|
Венгерский композитор, пианист, педагог (1881-1945).
Уже в студенческие годы вокруг имени Белы Бартока ходили легенды. Он был не только потрясающим пианистом, но еще и столь целеустремленным человеком, что это зачастую ему мешало. Он совершенно не признавал компромиссов. Венгрия, которая пребывала в составе Австро-Венгерской Империи, в 1902— 1903 годах переживала национальный подъем, и Бела Барток, венгр по национальности, начал носить венгерский национальный костюм, перестал говорить по-немецки и даже посещать те дома, в которых были сильны проавстрийские настроения. Понятное дело, это не могло сойти ему с рук, особенно в стране, где немецкий язык занимал господствующее положение. Между тем, в этом не было ничего странного: Барток просто нашел верные закономерности. Прозвучавшая в то время пьеса на два года опередила «Весну священную» Стравинского и «Скифскую сюиту» Прокофьева. После камерного исполнения 1911 года имя Бартока вознеслось на недосягаемые высоты. Если в средние века такой музыкант неминуемо был бы сожжен на костре, то в XX веке с ним оказалась связана одна из самых значительных глав развития европейской и мировой музыки.
Бела Барток родился в 1881 году. Как большинство музыкантов, он начал заниматься музыкой в детстве. Первой его учительницей была мать. Композиции он обучался у Ласло Эрке-ля — сына знаменитого оперного композитора Ференца Эркеля. Затем Барток учился в Музыкальной академии Будапешта. Его учителями были Януш Кесслер (композиция) и Иштван Томан (фортепиано), ученик Листа.
Барток считался старательным, но высокомерным студентом. Интересно, что экзаменационная комиссия на итоговом прослушивании в 1903 году отказалась аттестовать его. Бартоку разрешили сыграть лишь «Испанскую рапсодию» Листа — «для удовольствия присутствующих», как выразился один из педагогов.
В 1903 году по просьбе группы преподавателей академии он играл по оркестровой партитуре «Жизнь героя» Рихарда Штрауса и через несколько дней повторил это же произведение для ареопага педагогов музыкальной академии уже наизусть. Это произведение считается весьма сложным, и результаты, которых добился Барток, более чем впечатляли. Вскоре он повторил сложнейшую партитуру на подобном прослушивании и в Вене.
Сочинения Белы Бартока обладали подлинным венгерским национальным характером. Еще в академии он не раз высказывал вслух сожаления о том, что Венгрия живет под бременем короны Габсбургов, и охотно переключался с музыкальных на политические темы. Такие настроения он привносил и в музыку. В 1903 году родилось его монументальное произведение патриотического характера — десятичастная симфоническая поэма «Кошут». Публицистически заостренная, она была посвящена национальному герою Венгрии Лайошу Кошугу — вождю венгерского восстания 1848 года. Впервые исполненная в 1904 году, она имела широкий резонанс. Сторонники Габсбургов, например, были откровенно возмущены, поскольку в поэме в нарочито искаженной форме, переведенная из мажора в минор, звучала мелодия австрийского гимна. Неудивительно, что поэма «Кошут» стала своеобразным музыкальным знаменем Венгрии.
Бела Барток прославился и как фольклорист-этнограф. Интересуясь румынской, словацкой, украинской, арабской, сербской и турецкой музыкой, а также музыкой американских негров и индейцев, он создал новую, весьма точную методику исследования музыкального фольклора разных народов, прежде всего венгерского. Он нашел множество примеров того, что венгерские народные мелодии не укладываются в общепринятую систему записи интервалов. Так называемый «полутон», по исследованиям Бартока, не являлся минимальным элементом звукоряда. Барток показал, что в венгерской народной музыке издавна бытовали такие интервалы, как треть и четверть тона. В 1907 году Бела Барток был зачислен в штат профессуры по классу фортепиано.
В 1911 году Барток сочинил одноактную оперу «Замок герцога Синяя Борода», решенную в романтическом ключе. В оперной музыке того времени это был шаг вперед. Вслед за оперой появился балет «Деревянный принц» (1917). В 1913—1918 годах Барток работал над произведениями, связанными с фольклором, — румынскими танцами и рождественскими песнями и переложениями их для голоса и фортепиано. Он писал также фортепианные переложения венгерских и словацких песен. Чуть позже, в 1924 году, Бела Барток написал научный труд «Венгерская песня», впоследствии переведенный на многие языки. Эта публикация стала классическим исследованием народной музыки. В 1930 году Барток создал «Светскую кантату» — своеобразное произведение, которое интересно тем, что композитор суммировал в нем свои фольклорные изыскания, не прибегая к подлинным фольклорным материалам. Бела Барток твердо стоял на позициях этнографизма и думал о подрастающей смене. И когда в Венгрии 21 марта 1919 года вспыхнуло восстание, приведшее к образованию Советской республики, Барток, ранее не принадлежавший ни к какой партии, загорелся «музыкой революции». Он призвал «сильных мира сего» обратить внимание на музыкально одаренных представителей беднейших слоев населения и потребовал пересмотреть систему музыкального образования.
В начале 20-х годов в Венгрии наступил период реакции. Барток в числе своих единомышленников подвергся едва ли не самым сильным гонениям. Он был вынужден отправиться на концертные гастроли по Европе и США. И хотя выступления проходили с неизменным успехом, общая атмосфера гастролей, которые явились для композитора своеобразной эмиграцией, была тягостной. Интересно, что в 1928—1929 годах Бела Барток побывал в СССР, где дал концерты в Москве и Ленинграде. А в 1926 году он закончил свой второй балет— «Зачарованный мандарин», музыка которого явственно носила отпечаток экспрессионизма.
Однако творчество не приносило опальному композитору денег. Друзья, как могли, помогали ему, одним из них был Имре Кальман. Вот как произошло их знакомство.
В 1918 году Бела Барток, профессор Музыкальной академии Будапешта, приехал в Вену. Руководимый им оркестр давал концерт в пользу вдов и сирот австрийских и венгерских солдат. Концерт посетил Имре Кальман. Он, учился с Бартоком в академии Будапешта, позже потом стал писать оперетты, что дало ему возможность чувствовать себя финансово независимым человеком. В антракте он пришел к Бартоку за кулисы, друзья разговорились. Было видно, что Барток нуждается, и Кальман хотел помочь. Но как? Он не мог просто достать из кармана пачку денег и передать ее другу — гордый Барток непременно отказался бы. Немного подумав, Кальман нашел выход: он поможет найти издателя для произведений Белы Бартока.
Имре оставил друга и незамедлительно поговорил со своим издателем. В разговоре Кальман несколько раз без обиняков назвал Бартока гением. Однако издатель поморщился: «Его музыка коммерчески невыгодна!» Кальман не согласился и с жаром заявил о готовности вложить собственные средства. «Ну зачем же так? — сказал собеседник.— Давайте я поговорю со своим приятелем...» Он и в самом деле поговорил с директором венского Универсального издательства, которое печатало симфонические партитуры. Впоследствии это издательство не раз привлекало Бартока для работы. Так Кальману, несмотря на его творческие разногласия с Бартоком, удалось вытащить однокашника из финансовой пропасти.
В конце 30-х годов Барток закончил огромный труд, который назвал «Микрокосмос». Это было своеобразное сочинение, состоявшее из 153 пьес для фортепиано, которое писалось на протяжении 11 лет. В 1940 году, когда гитлеровцы победно маршировали по Европе, Бела Барток был вынужден эмигрировать из Венгрии в США, где поселился в Нью-Йорке вместе с женой Дитой Пастори — пианисткой, не раз помогавшей ему в исполнении фортепианных концертов. В США Барток получил должность преподавателя Колумбийского университета и был удостоен звания доктора как «выдающийся педагог и исследователь, как признанный международный авторитет в области венгерской, словацкой, румынской и арабской народной музыки, как композитор, создавший индивидуальный стиль — одно из высших достижений музыки XX века». Это была весьма лестная награда, отметившая мировые заслуги композитора.
В 1943 году по заказу Бостонского оркестра Бела Барток написал одно из своих величайших творений — Концерт для оркестра. Он был впервые исполнен в декабре 1944 года. По существу, произведение представляло собой симфонию для большого оркестра, состоявшую из пяти частей. Концерт был интересен тем, что в 4-й части цитатно звучала одна из тем Седьмой симфонии Шостаковича.
Последние музыкальные произведения Белы Бартока — Третий концерт для фортепиано и Концерт для альта — при его жизни были публично исполнены в 1945 году. Оба они остались незаконченными, так как композитор был уже смертельно болен. 26 сентября 1945 года, он скончался в Вестсайдском госпитале Нью-Йорка от лейкемии. Недописанные 17 тактов фортепианного концерта и неоконченные фрагменты Концерта для альта закончил Тибор Шерл и — венгерский дирижер, композитор и друг Бартока.
В 1955 году Всемирный Совет мира посмертно присудил Беле Бартоку Международную премию мира, которая 27 июля того же года была вручена его семье.
В личной жизни Белы Бартока не было никаких эксцессов, иные, пожалуй, даже назвали бы его аскетом. Таких людей порой считают «скучными», однако на поверку зачастую оказывается, что именно они и двигают вперед искусство.
|
