Введение.

Реализация провозглашенных Конституцией РФ принципов – независимость и беспристрастность суда, презумпция невиновности, право обвиняемого на защиту, состязательность и равенство сторон – требуют такой системы норм уголовного судопроизводства, которая направлена на защиту прав и законных интересов лиц и организаций, пострадавших от преступлений, и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (ст. 6 УПК РФ). Это двуединое назначение уголовного судопроизводства должно составлять основу регулирования деятельности органов и должностных лиц, определять права участников уголовного процесса.

Новый УПК впервые в системе принципов уголовного судопроизводства закрепил принцип свободной оценки доказательств (ст. 17 УПК). Для современного уголовного судопроизводства России важно теоретическое обоснование и исследование практического применения установленного в УПК РФ этого принципа. Сущность, содержание принципа свободной оценки доказательств составляет внутреннее убеждение.

Оценка судьей доказательств производится по его внутреннему убеждению, свободному от внешних предписаний. Однако это не означает, что внутреннее убеждение судьи произвольно: оно подчинено принципам уголовного судопроизводства, законам логического мышления, нормативно установленным правилам оценки и иным требованиям закона об обосновании своего субъективного убеждения имеющимися в деле объективными данными.

Актуальность исследования, таким образом, заключается в глубоком теоретическом осмыслении содержания ряда категорий отнесенных к правилам оценки доказательств и формировании внутреннего убеждения о доказанности обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу.

1, Оценка доказательств. Внутреннее убеждение.

Оценка доказательств —это мыcлительная, логичeская деятeльность, которая имеет своей целью определение относимости, достоверности, значения (силы) каждого доказательства и достаточности их совокупности для установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания.

Оценка доказательств в уголовном судопроизводстве производится по внутреннему убеждению. Никакие доказательства изначально не имеют установленной силы.

В ст. 71 УПК субъектами оценки доказательств признаются только те субъекты процесса, которые ответственны за производство по делу и правомочны принимать по конкретному делу решения. Конечно, любой участник процесса может оценить доказательства, и на своем убеждении определить свою позицию по отношению к обвинению (обвиняемый, его защитник, потерпевший). Однако оценка доказательств этим субъектом не имеет правового значения в силу того, что она сама по себе не определяет принимаемого судом решения.

Предоставляя право оценки доказательств по внутреннему убеждению, законодатель вместе с тем предписывает определенные правила формирования этого убеждения, а для многих решений и форму выражения результатов оценки в принятом решении. Это позволяет сочетать при оценке доказательств субъективный фактора — внутреннее убеждение — и объективный — совокупность рассмотренных доказательств. Оценка доказательств по внутреннему убеждению иначе называется свободной оценкой доказательств, в отличие формальной теории доказательств, когда сила и значение доказательств формально определялись в законе и судьям приходилось только произвести подсчет, собралось ли необходимое количество доказательств для признания лица виновным в совершении преступления.

2, Признаки принципа свободной оценки.

Принцип свободной оценки устанавливается ст. 17 УПК РФ и характеризуется следующим.

1. Закон не говорит о том, какими доказательствами должны быть установлены те или иные обстоятельства, не предписывает заранее силы доказательств, преимущественного значения видов доказательств, количественных показателей достаточности доказательств для того или иного решения по делу.

2. Оценка доказательств производится по внутреннему убеждению, но она не может быть произвольной. В ее основе должно лежать «всестороннее, полное и объективное рассмотрение всех обстоятельств дела в их совокупности.

Необходимо оценить каждое доказательство само по себе и в совокупности с другими доказательствами.

Если же сомнения в доказанности какого-либо обстоятельства остаются, его нельзя считать доказанным, также нельзя положить в основу своего убеждения доказательство, достоверность которых сомнительна.

Очевидно, что убеждение в достоверности каждого доказательства и достаточности их совокупности для вывода о доказанности каких-либо обстоятельств может сформироваться именно на основе совокупности доказательств и их объективного, беспристрастного исследования. Правила оценки доказательств председательствующий объясняет присяжным в своем напутственном слове, а именно то, что вердикт может быть основан лишь на тех доказательствах, которые непосредственно исследованы в судебном заседании; никакие доказательства не имеют заранее установленной силы, выводы присяжных не могут основываться на предположениях, а также на исключенных из разбирательства доказательствах.

Лицо, производящее оценку доказательств, не связано оценкой доказательств, которую дали другие лица или органы в предшествующих стадиях процесса или в пределах данной стадии. Так, следователь оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, поэтому может не согласиться с указаниями прокурора о привлечении лица в качестве обвиняемого, об объеме обвинения и другим вопросам, перечисленным в законе. Суд, оценивая доказательства, не связан выводами, сделанными в обвинительном заключении, мнениями, высказанными обвинителем или защитником в судебном заседании.

Вышестоящие суды, отменяя приговор и возвращая дело на новое рассмотрение, не могут давать указания, предрешающие убеждение следователя, судьи, в том числе и по оценке доказательств .

3. При оценке доказательств надлежит руководствоваться законом, правосознанием и совестью.

Регулирующая роль уголовно-процессуального закона в оценке доказательств проявляется через определение в законе задач и принципов уголовного судопроизводства; определение предмета доказывания и относимости доказательств, правил о допустимости и недопустимости доказательств, регламентации порядка собирания, проверки доказательств, требований, предъявляемых к выражению оценки доказательств в процессуальных решениях. Эти и другие нормы закона содержат правила, препятствующие формированию безотчетной, интуитивной оценки доказательств.

Закон в оценке доказательств играет различную роль. В одних случаях закон требует признать доказательство недопустимым, если нарушены определенные правила, в других закон дает только общие ориентиры для оценки доказательства (например, для оценки его относимости) или оценки достаточности доказательств: для вывода о доказанности вины.

Правосознание определяет отношение к закону, признание его предписаний как обязательного условия деятельности.

Совесть как чувство нравственной ответственности за свои поступки, решения должна побуждать судей, народных и присяжных заседателей к справедливым решениям.

4. Внутреннее убеждение является и результатом оценки доказательств. Внутреннее убеждение как результат оценки может характеризоваться как гносеологический (познавательный) результат и определенное психологическое состояние лица, оценившего доказательства. Внутреннее убеждение как познавательный результат — это убеждение в наличии (отсутствии) каких-либо фактических обстоятельств. Это убеждение должно иметь в своей основе совокупность собранных по делу доказательств, исследованных полно, всесторонне и объективно. Полученное знание должно быть обосновано, аргументировано. Поэтому применительно к важнейшим решениям закон требует, чтобы в них приводились доказательства сложившегося убеждения, в них должны быть изложены содержание доказательства и мотивы, по которым оно оценено как достоверное или недостоверное; основание убеждения о доказанности (недоказанности) каких-либо обстоятельств

В психологическом аспекте внутреннее убеждение - чувство уверенности в достоверности своих выводов об обстоятельствах дела. В этом качестве оно является важным волевым стимулом, побуждающим к практическим действиям, выражающимся, например, в решении о признании обвиняемого виновным или невиновным, в назначении обвиняемому наказания или освобождении от него.

Таким образом, внутреннее убеждение как результат оценки характеризуется с разных сторон: во-первых, это — знание, во-вторых, вера в правильность этого знания и, в-третьих, волевой стимул, побуждающий к определенным действиям.

5. Внутреннее убеждение формируется в результате практической деятельности. Однако внутреннее убеждение следователя, судьи, суда не может рассматриваться как критерий истины, как определитель достоверности полученных знаний. Критерием того, соответствует ли внутреннее убеждение доказательствам, является ли вывод достоверным, выступает практика как в непосредственной форме, так и в различных формах косвенного практического опыта.

Непосредственной практической проверкой выводов являются воспроизведение отдельных обстоятельств при проведении следственного эксперимента, проведение иных следственных действий, в ходе которых выявляются данные, подтверждающие или опровергающие правильность оценки доказательств, а также проверка соблюдения закона при исследовании доказательств.

В доказывании, как и в любой предметно-практической деятельности, важно использовать надежных «посредников» познания, которыми являются методологические законы познавательной деятельности, правовые нормы, достижения науки (например, использование специальных знаний экспертов для проверки доказательств).

Практический опыт, накопленный следственными и судебными органами по доказыванию, является важным инструментом проверки правильности оценки доказательств и внутреннего убеждения по конкретному делу. Очевидно, что успешность использования практики для познания и для проверки оценочных выводов зависит от образования, личного практического опыта следователя, судей, их умения использовать данные, накопленный опыт из различных областей знаний в своей деятельности, их общей и правовой культуры.

3, Историческое развитие оценки доказательств.

Действующему принципу оценки доказательств исторически предшествовала оценка доказательств формальная, или легальная (законная). Законодатель заранее предписывал судьям обязательные правила оценки различных видов доказательств. Роль судьи сводилась к механическому подсчету имеющихся доказательств. "Эта система, — писал А. Ф. Кони, — связывая убеждение судьи и внося в его работу элемент бездушного формализма, создавала уголовной суд, бессильный в ряде случаев покарать действительно виновного, но достаточно могущественный, чтобы разбить личную жизнь человека... "

На смену прежней системе пришла система свободной оценки доказательств по внутреннему судейскому убеждению. Ст. 76 Устава уголовного судопроизводства для дел, которые рассматриваются без участия присяжных заседателей, устанавливала: "Судьи должны определять вину или невиновность подсудимого по внутреннему своему убеждению, основанному на обсуждении в совокупности всех обстоятельств дела". Ст. 804 обязывала председателя в суде присяжных заключать свое напутствие присяжным заседателям напоминанием, что они должны определить вину или невиновность подсудимого "по внутреннему своему убеждению, основанному на обсуждении в совокупности всех обстоятельств дела". УПК РСФСР 1922 года (ч. 2 ст. 383) почти без изменений воспроизвел положения Судебных уставов об оценке доказательств по внутреннему убеждению судей. В дальнейшем существо относящихся к оценке доказательств процессуальных норм не изменялось, хотя они приобрели идеологизированную окраску (ст. 17 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 года, ст. 71 УПК РСФСР 1960 года).

Принцип свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению возлагает на судью полную ответственность за правильность решения о виновности или невиновности подсудимого. Оценка доказательств является результатом "сложной внутренней работы судьи, не стесненной в определении силы доказательств ничем, кроме указаний разума и голоса совести". Принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению распространяется и на прокурора, следователя, лицо, производящее дознание. Им руководствуются и другие субъекты уголовного процесса.

4, Аспекты оценки доказательств по внутреннему убеждению.

Оценка доказательств по внутреннему убеждению судьи имеет несколько аспектов: юридический, психологический и нравственный. Судьи оценивают доказательства, не будучи связаны заранее предписаниями закона о силе и значении тех или иных доказательств в условиях независимости и запрета воздействовать на их решения. Оценка доказательств базируется на объективном и всестороннем рассмотрении всей их совокупности и обстоятельств дела в целом. Психологически внутреннее убеждение означает состояние сознания и чувств судьи, когда он при принятии окончательного решения уверен в его правильности, не сомневается в безошибочности своего решения и готов действовать в соответствии с этим (осудить или оправдать).

Нравственное значение оценки доказательств по внутреннему убеждению состоит в том, что за свое решение о доказанности или недоказанности обвинения и его последствиях судья несет ответственность перед своей совестью судьи и человека. Суверенный в принятии решения, судья отвечает нравственно за его правильность перед обществом, перед подсудимым, потерпевшим, другими участниками процесса, будучи связан с ними чувством профессионального и человеческого долга, нравственными отношениями.

Но судья — человек со всеми его достоинствами, недостатками интеллектуального, психологического, нравственного плана. Как и каждый человек, судья (выполняя к тому же трудные и сложные обязанности) может ошибиться при оценке доказательств, а следовательно, и при разрешении дела. Поэтому закономерна постановка вопроса о праве судьи на ошибку.

Ошибка в любой деятельности, представляющей сложность, фактически неизбежна. В делах уголовных истину зачастую найти крайне сложно, а иногда и невозможно. Судья обязан разрешить уголовное дело, которое он рассматривает. С этим связаны и риск, и в определенном смысле "неизбежность" судебных ошибок, хотя количество их относительно невелико.

Казалось бы, что из этого следует признание права судьи на ошибку.

Но вот мнение крупного ученого, посвятившего свою деятельность исследованию проблем уголовного процесса и судебной этики, М. С. Строговича: "... право на ошибку ниоткуда не вытекает ни в юридическом, ни в этическом отношении. Судебные ошибки были, имеются сейчас и с их возможностью приходится считаться в будущем. Но права судей на ошибку, равно как право на ошибку следователей и прокуроров при расследовании и разрешении уголовных дел не существует, такого права не было раньше, нет сейчас и не будет в дальнейшем. Судебная ошибка — это всегда нарушение законности. У кого же и когда есть "право" нарушать законность! "Право на ошибку" в уголовном процессе — это аморальное, безнравственное представление, и оно может породить только дальнейшие нарушения законности и нравственности". С этим мнением нельзя не согласиться.

Судебная ошибка — это прежде всего осуждение невиновного. Утверждение, что судья имеет нравственное право на это, наглядно обнаруживает свою несостоятельность. Но судебная ошибка — это и оправдание виновного вопреки истинному положению дел и собранным против него доказательствам, когда преступник уходит от заслуженной ответственности. Сюда же следует причислить и случаи неправильной квалификации деяния, и назначение явно несправедливого наказания виновному.

Учитывая, что ошибка вообще представляет собой утверждение, не соответствующее действительности, или действие, не приведшее к ожидаемому результату, если они допущены не преднамеренно, судебную ошибку следует характеризовать как решение суда о виновности или невиновности подсудимого и о мере наказания, не соответствующее действительным обстоятельствам дела, принятое непреднамеренно. В работах некоторых авторов и в практике оценки работы судов бытует представление о судебной ошибке "в широком смысле слова"— как неправильном решении суда по любому вопросу, подлежащему разрешению в приговоре. Но это мнение означает утрату качественного различия между судебной ошибкой, с одной стороны, и ошибочным решением суда по частному вопросу — с другой.

Внутреннее убеждение относится прежде всего и главным образом к области оценки доказательств. Но и юридическая оценка деяния подсудимого, и определение меры наказания производятся в соответствии с убеждением судьи в правильности и справедливости его выводов и решений.

Закон и нравственные нормы, которыми руководствуется судья, создают предпосылки правильного формирования внутреннего убеждения. Внутреннее убеждение складывается в условиях независимости судей при их обязанности противостоять попыткам воздействия извне; оно должно формироваться лишь на основании исследования обстоятельств дела и опираться на доброкачественные, достаточные и тщательно проверенные доказательства.

Доказательственное право, претерпевая эволюцию в соответствии с развитием всего права и нравственной эволюцией общества, гуманизируется как в принципиальных основах, так и в части использования отдельных видов доказательств. Доказательства разыскивают, проверяют и оценивают люди, а сами доказательства исходят от других людей, которые или являются "источниками" сведений об обстоятельствах, существенных для дела, или привлекаются к их исследованию. Отсюда ясно, какую важную роль играют нравственные качества тех, кто оперирует доказательствами, и тех, от кого их получают, а также нравственные начала законодательства, регламентирующего получение и использование доказательств различных видов.

Показания обвиняемого в инквизиционном процессе считались наиболее совершенным средством установления истины. Особое значение придавалось признанию обвиняемым своей вины в совершении преступления, которое считалось "лучшим свидетельством всего света". А для получения этого "совершенного" доказательства законным средством являлась пытка.

Рецидивы придания показаниям обвиняемого, признающего себя виновным, особого доказательственного значения, встречались и встречаются до последнего времени. В советский период Вышинский пропагандировал идею преобладающей роли показаний обвиняемых, признавших себя виновными. В практической деятельности в качестве государственного обвинителя на громких политических процессах, где штамповались фальсифицированные обвинения, он демонстрировал способы ее реализации, настаивая на осуждении невиновных. УПК 1960 г. впервые включил норму: "Признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении признания совокупностью имеющихся доказательств по делу" . Однако ориентирование расследования главным образом на получение признания обвиняемого — очень живучее явление.

5, Факторы, воздействующие на внутреннее судейское убеждение

Современный уголовной процесс исходит из принципиального запрета принуждать человека свидетельствовать против самого себя. Из этого следует, что никто не вправе принуждать подозреваемого, обвиняемого вообще давать показания, а также домогаться от него признания себя виновным. Нравственное содержание этого запрета состоит в том, что обвинение (или подозрение) человека в преступлении должно быть доказано тем, кто обвиняет. Каждый считается невиновным до соответствующего юридически значимого решения. Требовать от человека изобличать самого себя — значит вступать в противоречие с презумпцией невиновности. Если же обвинение адресовано невиновному, на которого ошибочно пало подозрение, то оно унижает достоинство честного человека. Обвиняемый и подозреваемый должны быть свободны в принятии решения о том, давать ли им показания и какие именно.

Обвиняемый не несет уголовной ответственности за заведомо ложные показания, в отличие от свидетелей и потерпевших. Поэтому, естественно, возникает вопрос о том, имеет ли обвиняемый "право на ложь".

Ложные показания обвиняемого могут быть даны в разных ситуациях: тот, кто действительно совершил преступление, отрицает свою вину и, защищаясь от обвинения, пытается ложными показаниями уйти от ответственности; виновный стремится переложить ответственность за собственное преступление на других, ложно их оговаривая; виновный в тяжком преступлении дает ложные показания о совершении менее тяжкого преступления. Наконец, невиновный (а такие случаи встречаются в жизни) по важным для него причинам дает ложные показания, признаваясь в преступлении, совершенном другим или вообще не имевшем места.

Отсутствие уголовной ответственности обвиняемого за заведомо ложные показания и "право на ложь" — разные вещи. Отсутствие обязанности говорить правду под угрозой юридической ответственности нельзя смешивать с правом лгать.

М. С. Строгович писал, что "если бы обвиняемый и подозреваемый имели право давать заведомо ложные показания, следователь и суд были бы обязаны не только разъяснять им это право, но и содействовать, помогать им в его осуществлении. Речь идет, очевидно, не о праве на ложь, а об отсутствии уголовной ответственности за ложные показания, что, конечно, не одно и то же" .

Резюмируя свою позицию по рассматриваемому вопросу, Л. Д. Кокорев резонно утверждает: "Закон не установил в отношении обвиняемого и подозреваемого уголовную ответственность не только за отказ от дачи показаний, но и за ложные показания. Однако это вовсе не означает, что за ними признано право на ложь. Правдивость — нравственный принцип, и никакого исключения для уголовного процесса закон не делает и не может делать, так как это означало бы поощрение аморальных действий".

Иногда то обстоятельство, что обвиняемый не желает давать показания или дал ложные показания, пытаются использовать в качестве одного из доказательств его виновности. Однако такая практика, основанная на игнорирований права обвиняемого свободно определять свою позицию по отношению к обвинению, в настоящее время приходит в противоречие с конституционным положением, запрещающим принуждать человека к самоизобличению. Она противозаконна и не соответствует этическим нормам.

Переоценка признания обвиняемого и стремление получить его и "закрепить" имеют довольно широкое распространение. Методы, которые при этом применяются, не всегда соответствуют как закону, так и нравственным нормам. Так, например, для его получения используется положение закона о чистосердечном раскаянии как обстоятельстве, смягчающем ответственность, которое подменяется признанием вины; принимаются меры, препятствующие свободе обвиняемого в определении своей позиции по отношению к обвинению и в связи с этим к "закреплению" признания, предпринимаются попытки возлагать на обвиняемого обязанность доказывать свою невиновность и т. п.

Показания обвиняемого, отрицающего свою вину, могут иметь разные нравственные оценки, как и действия и решения в связи с такими показаниями должностных лиц, ведущих производство по делу.

Если обвиняемый отрицает свою вину, то эта его позиция обязывает обвинителя опровергнуть ее достаточными доказательствами или же убедиться в невиновности обвиняемого. При этом одно лишь утверждение о невиновности при отсутствии сколько-нибудь развернутых показаний обвиняемого по существу имеет и юридическое, и психологическое, и нравственное значение. Версия обвиняемого, отрицающего свою вину, подлежит проверке и может быть отвергнута лишь при достаточных к тому доказательствах.

Разный подход к оценке доказательственного значения показаний обвиняемого в зависимости от отношения его к обвинению логически и этически не оправдан.

А. С. Пушкин в "Капитанской дочке" писал: "Думали, что собственное признание преступника необходимо для его полного изобличения — мысль не только не основательная, но даже и совершенно противная здравому смыслу, ибо если отрицание подсудимого не приемлется в доказательство его невинности, то признание его и того менее должно быть доказательством его виновности".

Установленная уголовно-процессуальным законом обязанность следователя и суда выяснять отношение обвиняемого к предъявленному ему обвинению обусловлена нравственно. Следователь и суд обязаны спросить обвиняемого на этапных моментах производства по делу (после предъявления обвинения при допросе на предварительном следствии и перед началом судебного следствия) о том, признает ли он себя виновным в предъявленном ему обвинении. Это вызвано не только соображениями, связанными с определением более рационального порядка дальнейших действий следователя и суда. Не менее важно, что это правило отражает внимание к обвиняемому как человеку, чья судьба зависит от исхода дела, нравственную обязанность выяснить его позицию и нравственное право обвиняемого на ее высказывание и учет.

Показания обвиняемого во всех случаях подлежат объективной проверке. Если они противоречат обвинительной версии, то могут быть отвергнуты лишь при их опровержении достаточными доказательствами. При этом действует общее правило о толковании сомнений в пользу обвиняемого.

Показания свидетелей и показания потерпевших относятся к числу наиболее распространенных доказательств. Среди других этических вопросов, возникающих при использовании показаний свидетелей, заслуживает внимания широко распространенная практика допросов в качестве свидетелей будущих обвиняемых, фактически подозреваемых в совершении преступлений, но официально в соответствии с нормами действующего УПК не считающихся подозреваемыми. Допрос этих "свидетелей" по поводу их собственных действий, направленный на изобличение их самих в совершении преступлений, с постановкой соответствующих вопросов по сути своей аморален. Такого "свидетеля" допрашивают с предупреждением об уголовной ответственности за отказ давать показания и за заведомо ложные показания. Но привлечь его к ответственности невозможно, как в случае, если он потом станет обвиняемым, так и при ошибочности подозрения. Таким образом, допрос в приведенных ситуациях сопровождается фактически обманом со стороны допрашивающего. Аморальность рассматриваемой практики состоит и в том, что человека принуждают свидетельствовать против самого себя. В настоящее время это приходит в прямое противоречие с конституционным запретом требовать самоизобличения.

Привлечение к уголовной ответственности за лжесвидетельство сопряжено с решением определенных нравственных вопросов. Лжесвидетельство, как и все другие преступления, аморально. Но нравственные оценки его в общественном сознании различаются в зависимости от того, каково содержание заведомо ложных показаний. Если свидетель дает заведомо ложные показания с целью обвинить в преступлении невиновного, то такие действия однозначно признаются аморальными, низкими. Но в случаях, когда ложные показания направлены на освобождение от ответственности виновного, оценки могут различаться. Здесь приобретает значение мотив, которым руководствовался свидетель (жалость к виновному, особые с ним отношения, угроза со стороны мафиозных структур, подкуп и т. п.). Обобщение практики привлечения к ответственности за лжесвидетельство показывает, что в преобладающем большинстве случаев оно имеет место с целью избавить от ответственности действительно виновных. Это приводит к тому, что такие преступления все чаще остаются безнаказанными. Между тем подобная практика способствует распространению в нравственном сознании не только безразличного, но едва ли не положительного отношения ко лжи, которую гражданин сообщает представителям власти, будучи обязан по закону говорить правду. В конечном счете это может повлиять и на оценку в обществе такого нравственного качества, как правдивость, честность вообще.

До последнего времени в законодательстве и практике производства по уголовным делам не получали должного решения вопросы свидетельского иммунитета. Действовавшее длительное время законодательство исходило из приоритета интересов установления истины и изобличения виновного перед охраной нравственных ценностей. Запрет допроса в качестве свидетеля распространялся только на защитника обвиняемого, причем лишь по поводу обстоятельств дела, которые стали ему известны в связи с выполнением обязанностей защитника.

Многие ученые длительное время доказывали необходимость расширения круга лиц, не подлежащих допросу в качестве свидетелей, именно вследствие этических соображений, когда обязанность свидетельствования на следствии и суде для определенных категорий людей может оказаться сопряженной с попранием моральных ценностей. К настоящему времени в законодательном порядке приняты принципиально верные решения: никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников; охраняется тайна исповеди; расширены пределы адвокатской тайны. Предстоит облечь в конкретные процессуальные формы на уровне УПК России процедуру реализации этих важных положений, как и охрану врачебной тайны, тайны личной жизни и других нравственных ценностей при производстве по уголовным делам.

При использовании показаний потерпевшего следует учитывать нравственную сторону его процессуального положения и специфику отношений его с обвиняемым. Потерпевший вправе дать показания, но одновременно обязан дать показания, причем правдивые. Он находится не только в процессуальных, но и в нравственных отношениях с обвиняемым. Потерпевший при общении с подозреваемым, обвиняемым может испытывать дополнительные стрессовые ситуации во время очных ставок, допросов на суде и при иных следственных и судебных действиях. Потерпевший может быть тем, кто своим поведением определенным образом спровоцировал преступление. Показания потерпевшего могут содержать преувеличения и неточности, естественные для человека, ставшего жертвой преступления. Потерпевший нередко в первую очередь подвергается негласному воздействию со стороны преступников и их окружения.

Все эти обстоятельства обязывают при получении, исследовании и оценке показаний потерпевшего проявлять особую чуткость к нему как человеку, оберегать потерпевшего от дополнительных нравственных страданий, не допускать унижения его достоинства с чьей бы то ни было стороны, проявлять разумную снисходительность при возможных заблуждениях и ошибках потерпевшего, дающего показания.

Вопрос о нравственных аспектах использования других видов доказательств (заключения экспертов, вещественные доказательства, документы) здесь рассматриваться не будет, хотя в дальнейшем определенные сведения на этот счет будут изложены применительно к анализу конкретных процессуальных действий.

Заключение.

В заключение исследования отметим выводы, к которым мы пришли.

Доказательства только тогда являются относимыми, когда находятся с обстоятельствами, входящими в предмет доказывания, хотя бы в одном из пяти соотношений.

Во-первых, позволяют установить обстоятельства, непосредственно входящие в предмет доказывания. Во-вторых, дают возможность установить так называемые «промежуточные факты», совокупность которых позволяет в конечном счете прийти к выводу о наличии или отсутствии обстоятельств, входящих в предмет доказывания. В-третьих, позволяют установить факты, уже установленные другими доказательствами в целях усиления надежности и проверки системы доказательств определенной версии. В-четвертых, дают возможность опровержения фактов, относящихся к другим версиям, исследуемым по делу. В-пятых – позволяют проверить полноту и достоверность собранных доказательств путем исследования условий их формирования, передачи и хранения.

Оценка по внутреннему убеждению входит в решение вопроса о допустимости в той части, в которой нарушения процедуры получения доказательства исследуются и оцениваются с точки зрения их воздействия на права и законные интересы лиц; внутреннее убеждение здесь также необходимо рассматривать как убежденность (уверенность) судьи в возможности восполнения недопустимого доказательства.

По внутреннему убеждению с точки зрения достоверности оцениваются источники сведений, их свойства (заинтересованность или незаинтересованность свидетеля, состояние его слуха или зрения, квалификация эксперта и т.п.); оцениваются способ и обстоятельства получения источником этой информации. Вывод о достоверности или недостоверности конкретного доказательства достигается путем сопоставления его с другими доказательствами по делу, поэтому только оценка доказательств в их совокупности может привести к правильному выводу.

Закон не раскрывает понятия достаточности, хотя во многих случаях требует от судьи, прокурора, следователя, дознавателя установления достаточных доказательств, достаточных данных или достаточных оснований

Как представляется, к числу условий достаточности совокупности доказательств можно отнести: Во-первых, необходимая для данного состава конкретизация обстоятельств, входящих в предмет доказывания; Во-вторых, оценка всех доказательств, отражающих обстоятельства, входящие в предмет доказывания; В-третьих, невозможность иного вывода из совокупности имеющихся доказательств.

Факторы, влияющие на внутреннее судейское убеждение:

Внешние (объективные) факторы, воздействующие на внутреннее судейское убеждение:

1. Уголовно-процессуальное законодательство.

2. Судебная практика.

3. Непроцессуальные факторы.

Субъективные факторы, воздействующие на внутреннее судейское убеждение: личность судьи, совесть, правосознание, сочувствие, поведение подсудимого в ходе судебного заседания.

Список литературы

Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4.

Кокорев Л. Д., Котов Д.П. Собр. Соч.

А.С. Кобликов – Юридическая этика. 1999 г.

Ликас А.Л. Культура правосудия 2002г.

Володина Л.М. Проблемы российского уголовного процесса. Теория, законодательство, практика. М., 2006

Кодекс судейской этики от 2 декабря 2004 г.