|
Курсантская казарма как сфера военного быта: опыт социологического анализа
Д.Л. Агранат
Постановка вопроса в отношении социологического анализа казармы как сферы военного быта выбрана нами неслучайно. Казарма в армии это место, где происходит столкновение двух противоположных социальных нормативов. Одни продиктованы нормами военной организации, они созданы для регулирования социальных взаимодействий людей в военное время; другие – гражданским обществом, сформированы на основе признания у человека естественных, неотчуждаемых прав и свобод. Фактически в казарме мы можем увидеть, как гражданские бытовые практики вписываются в военизированные нормативы поведения, как гражданский быт адаптируется к условиям армии.
Ограничения социальных практик, освоенные личностью в гражданском обществе, обнаруживаются наиболее отчетливо в момент попадания курсанта в казарму. Почему именно здесь такие ограничения наиболее четко представлены? Дело в том, что если на всех других территориях военизированной организации курсанту нечасто приходится перестраивать свои привычные социальные практики с целью принятия новых (скорее он их осваивает заново), то в казарме курсант-новичок первое время пробует использовать те смысловые конструкции, которые были сформированы ранее и даны ему как само собой разумеющиеся. Далее, столкнувшись с полным нивелированием армейской системой гражданских, бытовых схем взаимодействия, курсант должен отказаться от многих опривыченных институциональных действий. В силу огромной разницы армейского быта и быта гражданского новичку сложно это сделать. Будучи поставленным системой социального контроля тотального института в ситуацию, когда отказ является единственно осмысленным, правильным решением, новичок должен принять эту непонятную, бессмысленную, неудобную для него систему бытовых отношений в армии и адаптироваться к ней.
С целью демонстрации такого конфликта социальных практик в казарме нами были проведены исследования в Академии права и управления УФСИН МЮ РФ, а также в Московском Университете МВД РФ. Такое исследование было осуществлено методом включенного наблюдения за жизнедеятельностью курсантов в казарме. В результате было сделано описание десятка курсантских комнат с целью выявления наиболее типичных способов конструирования военного быта курсантами первых и старших курсов как ответа на ограничения, налагаемые военной средой. Кроме этого в качестве источника эмпирических данных выступали материалы экспертного опроса, проведенного среди сотрудников данных вузов, а также опроса курсантов указанных вузов (всего методом полуформализованного интервью было опрошено 43 эксперта и 35 курсантов).
Вначале мы хотели бы представить конструкцию казармы, где было проведено исследование. Данная казарма в некотором роде похожа на студенческое общежитие. Здесь курсанты живут в блоках, где есть две комнаты и туалет. Вместе с тем, кроме внешнего сходства со студенческим общежитием, курсантская казарма больше ничем на общежитие не похожа. Во всем остальном все характеристики казарменного помещения, военного быта налицо: для поддержания порядка в подразделении и обеспечения безопасности в ночное время на каждом этаже расположен дневальный, есть доска документации, комната выдачи спецсредств, стеллаж с противогазами. А главное, вся деятельность в казарме подчинена жестким нормативам (уставам, Положению об общежитии), которые все без исключения курсанты обязаны неукоснительно соблюдать, что определяет в свою очередь особенность бытовой организации жизнедеятельности курсантов в казарме.
Военная организация переводит быт из сферы неформальной регуляции в поле формального взаимодействия; из зоны личной жизни человека на сцену публичной регламентации и деятельности; из области самоорганизации для себя – в пространство, единое для всех, где каждый в отдельности должен подстраиваться под единый стандарт. Система социального контроля военизированной организации не оставляет курсанту в быту места, где он может проявить инициативу и самостоятельность, реализовать освоенные ранее гражданские социальные практики. С этой целью для курсантов определен набор тех вещей, которыми они имеют право пользоваться в казарме. Кроме этого многие сферы бытовой деятельности удалены из военного быта и переведены в разряд институционального регулирования в армии. Так, например, в казарме, где живут курсанты, нет кухни, так как все ходят питаться в столовую, нет душа, так как в отведенное время все курсанты ходят в баню. Это позволяет военизированной организации максимально эффективно «уничтожить» бытовые условия, ведущие к возникновению неформальной, гражданской жизни.
В силу вышеперечисленных особенностей военного быта новички-первокурсники осваивают такие порядки не сразу, а постепенно, в процессе социальной адаптации к условиям тотального института. На примерах, собранных нами в процессе исследования типичных комнат первокурсников и старшекурсников, мы хотели бы продемонстрировать процесс социальной адаптации курсантов к условиям военного быта.
Вначале опишем типичную комнату первокурсников.
Первокурсников размещают по три-четыре человека в больших комнатах и по два в маленьких, на основе их пожеланий. Типичной чертой большинства из этих комнат являлось то, что в них не было, по крайней мере на поверхности, вещей, которые запрещено иметь. В этом плане курсанты-первокурсники вынужденно следуют инструкциям, которые строго предписывают набор тех предметов, которыми имеет право обладать в казарме курсант:
«Магнитофоны запрещены, так как курсантам надо не слушать магнитофоны, а учиться. Причем такой запрет распространяется на всех без исключения курсантов вне зависимости от успеваемости. Магнитофоны должны храниться в каптерке, и их разрешается оттуда брать лишь на праздники, в выходные и в личное время, после этого они туда возвращаются. Нередким явлением стало, что курсанты приносят в институт компьютеры. Так как это вещь дорогая, мы предлагаем, чтобы они ставили их в кабинетах руководства, а в свободное время работали на них. Иногда курсанты приносят ноутбуки. Они хранятся в комнатах. Компьютеры не разрешены, но и не запрещены» [Андрей В., командир взвода].
В целом типичная комната новичка-первокурсника выглядит следующим образом. В комнате стоит старая мебель, на полу лежат поношенные половики, на которых уже не видно узоров. Старые кровати с панцирной сеткой сильно растянуты, как гамаки. Все они одинаково заправлены: одеяла на них натянуты и подвернуты под матрац, подушки однообразно взбиты прямоугольником. Полотенца висят на дужках кроватей с левой стороны. Перед кроватями стоит обувь.
Около каждой кровати – тумбочки. В комнате стоит платяной шкаф. На первый взгляд в комнате идеальный порядок. Однако если открыть тумбочку, то сразу можно обнаружить свидетельства иной организации. Внутри тумбочки лежат и форма, и обувь, и спортивная одежда, и зубные щетки, и носки, и гуталин, и бритва, и мыло, и шампунь, и сало, и хлеб. В общем, в тумбочках находится всё что угодно. (Командир одного из взводов рассказал, что как-то раз в тумбочке первокурсника он обнаружил боксерскую грушу).
В шкафу картина та же. Вещи лежат в одной большой куче: майки, трусы, носки и прочее. У вещей, по сути, своего места нет.
Командир взвода Анатолий К. в интервью пояснил, что в комнатах первокурсников нередко можно обнаружить организованные свалки вещей:
«Как-то раз я вошел в комнату к одному из первокурсников. Открыв шкаф, внизу я увидел кучу, накрытую шинелью. Поднял шинель, а там лежат форменные штаны, вешалка, чайник, кусок алюминиевой трубы. На вопрос, зачем вам нужна эта труба, один из ребят ответил, что они ее приспособят и будут вешать на ней сушиться полотенца».
На стенах над кроватями развешаны полки. На них такой же беспорядок, как в шкафах и тумбочках. Книги свалены в кучу. Рядом с ними, по соседству, находятся: тетради, банки с соком, нитки с иголками и еще невесть что.
Под кроватями лежат вещмешки, в которых курсанты также хранят часть своего имущества.
На стенах висят картины, плакаты. В некоторых комнатах развешаны фотографии родственников, любимых девушек. Все они заключены в рамочки.
На окнах, как правило, висят старые выцветшие шторы. В некоторых комнатах первокурсников шторы отсутствуют.
Около окна стоит стол. На нем нередко заметны остатки еды: очистки от колбасы и хлебные крошки.
Пол в комнате помыт только в середине. Под кроватями чаще всего пыль.
Туалет – особая территория курсантского жилья, индикатор чистоты и уюта. В туалете нет зеркала, есть лишь маленькая полочка, на которой лежат бритвы, кружки, зубные щетки. В углу туалета стоит ведро, переполненное мусором. На унитазе стопка грязных тарелок.
Итак, быт в комнате первокурсника сконструирован по модели организованного кавардака, черты которого могут проявляться и на старших курсах, но лишь как фрагменты, не как система быта.
Причины такого конструирования быта первокурсниками определены с одной стороны, предшествующим жизненным опытом, полученным в семье. Как правило, в родительской семье сын слабо включен в домашнее хозяйство и обычно не имеет серьезных обязанностей. Его фрагментарное участие в обустройстве семейного очага определяет то, что бытовые практики (пришить пуговицу и заштопать носок, заменить прокладку в протекающем кране, помыть полы, установить розетку) мало технологичны, слабо освоены и не являются обыденными, каждодневными.
Вместе с тем, несмотря на незначительный опыт бытового обустройства, первокурсники в целях обхода официальных запретов в казарме нередко демонстрируют свои умения, которые носят более сложный характер:
«Курсанты различными способами компенсируют запреты на различные предметы быта. Вместо запрещенных кипятильников они делают самодельные. Для этого используются крюки от кроватей, лезвия, спички. Мы контролируем данный процесс, боремся с такими явлениями» [Андрей В., командир взвода].
Свалка вещей в шкафах первокурсников находит свое продолжение в тумбочках и письменных столах. В основе конструирования бытовых свалок такого рода лежит принцип, сформированный еще в той, прошлой семейной жизни: на поверхности всё в порядке, и это – вид для родителей (у курсантов – по той же патерналистской модели – для командиров), внутри можно проигнорировать требования порядка, действовать по своей воле.
Помимо прочего, такие свалки являются свидетельствами того, как не вписывается гражданский быт в военные нормы. Дело в том, что первокурсники приносят в казарму массу ненужных вещей, которым здесь не находится места. Шкафы и тумбочки не вмещают всего этого скарба, курсантам еще предстоит его модернизация и переделка «под себя», но это будет на старших курсах. А пока курсанты-новички не знают, что и как можно сделать, чтобы каждая вещь была на месте и к месту, потому и в свалках, каковыми становятся тумбочки и шкафы, сами курсанты порой не могут разобраться. В интервью курсант Михаил П. объяснил, каким образом он находил в таких кучах необходимый в данный момент предмет:
«Сначала ты просто всё вываливаешь из шкафа на пол. После этого начинаешь искать, что тебе надо».
Следующий не менее важный источник организованного кавардака – специфическое отношение первокурсников к своей комнате, к казарме в целом. Первокурсник воспринимает казарму как место кратковременного пребывания, а комнату – как чужое для него помещение. Ему здесь неуютно, неудобно. Новички настроены как можно быстрее покинуть эту территорию.
«У нас был такой настрой: побыстрей уйти жить в город. Никто не думал о том, что будет жить в казарме долгое время. Мы думали, что после первой сессии пойдем жить в городе» [Георгий В., курсант].
Однако такие ожидания не имеют ничего общего с реальностью: курсантам придется прожить в казарме по меньшей мере два года, до того момента, когда их (может быть, за хорошую учебу и примерное поведение) переселят на постоянное жительство в город.
Отношение первокурсников к казарме как временному, чужому месту жительства отражается в конструировании ими условий быта: бытовой комфорт неважен, а порядок наводится лишь с целью выполнить требования командиров. «Лишь бы начальство не доставало», – так курсант Георгий П. пояснил в интервью основной мотив уборки в комнате.
Отсутствие адекватного опыта противостояния тотальным запретам военной организации определяет то, что курсанты в этом плане действуют достаточно примитивно и неумело. В ситуации угрозы внешнего воздействия на деятельность первокурсников у них срабатывает своего рода охранительный инстинкт – стремление прятать вещи, которые могут быть изъяты как запрещенные.
«Мы прятали запрещенные предметы, еду различными способами. Один наш курсант прятал сухари в носках, у другого под кроватью нашли целый мешок сгнивших яблок» [Михаил П., курсант].
Курсанты еще не умеют рационально использовать свои деньги для покупки того, что нужно в повседневной жизни, на эти цели денег поначалу просто не остается. На вопрос, на что была потрачена первая стипендия, 32 опрошенных курсанта ответили, что они потратили ее на отдых (пиво, чипсы, кино, дискотеки и т.п.). Дело в том, что у первокурсников пока не сформировались потребности покупать то, что нужно в быту. Они прожили в казарме, без родителей, слишком мало, чтобы осознать, что им здесь необходимо.
Впрочем, несмотря на то, что комната воспринимается первокурсниками как чужая, не своя территория, в ней все-таки встречаются места, свидетельствующие об ином отношении курсантов к быту. Прежде всего, это курсантская кровать.
Кровать и небольшое пространство около нее – зона порядка. Кровать – место, которое в некоторой степени презентирует того, кто здесь живет. Ботинки, тапки – пока только эти предметы обихода более или менее точно свидетельствуют о проживающих в комнате первокурсниках. Все остальные свидетельства (не считаем свалку учебников на полке и крошки хлеба на столе) скрыты от окружающих: спрятаны в сумки, рюкзаки, тумбочки и шкафы.
Кавардак в комнате является, помимо прочего, результатом недоверия курсантов-первокурсников друг другу. Такое недоверие определяет то, что внутренний мир первокурсника закрыт от окружающих. Несмотря на то, что в комнаты курсанты стараются селиться исключительно с друзьями, к ним нет еще доверия. Пока соседи по комнате – это не настоящие друзья, а люди, с которыми приятно общаться. В этих условиях курсанты-первокурсники не спешат выставлять напоказ фотографии близких, опасаясь осуждения и насмешек, они не стараются демонстрировать свой мир, создавая свой уголок в комнате. Пока только ботинки у кровати презентируют индивидуальность курсантов.
Недоверие курсантов друг к другу определено еще и тем, что среди первокурсников распространено воровство.
«Один раз мне родители прислали деньги. Об этом не знал никто, кроме моих соседей по комнате. Вечером мы легли спать, деньги я положил в карман брюк, которые повесил на спинку стула, стоящего у кровати. Сон у меня очень чуткий, поэтому я точно знаю, что никто в комнату ночью не заходил. Проснувшись утром, я обнаружил, что денег в кармане брюк нет. После этого случая мне стало стыдно оттого, что я живу с вором» [Геннадий Ш., курсант].
В основном предметом краж среди первокурсников являются деньги. Также на первых курсах распространено воровство форменной одежды. По сути, это свидетельство неопытности курсантов в плане обращения с формой.
«Кражи формы нередко напоминают цепную реакцию и являются результатом того, что у какого-либо курсанта пропало что-то из обмундирования; кража выступает способом восполнения утерянного имущества» [Андрей В., командир взвода].
Позже, на старших курсах, воровство постепенно исчезает из жизни курсантов. С одной стороны, это результат сформировавшегося жизненного опыта старшекурсников, они уже освоили иные способы восстановления утерянных вещей. С другой – формируется установка, что воровать у своих неудобно, нечестно и опасно.
Организация быта первокурсников продиктована индивидуальными целями, а не групповыми. Курсанты благоустраивают комнату для себя, а не для других, компенсируя недостаток домашней обстановки в казарме. Групповое проектирование быта возникнет позже, на старших курсах. По этому поводу курсант-старшекурсник Геннадий К. пояснил: «В своих комнатах мы хотели создать домашнюю обстановку, чтобы мы могли после учебного дня прийти в комнату расслабиться, отдохнуть, почувствовать себя как дома». На первом курсе эта установка еще слабо выражена.
Итак, первокурсники стараются навести порядок не для себя, а для начальства. Их действия направлены на формирование у руководителей образа порядка для удовлетворения тех требований, за невыполнение которых курсантов подвергнут наказанию. И при первом, поверхностном знакомстве с комнатой кажется, что цель достигнута: порядок наведен. Но такой порядок фрагментарен, что и выдает истинные мотивы его организаторов. Пыль под кроватями, беспорядок в тумбочках и шкафах, грязный туалет – всё это показатели «порядка для начальства», «организованного кавардака» в комнате.
Амбиции курсантов-первокурсников, их желание навязать военной организации правила, которые они сформировали в гражданском обществе, не позволяют им пока четко соблюдать принятые в военной среде нормы. Первокурсники демонстрируют лишь внешнее соблюдение подобных нормативов, что свидетельствует о том, что процесс интериоризации норм военной организации у них пока не произошел. На этом этапе курсанты-новички просто вынуждены мириться с теми условиями армейского быта, в которые они попали, совершенно не осознавая значимости данных порядков для функционирования военной системы в целом.
На этом этапе адаптации первокурсника к условиям военной организации возникает еще одна проблемная ситуация. Новичку в условиях жесткой системы социального контроля непросто понять, где та нормативная линия, которую и нужно освоить, где тот набор судьбоносных для него смыслов и значений, постижение которых даст ему возможность адаптироваться в военной среде. Опасность этой ситуации в том, что она может привести первокурсника к путанице установок, к тому, что на самом деле в процессе вторичной социализации в военном вузе будет сформирован неадекватный военной среде ориентационный комплекс. На первый взгляд, военизированная организация четко устанавливает, как необходимо жить новичку. Но освоение только лишь официальных нормативов поведения в военной среде часто не дает положительных результатов. Нередко военным сообществом это воспринимается как демонстративная социализация[1]
[39], попытки выслужиться, «прогнуться перед начальством». Даже сама администрация вуза не поощряет таких действий первокурсника.
Другой смысловой набор складывается под воздействием неформальных групп, которые возникают в рамках курса. Однако система социального контроля военного вуза быстро показывает всю невыгодность для курсанта такого пути. В сущности, в процессе формирования ориентационного комплекса курсанта остается лишь один путь – освоение социальных практик деятельности и норм взаимодействия военного сообщества.
Не все курсанты-новички сразу смогут осуществить адекватный выбор идентификационных ориентиров. На это существенное влияние оказывает прошлый жизненный опыт. В этом отношении наиболее адаптивными являются две категории курсантов: 1) курсанты-новички, которые пришли в военный вуз уже с опытом членства в различного рода подобных организациях; 2) продолжатели «военной династии» – курсанты, пришедшие в военный вуз, чтобы продолжить семейную традицию или по примеру друзей (они наблюдали, как близкие для них люди служили и уже до прихода в данное учебное заведение имели определенное представление о нем, хотя ранее не являлись членами военизированных организаций)[2]
[40].
Со временем военный вуз подгоняет под единый стандарт в понимании окружающей реальности всех курсантов, даже тех, кто не мог достаточно длительное время выбрать необходимую линию поведения.
В результате, пройдя через разнообразные практики социального взаимодействия в военном вузе, первокурсник начинает ориентироваться в данном социальном пространстве. У него формируется ориентационный комплекс курсанта. Теперь, помимо того, что курсант точно понимает содержание различных элементов окружающей реальности военизированной организации, он выполняет все те нормативы, которые ранее казались бессмысленными. Кроме этого, курсанты при всей внешней демонстрации своей приверженности к нормам военной среды в процессе социализации конструируют способы обхода формальных требований военизированной организации таким образом, что внешне это незаметно, девиация существует не на поверхности.
Из этого положения вытекает специфика ориентационного комплекса курсанта, которая состоит в его двухслойности. Один пласт данного комплекса включает освоенные формальные институциональные нормы военной среды, другой – неформальные социальные практики военного сообщества. Эти слои могут и пересекаться: формальные социальные нормы могут находить свое нормативное продолжение в неформальных, и наоборот, неформальные нормы военной среды могут выражаться в официальных регуляторах. Вместе с тем в большинстве случаев формальные и неформальные социальные практики, принятые в армии, в содержательном плане находятся в конфликте. Это два противоположных социальных пространства. Однако с точки зрения ориентационного комплекса они необходимы индивиду для функционирования в данном социальном институте.
Описание типичной комнаты старшекурсников достаточно точно демонстрирует двухслойность ориентационного комплекса курсанта, который сформировался в процессе его социальной адаптации к условиям военной среды.
Комната старшекурсников выглядит следующим образом. Коридор. В коридоре, у входа в комнаты, стоит маленький шкафчик, в котором – обувь. Рядом со шкафчиком лежат обувные щетки и гуталин. На полу небольшой коврик, под потолком турник.
Комната оклеена обоями в одной цветовой гамме со шторами и другими предметами. Мебель – в хорошем состоянии.
Около окна стоит стол. На нем лежит чистая скатерть.
В комнате стоят три кровати. Панцирные сетки на них туго натянуты. Все кровати одинаково заправлены, на некоторых по две подушки или два одеяла. Подушки взбиты в квадрат.
Встроенный шкаф оклеен пленкой под цвет комнаты. В нем вещи аккуратно разложены по своим местам.
В тумбочках хранятся предметы гигиены. На одной тумбочке стоит закрытая банка с вареньем, две банки со сгущенным молоком. Рядом лежит хлеб, упакованный в полиэтиленовый пакет.
На полу лежит ковер – в хорошем состоянии. Пол вымыт везде (под ковром в том числе).
На стенах развешены цветы, фотографии, календари, часы, полки. Есть полки, на которых стоит только учебная литература; есть личные полочки, где находятся фотоальбомы, фотографии родственников, знакомых и друзей, открытки с поздравлениями, любимые книги, различные коллекции (марок, монет), статуэтки, подсвечники и т.п.
Туалет помыт. Он оборудован полками для предметов гигиены, вешалками, на которых висят полотенца, зеркалом. Около туалета стоят туалетный ерш, жидкость для чистки унитаза, мусорное ведро с пакетом для мусора. Здесь же тумбочка, в которой находятся порошок, отбеливатель, несколько кусков хозяйственного мыла. На стене висят тазики для стирки белья. На унитазе лежит пластмассовый круг с крышкой. Тумбочка и полка в туалете оклеены пленкой под цвет кафеля. В углу стоят швабра, ведро с тряпкой, веник, совок.
В описании типичной комнаты старшекурсников можно обнаружить свидетельства близких межличностных отношений. В такой комнате живут люди, которые уже давно друг друга знают. Они не боятся, что часть их внутреннего мира, который старшекурсники в комнате выставляют напоказ, станет доступна всем. Здесь презентацию курсанта осуществляют не его ботинки у кровати, как на младших курсах, а личные уголки, полки. На них находятся те предметы, которые на младших курсах скрытно хранятся в вещмешках. Они говорят о человеке, который здесь живет, раскрывают его внутренний мир, мир увлечений, интересов, жизненных ценностей.
Комната старшекурсников показывает более высокое статусное положение ее жильцов. Это проявляется главным образом в том, что им позволено нарушать некоторые нормы, которые сложились в военизированной организации. Например, в описании мы показали, что на кроватях лежат по две подушки, по два одеяла. Это прямое нарушение нормативов, которое не скрывается старшекурсниками и демонстрируется открыто.
Руководители курсовых подразделений относятся к старшекурсникам как к более взрослым, опытным и надежным людям. Заместитель начальника одного из курсов Владимир П.:
«Хорошо, когда с курсантами не случаются неприятности, когда они умеют обойти конфликты. Такие ребята доставляют меньше проблем».
В этом отношении у руководства больше оснований доверять им, нежели первокурсникам. Поэтому в быту курсантов старших курсов уже не так тотально контролируют. Жизненный опыт старшекурсников позволяет им адекватно требованиям военизированной организации сконструировать свой быт.
«Наши комнаты реже проверяют, а когда идут проверять, то мы особо не переживаем, у нас ведь всё в порядке» [Анатолий К., курсант-старшекурсник].
В свою очередь такие статусные послабления в контроле быта старшекурсников создают еще один стимул для первокурсников в освоении норм и ценностей военизированной организации. Успешная социализация новичков даст им возможность демонстрировать первичные отклонения от принятых армейских социальных норм.
Жизненный опыт старшекурсников, который был сформирован в процессе вторичной социализации в военном вузе, позволяет им умело обходить формальные нормы, мешающие конструированию быта в соответствии с их потребностями. Со временем у курсантов складывается определенный набор способов обхода официальных нормативов. В интервью со старшекурсниками мы обнаружили примеры подобного рода.
«Как-то раз мы с ребятами сели пить чай. Мы уже к тому времени были на 3 курсе и всё еще жили в казарме. Мы согрели кипятильником воду и заварили чай. У нас в казарме кипятильники были запрещены, и на кипятильники со стороны руководства шла охота. Вдруг к нам заходит заместитель начальника курса. Увидев наше чаепитие, он сказал: "А ну, давайте кипятильник". Тут произошло замешательство, и вдруг ему один из наших говорит, что никакого кипятильника нет. Тот в свою очередь спрашивает, откуда мы взяли кипяток, а ему в ответ: из-под крана. Замначальника был вынужден уйти» [Андрей К., курсант].
«На 3–4 курсах я жил в казарме. Жил я вместе со своими товарищами. Для того чтобы нормально питаться, в туалете мы сделали кухню, которая оперативно разворачивалась и так же оперативно убиралась обратно. Кухня вся состояла из электрической плиты в две конфорки и нескольких кастрюль. Всё это добро хранилось в специальном тайнике, на верхней полке в туалете. Точнее это был не тайник, а просто полка. Но так как она была высоко, не было видно, что на ней стоит, да еще мы создавали иллюзию из пустых коробок с порошком, как будто там стоит порошок» [Руслан С., курсант].
«В зимний период курсантам бывает холодно. Ну, всякое бывает, батареи в общежитии не топят или плохо топят. Поэтому они различными способами приспосабливаются к таким условиям. Кто-то спит ночью одетым. Некоторые включают утюг на целый день, применяют различного рода обогреватели. Но это запрещено, курсовое руководство борется с этим. И мы, подумав, нашли такой способ обогрева. Покупаются лампочки мощностью в триста ватт, самые большие, и вкручиваются в светильники. Опытным путем было замечено, что при постоянном горении такой лампочки температура поднимается на три-четыре градуса» [Андрей В., курсант 3 курса].
Чтобы скрыть запрещенные правилами предметы быта, старшекурсники изготавливают многочисленные тайники, в основном в комнатах. Наиболее распространены следующие:
– в тумбочке делается двойное дно;
– между матрасом и кроватью кладутся доски так, чтобы сетка не сильно прогибалась, и здесь хранится гражданская одежда;
– шкаф также используется для тайников: в нем монтируется двойное дно;
– в дужках кроватей хранятся кипятильники.
Конструирование комнаты первокурсника – результат постепенного освоения курсантами в процессе социализации нормативов поведения военизированной организации. Такой процесс проходит на протяжении всего пребывания курсанта в вузе. Лишь со временем, переходя от курса к курсу, курсанты становятся способными создать для себя наиболее комфортные и в то же время правильные условия проживания.
В материалах интервью курсанта Андрея М. мы нашли свидетельства подобного рода:
«Сначала, на первом курсе, мы жили так, как хотели жить. Но после первого курса, в начале второго, я понял, что с этими людьми мне неуютно. Они живут так, как мне не нравится. И я познакомился с другими ребятами, которые жили в разных комнатах. После первого года дружбы, в конце второго курса, у нас появилась идея – переехать жить всем в одну комнату. Мы начали вместе продумывать такую ситуацию, как нам лучше осуществить данную задачу. Выбрали для этого проекта пустующую разбитую комнату и решили, что если мы ее отремонтируем, то будем в ней все вчетвером жить. Но для этого необходимо было получить разрешение от начальника курса. В принципе, за все годы обучения у меня сложились неплохие отношения с начальником курса, и я мог к нему подойти и попросить его о том, чтобы он разрешил нам занять эту комнату, предварительно сделав в ней ремонт. Что я и сделал. После непродолжительных переговоров начальник курса дал добро на ремонт. Но кроме разрешения, он ничего не дал нам. А необходимо было доставать краску, обои, инструменты и другие мелочи для ремонта. У моего друга Руслана в то время были неплохие отношения со старшиной курса по хозяйственной части, и он с ним договорился о том, чтобы тот нам помог в ремонте. Что не смогли достать в институте, покупали сами на стипендию. Скидывались, шли в магазин и покупали. Когда все вопросы были решены, мы стали делать ремонт. В это время мы еще жили в разных комнатах. Во время самоподготовки и в выходные дни мы вместе собирались и клеили обои, красили полы, ставили розетки, благо такой опыт у нас был: мы уже много раз выполняли работу по ремонту. Потом мы начали делать встроенные шкафы. Мой друг Антон любил читать. У него было много книжек, поэтому мы в шкафу сделали отделение для книг. Другой мой товарищ занимался спортом, и мы ему сделали турник.
Большую комнату мы оборудовали под спальню. Там у нас стояли четыре кровати, пара тумбочек, был сделан встроенный шкаф для белья и верхней одежды, на стенах висели цветы в горшках. Маленькую – под комнату, где мы учили уроки, смотрели телевизор, читали книги. В ней у нас находились два стола, кровать, книжный встроенный шкаф, на стенах висели полки.
Все обои мы подбирали цвет в цвет. Спальню мы сделали розовой, а маленькую комнату – зеленой. Под цвет обоев подобрали шторы и коврики, их купили в магазине. Складываясь с каждой стипендии, мы постепенно накопили денег на все это. После приобрели в магазине для комнат два плафона – зеленый и розовый.
Особенно много хлопот доставил нам туалет. В нем мы провели электричество (там было всё сломано). Поставили новый унитаз, раковину, которую нам выдали в институте. В общем, мы переоборудовали туалет под "полевую" кухню. В туалете стояла тумбочка, где хранились бритвы и шампуни. На нее устанавливалась электрическая плита, а на верхней полке, под самым потолком, у нас лежали сковородки, кастрюли и все что нужно для готовки. Полка была закреплена высоко, и казалось, что на ней ничего нет. Кроме того, в туалете мы сделали полку для зубных щеток, повесили большое зеркало. Все вместе мы занимались сбором мебели по знакомым, по принципу кому чего ненужно. Многое мы брали у своих старших товарищей, которые задумали переезжать жить в город. В результате наши друзья со старших курсов отдали нам много нужных для нас вещей. Конечно, мы сделали тайники для хранения запрещенных предметов – всё как полагается».
Безусловно, технологическое обустройство комнаты старшекурсников (строительные и ремонтные работы) – это лишь внешнее представление о том, что необходимо для создания бытового комфорта в казарме. Наиболее трудная задача, которая стоит перед курсантами в этот момент – образование сообщества «своих». На протяжении всего периода обучения курсанты находятся в поиске единомышленников. Для них важно не просто найти хороших товарищей; необходимо, чтобы эти люди вели похожий образ жизни. С этой целью ребята пробуют вступать во взаимодействие со многими курсантами, однако из всей этой массы пробных взаимодействий одни больше не повторятся никогда, другие приобретут форму редких контактов, а третьи перерастут в постоянные отношения – дружбу.
Когда на втором-третьем курсах у курсантов сформируется устойчивая дружеская группа, становится возможным конструирование быта в казарме не с целью соблюдения официальных нормативов, а главным образом для удовлетворения собственных потребностей. С появлением подлинно дружеских отношений возникает групповое конструирование быта: теперь курсанты оборудуют комнату не только для себя, но и для своих товарищей, учитывая их интересы, увлечения, особенности образа жизни.
В этих условиях у курсантов меняется отношение к местам общего пользования: теперь их стараются держать в чистоте. Такое отношение основано на ожиданиях, что друзья-соседи так же будут следить здесь за порядком, как и ты. Теперь и комната, и вся близлежащая территория казармы перестает быть чужой. Она вся наша, это наш дом, и мы в нем живем – такова установка старшекурсников на организацию своего быта в кругу товарищей, друзей. С этой установкой соединяется приобретенный опыт жизни вне родительского дома, опыт самообслуживания. За годы службы курсанты приобрели конкретные навыки и умения, позволяющие им сделать свой быт удобным для жизни. Теперь социальные практики, которые они освоили в процессе службы, находят свое применение в быту.
Возникновение дружеской группы и формирование у курсантов индивидуального жизненного опыта ведут к заметным изменениям и в мире вещей, которые теперь находятся в курсантской комнате. Опыт проживания курсантов в казарме, знание норм военного вуза, разнообразные контакты старшекурсников позволяют им, с одной стороны, обставить свое жилье хорошей мебелью и прочими предметами обихода, а с другой, продумывать быт до мелочей, организовывать его более детально, чем на младших курсах. Следов «казенного уюта» уже практически нет.
В комнате старшекурсников нет перебора вещей. Только то, что нужно для курсантской жизни в казарме, ничего лишнего. Вещи хранятся так, как предписано формальными и неформальными нормами. У каждой вещи свое место. Например, в комнате открыто стоят банки с вареньем, сгущенным молоком. Они располагаются отдельно от остальных вещей, на своих специальных местах.
«Ребята уже знают, что если всё будет чисто и аккуратно лежать на своем месте, это не отберут. Здесь уже не увидишь бутылку с кетчупом, заткнутую носком» [Артем К., командир взвода].
Таким образом, на основе описания способов конструирования военного быта в казарме курсантами-новичками и старшекурсниками можно выделить два этапа, которые показывают, как гражданские бытовые практики людей вписываются в военизированные нормативы поведения.
Этап абсолютной оппозиции требованиям военизированной организации. Он характерен тем, что здесь новичок открыто демонстрирует свое неприятие и непонимание данных социальных норм. Первокурсник своим поведением протестует против ограничения тех социальных практик, которые были освоены им в гражданском обществе. Вместе с тем система социального контроля заставляет курсанта подчиниться и выполнить необходимые требования. Мощный тотальный контроль за жизнедеятельностью первокурсников исключает всякую возможность проявления социальных практик гражданского общества в военной среде.
Данный этап характерен в целом для более опытных курсантов, для курсантов, прошедших процесс вторичной социализации в военном вузе. Здесь у курсанта уже сформирован адекватный реальности тезаурус, что позволяет ему, с одной стороны, соблюдать нормативы поведения в военном вузе, а с другой – маскируя свои нарушения за демонстративным соблюдением норм, конструировать быт для себя. В этом отношении конструирование военного быта у старшекурсников имеет характер проектной деятельности, когда в условиях ограниченного количества ресурсов им удается создать в казарме качественно новое жизненное пространство.
|
