Я. А. Назаренко
Арцыбашев Михаил Петрович [1878–1927] — из мелкопоместных дворян, сын исправника. На литературное поприще выступил в 1901 рассказом «Паша Туманов». В 1907 вышел нашумевший роман «Санин», который был сразу переведен на многие иностранные яз. и вызвал ряд судебных процессов в России, Германии, Австро-Венгрии по обвинению автора в порнографии. В период 1909–1912 появились: «Миллионы», «Рабочий Шевырев», «У последней черты». Кроме того А. написал несколько пьес — «Ревность», «Война».
В революцию 1917 А. выступил в качестве публициста («Записки писателя»), после Октября он эмигрировал за границу, где стал одним из злейших врагов советской власти.
Начальная лит-ая деятельность А. окрашена в розовый цвет либерализма и даже некоторого протеста против общественных условий, строго регламентированных полицией. В рассказе «Паша Туманов» дается картина мучений юноши, затравленного школой. Близки к этому герою-протестанту — бунтари: Саша («Бунт»), Куприян («Конокрад»), Доктор («Смех»).
Все они не могут преодолеть гнусно-лживую, под личиной лицемерного порядка и обывательского благополучия, животно-грубую жизнь. В рассказе «Ужас» А. наряду с бунтом индивидуалиста против зла и добра, ужасов и кошмаров жизни, дает и бунт рабочих против безнаказанного преступления бюрократов, изнасиловавших девушку и скрывших насилие убийством.
На революцию 1905 А. откликается рядом повестей и этюдов; для некоторых из них материалом послужили подлинные исторические факты. Так рассказ «Кровавое пятно» написан под впечатлением многочисленных расправ и расстрелов 1905. «На белом снегу» дает картину ожесточенной борьбы царской опричнины с революционным движением в Прибалтийском крае.
Рассказ «Один день» связан с 9 января 1905. В 1907 А. пишет повесть «Человеческая волна», где переплетаются эпизоды московского восстания, история с «Потемкиным» в Одесском порту и восстание моряков в Севастополе.
Революционные фабулы Арцыбашев искусственно разбавляет своими излюбленными темами убийств, самоубийств и расстрелов, причем акцент ставится большей частью не на причинах и не на самом факте убийства или расстрела, а на последствиях уничтожения человека. Образ расстрелянного «у стены», «на белом снегу», с раскинутыми руками, устремленными в широкое синее небо мертвыми глазами, повидимому должен обозначать «бессмысленность» человеческого существования на фоне прекрасной, солнечной, творящей природы. Эти противоречия между «человеком» и «природой» еще более углубляются проблемой уничтожения человека, его смертью. А. описывает преимущественно не человеческую жизнь, а процесс умирания, с мельчайшими деталями до последнего вздоха, содрогания, конвульсии. Почти через все Арцыбашевские произведения проходит образ чахоточного («Бунт», «Смерть Ланде», «Санин» и др.). Даже живые герои охотно представляют себя в могиле «с прогнившим лицом, с телом, наполненным червями, медленно и омерзительно копошащимися в разлагающемся месиве под позеленевшим, сырым и жирным мундиром». Писатель много говорит о «слизи и гнили», о «сладком смраде, идущем от трупа», о «ядовитой, смердящей сладости».
Убийства, самоубийства, расстрелы, конвульсии смерти, трупное гниение, половая похоть, животный инстинкт, — все это пронизывает также и крупные произведения, как «Смерть Ланде», «Санин», «У последней черты» и др. Кульминационным пунктом творчества А. является роман «Санин», который создавался в течение семи лет [1901–1907], причем отдельные черты этого героя встречаются уже в первых его рассказах. В этом произведении сплелись бурная революция 1905 и последующая реакция с отходом интеллигенции от активной политической борьбы, провинциальное прозябание и философия Ницше, апология человека, которому «все позволено», и смерть. Смысл жизни Санина: «надо прежде всего удовлетворить свои естественные желания»; «люди, которые не могут или не смеют брать от богатства жизни столько, сколько им нужно, не должны жить».
Санин не борется с «людской глупостью», «с безобразным устройством жизни», а наоборот, смеется над тем, кто способен сесть в тюрьму, лишиться свободы из-за конституции. В то же время Санин не может даже перестроить собственную жизнь и остается рабом ее из страха потерять свое жалование и «сливки к утреннему чаю». Он с презрением отходит от рабочих, ведущих «тяжкий и нудный разговор» о своих эксплоататорах, — от этих людей, «живущих как скоты и не истребивших до сих пор ни себя, ни других, а продолжающих влачить скотское существование в смертной надежде на какое-то чудо, которого им не дождаться и в ожидании которого уже умерли миллиарды им подобных». Санин легко дает советы своей сестре уничтожить ребенка, подстрекает Соловейчика к самоубийству, насилует Карсавину, избивает Зарудина, который кончает жизнь самоубийством. При этом Санин считает, что «Зарудин погибает потому, что вся жизнь его направлена по такому пути, на котором не то удивительно, что один человек погиб, а то удивительно, как они все не погибли».
Воровский указывает, что появление Санина означает новый шаг разночинной интеллигенции в сторону буржуазии. Санин, ставя себя «вне класса», вне живых связей с общественными группами, превращается в босяка-пропойцу, в отброс общества, в паразита.
Таков герой и другого крупного произведения «У последней черты» — Наумов. Интересна его проповедь: «Я говорю вам о том, что раз и навсегда надо понять, что ни революции, ни какие бы то ни было формы правления, ни капитализм, ни социализм — ничто не дает счастья человеку, обреченному на вечные страдания. Что нам в нашем социальном строе, если смерть стоит у каждого за плечами, если мы уходим в тьму, если люди, дорогие нам, умирают... если мир прежде всего — огромное кладбище, которое мы зачем-то сторожим. Надо рассеять в людях суеверие жизни... надо заставить их понять, что они не имеют права тянуть эту бессмысленную комедию». Это — яркая декларация деклассированных групп общества.
Такие герои появляются в эпохи реакции и общественных кризисов, разгрома революционных сил. Они бессильны подвергнуть анализу объективные причины поражения и неспособны организовать силы для новой борьбы. Эти герои в лучшем случае пессимистически смотрят на будущее, впадают в отчаяние или же копаются в своих личных переживаниях. Они готовы отрицать человеческую мысль и, взамен ее, поют панегирики безумию, бессмыслию, ужасу. Они проповедуют ницшеанскую мораль, противопоставляя себя «мещанскому» обществу. Они стараются под анархическими формулами скрыть свое внутреннее бессилие, ничтожество. Они издеваются над всякого рода программами, девизами, идеологией. Герои А. производят впечатление озлобленных людей, которые оправдывают свою озлобленность тем, что «человек гадок по натуре». К такому выводу приходит разочаровавшийся в идеалах революционной интеллигенции террорист Ткачев в «Рабочем Шевыреве». А. как раз сочувствует этим героям. Он напрягает все свои силы, чтобы дискредитировать революционное движение, тем самым продолжая традиции Лескова, Клюшникова, Маркевича, Крестовского и других писателей-реакционеров, писавших в 60–70-е гг. многотомные тенденциозные «обличительные» романы, в которых революционер и уголовный преступник являлись синонимами. Пасквиль А. еще злее. Его «высланный революционер» — «маленький, смешной, с птичьим лицом, ничтожный студент Чиж» («У последней черты») развенчивает, унижает, клеймит свои прежние идеалы «с брезгливым видом», «с судорогой отвращения на лице». Презрительным тоном, полным ненависти, А. повествует о том, как Чиж «спорил с товарищами и партийными врагами о деталях программы и тактики. Таскал на заводы нелегальную литературу, агитировал среди каких-то давно потерянных из виду, в сущности совсем неинтересных людей». В воображении художника рисуется «серая длинная дорога», по которой маленький студент Чиж «добрел до тридцати лет и не узнал, зачем собственно брел», и, придя в отчаяние, мечтает, как о благодати, о катастрофе, о землетрясении, когда «дома валятся, земля колышется, женщины бегут нагишем, все забывают, кто они и почему они и в каких смыслах... Тут тебе и самоотвержение и грабеж... Там кого-то спасли, там кого-то под шумок изнасиловали... весело!». Несомненно, что А. хотел образом смешного и жалкого Чижа заслонить тех, которые отдали свою жизнь за счастье обездоленных, эксплоатируемых, которые стремились к победе революции, к торжеству пролетариата.
По своей манере А. — реалист и даже натуралист французской школы. Вслед за Достоевским и Мопассаном он стремится вскрыть механику психических переживаний, всю силу звериного инстинкта человека. Арцыбашев со злым отвращением старается унизить человека, сбросить с того пьедестала, на который его поставил М. Горький.
Композиция арцыбашевских произведений не сложна: обычно они строятся по определенному шаблону с центральной фигурой героя, основные черты которого повторяются во всех его произведениях. Однообразен ход мыслей героев, однообразен их скучно-монотонный язык. Правда, представляет некоторый интерес своей яркостью красок импрессионистический пейзаж, проникнутый однако эротикой.
Список литературы
I. Сочинения А. вышли в нескольких изданиях; из них — полное собрание в 10 тт., М., 1913–1917.
II. Воровский В. В., Базаров и Санин. Два нигилизма. «Литературные очерки», М., 1923; Львов-Рогачевский В., Снова накануне, сб. ст., М., 1913.
|
