 07.05.2009) «О судоустройстве РСФСР» // Ведомости ВС РСФСР. 1981. №28. Ст. 976.

11. Регламент Конституционного Суда Российской Федерации от 1 марта 1995 г. №2-1/6.

2. Учебная, научная и специальная литература:

12. Анисимов А.П., Мельниченко Р.Г. Судебный прецедент: от теории к практике // Российский судья. 2009. №3. С. 6–10.

13. Анишина В.И. Постановления Пленумов высших судов Российской Федерации: правовая природа, место и роль в правовой системе // Российский судья. 2008. №5. С. 4–8.

14. Анишина В.И. Правовая природа актов судебного правотворчества // Журнал российского права. 2008. №10. С. 124–133.

15. Байтин М.И. О юридической природе решений Конституционного Суда Российской Федерации // Государство и право. 2006. №1. С. 5–11.

16. Белкин А.А. Источники права и судебная практика в Российской Федерации // Вопросы правоведения. 2009. №1. С. 6–26.

17. Вопленко Н.Н., Рожнов А.П. Правоприменительная практика: понятие, основные черты и функции: Монография. Изд-во ВолГУ. 2004. –205 с.

18. Вопленко Н.Н. Источники и формы права. Волгоград, 2004. –102 с.

19. Воронцова И.В. Судебный прецедент в науке и практике // Российский судья. 2008. №11. С. 13–15.

20. Гошуляк В.В. Решения конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации как источник права // Законодательство и экономика. 2007. №9. С. 9–18.

21. Гук П.А. Судебный прецедент: теория и практика. М.: Юрлитинформ, 2009. – 128 с.

22. Дворникова О.А. Административный прецедент в системе источников права: теоретико-правовое исследование: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2009. –21 с.

23. Ершов В.В., Ершова Е.А. О правовом статусе Конституционного Суда Российской Федерации // Российский судья. 2004. №3. С. 8–13.

24. Ершова Е.А. Правовая природа постановлений и определений Конституционного Суда Российской Федерации // Трудовое право. 2009. №3. С. 79–94.

25. Ершова Е.А. Юридическая природа правовых позиций Конституционного Суда // Трудовое право. 2004. №11. С. 13–20.

26. Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права 2004. №12. С. 3–9.

27. Илларионов А.В. Акты правотворчества в Российской Федерации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2009. – 25 с.

28. Луцевич С.С. Судебный прецедент и перспективы его признания в качестве источника права в официальной российской правовой доктрине: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2008. – 28 с.

29. Малюшин А.А. Судебное правотворчество в процессе правоприменения // Российский судья. 2007. №6. С. 7–10.

30. Малюшин А.А. Прецедентный характер судебной практики // Российский судья. 2007. №3. С. 6–8.

31. Марченко М.Н. Источники права. М.: Проспект, 2009. – 768 с.

32. Марченко М.Н. Судебный прецедент: разнообразие понятий и многообразие форм проявления // Журнал российского права. 2007. №6. С. 96–107.

33. Мкртумян А.Ю. Судебный прецедент как источник права: сравнение нормативного и социологического подходов // История государства и права. 2009. №3. С. 44–45.

34. Рожкова М.А. Судебный прецедент и судебная практика // Иски и судебные решения: сборник статей. Статут. 2008. С. 168–186.

35. Савельева О.А. Актуальные вопросы судебной практики как источника уголовного права // Российский судья. 2006. №11. С. 35–36.

36. Судебная практика как источник права. М.: Институт государства и права РАН, 1997. – 48 с.

[1] См.: Луцевич С.С. Судебный прецедент и перспективы его признания в качестве источника права в официальной российской правовой доктрине: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2008. С. 18.

[2] См.: об этом: Дворникова О.А. Административный прецедент в системе источников права: теоретико-правовое исследование: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2009. - 21 с.

[3] См.: Вопленко Н.Н. Источники и формы права. Волгоград, 2004. С. 72.

[4] Вопленко Н.Н., Рожнов А.П. Правоприменительная практика: понятие, основные черты и функции: Монография. Изд-во ВолГУ. 2004. С. 70–71.

[5] Судебная практика как источник права. М.: Институт государства и права РАН, 1997. С. 14–15.

[6] Гук П.А. Указ. соч. С. 60.

[7] См.: Гук П.А. Указ. соч. С. 49.

[8] Луцевич С.С. Указ. соч. С. 19.

[9] См.: Гук П.А. Указ. соч. С. 56–57.

[10] См.: Гук П.А. Указ. соч. С. 85.

[11] См.: Судебная практика как источник права. М.: Институт государства и права РАН. 1997. С. 34–41.

[12] Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года, принята всенародным голосованием // СЗ РФ. 2009. №4. Ст. 445.

[13] Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. (ред. от 27.12.2009) №1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» // СЗ РФ. 1997. №1. Ст. 1.

[14] Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. (ред. от 02.06.2009) №1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» // СЗ РФ. 1994. №13. Ст. 1447.

[15] Регламент Конституционного Суда Российской Федерации от 1 марта 1995 г. №2-1/6.

[16] Гук П.А. Указ. соч. С. 89–94.

[17] Ст.: 73 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. (ред. от 02.06.2009) №1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» // СЗ РФ. 1994. №13. Ст. 1447.

[18] Илларионов А.В. Акты правотворчества в Российской Федерации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2009. С. 21.

[19] См.: Ершов В.В., Ершова Е.А. О правовом статусе Конституционного Суда Российской Федерации // Российский судья. 2004. № 3. С. 10–11; См. также: Ершова Е.А. Юридическая природа правовых позиций Конституционного Суда // Трудовое право. 2004. № 11. С. 13-20.

[20] См.: Марченко М.Н. Указ. соч. С. 19.

[21] Гук. П.А. Указ. соч. С. 101.

[22] Гук П.А. Указ. соч. С. 101.

[23] Вопленко Н.Н. Источники и формы права. Волгоград, 2004. С. 72.

[24] См.: ст.ст. 126, 127 Конституции Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. // СЗ РФ. 2009. №4. Ст. 445.

[25] Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. (ред. от 27.12.2009) №1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» // СЗ РФ. 1997. №1. Ст. 1.

[26] Закон РСФСР от 8 июля 1981 г. (ред. от 07.05.2009) «О судоустройстве РСФСР» // Ведомости ВС РСФСР. 1981. №28. Ст. 976. Данный закон применяется в части, не противоречащей Федеральным законам от 31.12.1996 №1-ФКЗ, от 08.01.1998 №7-ФЗ, от 23.06.1999 №1-ФКЗ.

[27] Федеральный конституционный закон от 28 апреля 1995 (ред. от 09.11.2009) №1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» // СЗ РФ. 1995. №18. Ст. 1589.

[28] См.: ст. 56 Закона РСФСР от 8 июля 1981 г. (ред. от 07.05.2009) «О судоустройстве РСФСР» // Ведомости ВС РСФСР. 1981. №28. Ст. 976.; п.1 ч.1 ст. 11 Федерального конституционного закона от 28 апреля 1995 (ред. от 09.11.2009) №1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» // СЗ РФ. 1995. №18. Ст. 1589.

[29] Гук П.А. Указ соч. С. 102.

[30] Там же. С. 60.

[31] Вопленко Н.Н., Рожнов А.П. Правоприменительная практика: понятие, основные черты и функции: Монография. Изд-во ВолГУ. 2004. С. 147.

[32] Судебная практика как источник права. М.: Институт государства и права РАН, 1997. С. 9.

[33] Вопленко Н.Н., Рожнов А.П. Указ. соч. С. 162.

[34] Там же. С. 162–163.

[35] Анишина В.И. Постановления Пленумов высших судов Российской Федерации: правовая природа, место и роль в правовой системе // Российский судья. 2008. №5. С. 5.

[36] Гук П.А. Указ. соч. С. 104.

[37] Воронцова И.В. Судебный прецедент в науке и практике // Российский судья. 2008. №11. С. 13.

[38] Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24 июля 2002 г. (ред. от 09.03.2010) №95-ФЗ // СЗ РФ. 2002. №30. Ст. 3012.

[39] Цит. по: Воронцова И.В. Указ. соч. С. 13–14.