| Что есть Бог?
Противоречие положительного определения
Положительное доказательство бытия бога (то есть единственное реальное доказательство) требует причинно-следственной связи. Причем, конечно же, связи, идущей именно от причины к следствию, а не от следствия к причине (или, равным образом, от общего к частному, но никак не наоборот). Причина и следствие - это две вполне обособленные друг от друга категории. Они не могут сливаться в одно. Причинно-следственный, доказательный подход к выведению бога закономерно предполагает противопоставление бога миру, природе как самостоятельной обособленной сущности.
Поэтому бог и природа должны быть равны как сущности, должны быть двумя достаточно равноценными объектами, ибо только в этом случае между ними и становится возможна причинно-следственная связь. Причем тут важно выяснить, что является причиной, а что - следствием. Потому что выведение может идти только от причины к следствию. И здесь не может быть произвола. В том числе и в том, что считать причиной, а что следствием. То есть тут должно отражаться реальное причинно-следственное отношение. Все нормальные доказательства именно так и построены, что отражают реальные причинно-следственные связи. А вот у наших идеалистов все их доказательство получается перевернутым с ног на голову. Объявив бога причиной, а природу следствием, они, тем не менее, бытие бога всегда пытаются доказать, исходя как раз из природы. Но ведь тогда именно природа и становится в доказательстве причиной, а бог следствием. И это опять очередное нарушение идеалистами правил доказательств.
Но главная беда для идеалистов заключается тут даже не в этом. А в том, что причинно-следственный подход предполагает противопоставление бога и природы как двух равных сущностей. Причинно-следственный доказательный подход отличается, например, от выведения частного из общего. Последнее есть, по сути, особое доказательство и выведение, которое подчиняется правилу взаимоотношений общего и частного. То, что относится к общему, относится и к каждому его частному. Но при этом не все, что относится к частному, относится к общему, характеризует его именно как общее. Об этом у нас еще будет повод порассуждать более подробно.
Причина и следствия связаны совершенно не так, как связаны общее и частное и, уж конечно, не так, как целое и часть. Причина, например, не охватывает следствие, а является внешней по отношению к нему. Общее же и целое охватывают, соответственно, частное и часть. Причинно-следственная связь - именно как связь - отрицает отношения как общего и частного, так и целого и части. Ибо часть - это плоть целого. Целое есть сумма частей, связанных между собой. Часть не может относиться (относиться, разумеется, именно в смысле действия, взаимодействия: ведь всякое реальное, материальное отношение вещей есть их взаимодействие; а вообще помимо реальных отношений имеются еще и отношения в рамках системы понятий, отношения по сходству, существующие только в мозгу познающего субъекта) к сумме частей, в которые входит и она сама, ибо при этом она должна была бы относится и к себе самой, быть внешней самой себе. Что невозможно. Поэтому-то и нет связи между целым и частью, поэтому-то и нет целого как причины, а части как следствия - тут данная закономерность неприложима. Связи существуют только между равными сущностями - например, между частями какого-то одного целого.
В силу всего этого при причинно-следственном выведении бог оказывается равным природе, а не поглощает ее. То есть бог и природа оказываются тут двумя отдельными сущностями. И, значит, сущность бога оказывается ограничена сущностью природы. Таким образом, в доказательном определении бог неизбежно оказывается ограниченным (это не распространяясь уже о возможности самой доказательности). А ограниченный бог - это не бог. Отношение к нему должно быть таким же, как к столь же ограниченной им природе.
В чем запутался Гегель?
Предварительные замечания
Я, конечно, не собираюсь давать здесь исчерпывающую критику гегелевской доктрины - для такой критики пришлось бы написать в два-три раза больше, чем написал сам Гегель. Я лишь хочу показать некоторые основные ошибки в логических рассуждениях Гегеля. Выше я уже приводил соответствующие примеры и, в частности, писал о том, что так называемая "диалектика" Гегеля как игра понятий выполняется лишь за счет того, что понятия теряют определенность. Это, кстати, Гегелю ставят даже в заслугу. Например, Ленин:
"Понятия, обычно кажущиеся мертвыми, Гегель анализирует и показывает, что в них есть движение. Конечный? Значит, двигающийся к концу. Нечто? - значит, не то, что другое. Бытие вообще? - значит, такая неопределенность, что бытие равно небытию"
Насчет бытия, равного небытию, благодаря своей неопределенности, я еще напишу. А пока - о живости, о жизни, о "немертвости" гегелевских понятий. В нашем случае имеются в виду те понятия, которые называются категориями. Что же это такое - категории?
Существование предполагает комплект свойств, которыми обладает существующее, то есть бытие. Эти свойства существующего называются его атрибутами - атрибутами бытия. То есть это такие свойства, как, например, конечность и бесконечность, цельность и делимость и проч. Это не конкретные, а абстрактные, всеобщие свойства, связанные именно с существованием как его обязательные характеристики. Данные атрибуты, существующие объективно, мы всегда как-то называем: например, конечность - словом "конечность" и т.п. Вот эти названия, понятия атрибутов (последние, разумеется, имеются и без всяких своих названий, имеются сами по себе) - и есть категории. То бишь категории - это особые понятия.
Особые тем, что они, во-первых, описывают свойства, а не вещи (хотя тут мы обычно допускаем ряд ошибок, именуя категориями пространство, а не пространственность, время, а не временность и т.п. - это все та же персонификация свойств и превращение их в нечто, что ведет к заблуждениям, как это еще можно будет увидеть в своем месте: возможно, при анализе СТО, который я надеюсь дать в каком-нибудь другом номере журнала. (Никакого анализа СТО, то есть специальной теории относительности, А.Хоцеем нигде до сих пор так и не было дано. Что же касается журнала "Марксист", то он прекратил свое существование в конце 1990 г. - Сост.)) Во-вторых, категории - это те свойства, которые характерны для всего существующего, а не только для конкретных вещей - как все прочие свойства.
Так вот, это только все существующее движется, развивается и проч. А категории, понятия вообще - ничуть. Они лишь отражают этот процесс. В реальности Гегель анализировал вовсе не сами понятия, а именно их содержание. Лишь по этому-то содержанию и можно вообще обнаружить связь понятий, связь реального мира, которую они отражают. Сами же понятия как определенность - чисто отрицательны друг по отношению к другу. В том-то и состоит особенность понятий, что в отличие от реальности, которую они определяют, ни двигаться, ни развиваться понятия не могут. Понятия определенны, раз именно через них и идет определение. Ведь нельзя определять неопределенно. А определенность отрицает изменчивость как основу движения и развития. Понятия могут обогащаться содержанием, могут даже значительно менять его при расширении и уточнении нашего знания о мире, об объектах, которые определяются в данных понятиях.
При этом совершенствуются именно определения объекта или явления действительности. Но это совсем не то, что развитие одного понятия в другое понятие. Такое развитие просто невозможно. Все переходы от понятия к понятию у Гегеля идут не сами по себе - нет, они опосредствованы, по сути, действительностью. Но то, что Гегель этого не понимает и пытается как-то исходить из самих понятий - понятий вообще, - очень мешает ему ориентироваться и делать правильные умозаключения. У Гегеля в его теориях, к сожалению, преобладает спекулятивность, игра слов. Что, собственно, и не мудрено: ну как не прийти к неопределенности понятий, если отказаться от того, что стоит за ними? Движение отрицает определенность, устойчивость, ибо движение - это первый акт изменения. Для понятий же изменение противопоказано, ибо иначе ими просто нельзя будет пользоваться. Понятия основываются именно на устойчивом.
Таким образом, Гегель, с одной стороны, всеми силами сводит бога к понятию, к тождеству, а с другой стороны, постоянно отходит от этого - от того, что свойственно собственно понятиям как таковым - и постоянно обращается в своей логике к реальности, к тому, что стоит за понятиями. Но делает он все это без того, чтобы понять самому и объяснить читателю, что это не названия вещей переходят одно в другое, а просто само бытие развивается, меняя свои обличия и, соответственно, названия. Названия отражают фиксированные состояния бытия и составляющих его объектов, а также их свойства. Но Гегель, напротив, притягивает за уши свою "диалектику" к собственно понятиям, стараясь вытравить из них дух реальности, и добивается он этого только путем игнорирования самого смысла понятий. Изменчивость реальности Гегель трансформирует в "жизнь" понятий - отчего эти понятия и становятся неопределенными.
Бог как бытие
"...бог есть явно то, что может быть "мыслимо лишь как существующее", - то, понятие чего заключает в себе бытие. Это единство понятия и бытия и составляет понятие бога"
Я не буду утомлять читателя всеми хитросплетениями, которые Гегель понаворочал здесь и далее вокруг соотношения понятия и бытия. На деле же все это хозяйство все равно сводится к простому понятию бытия. "Для мысли не может быть ничего более малозначащего по своему содержанию, чем бытие". "Чистое бытие образует начало, потому что оно в одно и то же время есть и чистая мысль, и неопределенная простая непосредственность; а первое начало не может быть чем-нибудь опосредствованным и имеющим дальнейшие определения"
Я бы уточнил мысль Гегеля: всякое понятие содержит в себе абстракцию (чистую мысль), но в то же время является и обобщением конкретного - непосредственности. Понятие бытия, то есть существующего вообще, действительно, образует самое начало философии как крайнее понятие, высшая абстракция, за которой еще что-то стоит, а точнее, стоит все существующее. Но вот только для Гегеля тут важно, что существование - это именно понятие, а для меня - что это именно реальность, схваченная разумом в слове, названии. Не название находится в начале философского познания, а то общее, что имеется в мире, то есть свойство существования. Конечно, без названий, определений, мыслить нельзя. Но связанность познания с понятиями вовсе не означает, что в изучаемом присутствует мысль как его суть. Гегель же берет понятие бытия именно как некое единство, то есть он должен был бы изучать не бытие, а лишь его понятие. Но сие вещь, конечно, совершенно невозможная для конкретного понятия. Можно изучать лишь понятие вообще - как абстракцию, как понятие понятия. У Гегеля же тут фигурирует не понятие понятия, а понятие бытия. И тем самым в содержании этого понятия у Гегеля нет ничего от понятия, а есть само бытие. Все попытки искусственно прицепить к данному анализируемому содержанию какие-либо мостики к понятию вообще как инструменту мышления тут абсолютно неуместны и только путают. Но Гегель это игнорирует, просто-таки бравируя своим идеализмом. Итак, вот первое определение абсолюта:
"...абсолютное есть бытие. Это (в мысли) самое начальное, наиабстрактнейшее и наибеднейшее определение"
Все это было бы хорошо, если бы не путать бытие - с его определением. Бытие - это понятие. Которым обозначается все, обладающее свойством существовать. Данное свойство существования и есть определение бытия, сущего. То, что существует, есть бытие. Бытие - это определяемое, а не определение. Но Гегель склонен считать, что бог
"...есть принцип бытия во всем существующем"
Милое дело! Бог - это даже не сущее, не мир: иначе сие был бы материализм. Бог, как оказывается, есть просто некий принцип, отделенный от сущего, - очевидно, как идея существования. Это нечто вроде причинности у Спинозы.
"Начиная мыслить, мы ничем не обладаем, кроме чистой мысли в ее чистой неопределенности (интересно представить себе эту неопределенную мысль, мысль без содержания; ведь плоть мысли - понятия, их определения. - А.Х.), ибо для определения уже требуется одно и некое другое (значит, вещи все-таки определяются через другое? - А.Х.); вначале же мы не имеем никакого другого. Лишенное определений, как мы его имеем здесь, есть непосредственное, а не опосредствованное отсутствие определений (это правильно, - такая "мысль" есть именно ничто, ее нет; Гегель говорит тут как раз об отсутствии чего-либо вообще. - А.Х.), - не снятие всякой определенности (как это происходит при формировании тождества. - А.Х.), а непосредственность отсутствия определений (то бишь это еще не мысль о чем-то, не определенная мысль, а мысль ни о чем, мысль сама по себе. Можно было бы понять Гегеля, что ему грезится мысль о мысли, но, вот беда, - это тоже уже вполне определенная мысль. - А.Х.), отсутствие определений до всякой определенности, лишенное определений, как наипервейшее. Но это мы и называем бытием"
Стоп! То, что не имеет определенности - и, тем самым, реальных определений - называется небытием, ничто. А бытие - это то, что как раз имеет определенность: определенность существования. Мысль Гегеля, неизвестно где, как и о чем "мыслимая", - это, действительно, небытие. Отсутствие мысли. Совершенно напрасно, однако, называть ее бытием. Бытие - это существующее. Именно в этом и состоит его определение - диаметрально противоположное ничто. По Гегелю бытие
"...нельзя ни ощущать, ни созерцать, ни представлять себе, оно есть чистая мысль и, как таковая, оно образует начало"
Даже если не распространяться о том, что мысль, которую нельзя себе представить - это что-то совершенно невнятное, которое неизвестно зачем и назвали мыслью, то бытие - это все-таки довольно ощутимый, созерцаемый и представляемый феномен. Мы не можем себе представить как раз отсутствие бытия. Другое дело, что нельзя представить себе бытие как нечто конкретное, как нечто противостоящее всему существующему, как его принцип или не знаю еще что. Но ведь точно так же нельзя представить себе и плод как таковой в его отдельном от яблок, груш и проч. существовании. Это, однако, не значит, что мы не ощущаем плоды, не можем себе представить их схематично по ряду общих признаков всех яблок, груш и проч. Плод - это понятие. Понятия - они вообще непредставимы образно. Но в них всегда есть некая определенность. Мы всегда можем назвать ряд свойств, характерных для плода вообще. То же самое - и бытие. Его свойство - существовать - мы ощущаем бесконечно, беспрерывно. Вот это сведение бытия к ничто и есть первая и главная спекуляция Гегеля в его подходе к богу.
(Представление о неопределенности "быть" у Гегеля появилось, возможно, из анализа связок "есть", "быть", а также их роли в словесных конструкциях, то есть из чисто лингвистического их положения. Рассмотрим, к примеру, утверждение: "роза есть красная". Связку "есть" здесь можно опустить без всякого ущерба для смысла утверждения. Значит, в этой связке и нет реального содержания - ведь она не несет определения розы. Определение тут - "красная". Но вот у утверждения "роза есть" - имеется уже совсем другой и вполне определенный смысл.)
Бог как ничто
Простое признание бога бытием (а это, по сути, подход с точки зрения тождества) мало что дает. Вернее, дает массу затруднений. Мертвое (да еще и неопределенное) бытие надо оживить, но оживить так, чтобы оживление шло не извне, чтобы определенность возникала из самого "бога-бытия", из "неопределенности" по Гегелю.
"Совершенно верно, что нельзя остановиться лишь на одном бытии, но бессмысленно рассматривать остальное содержание нашего сознания как находящееся как бы наряду с бытием и вне его или как нечто лишь также существующее (то есть, во-первых, нельзя допустить ничего вне бога, а во-вторых, нельзя также допустить, чтобы вторая сущность бога была тем же бытием: это было бы все то же самое тождество. - А.Х.). Истинно, напротив, то, что бытие как таковое не есть нечто непосредственное и окончательное, а, наоборот, подлежа диалектике, оно переходит в свою противоположность, которая, взятая также непосредственно, есть ничто".
Ну, конечно. Ведь различие абсолютного тождества в свойстве "быть" есть лишь свойство (если тут вообще можно использовать это слово) "не-быть". Все остальное входит в слово "быть" и не может ему, этому слову, этому свойству, противостоять. А без противостояния чего-то чему-то, как уже неоднократно отмечалось, нет взаимодействия и движения, то есть нет и самого развития. Здесь может иметь место лишь пустое тождество, здесь может иметь место лишь бог как абсолютное - в том смысле, что это была бы абсолютная мертвечина и неопределенность. Так что с точки зрения формализма Гегель все делает правильно - он ищет в боге различие. Но на каком уровне?
На уровне дешевой подтасовки. Гегелю, действительно, совершенно нетрудно объявить бога как бытие - еще и небытием. Потому как гегелевское определение бытия таково, что совпадает с определением ничто. По существу, Гегель сразу установил тождество своего бытия с небытием по содержанию. Он и не вводил никакого бытия как такового, как отличного от небытия. И вот при таком тождестве содержания Гегель просто прицепляет к этому содержанию два названия, причем таких, которые диаметрально противоположны друг другу по реальному смыслу и содержанию. Сие есть вульгарнейшая ошибка. Одно и то же, получается, названо тут двумя разными терминами. И на этом основании Гегель полагает, что найдены две противоположности, составляющие понятие бога. Но вся эта глупость опирается просто на неверное определение бытия. На то, что слово "бытие" употребляется совершенно не в том смысле, который заключен в нем на самом деле.
Нет, я, конечно, вполне допускаю, что Гегель может пользоваться понятиями по своему усмотрению. И то, что все называют ничто, он запросто может называть бытием. Это его, Гегеля, право. Тут Гегеля вполне можно было бы понять, сделав соответствующие поправки на содержание его терминов. Но ведь Гегель сделал не просто это - он еще и смешал содержание двух терминов в одно. Точнее, для одного содержания он зачем-то ввел два названия. Естественно, противоположных по своему общепринятому смыслу. И такая вот глупость называется диалектикой. Я уже отмечал, что Гегель добивается развития понятий лишь за счет того, что уничтожает их определенное содержание. Это, кстати, является существеннейшим примером того, от какого гнилого, с точки зрения логики, начала идет вообще вся гегелевская Логика.
|
