Вадим Руднев
Понятие виртуальные реальности имеет узкий и широкий смысл. В узком смысле виртуальные реальности - это те игровые или необходимые с технической точки зрения "искусственные реальности", которые возникают благодаря воздействию компьютера на сознание, когда, например, на человека надевают "электронные очки" и "электронные перчатки". В этом случае сознание погружается в некий выдуманный, сконструированный компъютером возможный мир (см. семантика возможных миров), в котором он может двигаться, видеть, слышать и осязать - виртуально.
В широком смысле виртуальные реальности - это любые измененные состояния сознания: психотический или шизофренический паранойяльный бред (см. психоз, шизофрения, сновидение), наркотическое или алкогольное опьянение, гипнотическое состояние, изменение восприятия мира под действием наркоза. виртуальные реальности возникают также у пилотов на сверхзвуковой скорости, у заключенных, подводников, у людей, испытывающих стресс (например, во время авиа- или автокатастрофы), у клаустрофобов (ср. трансперсональная психология), практически у всех, кто каким-то образом насильно ограничен в пространстве на достаточно длительное время.
Как широкое, так и узкое понимание В. р. таит в себе парадокс. Уже сама этимология этого слова (от лат. virtus - "истина") противоречит его значению, которое для носителя обыденного сознания синонимично чему-то вроде "воображаемое, вымышленное, иллюзорное"
Суть парадокса состоит в том, что с начала ХХ в под воздействием философии абсолютного идеализма классическая философская дилемма: "что первично - материя или сознание" - претерпела существенные изменения.
В ХIХ в. философы достаточно четко членились на три категории: тех, кто признавал первичность материи (материалисты, позитивисты, реалисты - ср. реализм); тех, кто признавал первичность сознания, или духа (идеалисты), и тех, кто на вопрос, что первично, а что вторично, отвечали: "не знаю" (агностики).
Абсолютный идеализм, последнее направление в классической философии, предельно заострил эту проблему, заявив, что материальное лишь кажется реальностью, на самом же деле подлинной реальностью является реальность Абсолюта.
Но дело еще и в том, что классическое деление философов на материалистов, идеалистов и агностиков перестало играть решающую роль в философии ХХ века. Это деление было искажено. Так, например, логический позитивизм, если применить к нему классификацию ХIХ в., был агностическим течением, так как на вопрос, что первично. а что вторично, он отвечал: "не знаю".
В начале ХХ в. в Кембридже, как свидетельствует Бертран Рассел, бытовал характерный каламбур: "What is mind? - No Matter. What is matter? - Never mind". (Что такое сознание? - Неважно. Что такое материя? - Несущественно.) В действительности вопрос о материи и сознании был просто снят и заменен другим противопоставлением: язык - реальность. Фундаментальное отличие второй позиции от первой состоит в том, что она носит не метафизический, а семиотический характер. То есть реальность противопоставляется теперь не сознанию, или духу, а языку, который тоже часть реальности, поскольку у него кроме плана содержания (значения и смысла) есть план выражения (форма, которая материальна). И вопрос стоит не так, что первично в онтологическом смысле, язык или реальность, то есть не "что было раньше" - так вопрос ставить бессмысленно, на него один ответ: "Мы этого не знаем". Вопрос стоит подругому: что более фундаментально в прагматическом смысле, на что можно тверже опереться - на реальность или на язык?
Специфика философии ХХ в. состояла в том, что на этот вопрос она отвечала, что более фундаментальным является язык, что легче опереться на язык, потому что он проще устроен, чем реальность.
Кроме того, реальность немыслима вне языка, само слово "реальность" - это часть языка. Отсюда гипотеза лингвистической относительности, в соответствии с которой не язык определяется реальностью, а реальность - языком. Чтобы ориентироваться в реальности, надо знать язык. Потому что каждый язык членит реальность по-своему.
Вот почему искусственная иллюзорная реальность была названа виртуальной: потому что она ближе к языку, чем к "реальности", и, стало быть, более реальна, чем сама реальность.
Подойдем к этому вопросу с другой точки зрения - психологической. Уже Людвиг Витгенштейн в "Логико-философском трактате" высказался по этому поводу чрезвычайно просто и афористично. Он сказал, что мир счастливого и мир несчастного - это совершенно разные миры. Когда человек заболевает или у него умирает кто-нибудь из близких, реальность резко изменяется (ср. картину психоза). И наоборот, в эйфорическом, гипоманиакальном состоянии реальность кажется яркой и праздничной. Про такого человека говорят, что он видит мир "через розовые очки". Это и есть виртуальные реальности : розовые очки гипоманьяка, серые очки подавленного человека, черные очки слепого, который вообще воспринимает реальность как-то совершенно по-другому.
У синтонного сангвиника одна реальность, у агрессивного эпилептоида - другая, у дефензивного психастеника - третья, у шизоида-аутиста - четвертая (см. характерология, аутистическое мышление).
Реальность философа-аналитика отличается от реальности феноменолога или прагматиста (ср. аналитическая философия, феноменология, прагматизм). Европейский экзистенциалист видел мир по-другому, нежели восточный дзэнский проповедник (ср. экзистенциализм, дзэнское мышление).
Таким образом, любая реальность является виртуальной.
Список литературы
Возможные миры и виртуальные реальности. - М., 1998 (в печати).
Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. - М., 1958.
Уорф Б.Л. Отношение норм поведения и мышления к языку // Новое в ливгвистике. - М., 1960. - Вып. 1.
Руднев В. П. Морфология реальности: Исследования по "философии текста". - М., 1996.
|
