Джейн Остен: феминизм и постколониальные исследования
К.А. Макрушина
Исследования творческого наследия знаменитой английской писательницы начала XIX в. Джейн Остен имеют долгую историю. В эпоху господства романтизма творчество этой писательницы, повествующее всего лишь о жизни английского провинциального дворянства, осталось незамеченным, а потому и не оцененным современниками по достоинству. За два столетия исследований ее произведений был проделан значительный путь — от определения их как назидательной и морализирующей литературы для юных девушек до оценки в качестве источника, отражающего свое время. В Викторианскую эпоху Дж. Остен рассматривали как «автора социальных комедий» или делали акцент на эстетической составляющей ее творчества. В этот же период сформировался и сам культ писательницы, который активно создавался ее родственниками.
В 60—70-е гг. XX в. стало очевидным, что литературоведческие исследования романов писательницы являются неполными вне анализа исторического контекста романов. Произведения Дж. Остен попали в поле внимания профессиональных историков. «Новая историческая наука», оформление которой связано с деятельностью школы «Анналов», расширила источниковую базу исторических исследований, включив в нее данные смежных наук, в нашем случае — литературоведения. Ведущей областью конкретно-исторических исследований «новой исторической науки» стала социальная история. В рамках «новой социальной истории» под влиянием антропологии началась разработка методов реконструкции стереотипов сознания, глубинной программы человеческой деятельности, заложенной в культурной традиции и нашедшей выражение в произведениях искусства, литературы и т. д. Таким образом, благодаря «новой исторической науке» художественный текст становится историческим источником, отражающим реалии своего времени, и открывает широкие возможности для интерпретации конкретно-исторической эпохи. Появление во второй половине XX в. феминистских и постколониальных исследований позволило переоткрыть мир произведений Джейн Остен. Следует отметить, что существует немалое количество работ в рамках феминистских и постколониальных исследований, посвященных романам писательницы. В данной статье отражены лишь те, которые оказали влияние на развитие исследований социальной истории Англии на рубеже XVIII—XIX вв.
Современные исследовательские подходы в интерпретации и изучении произведений Остен во многом сложились благодаря исследованиям британских литературоведов XX в. Среди них ключевой фигурой является оксфордский профессор А. С. Бредли (Bradley), один из крупнейших шекспироведов XX в. Он заложил основы академического подхода в изучении произведений Остен. В своем курсе лекций в Оксфордском университете он оспорил взгляд на Дж. Остен как на автора социальных комедий и предложил деление ее романов на «ранние» и «поздние» [см.: Bradley], которое в дальнейшем использовалось другими исследователями.
Другим автором, оказавшим глубокое влияние на становление современной историографии о Джейн Остен, является М. Батлер (Butler), английский литературный критик, известная своими исследованиями в области английской литературы XVIII—XIX вв. Она поставила под вопрос образ «исключительно эстетической» Остен, какой ее хотели показать сторонники и непосредственные участники политических схваток начала XIX в., против которых и была направлена консервативная, по мнению М. Батлер, художественная литература писательницы. Этот поворот в оценке Остен можно охарактеризовать в целом как движение от идеализма к историзму. В работе «Дж. Остен и война идей» М. Батлер выдвинула идею «политической Остен», поместив ее произведения в сложное течение интеллектуальных идей в Англии, вызванных Французской революцией [см.: Butler]. Здесь Остен впервые рассматривалась в аспекте современных ей вопросов и категорий: Французская революция, война, национализм, империя, класс, духовенство, город — деревня, уничтожение рабства, карьерные возможности, женская эмансипация; были ли ее политические воззрения близки к тори, вигам или радикалам; была ли она сторонником консерватизма, революционных действий или занимала реформистскую позицию между двумя этими крайностями. Это и есть круг вопросов, который оказался в поле внимания современных исследователей Остен.
Конец 60-х гг. XX в. был отмечен появлением «второй волны» феминизма. В рамках этого движения в 1970-е гг. складывается литературоведческий феминизм (feminism literary criticism). На первый план в это время выходит осознание того, что Джейн Остен в первую очередь была женщиной- писательницей. В центре внимания «второй волны» англо-американского академического феминизма оказались идеологические битвы за восстановление традиции женщин-писательниц, так как до этого в истории литературы преобладали имена мужчин-писателей. Тот факт, что Остен была первой в ряду женских авторов, породил возникновение очевидного вопроса: как мы можем рассматривать ее вне категории, сформулированной как «женское писательство» (women’s writing). При изучении традиции «женского писательства» исследователи сталкиваются с проблемой объединения в этой категории очень разных произведений в рамках гендерного подхода, это и писательницы-женщины, и писатели, пишущие о женщинах, не обязательно женского пола. Данный тезис является ключевым для работы американских литературных критиков С. Гилберт и С. Губар, ярких представительниц литературоведческого феминизма и феминистской теории. Их работа «Женщина писательница и литературное воображение XIX в.» стала вехой для американского феминизма в 1970—е гг. и по праву считается ключевым исследовательским текстом для «второй волны» феминизма [см.: Gilbert, Gubar]. В своей работе они показывают, что женщины-писательницы XIX в. были ограничены в своих творческих возможностях в изображении женского характера, героини могли быть воплощением либо ангела, либо монстра. Такая патриархальная точка зрения выстроилась благодаря многим поколениям мужчин-писателей. Именно с этой дихотомией в изображении героинь и были вынуждены бороться Дж. Остен, сестры Бронте, Дж. Элиот, М. Шелли. Данный факт повлиял на восприятие современниками Джейн Остен исключительно как писательницы романов для женщин.
Представители феминистской критики не только находят объяснение особенностей произведений Остен в том, что они вышли из-под пера женщины, но и стремятся дать комплексную оценку произведения Остен. Главное значение здесь приобрели литературный жанр, стиль повествования романов. Во внимание также были приняты такие личные факторы, как темперамент, интеллект, образование, круг чтения Остен и др., а кроме того, современные ей литературные направления. В прошлом такое внимание к Остен приводило к пренебрежению другими писательницами. Однако уже в 70-е гг. XX в. стал очевиден интерес к их произведениям, которые по большей части оказались незначительными и совершенно забытыми сегодня. Интерес к ним современных исследователей определялся стремлением интегрировать Дж. Остен в бытовавшую литературную традицию. В результате этого Остен была вписана в исторический контекст новыми путями, в то время как другие английские женщины- писательницы XVIII—XIX вв. и жанры, в которых они работали, были оценены заново.
Интерес феминисток к автору произведения выражается в том, чтобы определить, как и почему гендерные вопросы рассматривались или умалчивались в его работах, путем исследования противоречий, которые вызывает гендер в произведении. В случае с Дж. Остен вопрос о ее феминизме стал центральным по ряду причин. Главные герои романов Остен — женщины. Сюжеты ее романов вращаются вокруг брака, ухаживания и женских жизненных проблем. Это именно те вопросы, которые волновали и волнуют феминисток. Также она была близкой современницей Мэри Уолстонкрафт (1759—1797), которая считается одной из первых феминистских философов Великобритании. Уолстонкрафт получила известность благодаря эссе «Защита прав женщины» (1792). Эта работа, одно из немногих сочинений, появившихся до XIX в., может быть причислена к феминистским произведениям.
Наряду с работой С. Гилберт и С. Губар в 1980-е гг. вышли монографии других американских литературоведов — Дж. П. Браун, М. Киркхэм, К. Л. Джонсон. Они подняли феминистскую критику на уровень, с которого уже нельзя было вернуться к ранним точкам зрения на аполитичную и даже консервативную Остен, не стремившуюся критиковать существующий социальный порядок, как представляла ее М. Батлер. Браун приписывала Остен «свойственное женщинам сознание», которое позволило ей показать, как женщины находят способы развить и отстоять свою женственность, несмотря на ограничения, которые на них наложены. Дж. П. Браун определяет феминизм Остен как «домашний», а не «героический», который не стремится выйти за рамки домашнего очага и предлагает сравнительно-историческую перспективу ее произведений [см.: Brown]. М. Киркхэм в своей работе, выстроенной уже как историческое исследование, находит тождественность взглядов на права женщин Дж. Остен и М. Уолстонкрафт, определяя их как «просвещенный» феминизм. Рассматривая романы Остен, она делает акцент на ее месте в дискуссии о роли женщины и литературы в Англии на рубеже веков [см.: Kirkham]. К. Л. Джонсон показывает глубокое влияние политики на женский роман XVIII в., доказывая, что Остен не была аполитичной. Она помещает Дж. Остен в один ряд с традицией женского романа XVIII в., который хоть и не нес в себе реформистских идей, но по сути своей скептически относился к консервативной идеологии. Как и другие американские критики-феминисты 1980-х гг., Джонсон интересуется и фактом (женского) авторства, и стратегиями, каким образом это скрывалось, как того требовало время [см.: Johnson].
Так, постепенно в центре внимания современных феминистских исследований оказалась гендерная проблематика. Центральная тематика гетеросексуальной любви в романах Остен сталкивается с консервативным восприятием нормативных социальных институтов ухаживания и брака. Хотя первым своим читателям Остен могла показаться антиромантичной, прагматичной. Часто романтическое чувство изображалось ею при помощи сатиры, что исходило из глубокого понимания того, что у женщин среднего класса есть мало альтернатив браку (всем пяти дочерям Беннет в романе «Гордость и предубеждение» отец был не в состоянии оставить приличное приданое). Привилегия счастливого брака для ее героинь не более чем хорошая развязка романа (даже моральный императив), поэтому сопровождается острой критикой патриархальных социальных норм (неравный брак Элизабет Беннет и мистера Дарси).
Появление интереса к гендерной проблематике в произведениях Остен на рубеже XX—XXI вв. в восточных странах показывает сложность и глубину романов писательницы, широкие возможности для их интерпретации в рамках феминистской критики. Индийская исследовательница Р. Ванита пишет о реакции девушек, студенток колледжа, в учебных классах Индии на героинь из классических английских романов XIX в. [Vanita], а южнокорейская исследовательница Парк Ю-ми анализирует творчество современных корейских жен- щин-писательниц, в чьих романах можно найти свадебные сюжеты романов Остен [Park]. Эти работы открывают кросскультурную перспективу исследований феминизма романов Остен, которая резонирует и отличается от мейнстрима англо-американских феминистов. Эти обращения к Остен являются следствием открытия в ее работах того универсального значения, которое имеет место не только на английской почве, но и в различных национальных пространствах и исторических ситуациях. Вопросы, на которые проливают свет представители феминистской критики, привлекли внимание сторонников по- стколониальных исследований. Английские патриархальные традиции стали рассматриваться в колониальном и неоколониальном контекстах в свете тенденций глобализации западной культуры.
Следует отметить, что феминизм и постколониальные исследования в рамках изучения произведений Остен развивались в одно и то же время и имели точки соприкосновения. Так, жанровая классификация произведений Дж. Остен как «домашней (бытовой) литературы» привела к появлению интереса исследователей к формальным и идеологическим аспектам этого жанра. В этом отношении интересным является исследование Н. Армстронг, профессора Бостонского университета, сферой интересов которой является английская литература XVIII—XIX вв., гендерные исследования, история империи и сексуальности. Она рассматривает центральное положение «домашнего» в художественной литературе XIX в. как маркер всеобъемлющей феминизации буржуазной культуры [см.: Armstrong]. В то время как другие исследователи отмечали, что нет существенной разницы между «домашним» и внешним публичным миром, особенно с тех пор, как слово «домашний» стало употребляться в значении «национальное государство», «домашняя экономика». Например, хотя связи между «домашними реальностями» и «имперскими вымыслами» активно не признавались героями романов «Мэнсфилд-парка», это «непризнание» само по себе, согласно М. Стюарт, является аспектом имперской идеологии [см.: Stewart]. В романе идеализированное домашнее пространство, «аполитичное и неэкономическое», не несет в себе следов «жестокости, присущей имперской силе», которая является сферой приложения мужской активности во внешнем мире. Упоминание в романе «Мэнсфилд-парк» о путешествии сэра Томаса Бертрама на Антигуа (Вест-Индия) стало причиной появления остальных вопросов и противоречий в исследовательской среде. Это путешествие представляет собой, по мнению М. Стюарт, так называемый «постколониальный» ответ Остен. Хотя намек на рабство не является главным вопросом в романе, эта и несколько других разрозненных ссылок на интересы сэра Томаса Бертрама в Вест- Индии в романе являются более чем просто косвенной темой для разговора среди героев, а наличие небольших авторских комментариев и тем более их отсутствие дает возможность судить об их значении для самой Остен. Для нее существование колонии, как и метрополии, было в порядке вещей и являлось частью имперского сознания.
Принято считать, что начало постколониальных исследований приходится на 1979 г., когда выходит в свет книга Э. Саида «Ориентализм». Несмотря на всеобщее возмущение и развернутую критику книги Э. Саида учеными-ориен- талистами, она сразу же заняла место культового текста в постколониальных исследованиях. Не «Восток», а «Запад» теперь становится объектом рассмотрения, анализа и деконструкции. Именно Э. Саид в работе «Культура и империализм» ставит вопрос об отношении Остен к ситуации в Вест-Индии и детально рассматривает эту проблему [см.: Said]. Он говорит о том, что Дж. Остен видела законные основания в заокеанской собственности сэра Томаса Бертрама как залоге спокойствия, порядка и процветания Мэнсфилда, одного центрального поместья, экономическую поддержку которого обеспечивает периферия. Он говорит о том, что европейская культура, особенно английский роман, невольно, но систематически работали над тем, чтобы получить общественное одобрение колониальной политике. Именно роман был рупором имперской идеологии Великобритании. Саид не был первым, кто заметил «связь с Антигуа». Он сам указывает и развивает модель писателя-неомарксиста и культуролога Р. Уильямса [см.: Williams]. Саид делит все страны на центр и периферию и показывает, что сопутствующими явлениями европейской культуры и ее империалистических компаний стали работорговля, колониальные плантации, имперские военные авантюры, территориальные завоевания. Саид находит исторические обстоятельства, которые могут оправдать такую равнодушную позицию Остен к борьбе за отмену рабства. Он предлагает вместо вдумчивого поиска в романах «политического бессознательного» искать в них понимание того, каким образом литературные произведения могли противостоять своей культуре. Романы Остен не могут укрыть существование другой стороны (колонии), потому что они обладают «формальной включенностью» в эту структуру. Таким образом, историческая честность и постколониальное видение породили разоблачающую функцию современных исследований романов Остен и других английских писателей XIX в.
За публикацией работы Э. Саида последовало большое количество критических откликов. В дальнейшем дискуссия свелась к вопросу о том, что сэр Томас делал на Антигуа? Подавлял восстание, продавал собственность, лично следил за своими плантациями, чтобы понять какие изменения несет отмена рабства и работорговли? Каковы на самом деле источники процветания Мэнсфилда? Одобряет или критикует Остен ценности Мэнсфилд-парка, восхищение Фани семейным имением? Ее отношение к делу сэра Томаса? Или она закрывает глаза на источники благосостояния Мэнсфилд-парка (плантации, отсюда труд рабов)? Или она знает о них, но мирится с их существованием? Что означает «гробовое молчание», последовавшее за вопросом о рабстве? Эта дискуссия подтолкнула к дальнейшим исследованиям биографии самой Остен, чтобы тщательно собрать факты о ее семье и выяснить, что могла знать и читать о рабстве сама Остен. Параллельно в рамках конкретно-исторических исследований изучались дебаты того времени по вопросу рабства, собственности, наследования земли и других форм благосостояния. Современные феминистские и постколониальные исследования парадоксальным образом сошлись в вопросе женского «рабства», который лежит на поверхности романа «Мэнсфилд-парк» и косвенно затрагивается в романе «Эмма». Троп женского «рабства», как показали критики, циркулирует в многочисленных текстах того времени в описании положения женщин, иногда высказывая пожелания в пользу отмены женского «рабства», особенно в связи с вопросом рабства на Карибах. Однако надо осознавать различие — по уровню и характеру — между зависимым положением женщин, основанным на зарождающемся феминистском индивидуализме, и африканской работорговлей рубежа XVIII—XIX вв., где за чернокожим населением африканского континента не признавался равноправный статус по расовому признаку.
Новый взгляд на Остен, открытый постколониальными исследованиями, определил появление новых тем в среде академических исследователей. Уже в начале XXI в. вышла работа литературоведа К. Туити «Романтическая Остен: сексуальная политика и литературный канон», где рассматривается, как Остен стала центральной фигурой английского литературного канона, частью британского интеллектуального наследия и глобальной культуры [Tuite]. Для нее Остен остается консервативным романтиком, как бы это ни оспаривалось авторами, упомянутыми выше. Автор демонстрирует глубокое понимание исторического и философского основания романов и освещает их в рамках общей борьбы за культурное признание женщины в конце XVIII в.
В 90-е гг. XX в. оформилась развернутая критика феминистских и постко- лониальных исследований. М. Уэлдрон предлагает унифицированный критический подход к роману без любых неуместных ссылок на историко-культурные детали или акцента на единственно верное официальное прочтение романа в рамках литературоведения. Она очень подробно рассматривает каждый из романов, развитие персонажей, их сходство и отличие от героев и героинь других писателей — современников Остен [см.: Waldron]. В ряде работ также раздавались схожие призывы к тому, что надо тщательно исследовать тексты, а не теоретизировать над романами Остен. Высказывались предложения сохранить Остен от «феминисток, историков и. радикальных теоретиков» и вернуть ее обычным англо-говорящим читателям [см.: Gard]. Такой подход изначально разделялся не всеми. Книга историка-франковеда У. Робертса «Джейн Остен и Французская революция», впервые опубликованная в 1979 г., а затем переизданная в 1995 г., является примером ценности и оригинальности междисциплинарных исследований, основанных на синтезе подходов истории, искусства и литературы. Его исследование ярко демонстрирует, как литературное произведение передает колорит и особенности исторической эпохи [Roberts].
На рубеже XX—XXI вв. типичными стали исследования в русле: Джейн Остен и еда / религия / образование / популярная художественная литература / театр / и т. п. Одним из лучших среди них является работа австралийского ученого Дж. Уилтшира «Джейн Остен и тело», которая отражает вновь возникший интерес к исследованиям тела, медицинских практик, телесного. Автор обращается не только к теории сексуальности тела, но затрагивает и более глубокие вопросы, например, как «находит свое отражение культура в теле». Он рассматривает романы Дж. Остен с точки зрения психологии ее современников и культуры, исследует озабоченность ее героинь (а также иногда героев) вопросами здоровья [Wiltshire]. В 2002 г. появилась книга под заголовком «Джейн Остен и театр», что также подчеркивает богатый потенциал этой темы. Исследование профессора Сиднейского университета П. Гей посвящено анализу театрального контекста эпохи творчества Остен и проводит параллели между ее романами и современной ей драмой. Автор совершает глубокое погружение в театральный мир Лондона и Бата. Она исследует «диалог» между зрелыми романами писательницы и комедией, трагедией, готическим театром, ранней мелодрамой. П. Гей пересматривает взгляд на романы в свете этого диалога, чтобы показать театральность, распространенную составляющую поведения в высшем свете, в котором постоянно приходится вращаться героиням Остен [см.: Gay].
Таким образом, современный этап исследования творчества Дж. Остен берет свое начало в 60-е гг. XX в. Именно в этот период складываются два новых направления, определившие дальнейшее развитие исследований в области «ос- теноведения»: феминизм и постколониальные исследования. Благодаря появлению такой дискуссии были выявлены новые исследовательские подходы. Феминистские исследования выделили такую категорию анализа, как женщин а-п исательница, и сосредоточили свое внимание на положении женщин в Англии начала XIX в. Постколониальные исследования вписали произведения Дж. Остен в канву имперской колониальной политики, изучая ее «присутствие» в романах писательницы. Дж. Остен заняла заметное место в междисциплинарных исследованиях «новой исторической науки». Среди книг, посвященных каноническим английским писателям, именно о Дж. Остен написано много работ не специалистами, а людьми, не имеющими отношения к академическому знанию. Феномен популярности Дж. Остен можно объяснить тем, что восприятие художественного наследия писательницы по прошествии уже почти двух веков закономерно меняется в сторону выявления нравственнофилософского содержания романов. Ее произведения представляют собой ценность как часть исторической памяти британцев. Созвучность произведений Дж. Остен самым острым проблемам современной цивилизации обусловливает востребованность исследований, обращенных к «общечеловеческой составляющей» ее творчества и сегодня, в начале XXI в.
Список литературы
Armstrong N. Desire and domestic fiction : аpolitical history of the novel. Oxford, 1987. Bradley A. C. A miscellany. L., 1929.
Brown J. P. Jane Austen’s novels: social change and literary form. Cambr., 1979.
Butler M. Jane Austen and the war of ideas. Oxford, 1975.
Byrne P. Jane Austen and the theatre., L. ; N. Y., 2002.
Gard R. Jane Austen’s novels : the art of clarity. N. Haven ; L., 1992.
Gay P. Jane Austen and the theatre. Cambr., 2002.
Gilbert S. M., Gubar S. The madwoman in the attic : the woman writer and the nineteenth- century literary imagination. N. Y., 1979.
Johnson C. L. Jane Austen: women, politics, and the novel. Chicago, 1988.
Kirkham M. Jane Austen, feminism and fiction. Brighton, 1983.
Park Y. Father’s daughters: critical realism examines patriarchy in Jane Austen’s Pride and prejudice and Pak Wanso’s A faltering afternoon // The postcolonial Jane Austen / eds. Park You-me and R. Sunder Rajan. L., 2000.
Roberts W. Jane Austen and the French Revolution. L., 1979.
Stewart M. Domestic realities and imperial fictions: Jane Austen’s novels in Eighteenth- century contexts. L., 1993.
Said E. W. Jane Austen and empire // Culture and imperialism. N. Y., 1993.
Tuite C. Romantic Austen: Sexual politics and the literary canon. Cambr., 2002.
Vanita R. Mansfield park in Miranda house // The life of the land: English literary studies in India. Delhi, 1992.
Waldron M. Jane Austen and the fiction of her time. Cambr., 1999.
Williams R. Critical Perspectives // Contemporary Marxist Literary Criticism. L., 1989. Wiltshire J. Jane Austen and the body : the picture of health. Cambr., 1992.
|
