«Его врагом была пошлость» (По рассказам А. П. Чехова)
Автор: Чехов А.П.
Его врагом была пошлость, и он всю жизнь боролся с ней.
А. М. Горький
Восьмидесятые годы XIX века в истории России были не только годами безвременья. Русская передовая общественная мысль, русская наука и искусство многим обогатились в эти годы. На духовном развитии Чехова не могли не сказаться такие явления эпохи, как труды Менделеева, Тимирязева, гениальные создания русской живописи — картины Сурикова, Репина, бессмертные творения Чайковского и Римского-Корсакова. В полном расцвете был гений Льва Толстого.
Но на поверхности жизни все казалось сонным, мрачным, безнадежным, — особенно таким представителям тогдашнего молодого поколения разночинной интеллигенции, входившим в жизнь, каким был Чехов, — людям “разочаровавшимся” в политике, еще не успев “очароваться” ею.
В такое время вошел в русскую литературу новый могучий писатель — А. П. Чехов, ставший непревзойденным мастером рассказа, доказав тем самым непреложность чеховского афоризма: “Краткость — сестра таланта”.
В своих небольших рассказах Чехов ставил большие проблемы современности, глубоко исследовал жизненные явления, обнажая причины социального неустройства. Эталоном общественного поведения стали бездуховность, пессимизм, подчас прямая измена идеалам добра, что отразило общий кризис дворянско-буржуазной культуры. Чехов не был связан с зарождающимся пролетарским движением, но, предчувствуя коренную перестройку всех форм общественной жизни, писатель выступал против косности, застоя, решительно отрицал существующий порядок. “Его врагом была пошлость, он всю жизнь боролся с ней... Никто до него не умел так беспощадно правдиво нарисовать людям позорную и тоскливую картину их жизни в тусклом хаосе мещанской обыденщины” (М. Горький).
Сытое мещанское счастье вызывало у Чехова раздражение, он страдал от того, что в сонной одури обывательщины уничтожалась красота человеческих отношений. Отсюда тоска писателя по настоящей, духовно значимой жизни, полной труда и творчества. В этом чувстве, пожалуй, весь Чехов с его затаенным страданием, беспощадным обличением пошлости, активной защитой здоровых, деятельных начал человеческой жизни.
Осуждению духовного застоя, убожества обывательской жизни, собственнического счастья посвящена “Маленькая трилогия”, включающая рассказы “Человек в футляре”, “Крыжовник”, “О любви”. Герои этих рассказов отказываются от общественных идеалов, а это влечет за собой и их моральное падение.
На примере Беликова (“Человек в футляре”) Чехов показывает, что из среды интеллигенции, равнодушной и пассивной, нередко выходили и убежденные защитники мракобесия. По мнению писателя, это закономерно: кто не борется за новое, за справедливость, тот рано или поздно оказывается ревнителем отжившего, косного. В образе Беликова Чехов дал символический тип человека, который сам всего боится и держит в страхе всех окружающих. Классической формулой трусости стали бе-ликовские слова: “Как бы чего не вышло!” Буркин, рассказавший об учителе Беликове, отмечает: “Под влиянием таких людей, как Беликов, за последние десять — пятнадцать лет в нашем городе стали бояться всего. Боятся громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, боятся помогать бедным, учить грамоте”. И в этом была опасность беликовых для общества: они душили все живое, воплощая косность, стремление остановить жизнь, опутать ее паутиной мещанства.
Как духовного брата Беликова мы воспринимаем героя рассказа “Крыжовник” Николая Ивановича Чимшу-Гималайского, все жизненные помыслы которого свелись к приобретению усадьбы с крыжовником. Эта усадьба, собственнические интересы стали для него своеобразным футляром, в котором он отгородился от окружающего мира. На пути к воплощению своей “голубой мечты” Николай Иванович растерял все человеческое, оскотинился, даже внешность его изменилась: “постарел, располнел, обрюзг; щеки, нос и губы тянутся вперед, — того и гляди хрюкнет в одеяло”. Став владельцем имения, прежний работяга-чиновник превратился в настоящего барина, говорящего важным тоном, “точно министр”. И взгляды, и высказывания его стали реакционными, вроде: “Образование необходимо, но для народа оно преждевременно”.
Иван Иванович, рассказывая о брате то с насмешкой, то с тоской и гневом, обращается к молодому поколению: “Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро! ...если в жизни есть смысл и цель, то смысл этот и цель вовсе не в нашем счастье, а в чем-то более разумном и великом. Делайте добро!”
Еще одному аспекту темы духовного оскудения русской интеллигенции 80—90-х годов посвящен рассказ “О любви”. В нем Чехов повествует о разбитом счастье, о том, как погибли тихая, грустная любовь и вся жизнь милого, интеллигентного человека, погрязшего в мелких хозяйственных заботах. Алехин духовно гибнет сам и невольно губит жизнь любимой женщины.
Своей “Маленькой трилогией” Чехов подводит читателя к неизбежному выводу, прозвучавшему в словах Ивана Ивановича: “Видеть и слышать, как лгут... и тебя же называют дураком за то, что ты терпишь эту ложь; сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и все это из-за куска хлеба, из-за теплого угла, из-за какого-нибудь чинишки, которому грош цена,— нет, больше жить так невозможно”.
В рассказе “Ионыч”, который близок по тематике к “Маленькой трилогии”, Чехов раскрывает общественные причины духовного оскудения значительной части интеллигенции России в 90-е годы.
Герой рассказа Дмитрий Ионыч Старцев — земский врач, мечтающий честно служить людям. Милый и приятный молодой человек, он ненавидит обывательщину. Но поселившись в горо де, где самые приятные и образованные люди оказываются мелкими, ограниченными, пошлыми, Старцев не нашел в себе сил противостоять застою, косности, мещанству. Все повествование писателя развертывается так, чтобы показать, как постепенно опустошается душа Старцева, превращающегося из интеллигента в обывателя. Страсть к обогащению вытеснила интерес к людям, профессии, чувство к Екатерине Ивановне Туркиной. Так завершился процесс превращения неглупого человека в стяжателя, довольствующегося тусклой, обыденной жизнью. Виновата среда, в которой нет места живым интересам, но виноват и сам герой, не сумевший противостоять обывательскому окружению. Были в конце XIX века прогрессивно настроенные люди в России, начинали борьбу за иную, новую жизнь, но Старцев далек от них, у него не оказалось хоть сколько-нибудь высокой цели в жизни. Да он ее и не искал.
В каждом человеке Чехов стремился видеть высокие нравственные идеалы. Каждый должен воспитывать себя: избавляться от недостатков, повышать культуру. “В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли”,— говорил он; к этому он стремился и сам.
Все, кто знал его, восхищались его спокойным, необыкновенно отзывчивым и честным характером, умением хорошо повеселиться и плодотворно поработать, желанием как можно больше сделать в жизни. Высшим злом Чехов считал ложь. Он писал брату: “Не лгать в пустяках. Ложь оскорбительна для слушателя и опошляет его в глазах говорящего”. И самое важное условие для того, чтобы не прожить обывателем скучную мещанскую жизнь, не погрязнуть в пошлости,— честный творческий труд. “Надо поставить свою жизнь в такие условия, чтобы труд был необходим. Без труда не может быть чистой и радостной жизни”,— учил этот великий гуманист.
До конца своей короткой жизни, зная, что смертельно болен, Антон Павлович Чехов учил доброму, чистому, вечному, учил оставаться человеком и в хорошем, и в плохом — в любой ситуации.
|
