Д.В. Алексеев
Первые шаги всегда даются с волнением и трудом. Это начало пути. И пока человек только учится их делать он склонен к неуверенности и порой даже ошибкам.
Нечто подобное переживает и Русская Православная Церковь, направляющаяся к объединению с трагически отошедшей от нее после революционных событий 1917 года Зарубежной Церковью.
Сегодня об этой теме говорят повсеместно. И акценты пестрят разнообразием от восторгов, до осторожных пессимистических предсказаний. Но очевидно, что еще очень сильно давление прежних ярлыков и шаблонов, освободиться от которых нам жизненно необходимо. В противном случае мы никогда не сможем не только понять, но и даже услышать друг друга.
И хотя о возможном процессе объединения шли разговоры более пяти лет назад, особенно активизировавшиеся после визита в Санкт-Петербург на захоронение останков императорской фамилии признанного покровителя РПЦЗ княгини Марии Владимировны Романовой, отметившей, что исчезли последние препятствия для полного объединения. К сожалению, тот визит, как и более ранний визит в 1991 году великого князя Владимира Кирилловича на празднование возвращения исторического имени Санкт-Петербургу, породили массу конфликтов внутри РПЦЗ, как впрочем и после было немало острых и спорных ситуаций, которые упрочивали напряженность и недоверие духовенства обоих юрисдикций. Наверное, самыми драматическими они выдались на Святой земле и в самой России, где вопреки логике и здравому смыслу были основаны приходы РПЦЗ.
Но сегодня мы вступили во время не простых осмысления причин объединения, но решительных действий.
Впервые так активно об этом процессе заговорили после визита осенью прошлого года Президента России В.В. Путина в США. В прессе широко освещалось событие встречи Президента и главы РПЦЗ митрополита Восточно-американского и Нью-йоркского Лавра и передачи приглашения посетить Россию от Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, которое было с благодарностью принято. Причем произошло это в первый день визита главы Российского государства, как бы подчеркивая его личную заинтересованность в объединении двух частей единого Церковного организма.
Казалось бы, наконец-то процесс начал сдвигаться из тупиковой ситуации в область скорого разрешения, но тут же возникли противники такого сближения. И если можно было предположить, что они появятся внутри духовенства РПЦЗ, то более непонятным стала позиция российских средств массовой информации. Стали появляться не просто публикации противящиеся процессу объединения, но и нагло порочащие имена иерархов как РПЦЗ, так и РПЦ. Самое поразительное, что ссылка всегда была н один и тот же источник – так называемого епископа Валентина, побывавшего в юрисдикции и Московской Патриархии, и Зарубежной Церкви, позже «прославившегося» в качестве основателя «суздальского раскола», усиленно поддерживаемого нашими либеральными правозащитниками. И, к сожалению, эти демарши в прессе заметили на Западе, затормозив процесс объединения. Особенно это было заметно на прошедшем в начале декабря 2003 года Всезарубежном пастырском совещании недалеко от Нью-Йорка в городке Наяк. Как мне рассказывал один из его органиазаторов, один из самых авторитетных иерархов РПЦЗ (кстати, ранее находящий больше причин для отказа от объединения с Московским Патриархатом) архиепископ Берлинский Марк, в отличие от богословских конференций, это было первое по-настоящему открытое совещание о главном вопросе восстановления молитвенного и евхаристического общения с Русской Православной Церковью.
Таким образом, все говорит о том, что начинает перелистываться трагическая страница, первые строки которой были написаны в 1924 году. Именно тогда в сербском городе Сремски Карловцы был образован временный Синод епископов Русской Православной Церкви, оказавшихся в эмиграции. Не стоит думать, что это была частная инициатива, наоборот основанием для его учреждения явился указ св. Патриарха Тихона от 20 ноября 1920 года, который предусматривал: «в случае, если епархия вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т.п. окажется вне всякого общения с Высшим Церковным Управлением или само Высшее Церковное Управление во главе со Святейшим Патриархом почему-либо прекратит свою деятельность, епархиальный Архиерей немедленно входит в сношение с Архиереями соседних епархий, находящихся в одинаковых условиях.
Попечение об организации Высшей Церковной Власти для целой группы епархий составляет непременный долг старейшего в означенной группе по сану Архиерея.... В случае невозможности установить сношение с Архиереями соседних епархий м впредь до организации высшей инстанции церковной власти, епархиальный Архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, представленной ему церковными канонами, принимая все меры к устроению местной церковной жизни и, если окажется нужным, к организации епархиального управления (Собрания, Совета и проч.); в случае же невозможности составить вышеуказанные учреждения – самолично и под своею ответственностью».
И не случайно, что такой собор был созван в Сербии, которая не только приняла русских эмигрантов и участников «Белого движения», но и была страной глубокой православной традиции. А все документы того периода свидетельсвуют о том, что все собравшиеся искренне верили — совсем скоро они вернуться на родину, мысля себя по-настоящему временным учреждением, не спеша уезжать в более отдаленные от России страны.
Созданный Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей возглавил один из старейших и, пожалуй, самый авторитетный иерарх того времени митрополит Киевский Антоний (Храповицкий), который в 1917 году являлся одним из трех кандидатов на патриаршую кафедру и набрал самое большое число голосов. Как известно, тогда патриарх избирался по жребию, который волею Божией отошел к митрополиту Тихону.
По настоящему же первым серьезным вызовом РПЦЗ посчитала для себя Декларацию заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Старгородского) в 1927 году, которой он признал власть большевиков. «Зарубежники» не только обвинили его в «соглашательстве», но и разорвали общение с церковным управлением в России, сохранив его лишь с катакомбными общинами. Как заметил архиепископ Марк, тогда было сложно понять, что в период Декларации в России осталось всего лишь четыре действующих храма, а все остальные отошли к так называемым «обновленцам», тесно сотрудничающим с ЧК.
В дальнейшем раскол между двумя частями Церкви только углублялся, оформившейся в известные 16 препятствий митрополита Филарета (Вознесенского), которые делают воссоединение невозможным.
С началом патриаршества Святейшего Патриарха Алексия II одна за другой эти препятствия снимались. Причисление к лику святых расстрелянной царской семьи, новомучеников и исповедников Российских, блаженной Ксении Петербургской, мучеников соловецких сократило разногласия и по этим вопросам. Однако, несмотря на то, что обе Церкви не признали подлинными останки царской семьи, захороненные в Петербурге, отношение к идее монаршества в России у них значительно разнится.
Но это не самый острый вопрос, стоящий на пути объединения. Если вспоминать выше оговоренные 16 пунктов митрополита Филарета, то главными являются отношения к «сергианству» и критика РПЦ за участие в экуменическом диалоге.
Именно из-за них внутри Зарубежной Церкви образовались три лагеря, отстаивающие свои позиции по отношению к Московскому Патриархату. Наиболее весомым на сегодняшний день является лагерь сторонников неспешного постепенного объединения. Собственно говоря, это большинство членов Зарубежного Синода, которые убеждены, что пришло время исполнить заповедь первоиерарха РПЦЗ митрополита Анастасия (Грибановского) о миссии Зарубежной Церкви: «Соблюсти святыню с тем, чтобы после падения власти большевиков вернуть ее в Россию». Как писал видный деятель русской диаспоры в Австралии Г.М. Некрасов, можно говорить, что РПЦЗ не только сохранила святыню но и приумножила ее: достаточно вспомнить про Святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского Чудотворца. Зарубежное духовенство разнесло искры Православия по всем странам мира, окормляя не только русское рассеяние, но и проповедовала Православие в той среде, в которой она обитала. И из той среды также появились подвижники: стоит вспомнить, хотя бы иеромонаха Серафима (Роуза), природного американца.
Кстати в этих словах содержится и часть ответа российским околоцерковным православным общественным деятели, зачастую проявляющим ненужную активность и раздающим необъективные комментарии в прессе, что РПЦЗ вырождается в полусектанскую группировку, для которой объединений с Москвой не просто своевременный ход, но и единственно необходимый в этих условиях. Опять же, к сожалению, проблема малограмотности наших политиков, рьяно отстаивающих национальные интересы страны заметно влияет на процесс в целом и сеет семена настороженности в умы наших соотечественников.
Хотя история и современность свидетельствует, что Русская Православная Церковь Заграницей объединяет более полумиллиона своих последователей в почти сорока странах мира (особенно в США, Франции и Австралии), что больше чем некоторые Поместные и Автономные Православные Церкви. В ее юрисдикции состоят 19 архиереев, около 600 священнослужителей в 16 епархиях, 39 монастырей и 460 приходов. Со времени карловацкого Синода прошло уже много времени и с годами надежды на скорое возвращение в Россию таяли, а духовенство территориально все больше отдалялось от Родины. Ныне духовный центр РПЦЗ находится в США в городе Джорданвиль, где действует Свято-Троицкая семинария и выпускаются газеты «Православная Русь» и «Русский пастырь». Заметьте именно Русь, а не Америка или Европа.
Конечно, в РПЦЗ есть небольшие и маловлиятельные группы людей, которые по своим взглядам близки к маргинальным кружкам, вошедших в юрисдикцию Зарубежной Церкви в разгар антисоветского диссидентства. Но лучше всего им ответил А.И. Солженицын в 1974 году в своем обращении Собору Зарубежной Церкви, где предрекал падении коммунистического режима, связанного с возрождением православной традиции внутри самой России, народу которого больше близка и понятна Церковь вынесшая вместе с ним все страдания, нежели та, что проповедовала из-за границы. «Я очень бы предостерег отдельных заносчивых мечтателей от такого ожидания, что православный мир рухнет оземь и будет просить иерархию Зарубежной Церкви прийти и возглавить себя».
Другой лагерь составляют сторонники немедленного объединения. Их позиция заключается в том, что РПЦЗ давно выполнила свою историческую миссию, вершиной которой было прославление в 1981 году собора новомучеников и исповедников, во главе с царской семьей и говорить о борьбе с «советской церковью» сегодня не просто неактуально, но и неверно, что сродни клеветничеству на свою Родину.
Да, внутри РПЦЗ и РПЦ есть особая группа священнослужителей утаивших обиды друг на друга и их можно понять: все-таки годы идеологического противостояния, сделавшие нас если не врагами, то чужими были хорошо подготовлены. И пересмотреть позицию целых поколений, что после 1917 года Россия кончилась и превратилась в безбожное царство психологически очень трудно. Как трудно оправдать сотрудничество некоторых зарубежных священнослужителей с добровольцами, воевавшими на стороне фашистов и призывающих убивать как можно больше коммунистов. Но чаще всего эти взгляды озвучивают миряне, слишком сильно доверяющие политической прессе. Слава богу, что кажется, окончательно затихли голоса повсюду видящие в и в тех и в других священников агентов советских и американских спецслужб.
Остается понять: какова же позиция Московского Патриархата? Всё говорит о том, что она очень выдержанная и взвешенная. Московский Патриархат еще со времени Святейшего Патриарха Алексия I, стремился к активному далогу с РПЦЗ и даже добился признания легитимности избрания всех послевоенных Патриархов. И ныне нет и тени сомнения, что под объединеием не завуалированы намеки на поглощение или подчинение, но наоборот стремление преодолеть трагическое разделение нашего народа, возникшее вследствие революции и гражданской войны, достигнуть восстановления евхаристического общения и канонического единства внутри единой Поместной Русской Православной Церкви. И скорее всего самым реальным будет положении о учреждении статуса РПЦЗ как самоуправляющейся части РПЦ.
И в этой связи по-новому видится принятие Основ Социальной концепции Русской Православной Церкви, которую совсем недавно подвергало критике само духовенство. Может быть промыслительным образом, а возможно с дальним прицелом в ней были приняты положения об отношении к власти и политической деятельности. А также документ об отношении к инославию, которые сняли все вопросы у сторонников РПЦЗ. И сегодня «Основы...» представляют как едва ли не главный примиряющий документ между прошлой и настоящей Россией.
Наверное, и нам всем остается терпеливо и взвешенно относиться к этому непростому моменту, словно мы ухаживаем за младенцем, учащимся делать уверенные шаги по жизни.
|
