Едва ли не главным в творчестве Н. С. Лескова было создание им ярких национальных характеров, замечательных своей нравственной чистотой и всечеловеческим обаянием. Писатель умел находить яркие русские характеры, притаившиеся в разных уголках родной страны, людей с обостренным чувством чести, сознанием своего долга, непримиримых к несправедливости и одухотворенных человеколюбием. Он рисовал тех, кто упорно, самоотверженно несет “бремя жизни”, всегда стремится помочь людям и готов постоять за правду-истину.
Его герои находятся далеко от бурных столкновений века. Они живут и действуют в родной глухомани, в русской провинции, чаще всего на периферии общественной жизни. Но это вовсе не означало, что Лесков уходил от современности. Как остро переживал писатель насущные нравственные проблемы! И вместе с тем он был убежден, что человек, который умеет смотреть вперед без боязни и не таять в негодованиях ни на прошлое, ни на настоящее, достоин называться творцом жизни. “Эти люди, - писал он, - стоя в стороне от главного исторического движения ... сильнее других делают историю”. Таких людей изображал Лесков в “Овцебыке” и “Соборянах”, в “Запечатленном ангеле” и “Захудалом роде”, в “Левше” и многих других рассказах и повестях. Удивительно непохожие друг на друга, они объединены одной, до поры скрытой, но неизменной думой о судьбах родины.
Мысль о России, о народе в переломные минуты духовных исканий со щемящей силой пробуждается в их сознании, возвышая до эпического величия их скромные жизненные деяния. Все они “своему Отечеству верно преданные”, “к своей родине привержены”. В глубине России, на краю света живет в сердцах незаметных героев любовь к родной земле. К ней обращены думы непокорного протопопа Туберозова (“Соборяне”), страстно порицающего обывателей в великой утрате заботы о благе родины. В речах героя, удаленного от столичных бурь, звучат идущие от безмерной любви слова: “О мягкосердечная Русь, как ты прекрасна!”. И не смиренная, раболепная кротость восхищает непокорного протопопа, нет: он весь под обаянием скромной, но великой силы доброго самоотвержения, готовый на подвиг и сопротивление злу.
И грезит протопоп о каком-то новом чудесном храме на Руси, где будет вольно и сладко дышать внукам. О счастье народа по-своему думает и “черноземный философ” Червев; этого счастья соотечественникам своим желает и “Дон-Кихот” Рогожин (“Захудалый род”): в горячечном бреду мечтает он освободить сотни тысяч людей в России... “Очень мне за народ умереть хочется”, - говорит очарованный странник Иван Северьянович Флягин. И глубоко переживает этот “черноземный Телемак” свою причастность к родной земле. Какое великое чувство заключено в его незатейливом рассказе об одиночестве в татарском плену: “... тут глубине тоски дна нет... Зришь, сам не знаешь куда, и вдруг перед тобой отколь ни возьмись обозначается монастырь или храм, и вспомнишь крещеную землю и заплачешь”.
Наверное, в “Очарованном страннике”, как ни в каком другом произведении Лескова, высвечено то затейливое миропонимание, которое свойственно русскому человеку. Замечателен весь облик чистосердечного героя: неуемная сила духа, богатырское озорство, неистребимая жизненность и чрезмерность в увлечениях, чуждая умеренности добродетельного мещанина и покорной благосмиренности, и широта его души, отзывчивость к чужому горю.
Глубокое ощущение нравственной красоты “одолевает дух” лесковских праведников. “У нас не переводились, да и не переведутся праведники” - так начинается рассказ “Кадетский монастырь”, в котором “люди высокие, люди такого ума, сердца и честности, что лучших, кажется, и искать незачем” предстают в своей многотрудной обыденной жизни - воспитателей и наставников юных кадетов. Их нетрафаретное, глубоко мудрое отношение к воспитанию содействовало становлению в воспитанниках того духа товарищества, духа взаимопомощи и сострадания, который придает всякой среде теплоту и жизненность, с утратой которых люди перестают быть людьми.
Среди героев Лескова и знаменитый Левша - воплощение природной русской талантливости, трудолюбия, терпения и веселого добродушия. “Где стоит “Левша” - замечает Лесков, подчеркивая обобщающую мысль своего произведения, - надо читать “русский народ”.
|
