.
Факты измененности как сознания, так и самосознания лиц с парафилиями заставляют по-новому взглянуть на проблему регуляции аномального сексуального поведения. Первый ее аспект - осознанность.
На психопатологическом уровне квалификация перечисленных расстройств сознания позволяет оценить этот аспект. Однако, как показывает клинический опыт, далеко не во всех случаях удается решить, имело ли место изменение состояния сознания психотического характера.
Другой аспект психопатологического подхода - оценка волевого критерия. В с у б ъ е к т и в н о м (т.е. на уровне переживания) плане имеет значение квалификация характера аномального сексуального влечения: навязчивое, импульсивное, компульсивное. Необходимо разводить эту характеристику с отношением к своему влечению (эгодистония-эгосинтония). Представляется, что при эгосинтонии проблемы регуляции выходят на нозологический уровень.
В о б ъ е к т и в н о м плане речь должна идти об анализе структуры поведения. Выше были предприняты попытки показать, что по мере приближения структуры аномального сексуального поведения к КФД и смещенной активности произвольность его регуляции становится проблематичной. Отдельно следует рассматривать имитативное поведение с оценкой возможности контроля над ним.
На патопсихологическом уровне вопрос о регуляции упирается в особенности идентичности у лиц с парафилиями. Проблема, безусловно, нуждается в дальнейшем изучении, на данном этапе можно лишь сформулировать два ее аспекта.
1) искаженность интериоризированных нормативов полоролевого поведения, что достаточно четко проявляется при эксгибиционизме. По-видимому, здесь речь идет о нарушении когнитивного компонента самосознания. Можно предполагать определенную размытость, рыхлость этих норм, что делает возможным реализацию архаических социогенитальных паттернов поведения.
2) разрыв между нормативно-ролевой и ценностно-регулирующей функциями идентичности. Это нарушение характерно для садизма. У таких индивидов нормативы полоролевого поведения усвоены правильно, в неискаженном виде, однако они не являются регуляторами поведения в состояниях стресса. В механизме возникающего когнитивно-аффективного диссонанса ведущую роль приобретает текущее эмоциональное состояние, т. е. нарушается аффективный компонент самосознания. Дезорганизация актуального эмоционального состояния, очевидно, и приводит к "прорыву" подкорковых, онтогенетически ранних форм поведения.
Возможно, что подобный разрыв имеет патофизиологическую основу в виде нарушений межполушарных отношений и преодолевается за счет деперсонифицированности объекта (нейрофизиологическая база - активация височно-париетальных зон правого полушария), что позволяет проецировать на него собственные переживания, в первую очередь страх и агрессивность, которые запускаются сокращением индивидуального расстояния. Поведенческие проявления связаны с дефицитом передних отделов мозга.
Поскольку вышеперечисленное отмечается на фоне низкой фемининности идентичности и представлений о мужской роли, следует задуматься о преобладании в генезе садизма не психологических, а патофизиологических, органических факторов.
3) при педофилии высокая маскулинность представлений о мужской роли сочетается с маленьким уровнем маскулинности идентичности, что, собственно и характерно для детей. Идентификация себя с ребенком диктует и обращение к соответствующим психологическому возрасту паттернам поведения. В этом случае наблюдается особый вариант взаимоотношений между самосознанием и аномальным сексуальным поведением: индивид ведет себя соответственно своему самоощущению и восприятию объекта (дети играют в игры, соответствующие их возрасту). В этом случае диссонанса при аномальном сексуальном поведении нет.
В осонове подобной идентификации, видимо, лежит патофизиологический механизм нарушения восприятия, прежде всего визуального (поражение задних отделов левого полушария), и, скорее всего, и аудиального (нарушения слухо-речевой памяти). Гипоактивация левого полушария также ставит вопрос об осознанности поведения.
Возможность произвольной регуляции парафильного поведения должна рассматриваться также с учетом еще двух факторов, характеризующих сознание индивида: степень диссоциативности и стабильности ясности сознания (выраженность спонтанных флюктуаций и устойчивость в различных стрессовых ситуациях). К сожалению, на данном этапе психиатрия и психология не располагают адекватными методиками обследования, позволяющими дать оценку этих параметров, что должно побуждать к дальнейшим исследованиям в этом направлении.
Приобретая аддиктивную функцию, аномальное сексуальное поведение предстает способом изменения состояния сознания или эмоционального состояния. Цель этого поведения - уменьшение диссоциативности, восстановление целостности психической деятельности. Очевидно, что она до конца не достижима. Конкретное содержание такого поведения становится неважным, сексуальность используется как инструмент для достижения вышеупомянутой цели, что убедительно показано Ю.Эвола (1995).
Тенденция к дезактуализации основной цели сексуального побуждения ведет к тому, что собственно сексуальная мотивация может при аномальном сексуальном поведении оказываться либо второстепенной, либо вовсе незначимой. Так, A.N. Groth et al. (1989) утверждают, что в изнасиловании всегда присутствуют три компонента: насилие, гнев и сексуальность, причем иерархия и взаимоотношения между ними могут варьировать, в связи с чем авторами было высказано убеждение о псевдосексуальности изнасилования как поведенческого акта. Будучи паттерном сексуального поведения, сексуальное насилие больше связано с состоянием как таковым, агрессией, контролем, тенденцией к доминированию, чем с сексуальным удовлетворением. Так, "силовое" изнасилование становится доказательством сексуальной адекватности, мужественности, тождественности, потенции, способом выражения уважения к себе, в основе чего лежит психологический кризис, связанный с ощущением неполноценности и незащищенности. Таким образом, одним из оснований парафильного поведения является сложность идентификации, а возможно, и другие внутриличностные проблемы, происхождение которых относится к более ранним этапам онтогенеза по отношению к этапам формирования психосексуальных ориентаций. Они могут определять личностный смысл аномального поведения, реализующегося в различных программах. Точно так же за одной и той же программой поведения может стоять различное смысловое содержание.
Таким образом, при парафилиях обнаруживается не только и не столько расстройство инстинктивной сферы, но более обширная патология, захватывающая вышерасположенные слои психической деятельности, включая самосознание.
В целом можно говорить о том, что исходный биологический (органический) фактор определяет бипотенциальность последующих дизонтогенетических проявлений, развитие которых происходит по двум пересекающимся патогенетическим путям:
1. Первый связан с механизмами ретардации, блокировки или воспроизведения ранних этапов онтогенеза и определяет в основном содержательные характеристики изначального синдромокомплекса (как сексопатологические - в виде остановки на ранних этапах психосексуальных ориентаций, так и психопатологические - в виде аутистических и парааутистических феноменов, характеристик личностного развития, основанных на незрелости структуры "Я").
2. Второй связан с механизмами фиксации, регресса и стереотипизации этих же ранних этапов онтогенеза и определяет в основном форму синдромокомплекса (как компонентов самой аномальной сексуальности - в виде компульсивности или аддиктивности, так и психопатологических - в виде патологического фантазирования, сверхценности и др.).
|
