(8. III. 1858, Неаполь - 9. VIII.1919, Монтекатини)
Г. Маркези
Сын Винченцо Леонкавалло, представителя судебных властей, и Вирджинии д'Аурио, происходившей из семьи неаполитанских художников и скульпторов. В неаполитанской консерватории "Сан-Пьетро-а-Маджелла" обучался композиции у Л. Росси и игре на фортепиано у Чези. Получив в шестнадцать лет диплом композитора, в двадцать лет окончил филологический факультет Болонского университета, где учился у Кардуччи. Работал пианистом в Египте, а после начала англо-египетской войны переехал во Францию. В Париже сочиняет песни для различных певцов, знакомится с баритоном Морелем, который в 1892 выступает в "Паяцах".
Новый успех приходит с оперой "Заза" (1900). Германский император Вильгельм II заказывает ему оперу "Роланд из Берлина" (1904). Сочиняет другие произведения, не имевшие успеха. В жанре оперетты выступает с "Маленькой царицей роз" (1914).
Оперы: Паяцы (1892), Семейство Медичи (1893), Чаттертон (1896), Богема (1897, под названием Мими Пенсон - 1913), Заза (1900), Роланд из Берлина (1904; итальянская версия оперы - 1905), Майя (1910), Гоффредо Мамели (1916), Царь Эдип (1920).
Если "Сельская честь" Масканьи зачинает направление веризма в итальянской опере, то его подлинным манифестом являются "Паяцы". Сюжетом послужило реальное событие, происшедшее в калабрийской деревне Монтальто, где находилось имение отца композитора. Один актёр из бродячей труппы по окончании представления зарезал жену и её любовника, служившего к тому же в доме семьи Леонкавалло. Композитор, который был тогда ребёнком, присутствовал при этой сцене, а его отец, представитель судебных властей, приговорил совершившего двойное убийство к двадцати годам тюрьмы. Так что то, что мы слышим в прологе к "Паяцам", сказано не просто ради красного словца, но опирается на действительный опыт: "Автор стремился изобразить саму жизнь... и вдохновлялся правдой". Эта правда всплыла в памяти Леонкавалло, и он, либреттист и композитор, запечатлел её ещё живой трепетной, словно на фотографическом снимке.
Ни одному композитору в то время не удавалось создать музыку, которая бы так хорошо вписывалась в мир клоунов, бродячих комедиантов, разыгрывающих нелепые роли, чтобы только уйти от действительности, а когда она настигает их, - продолжающих притворяться, лишь бы не открывать глаза на собственное ничтожество. Мелодические взлёты в опере должны означать, что сердца полны чувств, страстей, воли, желаний; но деформирующие звучание диссонансы, хроматизмы, то насмешливые, то мрачные и смутные, говорят, что холод, вечное кривляние, болезни, убожество, сопутствующие бродячему и нищенскому существованию, способны убить всё, в том числе мысли и чувства. Мы ощущаем это в странном и жёстком гармоническом развитии, создающем гротескную, фантастическую карикатуру этих шутов с размытым слёзами гримом, слезами, которых не видит никто из публики, привыкшей смеяться над нелепыми, размалёванными рожами.
Когда герои искренни, их пение сбрасывает всякие оковы, взмывает вверх будто в поисках воздуха, забывает об оркестре. Это пение подобно водовороту, оно нуждается в коротких передышках, в нём чувствуется кипение крови, перехватывающее дыхание, затем голос взлетает вновь и вновь и в тревоге обрывается. Когда же персонажи, напротив, не хотят быть искренними, они ищут предлог, чтобы скрыть своё подлинное лицо, и музыка помогает им притвориться. Плохой вкус (простодушная невежественность) заставляет их обезьянничать, копируя салонные манеры, галантное жеманство, изысканные танцы в париках, - такова финальная "комедия". Внутренний, глубоко скрытый мир избегает контактов с публикой, слишком шумной (и слишком громогласной) по сравнению с узниками сцены, обречёнными на вечное одиночество. Если им удаётся выразить протест, тогда яростно звучит "Смейся, паяц" в партии Канио, мелодия, прежде всего прочего обеспечившая успех оперы.
Канио - безусловно её главный герой. Трагическая маска этого образа ощущается в великолепных речитативах и пылких ариозо. Но нельзя забывать и о том, как хорошо Леонкавалло изобразил хрупкий образ Недды, которую любовь делает героиней (а также об оригинальнейшем прологе), как удачны дуэт её и Сильвио или короткое, но напряжённое интермеццо перед вторым действием, напоминающее о прологе, или воплощение коварства Тонио. Эти фигуры, если хотите, уже встречались в мелодрамах, особенно у Верди, но здесь они обрисованы по-новому и поставлены в более страшные условия.
Таково единственное в своём роде, неповторимое достижение Леонкавалло. И впрямь такая опера, как "Паяцы", может быть написана только один раз. Испытавшая в течение столетия пренебрежение критики, неизменно превозносимая публикой, опера, в которой пели величайшие исполнители (Карузо, Пертиле, Галеффи, Титта Руффо), почти всегда воспринималась как двойник "Сельской чести": обе они схожи и составляют вместе победоносную пару. Это сопоставление пошло на пользу обоим нашим веристским шедеврам, хотя публика ещё спорит об их стилистических отличиях.
|
