Банк рефератов содержит более 364 тысяч рефератов, курсовых и дипломных работ, шпаргалок и докладов по различным дисциплинам: истории, психологии, экономике, менеджменту, философии, праву, экологии. А также изложения, сочинения по литературе, отчеты по практике, топики по английскому.
Полнотекстовый поиск
Всего работ:
364139
Теги названий
Разделы
Авиация и космонавтика (304)
Административное право (123)
Арбитражный процесс (23)
Архитектура (113)
Астрология (4)
Астрономия (4814)
Банковское дело (5227)
Безопасность жизнедеятельности (2616)
Биографии (3423)
Биология (4214)
Биология и химия (1518)
Биржевое дело (68)
Ботаника и сельское хоз-во (2836)
Бухгалтерский учет и аудит (8269)
Валютные отношения (50)
Ветеринария (50)
Военная кафедра (762)
ГДЗ (2)
География (5275)
Геодезия (30)
Геология (1222)
Геополитика (43)
Государство и право (20403)
Гражданское право и процесс (465)
Делопроизводство (19)
Деньги и кредит (108)
ЕГЭ (173)
Естествознание (96)
Журналистика (899)
ЗНО (54)
Зоология (34)
Издательское дело и полиграфия (476)
Инвестиции (106)
Иностранный язык (62791)
Информатика (3562)
Информатика, программирование (6444)
Исторические личности (2165)
История (21319)
История техники (766)
Кибернетика (64)
Коммуникации и связь (3145)
Компьютерные науки (60)
Косметология (17)
Краеведение и этнография (588)
Краткое содержание произведений (1000)
Криминалистика (106)
Криминология (48)
Криптология (3)
Кулинария (1167)
Культура и искусство (8485)
Культурология (537)
Литература : зарубежная (2044)
Литература и русский язык (11657)
Логика (532)
Логистика (21)
Маркетинг (7985)
Математика (3721)
Медицина, здоровье (10549)
Медицинские науки (88)
Международное публичное право (58)
Международное частное право (36)
Международные отношения (2257)
Менеджмент (12491)
Металлургия (91)
Москвоведение (797)
Музыка (1338)
Муниципальное право (24)
Налоги, налогообложение (214)
Наука и техника (1141)
Начертательная геометрия (3)
Оккультизм и уфология (8)
Остальные рефераты (21692)
Педагогика (7850)
Политология (3801)
Право (682)
Право, юриспруденция (2881)
Предпринимательство (475)
Прикладные науки (1)
Промышленность, производство (7100)
Психология (8692)
психология, педагогика (4121)
Радиоэлектроника (443)
Реклама (952)
Религия и мифология (2967)
Риторика (23)
Сексология (748)
Социология (4876)
Статистика (95)
Страхование (107)
Строительные науки (7)
Строительство (2004)
Схемотехника (15)
Таможенная система (663)
Теория государства и права (240)
Теория организации (39)
Теплотехника (25)
Технология (624)
Товароведение (16)
Транспорт (2652)
Трудовое право (136)
Туризм (90)
Уголовное право и процесс (406)
Управление (95)
Управленческие науки (24)
Физика (3462)
Физкультура и спорт (4482)
Философия (7216)
Финансовые науки (4592)
Финансы (5386)
Фотография (3)
Химия (2244)
Хозяйственное право (23)
Цифровые устройства (29)
Экологическое право (35)
Экология (4517)
Экономика (20644)
Экономико-математическое моделирование (666)
Экономическая география (119)
Экономическая теория (2573)
Этика (889)
Юриспруденция (288)
Языковедение (148)
Языкознание, филология (1140)

Реферат: Голод 1932-1933 годов

Название: Голод 1932-1933 годов
Раздел: Рефераты по истории
Тип: реферат Добавлен 18:41:07 25 августа 2005 Похожие работы
Просмотров: 554 Комментариев: 22 Оценило: 6 человек Средний балл: 4.7 Оценка: 5     Скачать

Министерство высшего и профессионального образования РФ

СОЧИНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ КУРОРТНОГО ДЕЛА И ТУРИЗМА

ИНСТИТУТ ТУРИСТСКОГО СЕРВИСА И ИНФРАСТРУКТУРЫ

Кафедра истории

РЕФЕРАТ

На тему : Голод 1932-1933 года. Причины и следствия.

Выполнила: студентка I -го курса

факультета социально-культурного сервиса и туризма

Проверил : ст. преподаватель

Новиков Е.В.

--- Сочи 1999 ---

Содержание

1.Введение___________________________________________________________________ 3

2. Причины. Зима 1927/28 г. — хлебозаготовительный кризис_____________________ 4

3. Причины. Политическая ситуация. Разгром «правой оппозиции»________________ 6

4. Причины. Предпосылки коллективизации_____________________________________ 9

5. Причины. Коллективизация.________________________________________________ 12

6. Причины. Раскулачивание.__________________________________________________ 13

7. Результат. Голод 1932-1933 года.___________________________________________ 15

8. Следствия. 1933-1936 год.__________________________________________________ 18

9. Заключение.______________________________________________________________ 20

10. Список литературы._____________________________________________________ 21

1.Введение

1927 год. Нэп. XV съезд подвел итоги многолетней борьбы с троцкизмом и заявил о его ликвидации. Споры об определении экономиче­ской политики были краткими. В резолюциях съезда намети­лась пока еще плохо сформулированная тенденция к измене­нию политического курса «влево». Это означало «усиление ро­ли социалистических элементов в деревне» (делегаты имели в виду развитие совхозов-гигантов, например совхоз им. Шевчен­ко в Одесской области, об опыте которого писали тогда все га­зеты); ограничение деятельности кулаков и нэпманов путем значительного повышения налогов; поощрительные меры в от­ношении беднейшего крестьянства; преимущественное разви­тие тяжелой промышленности. Выступления партийных деяте­лей свидетельствовали о глубоких расхождениях: Сталин и Мо­лотов были особенно враждебно настроены против кулаков-«капиталистов», а Рыков и Бухарин предупреждали делегатов съезда об опасности слишком активной «перекачки» средств из сельского хозяйства в промышленность. И тем не менее все они лишь формулировали общие задачи. Съезд не принял ни­какой конкретной программы. Казалось, что будущее нэпа еще впереди. На самом деле начиналось время голода

2. Причины. Зима 1927/28 г. — хлебозаготовительный кризис

Между тем, как только закончился съезд, власти столкну­лись с серьезным кризисом хлебозаготовок. В ноябре поставки сельскохозяйственных продуктов государству сильно сократи­лись, а в декабре положение стало просто катастрофическим. Партия была захвачена врасплох. Еще в октябре Сталин пуб­лично заявил о «великолепных отношениях» с крестьянством. В январе 1928 г. пришлось взглянуть правде в глаза: несмотря на хороший урожай, крестьяне поставили только 300 млн. пудов зерна (вместо 430 млн.. как в предыдущем году). Экспортиро­вать было нечего. Страна оказалась без валюты, необходимой для индустриализации. Более того, продовольственное снабже­ние городов было поставлено под угрозу. Снижение закупоч­ных цен, дороговизна и дефицит промтоваров, снижение нало­гов для беднейших крестьян (что избавляло их от необходимо­сти продавать излишки), неразбериха на пунктах сдачи зерна, слухи о начале войны, распространяемые в деревне, — все это вскоре позволило Сталину заявить о том, что в стране происхо­дит «крестьянский бунт».

Для выхода из создавшегося положения Сталин и его сто­ронники в Политбюро решили прибегнуть к срочным мерам, напоминающим продразверстку времен гражданской войны. Сам Сталин отправился в Сибирь. Другие руководители (Анд­реев, Шверник, Микоян, Постышев, Косиор) разъехались по основным зерновым регионам (Поволжье, Урал, Северный Кавказ). Партия направила в деревню «оперуполномоченных» и «рабочие отряды» (было мобилизовано 30 тыс. коммунистов). Им было поручено провести чистку в ненадежных и непокор­ных сельсоветах и партячейках, создать на месте «тройки», ко­торым надлежало найти спрятанные излишки, заручившись по­мощью бедняков (получавших 25% зерна, изъятого у более за­житочных крестьян) и используя 107 статью Уголовного кодекса, по которой любое действие, «способствующее подня­тию цен», каралось лишением свободы сроком до трех лет. На­чали закрываться рынки, что ударило не по одним зажиточным крестьянам, так как большая часть зерна на продажу находи­лась, естественно, не только у «кулаков», но и у середняков. Изъятие излишков и репрессии усугубили кризис. Конечно, вла­сти собрали зерна лишь не намного меньше, чем в 1927 г. Но на следующий год крестьяне уменьшили посевные площади.

Хлебозаготовительный кризис зимы 1927/28 г. сыграл реша­ющую роль в последующем: Сталин сделал ряд выводов (изло-женных во многих его выступлениях в мае — июне 1928 г.) о необходимости сместить акцент с кооперации, ранее горячо за­щищавшейся Лениным, на создание «опор социализма» в де­ревне — колхозов-гигантов и машинно-тракторных станций (МТС). Благодаря значительным возможностям этих «опор» по производству сельскохозяйственной продукции для продажи на рынке предполагалось, что они дадут государству 250 млн. пу­дов зерна (одну треть действительных потребностей), что по­зволит обеспечить снабжение ключевых отраслей промышлен­ности и армии, а также выйти на внутренний и внешний ры­нок, тем самым вынудив крестьян продавать излишки государству. Начиная с 1927 г. стала складываться система «контрактации» (контракт, предусматривающий, что в обмен на продукцию, которую крестьяне поставляют государству, они получают от него необходимую технику), позволявшая государ­ству улучшить контроль за имеющимися продовольственными излишками. Летом 1928 г. Сталин уже не верил в нэп, но еще не пришел окончательно к идее всеобщей коллективизации. По плану дальнейшего развития народного хозяйства (составлен­ному на небольшой срок: три-четыре года) частный сектор дол­жен был существовать и в дальнейшем. В то же время набирала силу политическая борьба с «правой оппозицией».

3. Причины. Политическая ситуация. Разгром «правой оппозиции»

На апрельском пленуме ЦК 1928 г. было высказано недо­вольство снова начавшейся политикой продразверстки, напо­минавшей о временах гражданской войны. На одном из заседа­ний стало известно также о промышленном саботаже в тресте «Донуголь» (Шахгинский район Донбасса), где для работы при­влекались буржуазные специалисты и поддерживались связи с западными финансовыми кругами. Через несколько недель на­чался публичный процесс против 53 человек (последний раз подобный суд состоялся над эсерами в 1922 г.). Этот показа­тельный процесс, которому надлежало сплотить коммунистов в борьбе против оппозиционеров, уклонистов и других врагов, укрепил миф о «наемных саботажниках» (вслед за ним появи­лись мифы о «кулацкой угрозе» и «опасности справа»). Несмот­ря на крайне напряженную обстановку, в апреле 1928 г. боль­шинство членов ЦК еще не было готово следовать за Стали­ным. В резолюциях, принятых на пленуме, подчеркивалась важность рыночных отношений, осуждались перегибы по отно­шению к зажиточным крестьянам. Был отвергнут законопроект о новом сельскохозяйственном Уставе, где пожизненное земле­пользование разрешалось только членам колхозов. Споры меж­ду сторонниками и противниками нэпа велись одновременно в ЦК, Политбюро (где Сталин, поддерживаемый Куйбышевым, Молотовым, Рудзутаком и Ворошиловым, располагал незначи­тельным большинством; Калинин колебался, а Рыков, Томский и Бухарин составляли «правую оппозицию») и в учреждениях, занимающихся планированием. Экономисты Госплана разрабо­тали план умеренного промышленного роста, где темпы накоп­ления капитала соотносились с темпами роста сельскохозяйст­венного производства в рамках нэпа. Со своей стороны эконо­мисты из ВСНХ во главе с Куйбышевым предложили план более быстрого роста (135% за пять лет), основанный главным образом на вере в энтузиазм советских яюдей и на положениях экономиста Струмилина, разработавшего теорию, согласно ко­торой «задачей большевиков было перестроить экономику, а не изучать ее. Нет такой крепости, которую большевики не могли бы взять штурмом... Вопрос темпов промышленного роста ре­шается с помощью человеческой воли».

На пленуме ЦК, состоявшемся с 4 по 12 июля 1928 г., про­изошло столкновение различных точек зрения. В речи Сталина, опубликованной только несколько лет спустя, подчеркивалось, что политика нэпа зашла в тупик, что ожесточение классовой борьбы объясняется все более отчаянным сопротивлением ка­питалистических элементов, что крестьянству придется потра­титься на нужды индустриализации. Последнее из этих положе­ний Сталин позаимствовал у Преображенского, не приняв, од­нако, ни оговорок, ни сомнений последнего. Впрочем, в своих резолюциях пленум не пошел за Сталиным. Бухарин, по его собственному выражению «пришедший в ужас» от выводов ген­сека, которые, как он считал, доведут страну до террора, граж­данской войны и голода, и уверенный, что Сталин будет манев­рировать с целью добиться преимущества на следующем плену­ме, решил перенести полемику в массы. Ранее никто, даже делегаты VI конгресса Коминтерна (Москва, 17 июля—1 сен­тября), не были информированы о разногласиях в руководстве партии. 30 сентября Бухарин публикует в «Правде» «Заметки экономиста», в которых излагает экономическую программу оппозиции. Согласно автору статьи, кризис в стране был вы­зван ущербностью планирования, ошибками в политике цено­образования, дефицитом промышленных товаров, неэффектив­ностью помощи сельскохозяйственной кооперации. Курс еще можно было изменить, но только за счет определенных уступок крестьянству (открытие рынков, повышение закупочных цен на хлеб, а при необходимости и покупка хлеба за границей). Та­ким образом, Бухарин выступал за возврат к экономическим и финансовым мерам воздействия на рынок в условиях нэпа. Со­здавать колхозы следовало только в том случае, когда они ока­зывались более жизнеспособными, чем индивидуальные хозяй­ства. Индустриализация необходима, но только если она будет«научно спланирована», проводить ее надо с учетом инвестици­онных возможностей страны и в тех пределах, в которых она позволит крестьянам свободно запасаться продуктами.

Несмотря на высокий научный уровень, статья Бухарина вызвала мало откликов. Тем временем Сталин, предусмотри­тельно не раскрывая имен (кто бы поверил, что Бухарин или председатель Совнаркома Рыков стоят во главе «опасного укло­на»?), выковывал миф об «оппозиции справа», об опасном ук­лоне в партии, конечная цель которого — создание условий для реставрации капитализма в СССР. В ноябре 1928 г. пленум ЦК единогласно осудил «правый уклон», от которого отмежевались Бухарин, Рыков и Томский. И на этот раз они руководствова­лись желанием сохранить единство партии. Пригрозив отстав­кой, добившись незначительных уступок, они все же во имя сохранения единства партии проголосовали за противоречив­шие их принципам сталинские резолюции о необходимости до­гнать и перегнать капиталистические страны благодаря уско­ренной индустриализации и развитию обширного социалисти­ческого сектора в сельском хозяйстве. Такое поведение лидеров оппозиции, по сути дела, закрепляло их поражение. Приняв фактическое участие в единодушном голосовании в Политбюро и ЦК, осудивших все еще анонимный «правый уклон» и одоб­ривших новую линию партии, они не могли высказывать свои мысли без риска быть обвиненными в двоедушии и фракцион­ности. В течение нескольких недель, последовавших за плену­мом, «правая оппозиция» потеряла два бастиона: московскую парторганизацию, первый секретарь которой, сторонник Буха­рина Угланов, был снят со своего поста, и профсоюзы. VIII съезд профсоюзов, нарушив обещание ввести семичасовой ра­бочий день, одобрил сталинские тезисы об ускоренной индуст­риализации. Влияние председателя профсоюзов Томского было значительно ослаблено вводом в президиум пяти сталинцов (в том числе Кагановича) и установлением более жесткого конт­роля Политбюро над руководством профсоюзов. Желая предуп­редить возможное соглашение между оппозиционными группи­ровками, Сталин наконец решился выдворить сосланного в Ал­ма-Ату Троцкого за пределы СССР.

Впрочем, «левая оппозиция», ослабленная разрозненностью ее активистов и растерявшаяся в связи с принятием новой ли­нии партии — на первый взгляд близкой «левой идее», — опас­ности больше не представляла. Когда Троцкий решился (21 ок­тября 1928 г.) призвать коммунистов всех стран на борьбу с планами Сталина, Политбюро, воспользовавшись этим, обви­нило его в создании нелегальной «антисоветской партии». 21 ян­варя 1929 г. Троцкий был выслан в Турцию. В тот же день, в пятую годовщину смерти Ленина, Бухарин повторил свою концепцию, опубликовав статью в «Правде», посвященную «Поли­тическому завещанию Ленина». Он показал разницу между ле­нинским планом кооперации — «мирным, постепенным и до­бровольным» в результате подлинной «культурной революции» — и сталинским проектом коллективизации, основанном на принуждении. Вывод Бухарина: третьей революции быть не должно. Предназначенная, как и «Заметки экономиста», для осведомленного читателя, эта статья не вызвала особой реакции Сталина. А вот появившиеся на следующий день сообщения, что 11 июля 1928 г. имели место контакты Бухарина и Соколь­никова с Каменевым, значительно подорвали престиж лидеров оппозиции. Теперь они должны были объясняться перед ЦКК и выслушать обвинения в «двурушничестве» и «фракционнос­ти». Апрельский пленум ЦК партии 1929 г. завершил разгром наконец-то публично разоблаченной оппозиции. В ходе его за­седания, отвергнувшего последнее предложение «правых» (двухлетний план, задуманный с целью улучшить положение дел в сельском хозяйстве), Сталин в не опубликованной тогда речи заклеймил прошлые и настоящие ошибки Бухарина: от его оппозиции Ленину в 1915 г. до «поддержки кулака».

На XVI партконференции (апрель 1929 г.) оппозиция уже не выступала против пятилетнего плана в варианте, предложенном ВСНХ, который предусматривал коллективизацию 20% кресть­янских хозяйств в течение пяти лет и ускоренную индустриали­зацию. Вскоре Бухарин был снят с поста главного редактора «Правды», а затем (3 июля) отстранен от руководства Комин­терном. Во главе профсоюзов стал Шверник. Рыков подал в от­ставку с поста Председателя Совнаркома. ЦКК предприняла всеобщую проверку и чистку рядов партии, которая за несколь­ко месяцев привела к исключению 170 тыс. большевиков (11% партсостава). причем треть из них — с формулировкой «за поли­тическую оппозицию линии партии». В течение лета 1929 г. против Бухарина и его сторонников развернулась редкая по своей силе кампания в печати. Их ежедневно обвиняли в «по­собничестве капиталистическим элементам» и в «сговоре с троцкистами». На ноябрьском пленуме ЦК полностью дискре­дитированная оппозиция подвергла себя публичной самокрити­ке. Бухарин был исключен из Политбюро.

4. Причины. Предпосылки коллективизации

В то время как в высших эшелонах власти один за другим разворачивались эпизоды борьбы сторонников и противников нэпа, страна все глубже и глубже погружалась в экономический кризис, который усугублялся непоследовательными мерами, в которых отражалось «брожение» в руководстве и отсутствие четко определенной политической линии. Показатели сельско­го хозяйства в 1928/29 г. были катастрофическими. Несмотря на целый ряд репрессивных мер по отношению не только к за­житочным крестьянам, но и в основном к середнякам (штрафы и тюремное заключение в случае отказа продавать продукцию государству по закупочным ценам в три раза меньшим, чем ры­ночные), зимой 1928/29 г. страна получила хлеба меньше, чем год назад. Обстановка в деревне стала крайне напряженной: пе­чать отметила около тысячи случаев «применения насилия» по отношению к «официальным лицам». Поголовье скота умень­шилось. В феврале 1929 г. в городах снова появились продо­вольственные карточки, отмененные после окончания граждан­ской войны. Дефицит продуктов питания стал всеобщим, когда власти закрыли большинство частных лавок и кустарных мас­терских, квалифицированных как «капиталистические предпри­ятия». Повышение стоимости сельскохозяйственных продуктов привело к общему повышению цен, что отразилось на покупа­тельной способности населения, занятого в производстве. В глазах большинства руководителей, и в первую очередь Стали­на, сельское хозяйство несло ответственность за экономические трудности еще и потому, что в промышленности показатели роста были вполне удовлетворительными. Однако внимательное изучение статистических данных показывает, что все качествен­ные характеристики: производительность труда, себестоимость, качество продукции — шли по нисходящей. Этот насторажива­ющий феномен свидетельствовал о том, что процесс индустри­ализации сопровождался невероятной растратой человеческих и материальных ресурсов. Это привело к падению уровня жизни, непредвиденной нехватке рабочей силы и разбалансированию бюджета в сторону расходов.

Видимое отставание сельского хозяйства от промышленно­сти позволило Сталину объявить аграрный сектор главным и единственным виновником кризиса. Эту идею он, в частности, развил на пленуме ЦК в апреле 1929 г. Сельское хозяйство не­обходимо было полностью реорганизовать, чтобы оно достигло темпов роста индустриального сектора. По мысли Сталина, преобразования должны были быть более радикальными, чем те, что предусматривал пятилетний план, утвержденный XVI партконференцией, а затем и съездом Советов (апрель — май 1929 г.). При всей своей смелости — вариант ВСНХ предпола­гал увеличить капиталовложения в четыре раза по сравнению с периодом 1924—1928 гг., добиться за пять лет роста промыш­ленного производства на 135%, а национального дохода на 82%, что и привело к его окончательной победе над более скромным вариантом Госплана, — пятилетний план все же ос­новывался на сохранении преобладающего частного сектора, сосуществующего с ограниченным, но высокопроизводитель­ным сектором государственным и коллективным. Его авторы рассчитывали на развитие спонтанного кооперативного движе­ния и на систему договоров между кооперативами и крестьян­скими товариществами. Наконец, план предполагал, что к 1933—1934 гг. примерно 20% крестьянских хозяйств объединят­ся в товарищества по совместной обработке земли, в которых обобществление коснется исключительно обрабатываемых зе­мель, обслуживаемых «тракторными колоннами», без отмены частной собственности и без коллективного владения скотом. Постепенная и ограниченная коллективизация должна была строиться исключительно на добровольном принципе, с учетом реальных возможностей государства поставлять технику и спе­циалистов.

По мнению Сталина, критическое положение на сельскохо­зяйственном фронте, приведшее к провалу последней хлебоза­готовительной кампании, было вызвано действиями кулаков и других враждебных сил, стремящихся к «подрыву советского строя». Выбор был прост: «или деревенские капиталисты, или колхозы». Речь теперь шла не о выполнении плана, а о беге на­перегонки со временем.

Только что принятый план подвергся многочисленным кор­ректировкам в сторону повышения, особенно в области коллек­тивизации. Вначале предполагалось обобществить к концу пя­тилетки 5 млн. крестьянских хозяйств. В июне Колхозцентр объявил о необходимости коллективизации 8 млн. хозяйств только за один 1930 г. и половины крестьянского населения к •1933 г. В августе Микоян заговорил уже о 10 млн., а в сентябре была поставлена цель обобществить в том же 1930 г. 13 млн. хозяйств. В декабре эта цифра выросла до 30 млн.

Такое раздувание показателей плана свидетельствовало не только о победе сталинской линии. Оно питалось иллюзией из­менения положения вещей в деревне: тот факт, что начиная с зимы 1928 г. сотни тысяч бедняков под воздействием призывов и обещаний объединились в ТОЗы, чтобы при поддержке госу­дарства хоть как-то повысить свое благосостояние, в глазах большинства руководителей свидетельствовал об «обострении классовых противоречий» в деревне и о «неумолимой поступи коллективизации». 200 «колхозов-гигантов» и «агропромышлен­ных комплексов», каждый площадью 5—10 тыс. га, становились теперь «бастионами социализма». В июне 1929 г. печать сооб­щила о начале нового этапа — «массовой коллективизации». Все парторганизации были брошены властями на выполнение двойной задачи: заготовительной кампании и коллективизации. Все сельские коммунисты под угрозой дисциплинарных мер Должны были показать пример и вступить в колхозы. Центральный орган управления коллективными хозяйствами — Колхоз-центр — получил дополнительные полномочия. Органы сельхозкооперации, владельцы немногочисленной техники, обязы­вались предоставлять машины только колхозам. Мобилизация охватила профсоюзы и комсомол: десятки тысяч рабочих и сту­дентов были отправлены в деревню в сопровождении партий­ных «активистов» и сотрудников I'll У. В этих условиях насиль­ственная заготовительная кампания приняла характер реквизи­ции, еще ярче выраженный, чем во время двух предыдущих. Осенью 1929 г. рыночные механизмы были окончательно сло­маны. Несмотря на средний урожай, государство получило бо­лее 1 млн. пудов зерна, то есть на 60% больше, чем в предыду­щие годы. По окончании кампании сконцентрированные в де­ревне огромные силы (около 150 тыс. человек) должны были приступить к коллективизации.

5. Причины. Коллективизация.

За лето доля крестьянских хо­зяйств, объединившихся в ТОЗы (в подавляющем большинстве это были бедняки), составила в отдельных районах Северного Кавказа, Среднего и Нижнего Поволжья от 12 до 18% общего числа. С июня по октябрь коллективизация затронула, таким образом, 1 млн. крестьянских хозяйств.

Вдохновленные этими результатами, центральные власти всячески побуждали местные парторганизации соревноваться в рвении и устанавливать рекорды коллективизации. По реше­нию наиболее ретивых партийных организаций несколько де­сятков районов страны объявили себя «районами сплошной коллективизации». Это означало, что они принимали на себя обязательство в кратчайшие сроки обобществить 50% (и более) крестьянских хозяйств. Давление на крестьян усиливалось, а в центр шли потоки триумфальных и нарочито оптимистических отчетов. 31 октября «Правда» призвала к сплошной коллекти­визации. Неделю спустя в связи с 12-й годовщиной Октябрь­ской революции Сталин опубликовал свою статью «Великий перелом», основанную на в корне ошибочном мнении, что «се­редняк повернулся лицом к колхозам». Не без оговорок нояб­рьский (1929 г.) пленум ЦК партии принял сталинский посту­лат о коренном изменении отношения крестьянства к коллек­тивным хозяйствам и одобрил нереальный план роста промышленности и ускоренной коллективизации. Это был ко­нец нэпа.

В докладе Молотова на ноябрьском (1929 г.) пленуме ЦК отмечалось: «Вопрос о темпах коллективизации в плане не встает... Остается ноябрь, декабрь, январь, февраль, март -- че­тыре с половиной месяца, в течение которых, если господа им­периалисты на нас не нападут, мы должны совершить реши­тельный прорыв в области экономики и коллективизации». Ре­шения пленума, в которых прозвучало заявление о том, что «дело построения социализма в стране пролетарской диктатуры может быть проведено в исторически минимальные сроки», не встретили никакой критики со стороны «правых», признавших свою безоговорочную капитуляцию.

После завершения пленума специальная комиссия, возглав­ляемая новым наркомом земледелия А.Яковлевым, разработала график коллективизации, утвержденный 5 января 1930 г. после неоднократных пересмотров и сокращений плановых сроков. На сокращении сроков настаивало Политбюро. В соответствии с этим графиком Северный Кавказ, Нижнее и Среднее Повол­жье подлежали «сплошной коллективизации» уже к осени 1930 г. (самое позднее к весне 1931 г.), а другие зерновые районы дол­жны были быть полностью коллективизированы на год позже, Преобладающей формой коллективного ведения хозяйства при­знавалась артель, как более передовая по сравнению с товари­ществом по обработке земли. Земля, скот, сельхозтехника в ар­тели обобществлялись.

6. Причины. Раскулачивание.

Другая комиссия во главе с Молотовым занималась реше­нием участи кулаков. 27 декабря Сталин провозгласил переход от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулаков к ликвидации кулачества как класса. Комиссия Молотова раз- делила кулаков на 3 категории: в первую (63 тыс. хозяйств) вошли кулаки, которые занимались «контрреволюционной дея­тельностью», во вторую (150 тыс. хозяйств) — кулаки, которые не оказывали активного сопротивления советской власти, но являлись в то же время «в высшей степени эксплуататорами и тем самым содействовали контрреволюции». Кулаки этих двух категорий подлежали аресту и выселению в отдаленные районы страны (Сибирь, Казахстан), а их имущество подлежало конфи­скации. Кулаки третьей категории, признанные «лояльными по отношению к советской власти», осуждались на переселение в пределах областей из мест, где должна была проводиться кол­лективизация, на необработанные земли.

В целях успешного проведения коллективизации власти мо­билизовали 25 тыс. рабочих (так называемых «двадцатипятиты­сячников») в дополнение к уже направленным ранее в деревню для проведения хлебозаготовок. Как правило, эти новые моби­лизованные рекомендовались на посты председателей организу­емых колхозов. Целыми бригадами их отправляли по центрам округов, где они вливались в уже существующие «штабы кол­лективизации», состоящие из местных партийных руководите­лей, милиционеров, начальников гарнизонов и ответственных работников ОГПУ. Штабам вменялось в обязанность следить за неукоснительным выполнением графика коллективизации, ус­тановленного местным партийным комитетом: к определенно­му числу требовалось коллективизировать установленный про­цент хозяйств. Члены отрядов разъезжались по деревням, созы­вали общее собрание и, перемежая угрозы всякого рода посулами, применяя различные способы давления (аресты «за­чинщиков», прекращение продовольственного и промтоварного снабжения), пытались склонить крестьян к вступлению в кол­хоз. И если только незначительная часть крестьян, поддавшись на уговоры и угрозы, записывалась в колхоз, «то коллективизи­рованным на 100%» объявлялось все село.

Раскулачивание должно было продемонстрировать самым неподатливым непреклонность властей и бесполезность всякого сопротивления. Проводилось оно специальными комиссиями под надзором «троек», состоящих из первого секретаря партий­ного комитета, председателя исполнительного комитета и руко­водителя местного отдела ПТУ. Составлением списков кулаков первой категории занимался исключительно местный отдел ГПУ. Списки кулаков второй и третьей категорий составлялись на местах с учетом «рекомендаций» деревенских активистов и организаций деревенской бедноты, что открывало широкую до­рогу разного рода злоупотреблениям и сведению старых счетов. Кого отнести к кулакам? Кулак «второй» или «третьей» катего­рии? Прежние критерии, над разработкой которых в предыду­щие годы трудились партийные идеологи и экономисты, уже не годились. В течение предыдущего года произошло значительное обеднение кулаков из-за постоянно растущих налогов. Отсутст­вие внешних проявлений богатства побуждало комиссии обра­щаться к хранящимся в сельсоветах налоговым спискам, часто устаревшим и неточным, а также к информации ОГПУ и к до­носам. В итоге раскулачиванию подверглись десятки тысяч серед­няков. В некоторых районах от 80 до 90% крестьян-середняков были осуждены как «подкулачники». Их основная вина состоя­ла в том, что они уклонялись от коллективизации. Сопротивле­ние на Украине, Северном Кавказе и на Дону (туда даже были введены войска) было более активным, чем в небольших дерев­нях Центральной России. Количество выселенных на спецпосе­ление в 1930—1931 гг. составило, по архивным данным, выяв­ленным В.Н. Земсковым, 381 026 семей общей численностью 1 803 392 человека.

Одновременно с «ликвидацией кулачества как класса» неви­данными темпами разворачивалась сама коллективизация. Каж­дую декаду в газетах публиковались данные о коллективизиро­ванных хозяйствах в процентах: 7,3% на 1 октября 1929 г.;

13,2% на 1 декабря; 20,1% на 1 января 1930 г.; 34,7% на 1 фев­раля, 50% на 20 февраля; 58,6% на 1 марта... Эти проценты, раздуваемые местными властями из желания продемонстриро­вать руководящим инстанциям выполнение плана, в действи­тельности ничего не означали. Большинство колхозов сущест­вовали лишь на бумаге.

7. Результат. Голод 1932-1933 года.

Результатом этих процентных побед стала полная и длительная дезорганизация сельскохозяйствен­ного производства. Угроза коллективизации побуждала кресть­ян забивать скот (поголовье крупного рогатого скота уменьши­лось на четверть в период между 1928—1930 гг.). Нехватка се­мян для весеннего сева, вызванная конфискацией зерна, предвещала катастрофические последствия.

В своей статье «Головокружение от успехов», появившейся в «Правде» 2 марта 1930 г., Сталин осудил многочисленные случаи нарушения принципа добровольности при организации колхозов, «чиновничье декретирование колхозного движения». Он критиковал излишнюю «ретивость» в деле раскулачивания, жертвами которого стали многие середняки. Обобществлению часто подвергался мелкий скот, птица, инвентарь, постройки. Необходимо было остановить это «головокружение от успехов» и покончить с «бумажными колхозами, которых еще нет в дей­ствительности, но о существовании которых имеется куча хва­стливых резолюций». В статье, однако, абсолютно отсутствова­ла самокритика, а вся ответственность за допущенные ошибки возлагалась на местное руководство. Ни в коей мере не вставал вопрос о пересмотре самого принципа коллективизации. Эф­фект от статьи, вслед за которой 14 марта появилось постанов­ление ЦК «О борьбе против искривления партийной линии в колхозном движении», сказался немедленно- Пока местные партийные кадры пребывали в полном смятении, начался мас­совый выход крестьян из колхозов (только в марте 5 млн. чело­век). К 1 июля коллективизированными оставались не более 5,5 млн. крестьянских хозяйств (21% общего числа крестьян) или почти в 3 раза меньше, чем на 1 марта.

Возобновленная с новой силой к осени 1930 г. кампания хлебозаготовок способствовала росту напряженности, временно спавшей весной. Исключительно благоприятные погодные ус­ловия 1930 г. позволили собрать великолепный урожай в 83,5 млн. т (на 20% больше, чем в предьщущем году). Хлебозаготов­ки, осуществляемые проверенными методами, принесли госу­дарству 22 млн. т. зерна, или в два раза больше, чем удавалось получить в последние годы нэпа. Эти результаты, достигнутые на самом деле ценой огромных поборов с колхозов (доходив­ших до 50—60% и даже до 70% урожая в самых плодородных районах, например на Украине), могли только побудить власти к продолжению политики коллективизации. На крестьян снова различными способами оказывалось давление: районы, сопро­тивлявшиеся коллективизации, отстранялись от промтоварного снабжения; колхозам отдавались не только конфискованные кулацкие земли, но и все пастбища и леса, находившиеся в об­щем пользовании крестьян; наконец, прокатилась новая волна раскулачивания, охватившая на Украине 12—15% крестьянских хозяйств. Реакция крестьян на этот грабеж средь бела дня была ожесточенной: во время хлебозаготовок 1930—1931 гг. отделы ГПУ зарегистрировали десятки тысяч случаев поджогов колхоз­ных построек. Несмотря на это, к 1 июля 1931 г. процент кол­лективизированных хозяйств вернулся к уровню 1 марта 1930 г. (57,5%).

Отобранное у крестьян зерно предназначалось для вывоза, преимущественно в Германию. Эта страна обязалась в рамках торгового германо-советского соглашения, подписанного в ап­реле 1931 г., предоставить Советскому Союзу значительные кредиты (более 1 млрд. марок). В обмен на необходимую для индустриализации технику (с 1931 по 1936 г. половина всей ввозимой в СССР техники была немецкого происхождения) со­ветская сторона брала обязательства снабжать Германию сель­скохозяйственным сырьем и золотом. Добыча этого металла с начала 30-х годов достигла небывалых размеров, прежде всего на Колыме и в районах Крайнего Севера, где в качестве рабо­чей силы использовались заключенные — в основном раскула­ченные крестьяне.

К концу лета 1931 г. хлебозаготовки начали давать сбои:

снизились поступления зерновых. Власти решили направить в деревню 50 тыс. новых уполномоченных в качестве подкрепле­ния местному аппарату. Из-за неурожая в восточных районах страны особенно суровому обложению подвергли Украину. Ты­сячи колхозов остались полностью без кормов и почти без се­мян. Несмотря на очень посредственный урожай (69 млн. т), во время хлебозаготовок было изъято рекордное количество зерна (22,8 млн. т), из них 5 млн. т пошли на экспорт в обмен на тех­нику. Насильственное изъятие одной трети (а в некоторых кол­хозах до 80%) урожая могло лишь окончательно расстроить производственный цикл. Уместно напомнить, что при нэпе крестьяне продавали всего от 15 до 20% урожая, оставляя 12— 15% на семена, 25—30% — на корм скоту, а остальные 30—35% — для собственного потребления. Правительство, воодушевлен­ное успехами хлебозаготовок, наметило на 1932 г. план в 29,5 млн. т. А на Украине между тем появлялись первые признаки «критической продовольственной ситуации». Этот эвфемизм, употребленный украинским ЦК, на самом деле означал голод.

Назревал и становился неизбежным конфликт между иду­щими на всяческие уловки во имя сохранения части урожая крестьянами, с одной стороны, и властями, обязанными любой ценой выполнить план по хлебозаготовкам, — с другой. Заготовки 1932 г. протекали очень медленно. С началом новой жат­вы крестьяне, часто в сговоре со своими руководителями, стре­мились пустить в употребление или припрятать все, что только можно. Власти тотчас же вознегодовали по поводу «разбазари­вания народного богатства». 7 августа 1932 г. был издан закон, позволявший приговаривать к высылке сроком до 10 лет за ущерб наносимый колхозу. Осенью 1932 г. правительство со­бралось нанести решительный удар по колхозникам, которые, по словам Сталина, целыми отрядами выступали против Совет­ского государства. В соответствии с законом от 7 августа и статьей 58 Уголовного кодекса (которая позволяла осудить вся­кого, кто совершил какое-либо действие, подрывающее совет­скую власть) десятки тысяч колхозников были арестованы за самовольное срезание небольшого количества колосьев ржи или пшеницы. О размахе репрессий может свидетельствовать секретный циркуляр, датированный 8 мая 1933 г. В нем указы­валось на необходимость навести порядок в произведении аре­стов, совершаемых кем попало, разгрузить места заключения и в течение двух месяцев снизить общее число заключенных с 800 до 400 тыс. человек. Репрессиям подвергались не только рядовые колхозники, но и председатели колхозов. Только за W1 г. 36% из них были смещены с должностей, и почти всем было предъявлено обвинение в антигосударственной деятельно­сти, направленной на саботаж хлебозаготовок. Чистка косну­лась и партийцев — примерно треть из них пострадала. Продот-ряды, осуществлявшие заготовки, совершали настоящие кара­ульные экспедиции, прежде всего в зерновых районах. В своих Действиях они не останавливались даже перед изъятием всего колхозного зерна, в том числе выделенного на семена и оплату работу. Результатом этих действий был страшный голод, от которо­го погибло, главным образом на Украине, от 4 до 5 млн. чело­век. В отличие от 1921 г., когда голод был официально признан и власти обратились за международной помощью, на этот раз существование «критической продовольственной ситуации» в 'украинской деревне полностью отрицалось правительством. Сведения о массовом голоде скрывались даже внутри страны. В наиболее пострадавших районах воинские подразделения сле­дили за тем, чтобы крестьяне не покидали свои деревни. В ито­ге массового ухода из деревень, как в 1921—1922 гг., не про­изошло.

8. Следствия. 1933-1936 год.

После этой катастрофы правительство признало необходи­мость пересмотра методов проведения заготовок. Были пред­приняты шаги по централизации и объединению разрозненных органов в единый Комитет по заготовкам (Комзаг), подчиняв­шийся непосредственно Совету Народных Комиссаров. Этими действиями руководство признало первостепенную значимость ежегодной хлебозаготовительной кампании, являвшейся, по словам Кирова, концентрированным выражением всей полити­ки в деревне, пробным камнем нашей силы и слабости, силы и слабости наших врагов. Были произведены также преобразова­ния в структуре органов управления. Создавались политотделы, состоящие из проверенных людей, имеющих все основания «гордиться» своим богатым опытом работы, чаще всего в орга­нах госбезопасности или в армии. Политотделы руководили де­ятельностью машинно-тракторных станций, являвшихся основ­ными органами контроля за сельскохозяйственным производст­вом, а также «присматривали» за местными партийными инстанциями, считавшимися чересчур либеральными по отно­шению к крестьянам.

Наконец, по Постановлению от 19 января 1933 г. заготовки становились составной частью обязательного налога, взимаемо­го государством и не подлежащего пересмотру местными вла­стями. Эта мера в принципе должна была защитить колхозы от бесконтрольных многократных обложений, произвольно назна­чаемых местными властями. Но на самом деле, не снижая раз­мера отчислений в пользу государства, постановление лишь утяжелило участь крестьян. В придачу к налогу колхозники обязывались оплачивать натурой услуги, предоставляемые им через МТС. Этот весьма значительный сбор давал в 1930-е годы минимум 50% хлебозаготовок. Сверх того государство полное стью брало на себя контроль за размерами посевных площадей и урожая в колхозах, несмотря на то что они, как предполага­лось по их уставу, являлись социалистическими кооперативами и подчинялись только общему собранию колхозников. Размер государственного налога при этом определялся исходя из жела­емого результата, а не из объективных данных.

Наконец, чтобы закрыть всякую лазейку, через которую продукция могла бы уйти из-под контроля государства, в марте 1933 г. было издано постановление, по которому, пока район не выполнит план по хлебозаготовкам, 90% намолоченного зер­на отдавалось государству, а оставшиеся 10% распределялись среди колхозников в качестве аванса за работу. Открытие кол­хозных рынков, легализованных с лета 1932 г. с целью смягче­ния катастрофической ситуации с продовольствием в городах, также зависело от того, справлялись ли колхозы района с вы­полнением плана. Для установления полного контроля государ­ства над деревней оставалось коллективизировать 5 млн. сохра­нившихся еще к началу 1934 г. единоличных хозяйств. На июльском (1934 г.) пленуме ЦК существование этих 5 млн. «спекулянтов» было признано неприемлемым. Власти объявили об установлении исключительно высокого денежного обложе­ния крестьян-частников. Кроме того, размер государственного налога был увеличен для них на 50% и в таком виде значитель­но превосходил уровень платежеспособности мелких произво­дителей. Для частников оставалось только три выхода из этой ситуации: уйти в город, вступить в Колхоз или стать наемным рабочим в совхозе. На Втором съезде колхозников (по сущест­ву, колхозных активистов), проходившем в феврале 1935 г., Сталин с гордостью заявил, что 98% всех обрабатываемых зе­мель в стране уже являются социалистической собственностью.

В том же 1935 г. государство изъяло у села более 45% всей сельскохозяйственной продукции, т.е. в три раза больше, чем в 1928 г. Производство зерна при этом снизилось, несмотря на рост посевных площадей, на 15% по сравнению с последними годами нэпа. Продукция животноводства едва составила 60% уровня 1928 г.

9. Заключение.

За пять лет государству удалось провести «блестящую» опе­рацию по вымогательству сельхозпродукции, покупая ее по смехотворно низким ценам, едва покрывавшим 20% себестои­мости. Эта операция сопровождалась небывало широким при­менением принудительных мер, которые содействовали усиле­нию полицейско-бюрократического характера режима. Насилие по отношению к крестьянам позволяло оттачивать те методы репрессий, которые позже были применены к другим обще­ственным группам. В ответ на принуждение крестьяне работали все хуже, поскольку земля, по существу, им не принадлежала. Государству пришлось внимательно следить за всеми процесса­ми крестьянской деятельности, которые во все времена и во всех странах весьма успешно осуществлялись самими крестья­нами: пахотой, севом, жатвой, обмолотом и т.д. Лишенные всех прав, самостоятельности и всякой инициативы, колхозы были обречены на застой. А колхозники, перестав быть хозяевами превращались в граждан второго сорта.

10. Список литературы.

1. Н.Верт “История советского государства” М.1999

2. “История отечества” учебник для вузов М.1995

3. Большой энциклопедический словарь М.1994

Оценить/Добавить комментарий
Имя
Оценка
Комментарии:
Хватит париться. На сайте FAST-REFERAT.RU вам сделают любой реферат, курсовую или дипломную. Сам пользуюсь, и вам советую!
Никита00:51:50 02 ноября 2021
.
.00:51:49 02 ноября 2021
.
.00:51:48 02 ноября 2021
.
.00:51:48 02 ноября 2021
.
.00:51:47 02 ноября 2021

Смотреть все комментарии (22)
Работы, похожие на Реферат: Голод 1932-1933 годов

Назад
Меню
Главная
Рефераты
Благодарности
Опрос
Станете ли вы заказывать работу за деньги, если не найдете ее в Интернете?

Да, в любом случае.
Да, но только в случае крайней необходимости.
Возможно, в зависимости от цены.
Нет, напишу его сам.
Нет, забью.



Результаты(293974)
Комментарии (4228)
Copyright © 2005-2022 HEKIMA.RU [email protected] реклама на сайте