| Бернс об Эриксоне
В соответствии с теорией Эриксона (1963) основы личностного развития человека закладываются на первой стадии, которая длится от рождения до 18 месяцев. В этот период ребенок должен приобрести чувство доверия к окружающему миру. Это является основой формирования позитивного самоощущения. Чувство доверия к миру служит ребенку опорой для приобретения нового опыта, гарантией правильного перехода к следующим фазам развития. Иначе он не сможет с легкостью и охотно обращаться к новым видам деятельности. В окружении, располагающем к доверию, ребенок чувствует, что он любим, что его всегда готовы принять; у него закладывается прочная основа для будущих взаимодействий с другими людьми и для формирования позитивного отношения к самому себе.
Чувство доверия формируется в тесной взаимосвязи с другими факторами развития. В нем как бы синтезируются наиболее важные коренные изменения, придающие особое смысловое значение всему разнообразному, конкретному опыту младенца. Поскольку доверие возможно только по отношению к чему-то, оно не может начать развиваться раньше, чем ребенок научится выделять людей и объекты, или до того, как у него появится смутное ощущение, что сам он является отдельным существом.
Развитие автономии
Вторая стадия развития ребенка длится от полутора до трех-четырех лет. В этот период ребенок осознаает свое индивидуальное начало и самого себя как активно действующее существо. Но жизненная активность ребенка может быть и ие безупречной, в результате чего он сталкивается с неодобрением со стороны окружающих.
Главный позитивный результат развития на этой стадии — достижение чувства независимости. Иными словами, ребенок должен перейти от состояния полной зависимости от взрослых к относительной самостоятельности, когда он начинает осознавать себя как автономное существо, способное совершать определенные действия. В этом возрасте ребенок стремится делать все по-своему, с негодованием отвергает попытки кормить его, одевать, держать за руку на прогулке, открывать ему дверь. Мы постоянно слышим от него: «Я сам, я сам!»
Однако мир взрослых накладывает на эти действия целый ряд ограничений. Ребенку разрешается исследовать свой дом, но ему нельзя трогать огонь; он может играть в саду, но не должен выходить на дорогу. Разумеется, эти запреты ему неведомы до тех пор, пока он их не нарушит. И тогда может возникнуть конфликт. Стремление ребенка к автономии выражается в экспериментировании и в самоутверждении, что время от времени вызывает столкновения с родителями. Такого рода конфликты могут привести к появлению чувства неуверенности как в своих силах, так и в своей автономии. Эриксон считает, что альтернатива автономии и неуверенности является ключевой проблемой раннего детства. При этом выбор пути, по которому разрешится этот кризис, самым серьезным образом отражается на всем дальнейшем развитии ребенка.
В этот период ребенок особенно нуждается в благожелательной поддержке, в воодушевлении. Зарождающееся чувство автономии должно встречать поощрение настолько, чтобы конфликты, связанные с запретами взрослых, не приводили к появлению излишней застенчивости и сомнению в собственных силах. Развитие самоконтроля должно происходить без ущерба для формирования позитивной самооценки.
Задача взаимной адаптации поведения родителей и ребенка (а к этому времени фигура отца становится более заметной, чем в период младенчества) оказывается необычайно сложной. Возникающие здесь трудности способны вывести из равновесия даже самого находчивого и спокойного взрослого. Твердость необходима, поскольку надо уберечь ребенка от возможных неприятностей, которые могут произойти в результате отсутствия определенного опыта и способности правильно ориентироваться. С другой стороны, взрослый должен поощрять стремление ребенка прочно встать на ноги, поскольку в противном случае он может быть подавлен чувством стыда и неловкости от своих неудачных действий, сомнениями в собственной ценности для окружающих его близких людей. По-видимому, единственное конструктивное правило, которому могут следовать родители,— это запрещать только то, что действительно совершенно недопустимо, и быть в этом твердым и последовательным.
Иной раз некоторые взрослые пытаются извлечь воспитательную пользу из таких эмоциональных проявлений детей, как стыд и неуверенность в себе. то и дело акцентируют их. Между тем, если прибегать к этому приему слишком часто, он перестает попадать в цель: результатом может стать внутренняя решимость ребенка поступать так, как он хочет, когда за ним никто не наблюдает и наказания не последует. Такой негативизм — естественная реакция на необоснованные требования взрослых, чтобы ребенок всегда считал себя виноватым, свои потребности и желания чем-то дурным, а тех, кто выносит подобные суждения,— всегда правыми. Воспитывая ребенка такими методами, мы рискуем получить в будущем человека, не считающегося с общественным мнением.
Разумный воспитатель не будет бесконечно стыдить ребенка, заставляя его усомниться в значимости своей личности. Он будет твердым, но терпимым, предоставляя ребенку возможность испытать радость от своей независимости. Что касается деталей, то здесь вряд ли можно дать какие-то рецепты, и не только потому, что нам они неизвестны или что каждая воспитательная ситуация неповторима, но также и по той причине, что степень и характер автономии, которую родители готовы предоставить своим детям, в огро мной степени зависят от тех чувств, которые взрослые испытывают по отношению к самим себе, чувств, определяемых их социальным самоощущением. Подобно тому как чувство доверия у ребенка является, как правило, отражением твердой и реалистической уверенности его матери, ее оптимизма, точно так же и -его чувство независимости является отражением чувства собственного достоинства его родителей.
Заметим, что тактичное отношение к растущему ребенку необходимо не только в раннем детстве. Опасности неправильного обращения с детьми существуют во всяком возрасте. Не только родители, но всякий человек, контакт, которого с ребенком плп с подростком является значимым, должен уважать его стремление к самоутверждению, помогать ему удерживать свое поведение в опреденных границах и избегать такого с ним обращения, которое может вызвать у него сомнение в своих силах и своей значимости. Более подробно мы остановимся на этих вопpocax в главе 4. Таким образом, детство, в особенности раннее детство, когда закладываются основы будущей личности, является крайне важным периодом с точки зрения развития Я-концепцпи. Для многих людей именно этот возраст оказывается решающим в их личностном формировании.
Итак, согласно Эриксону, у дошкольника должны развиться, во-первых, основополагающее чувство доверия к окружающему миру, в особенности к родителям, а во-вторых, чувство автономии, реализующейся в определенных рамках. Оба эти достижения повышают самооценку, поскольку ребенок чувствует себя окруженным теплом и заботой родителей п уверен в своей компетентности относительно определенного круга задач. Одобрение родителей и одобрение себя самого соединяются как в фокусе в формировании ощущения собственной ценности.
Для ребенка, у которого только начинает развиваться чувство своего Я, важной составляющей самооценки является способность чисто физической адаптации к окружающему миру. На этом уровне развития самооценка тесно связана с чувством автономии. Ребенок более самостоятельный (что проявляется, например, в попытках есть или одеваться самому) п более любознательный обычно обладает и более высокой самооценкой. Такой ребенок активно стремится исследовать окружающий мир и обнаружить границы своих возможностей. Вряд ли он обладает отчетливым самосознанием, но он уверен в своей способности контролировать собственные передвижения, а также передвижения других людей с помощью крика п других сигналов, действующих на расстоянии.
На этом уровне развития критерием самооценки может, следовательно, служить тащили иная степень познавательного интереса к окружающему миру, а также стремление, что называется, все крепче стоять па собственных ногах.
Чувство инициативы или чувство вины
Третья стадия развития иачинаегся примерно в четыре года. В это время у ребенка появляются первые представления о том, каким он может стать человеком. Одновременно он определяет для себя границы дозволенного», Необычайно энергичной и настойчивой становится познавательная деятельность ребенка, главной движущей силой которой является любознательность. В результате перед ним открываются новые возможности. Он уже чувствует себя увереннее, так как может свободно передвигаться, достаточно владеет речью, чтобы задавать вопросы, осмысливать происходящие на его глазах события;
расширяется его социальное окружение. Очень важной для дальнейшего развития является реакция родителей на все проявления исследовательского поведения ребенка. Главной опасностью этого периода Эрпксон считает возможность появления у ребенка чувства вины за свою любознательность и активность, которое может подавить чувство инициативы. Если вы стремитесь сформировать у ребенка положительную самооценку постарайтесь, чтобы у него не возникло уничижительное по отношению к самому себе, наказующее самосознание.
Трудолюбие или чувство неполноценности
Четвертая стадия развития охватывает школьные годы, когда ребенок включается в систематическую организованную деятельность и осуществляет ее самостоятельно или во взаимодействии с другими людьми. Эриксон отмечает, что психологически ребенок уже как бы готов осваивать те роли, которые выполняют родители, но, прежде чем он сможет осуществить это биологически, он должен начать трудиться, проявить способность к жизнеобеспечению. Таким образом, на протяжении этого периода ребенок пытается завоевать признание и заслу-жить одобрение, осуществляя разнообразную продуктивную деятельность. Он осваивает различные инструменты и схемы деятельности, которые, по существу, являются стандартными. В результате у него развивается чувство трудолюбия, способность к самовыражению в продуктивной работе.
Эриксон исчерпывающе характеризует последствия неправильного развития на этой стадии. Если у ребенка не формируется чувство трудолюбия, он не может овладевать навыками инструментальной деятельности. Неумение выполнять-определенные действия, низкий статус в ситуациях совместной деятельности ведут к появлению чувства собственной неадекватности. Ребенок может вообще разувериться в своей способности участвовать в каком-либо труде. Таким образом, развитие, происходящее в школьные годы, весьма существенно влияет на представления человека о себе как о компетентном, творческом и способном работнике.
В школе значительно расширяется круг контактов ребенка со взрослыми. Он убеждается, что взрослые знают и умеют значительно больше, чем он; и это открытие чревато появлением чувства неполноценности. Однако это вовсе не означает, что ребенок должен воспринимать себя как равного взрослым. Исходить из этого было бы нелепым самообманом. Правильный подход заключается в ином: не допустить, чтобы восприятие ребенком подлинного уровня своих знаний и умений привело к ощущению, что предстоит еще так многому научиться, так много всего сделать, что нет смысла и пытаться, что единственный выход в такой ситуации —. махнуть рукой на свои неудачи. Поэтому залогом преодоления ребенком страха перед ними является развитие чувства трудолюбия, решимость добиваться успехов, творческое экспериментирование во всех областях — в овладении физическими навыками, в школьных занятиях, в умственной работе.
С проблемой компетентности и некомпетентности человек сталкивается на протяжении всей жизни. В школьные годы она стоит особенно остро, поскольку в этот период приходится много учиться, и перед ребенком ежедневно возникают новые познавательные задачи, с которыми он не всегда может успешно справиться. Но проблема компетентности и некомпетентности в любом возрасте есть не что иное, как проблема позитивного самовосприятия. У ребенка должна появиться способность воспринимать свою некомпетентность в новых ситуациях как повод научиться чему-то, а не как дефект личности или признак неминуемой неудачи. Поэтому, если ребенок чего-то не умеет, задача родителей и учителей — внушить ему, что успех обязательно придет к нему, только позже.
К счастью, уже в юности у нас есть возможность большего выбора в том, что касается нашего поведения, деятельности, ситуаций, с которыми мы в состоянии справиться; наоборот, мы можем избегать тех ситуаций, где грозпт проявиться паша некомпетентность. Реализуя эту возможность, мы сводим к минимуму понижение нашей самооценки. Но в пору детства большинство предъявляемых к нашему поведению требований является для пас безоговорочным в силу важности нх для нашего физического, социального и умственного развития. И какими бы трудно выполнимыми они нам ни представлялись, у вас нет возможности свободы действия. Поэтому ребенку не остается ничего другого, как обнаруживать — нередко публично — свою некомпетентность.
Пятую стадию развития, по Эриксону, стадию формирования чувства идентичности, мы рассмотрим ниже, в главе, посвященной юности.
Когда Я-концепция становится явно выраженное
Пытаясь выяснить обстоятельства появления выраженной Я-концепцпи, Баннпстер и Эгнью (1976) просил взрослых описать свои самые ранние детские.-яробдаски самосознания. Такой материал является, конечно, крайне ненадёжным в силу наличия провалов в памяти, искажений ретроспективного восприятия, защитных механизмов психики и т. п. Однако целый ряд полученных в этом исследовании самоотчетов, по всей видимости, указывает на тот тип переживаний, который способствует появлению восприятия самого себя. Инструкция была следующей: «Вспомните, каким образом вы в детстве осознали свою индивидуальность. Опишите те обстоятельства, которые заметно повлияли в детстве на развитие ощущения, что вы — это отдельное существо, на возникновение у вас чувства собственной уникальности».
В этом исследовании были выявлены два ед1мо1два-развития Я-концепции_у__де1ей. Во-первых» когда^самоз описание связь1вается__скорее с установлением черт отличия от других людей^ нежели с, установлением каких-то своих неповторимых особенност.ей. Во-вторых, когда^ ребенка возникает способность к рефлексии и он начинает сознавать, как воспринимают его другие люди.
Вот как один из испытуемых описывает роль понятий «свое — чужое» в становлении самосознания: «Наверное, первое воспоминание о неясном еще чувстве Я связано у меня с ситуацией, когда мы обменялись игрушками с одним мальчиком. Когда я вернулся домой, мне сказали, что игрушки не те, что они чужпе. И мне тогда стало вдруг ясно, что жизнь отнюдь но так проста, как это казалось. Я понял, что есть разница между моим и чужим и, следовательно, разница между мной и другими».
А вот пример осознания ребенком того, каким он выглядит в глазах других людей. Один испытуемый описывает, как отец высмеял его за то, что он не сумел правильно включить радиоприемник. «Благодаря таким ситуациям я усвоил, что я глуп и невежествен». В этом случае ребенок полностью принял оценку, данную ему значимым другим,— не правда ли, блестящая иллюстрация к концепции зеркального Я Кули?
Роль языкового развития в формировании Я-концепции
Очень важным для дальнейшего развития и кристаллизации Я-концепции является момент, когда ребенок начинает относительно свободно владеть языком. При этом '^показателем растущего чувства собственной индивидуальности-служит употребление ребенком местоимений «я», «мне», «меня», «ты», «он», «они». Понимание этих слов ^Ъказывается значительно сложнее, чем понимание простых существительных — чашка, кровать и т. п. В самом деле, правильное употребление личных местоимений предполагает способность смотреть как бы чужими глаза-; ми, в чужой, заимствованной перспективе — ведь здесь ^требуются постоянные инверсии. Ребенок должен уяснить, ) что, когда другие говорят «ты», они имеют в виду то, что ,' он называет «я», что сам для себя он не «ты», а когда 1 кто-то обращается к нему, то никогда не говорит «я». Многим родителям знакома путаница, возникающая у ребенка с этими словами в двухлетнем возрасте. Однажды, когда моему сыну Ричарду было два года, мы поехали с ним к дальним родственникам, которых он не знал. Там с ним стали играть в известную игру, заключающуюся в том, что его просили указывать на кого-нибудь из присутствующих (например: «Где дядя Брайан?»). Вскоре Ричард усвоил таким образом имена всех родственников, и тут кто-то спросил его: «А где ты сам? Где Ричард?» В явной растерянности мальчик начал указывать в разные стороны. Вдруг его осенило, по все же он решил эту семантическую проблему только отчасти. «Ты Рпчард»,— произнес он с победным видом, указывая на себя.
В этом возрасте многие доти вместо местоимения «я» используют свое имя, говорят, например, пс «я хочу чашку», а «Сюзанна хочет чашку». Ребенок, который путает «я» п «ты», обычно не различает также «мое» п «твое». Кларк (1976) полагает, что различение «я» п «ты» связано с процедурой смены отношения. Он считает, что ребенок должен сформулировать для себя правило пользования этими местоимениями. «Я» всегда относится к личности говорящего. По мнению Клар^а^ ребенок, пытаю-щийся разрешить проблему употребления. _«я^ и «ты», приходит к одному из двух преддолржснлй: 1)^'«я» обозначает взрослого, который обращается к ребенку; «ты» соответственно обозначает «ребенка •>: 2р «я» обозначает говорящего, «ты» — слушающего, независимо, от .возраста. Принимая первую гипотезу, ребенок строит речь неверно, без учета правила смены отношений.
Мы не знаем, почему у некоторых детей возникают сложности с употреблением местоимений. Правильное их использование может быть основано на какой-то скрытой способности рассматривать себя как объект и за счет этого иметь возможность глядеть на себя как бы глазами других п понимать, что ты можешь быть для другого таким же «ты», каким все остальные люди являются для тебя. Из этого следует, что дети используют «зеркало» своих социальных контактов для усвоения необходимых точек зрения и отношений и что в опыте совсем маленького ребенка существует нечто, облегчающее этот процесс.
Подход Эриксона
Научно-теоретический синтез Эриксона (1963) можно ) рассматривать как соединение двух описанных выше подходов к изучению проблем юношества. По Эриксону, биологическое созревание и биологические побуждения взаимодействуют с социальными ролями, ожиданиями и требованиями на всем протяжении жизни человека. Это взаимодействие на каждой стадии развития приводит к возникновению кризиса. Особое место отводится формированию идентичности в юности.
Эриксону принадлежит концепция кризиса как поворотной точки в процессе становления индивида, после чего возникает дальнейшая возможность интенсивного личностного развития. Жизненный цикл человека рассматривается в теории Эриксона как ряд последовательных стадий, каждая из которых характеризуется специфическим кризисом в отношениях личности с окружающим миром, а все вместе определяют развитие чувства идентичности. Мы уже познакомились с концепцией детского развития по Эриксону: первая стадия определяется альтернативой доверие — недоверие; вторая — альтернативой автономия — зависимость, которая ассоциируется также с чувством стыда и нерешительностью; третья определяется выбором между личной инициативой и чувством вины или страхом порицания; четвертая — трудолюбием или чувством неполноценности. В ранней юности главной альтернативой становится формирование идентичности в противовес ролевой неопределенности личностного Я. Нередко возникает негативная идентичность, "основанная на бунте и отрицании.
Положительное разрешение каждого кризиса облегчает индивиду выбор и на последующих стадиях, вплоть до юности, когда формирование идентичности становится центральной проблемой. Мы еще вернемся в этой главе к концепции юношеского кризиса по Эриксону и рассмотрим ее более подробно.
Особенности физического развития и самовосприятие
Слово «пубертат» происходит от латинского «pubеscerе", что означает «покрытый волосами». Этим термином обозначается совокупность биологических изменений, происходящих в организме подростка, которые влияют как на его восприятие другими людьми, так ц на его самовосприятие, в особенности на образ собственного тела.
Биологические изменения этого периода подчиняются общей схеме, хотя длительность протекания у разных людей может быть весьма различной в зависимости от наследственности, здоровья индивида и условий его жизни. На сегодняшний день в странах Западной Европы и Северной Америки средний возраст, в котором начинаются пубертатные изменения у девочек, колеблется от десяти с половиной до тринадцати лет. Мальчики в среднем отстают в развитии от девочек на два года. У них начало пубертатного периода приходится на возраст от двенадцати с половиной до пятнадцати лет. Признаком начавшегося пубертата является резкий скачок в росте, однако здесь возможны существенные индивидуальные различия в интенсивности и сроках, что само по себе является совершенно нормальным, хотя и вызывает подчас излишнее беспокойство у самих подростков пли их родителей.
В начале пубертатного периода увеличиваются в размерах все части тела, кроме мозга, черепной коробки и половых органов. Как правило, удлиняются ноги и укрупняется тело в целом. Многие подростки ждут, что у них вырастет и туловище, однако это происходит лишь год спустя, а па первых порах подросток представляет собой длинноногое существо, испытывающее некоторую растерянность и недоумение в связи с новым восприятием своего пока еще не очень послушного тела. Если до начала пубертата девочки и мальчики практически не отличаются друг от друга по силе, то теперь мальчики в этом отношении резко вырываются вперед, поскольку у них активно растет мускулатура п увеличивается количество красных кровяных телец, несущих кислород к мышцам.
При сравнении результатов этих опросов был сделан вывод о том, что в числе наиболее здоровых и благополучных в сорокалетнем возрасте люден оказались многие из тех, кто в юности испытывал сильные конфликты, связанные с половой самоидентификацией, или проявлял в этой области необычные тенденции. Это свидетельствует о вполне позитивных перспективах для подростков со сниженным темпом физического развития.
Совпадение результатов, полученных многими исследователями путем тестирования одних и тех же испытуемых с большими временными интервалами, позволяет, вслед за Джойсом, сделать вывод, что преимущества и недостатки, которые в юношеском возрасте непосредственно связаны с ранним или поздним физическим развитием, имеют тенденцию сохраняться на протяжении какого-то времени и с наступлением периода взрослости. В свете имеющихся данных не возникает сомнения, что многие черты, свойственные личности подростка с преждевременным или запоздалым физическим развитием (характер мотивации, самоустановки и установки, связанные с межличностным взаимодействием), носят не временный ситуативный характер, а обладают относительной устойчивостью и сохраняются в течение длительного времени.
Существенным пробелом в указанных исследованиях является отсутствие стандартизованных критериев раннего и позднего физического развития. Эти исследования проводились также с небольшими группами испытуемых, что ставит под сомнение их обобщенные выводы. От внимания исследователей ускользнули некоторые распространенные психологические проблемы, связанные с периодом ранней юпости. Так, например, у подростков-акселератов часто возникают психологические затруднения в связи с тем, что окружающие, ориентируясь на пх внешность, ожидают от них слишком многого. Еще одно характерное явление заключается в том, что зачастую «скороспелые» подростки благодаря своей «солидной» внешности попадают в ситуации, требующие подлинной взрослости и гораздо большего, чем у них, жизненного опыта. Неверные решения, принимаемые ими в такого рода ситуациях, бывает нелегко изменить впоследствии. Таким образом, проблема психологических последствий раннего и позднего физического развития в подростковый период требует дальнейшего изучения.
Эриксон о чувстве идентичности
Главной задачей, которая встает перед индивидом в юности, является формирование чувства идентичности. Юноша должен ответить на вопросы: «Кто я?» и «Каков мой дальнейший путь?» В поисках личной идентичности человек решаэт, какие действия являются для него важными, и вырабатывает определенные нормы для оценки своего поведения и поведения других людей. Этот процесс связан также с осознанием собственной ценности и компетентности.
Чувство идентичности формируется у юноши постепенно; его источником служат различные идентификации, уходящие корнями в детство. Ценностные и моральные стандарты детей младшего возраста преимущественно отражают ценности и мораль их родителей; чувство собственной значимости у детей определяется в основном отношением к ним родителей. В школе мир ребенка значительно расширяется, для него становятся все более важными ценности, разделяемые его сверстниками, и оценки, высказываемые учителями и другими взрослыми. Подросток пытается выработать единую картину мировосприятия, в которой все эти ценности и оценки должны быть синтезированы. Поиск идентичности значительно усложняется, если ценностные представления родителей, учителей и сверстников не согласуются между собой.
Тщательного анализа требует само понятие идентичности. Как и любую другую психологическую характеристику личности, идентичность нельзя рассматривать в применении лишь к отдельно взятому человеку; она получает осмысление только в социальном контексте, в системе отношений индивида с другими людьми, и в первую очередь с членами его семьи. Иначе говоря, идентичность имеет как личностные (субъективные), так и социальные (объективные) аспекты, которые теснейшим образом взаимосвязаны. Такое различение было предложено Джемсом еще в 1890 году. Личностные аспекты идентичности-он описывал как «сознание личностной са-яотождествепности», противопоставляя их социальным аспектам, существующим как многообразие социальных Я индивида, определяемое множественностью восприятия его разными людьми, каждый из которых имеет в своем сознании его специфический образ. Сегодня мы стремпмся различать, с одной стороны, те роли, которые принимает па себя индивид, взаимодействуя с другими людьми, а с другой — то, каким он считает себя на самом деле и что иногда называют подлинным Я или идентичностью личности. Эти два аспекта в формировании идентичности можно рассматривать как в функционально-ролевом плане, так и сквозь призму самореализации. Взаимосвязь этих аспектов очевидна. Чем менее целостным и устойчивым является у человека чувство внутренней идентичности или самореализации, тем более противоречивым будет его внешне выраженное ролевое поведение. Если же чувство внутренней идентичности является устойчивым и согласованным, это будет выражаться и в большей последовательности его поведения, несмотря на многообразие принимаемых им социальных ролей. С другой стороны, последовательное и непротиворечивое социальное и межличностное ролевое поведение повышает уверенность человека в себе и чувство успешной самореализации.
Существование этих различий требует от индивида осуществления выбора как между различными аспектами своего внутреннего Я, так и внешними ролями, которые он принимает на себя в социальных ситуациях.
Конфликты, возникающие на стыке самореализации и функционально-ролевого поведения, существуют на протяжении всей жизни человека; они особенно обостряются в периоды кризисов и достигают своего апогея в пору - юности. При этом идентичность не формируется в юности раз и навсегда; в сущности, этот процесс не прекращается всю жизнь. И самореализация, и функционально-ролевое поведение постоянно порождают проблемы, требующие сознательной переоценки ценностей. В жизненном процессе мы продолжаем создавать нашу собственную личностную и социальную идентичность. В этом смысле правильнее было бы говорить не о пассивном формировании идентичности, а о перманентном творческом процессе, в ходе которого мы создаем и модифицируем свою идентичность. Важность личностного и социального аспектов идентичности и процесса их постоянного взаимодействия находит отчетливое отражение в определении идентичности, данном Эриксоном (1959): «Сознательное ощущение наличия личной идентичности основывается на двух наблюдениях, существующих одновременно. Это, во-первых, непосредственное восприятие индивидом своей длящейся самотождественности, а во-вторых, восприятие того факта, что другие люди также видят эту длящуюся самотождественность». Поэтому, как считает Эриксон, для достижения чувства идентичности юноша должен научиться быть в высшей степени самим собой в тех случаях, когда он больше всего значим для других, а именно для тех, кто является подлинно значимым для него.
Нередко случается, что молодой человек, достигший возраста, в котором выбор идентичности становится необходимым, реально оказывается к этому неспособен. В такой ситуации индивид может прибегнуть к тому, что Эриксон называет «психосоциальным мораторием», то есть '' к продлению переходного периода от юности к взрослости. В этот период жизнь юноши как будто лишена целенаправленности; он пассивно ожидает момента, когда ему представится возможность найти себя.
Если рассматривать юность на пересечении психоаналитического и социологического подходов, как это делает Эриксон, то эту пору жизни можно определить как период физической зрелости и социальной незрелости: то есть ребенок гораздо раньше становится взрослым в плане физиологии, чем способным эффективно принимать на себя взрослые роли. Все психологические проблемы юношеского периода в конечном счете обусловлены тем, что новые для индивида физические возможности и новьи"' формы социального давления, побуждающие его стати самостоятельным, сталкиваются с многочисленными препятствиями, затрудняющими его движение к подлинной независимости.
В результате этого столкновения у молодого человека возникает статусная неопределенность, то есть неопределенность его социального положения и ожиданий, которые он испытывает; все это находит свое выражение в проблеме самоопределения. Кроме того, необходимость принимать решения, важные для всей его дальнейшей жизни, избирать для себя взрослые роли, основываясь. только на том, что он представляет собой в настоящем, > приводит к еще большей неуверенности в себе.
В общественном плане все эти проявления внешнего и внутреннего давления, побуждающие индивида к большей независимости, профессиональному самоопределению, установлению взаимоотношений с противоположным полом, означают, что индивид должен отделиться от родительской семьи и создать новую самостоятельную семью. На протяжении юности индивид превращается из человека зависимого, полностью эмоционально привязанного к родителям, в человека, способного отправиться в самостоятельный жизненный путь, чтобы создать новые, по менее прочные человеческие взаимоотношения. Поэтому нет ничего странного пли неожиданного в том, что в свете всех этих физических, эмоциональных и социальных трансформаций период юности выступает для большинства теоретиков как время особых трудностей, связанных с образом Я индивида.
Взгляды Эриксона оказали огромное влияние на представления о юношестве и значении этого периода в становлении личности. В частности, общеупотребимыми стали такие используемые Эриксоном эмоционально насыщенные понятия, как «кризис идентичности» пли «обыденная психопатология юношеского возраста». Широкое признание получило представление о том, что смятение — нормальное явление в развитии молодого человека и что „/кризисные моменты характерны скорее для конца периода юности.
В юности индивид стремится к переоценке самого себя в отношениях с близкими людьми и с обществом в целом — в физическом, социальном и эмоциональном планах. Он трудится в поте лица, чтобы обнаружить различные грани своей Я-концепции и стать наконец самим собой, ибо все прежние способы самоопределения кажутся ему непригодными.
Говоря о юности как о «психосоциальном моратории», Эриксон подчеркивает, что выбор поприща, установок, жизненного стиля, людей, с которыми молодого человека связывают личные взаимоотношения, производится на фоне противоречивых взглядов и ценностей, на основе крайне ограниченного жизненного опыта. В этом ценностном хаосе многие подростки помогают друг другу преодо-, леть дискомфортное состояние кризиса идентичности в ' бесконечных задушевных беседах, в попытках осмыслить \ свою роль в рамках того или иного стереотипа, будь то ) «битники», «рокеры», «студенты», «ангелы смерти». Точно : так же они стремятся найти стереотипные оценки для ' тех, кто противостоит им в этих ролях,— учителей, родителей, полиции и т. д. Всякой подростковой группе свойственно стремление играть роль вытесняющей семью притягательной силы.Один из способов решения проблемы идентичности \/ заключается в испытании различных ролей. Многие специалисты считают, что юность — это период ролевого экспериментирования, когда подросток «примеряет к себе» различные взгляды и интересы. Нередко высказывается опасение, что современная ситуация конкуренции it сфере образования и необходимость раннего профессионального выбора лишают многих подростков возможности по-настоящему исследовать жизнь. В результате некоторые подростки «выпадают» из социума, чтобы получить время для размышлении о том, что они хотели бы делать в жизни, ii для испытания различных вариантов идентичности. Разнообразные коммуны и религиозные группы зачастую становятся временным пристанищем для молодых людей, ищущих свой образ жизни. Здесь они находят группу, с которой возможна идентификация, и время, необходимое для того, чтобы выработать более устойчивую систему убеждений.
Поиск идентичности может разрешаться по-разному. Некоторые молодые люди после периода экспериментирования и моральных исканий начинают продвигаться в направлении: той пли иной цели. Другие могут и вовсе) миновать кризис идентичности. К ним относятся те, кто I J безоговорочно принимает ценности своей семьи и избирает поприще, предопределенное родителями. В известном смысле их идентичность кристаллизуется в весьма раннем возрасте.
Некоторые молодые люди па пути длительных поисков идентичности сталкиваются со значительными трудностями. Нередко идентичность обретается ими лишь после мучительного периода проб н ошибок. В ряде случаев человеку так и не удается достичь прочного ощущения собственной идентичности.
В прежние времена формирование устойчивой идентичности было делом более простым, так как набор возможных идентификаций был ограничен. В паше время набор этот практически неисчерпаем. Любой культурно заданный стандарт в принципе доступен каждому. Средства массовой информации и произведения массовой культуры обрушивают на общество целую лавину образов, значительная часть которых не имеет ничего общего с реальностью конкретного социума. Одних они смущают и сбивают с толку, для других служат стимулом к дальнейшему поиску прочной и нестандартной основы для самоидентификацин.
Главной опасностью, которой, по мнению Эриксопа, . должен избежать в этот период молодой человек, является размывание чувства своего Я. Юношу одолевают .сомнения в возможности направить свою жизнь в какое-то определенное русло. Его тело быстро растет и меняет облик, половое созревание наполняет все его существо п воображение незнакомым волнением, впереди открывается взрослая жизнь во всем противоречивом многообразии. Стоит ли удивляться, что юноша часто оказывается в растерянности?
Эриксон указывает четыре основные линии развития неадекватной идентичности (1968).
Уход от близких взаимоотношений. Юноша может избегать слишком тесных межличностных контактов, боясь утратить в них собственную идентичность. Это нередко приводит к стереотипизации и формализации отношений или к самоизоляции.
Размывание времени. В этом случае юноша неспособен строить планы на будущее или вообще утрачивает ощущение времени. Считается, что такого рода проблемы связаны с боязнью изменений и взросления, обусловленной, с одной стороны, неверием в то, что время способно принести какие-либо перемены, а с другой — тревожным опасением, что перемены все-таки могут произойти.
Размывание способности к продуктивной работе. Здесь молодой человек сталкивается с невозможностью эффективно использовать свои внутренние ресурсы в какой-либо работе или в учебе. Любая деятельность требует вовлеченности, от которой индивид стремится защититься. Эта защита выражается либо в том, что он не может найти в себе силы и сосредоточиться, либо в том, что он с головой уходит в какую-нибудь одну деятельность, пренебрегая всеми остальными.
Негативная идентичность. Нередко молодой человек стремится найти идентичность, прямо противоположную той, которой отдают предпочтение его родители и другие взрослые. Потеря чувства идентичности часто выражается в презрительном и враждебном неприятии той роли, которая считается нормальной в семье или в ближайшем окружении подростка. Такая роль в целом или любые ее аспекты — будь то женственность или мужественность, национальная или классовая принадлежность и т. д.— может стать тем фокусом, в котором сосредоточится все презрение, на какое способен молодой человек.
Конечно, вовсе не у каждого юноши, испытывающего кризис идентичности, можно встретить сочетание всех этих элементов.
Преодолеваются ли эти явления относительно легко или приводят к правонарушениям, неврозам или даже психозам — во многом зависит от предшествующего опы^ та подростка. Если развитие личности проходило в благоприятной обстановке, самооценка ребенка складывалась под действием впечатлений, связанных с собственной успешностью и с положительными реакциями на него других людей. Наряду с этим у него формировалось убеждение, что его ждет вполне доступное для его понимания будущее, в котором ему будет отведена определенная роль. В юности это убеждение может быть временно поколеблено, однако личностная интеграция на новой основе для такого индивида, как правило, не представляет особых затруднений, и, когда она достигается, юноша вновь обретает ощущение адекватности того пути, по которому он продвигается.
Но для подростка, испытавшего в детстве дефицит позитивных реакций на него со стороны окружающих или чувство незащищенности, вызванное неправильным воспитательным стилем родителей, преодолеть такое нарушение равновесия бывает непросто. Он и так не слишком уверен в себе, а юношеские проблемы, связанные с физиологическими и психосоциальнымп переменами, еще усиливают его внутренние сомнения, его недоверие к окружающему миру.
Важнейшим механизмом формирования идентичности являются, по Эриксону, последовательные идентификации ребенка со взрослыми. Возможность таких идентификаций составляет необходимую предпосылку развития, ибо пспхосоцпальная идентичность в конечном счете возникает как их постепенный синтез. Если между различными моделями, с которыми идентифицируется ребенок, возникает конфликт, он выражается в соответствующих психологических проблемах ребенка. Наличие идентичности предполагает устойчивость самовосприятия индивида и его уверенность в том, что другие люди воспринимают его таким, какой он есть.
Важным этапом па пути решения подростком своих психологических проблем следует считать развитие способности к формальному мыслительному оперированию *. По сравнению с ребенком юноша уже способен более объективно оценивать свой опыт и рассматривать открывающиеся перед пим возможности. Он постепенно осо-виает точки зрения других людей и начинает более реалистично судить о мотивах их действии. Вес это освобождает его от пут эгоцентрического мировосприятия. Смысл поведения взрослых, который до этого был от него скрыт, постепенно становится для него доступным. Оп уже может оценивать это поведение, рассматривая его в системе различных человеческих проявлений. С другой стороны, способность к формализованному мышлению оказывается в определенном отношении небезопасной: овладев ею, подросток отказывается от прежнего поведенческого репертуара, от уже освоенных ролей, а новые роли, нередко идущие вразрез с установками родителей, далеко не всегда являются адекватными с точки зрения ожиданий, предъявляемых ему социумом.
Когда физическая зрелость накладывается на социальную незрелость, юноша оказывается перед лицом противоречий, обусловленных необходимостью выбора в сложной социальной ситуации, в которой его статус является в высшей степени неопределенным. Свойственные многим подросткам нервозность, неловкость, демонстративность создают впечатление инфантильности и даже умственной неразвитости. Неблагоприятные реакции окружающих, вызванные этими проявлениями, приводят к возникновению у них ощущения собственной социальной неадекватности и неполноценности. Спонтанные проявления эмоций, которые выглядят чересчур сильными и неоправ-
Автор придерживается взглядов Ж. Пиаже па проблему интеллектуального формирования личности, который выделяет ряд универсальных стадий процесса умственного развития у детей и подростков:
1) сепсомоторпая стадия—от рождения до двух лот;
2) дооперациональное мышление — от двух до семи лет;
3) стадия конкретных операций — от семи до одиннадцати лет;
4) стадия концептуального мышления (формальных операций) — от одиннадцати до пятнадцати лет.
По своим границам стадии эти варьируют у каждого ребенка и являются в значительной мере условными в онтогенезе конкретного индивида. Тем не менее, но мнению Ж. Пиаже, их последовательность и основное содержание носят инвариантный характер,
данными, обычно воспринимаются окружающими как признаки инфантильной импульсивности.
Поэтому эмоциональная неуравновешенность для юношеского периода может считаться нормой. Подросток, только что перешагнувший порог детства, еще не нашел для себя надежной, устойчивой опоры в идентичности ответственного взрослого. В стрессовых ситуациях подростки нередко возвращаются к надежной роли ребенка, за- ' висимого от родителей. По в то же время им бывает стыдно этой зависимости, поскольку множество разнообразных факторов постоянно подталкивает их к завоеванию независимости, к эмансипации от родителей. Что думают о нем родители, становится гораздо менее важным по сравнению о мнением сверстников и других взрослых. Ставшие притчей во языцех «смены настроения» подростка можно объяснить циклическим действием следующего механизма. Стремясь утвердить свою независимость, подросток становится неуступчивым, дерзким, ведет себя с родителями вызывающе, доводит их до такого состояния, что они ' почти готовы выгнать его из дома. Это пугает его, и он снова становится дружелюбным и покладистым, ищет примирения. Отношения в семье выравниваются, в них возникают близость и взаимная привязанность, но все это начинает слишком напоминать ситуацию детских взаимоотношений с родителями, которые он стремится разрушить. Тогда он вновь начинает протестовать.
Совершенно ясно, что на долю родителей и учителей выпадает немалая психологическая нагрузка. Они должны уметь разумно реагировать на изменения взаимоотношений с подростком, чтобы, с одной стороны, предоставить ему независимость, к которой он стремится, а с другой — не терять реального контроля над его поведением, удерживая его в разумных границах. Поэтому нет ничего удивительного в том, что юность является перио- j дом стрессов не только для самих подростков, но и для | тех, кто их окружает. Однако в большинстве случаев ,j эмоциональные проблемы юношеского развития являются временными и не представляют большой опасности. Ситуации, в которых действительно требуется квалифицированная консультация психолога, возникают не так уж часто.
К концу юношеского периода битва за независимость оказывается в целом выиграна, хотя победа эта еще не очень прочна. Юноша уже в основном освободился от детской зависимости. Он может сам о себе позаботиться, может отвечать за последствия своих поступков. У него уже есть система ценностей, благодаря которой он способен судить о себе как взрослый. Его поведение становится менее импульсивным, более последовательным, эмоции перестают быть ведущим фактором в его организации. .' Он уже может строить глубокие человеческие взаимоот-J ношения, в которых не склонен воспроизводить тип своих детских отношений с родителями, основанных на зависимости. Он полностью осознал и принял свой новый физический облик, свою половую роль и чувствует, что другие люди тоже относятся к нему как к взрослому. У него есть вполне определенные соображения относительно того, кем он хочет быть и как дальше строить свою жизнь. В общем, он приобрел к этому времени довольно устойчивые личностные качества, которые уже не могут меняться скачкообразно, хотя и будут еще, без сомнения, эволюционировать по мере накопления опыта самопознания.
Не следует забывать, что представления Эриксона, ставшие сегодня ведущей теоретической концепцией юношеского развития, были разработаны им на основе изучения клинических случаев. По мнению самого Эрйксона, эти представления нельзя подвергать слишком широкому обобщению. Тем не менее никакая теория не оказала такого влияния на представления о юношестве, как теория Эриксона.
Исследование количественных аспектов теории Эриксона
Эриксон ограничился изучением качественных аспектов формирования идентичности. На долю других исследователей выпала задача количественного изучения и проверки разработанных им представлений. Марчиа [(1966), используя тестовую методику незаконченных предложений и относительно свободные интервью, выделил четыре стадии развития идентичности.
1. Неопределенность идентичности. Индивид еще не избрал для себя никаких определенных убеждений и никакого определенного профессионального направления. Он еще не столкнулся с кризисом идентичности.
2. Предварительная идентификация. Кризис еще не наступил, по индивид уже поставил для себя какие-то цели и выдвинул убеждения, которые в основном являются отражением выбора, сделанного другими.
3. Мораторий. Стадия кризиса. Индивид активно исследует возможные варианты идентичности в надежде отыскать тот единственный, который он сможет считать своим.
4. Достижение идентичности. Индивид выходит из кризиса, находит свою вполне определенную идентичность, выбирая на этой основе для себя род занятий и мировоззренческую ориентацию.
Эти стадии отражают общую логическую последовательность формирования идентичности, однако это не означает, что каждая из них является необходимым ус- \у ловием для последующей. Лишь стадия моратория, по существу, неизбежно предшествует стадии достижения идентичности, поскольку происходящий в этот период поиск служит предпосылкой для решения проблемы самоопределения. В своем первом исследовании Марчиа (1966) установил, что на протяжении четырех лет обучения в колледже количество студентов с размытой идентичностью сокращается, а количество студентов, достигших твердой идентичности, соответственно возрастает. Ему удалось также показать, что молодые люди, достиг— шие твердой идентичности, обладают более высокой ус-' тойчивостью к стрессу в учебных ситуациях и менее склонны к снижению самооценки в тех случаях, когда слышат неприятные суждения о себе. В следующем исследовании Марчиа (1967) обнаружил, что в группе студентов, достигших идентичности, самооценка является в среднем выше, чем у представителей других категорий студентов.
Как было установлено в других исследованиях, у студентов с размытой идентичностью сильнее развит групповой конформизм. Тодер и Марчпа (1973), а также Уотермэн и др. (1971, 1974), анализируя результаты четырехлетнего исследования, отмечают, что на протяжении первого года обучения в колледже почти у половины ^ студентов стадия идентичности изменяется, но к концу четвертого года обучения эта ситуация явно стабилизируется. Студенты, достигшие к концу первого года обу-чения твердой идентичности, сохраняли ее на протяжении всего обучения. На стадии моратория задержались лишь очень немногие.
Маттесон (1977) и Коулмэн (1980) критикуют представления, положенные в основу исследовательского подхода Марчиа, в особенности тезис о локализации кризиса идентичности как отдельного события. По мнению Маттесона, существует множество данных, свидетельствующих о том, что подростки проходят целую серию кризисов и что в какой-то конкретный момент в одной обла-/сти психической жизни может наблюдаться устойчивая V ситуация, между тем как в другой обнаруживается глубокий кризис. Поэтому необходимо отдельно анализировать различные содержательные области, представленные в результатах интервью.
В большинстве работ Марчиа испытуемыми служили студенты младших курсов колледжей; проблемы формирования идентичности у других контннгентов молодых людей в этих исследованиях не затрагивались. Маттесон выделил четыре содержательные области, в которых он попытался оценивать поисковую активность и личностную вовлеченность молодых людей: род занятий, моральные ценности, политические взгляды и роль, продиктованная половой принадлежностью. Такой подход оказался достаточно продуктивным.
Суммируя результаты исследований, основанных на : понятиях теории Эрпксона, можно констатировать, что, хотя некоторые подростки и переживают проблемы, связанные с идентичностью, никаких данных, свидетельствующих о том, что кризис идентичности носит нормативный характер, пока получено не было. Лишь у 30 % подростков различных возрастов удалось обнаружить какие-то психологические отклонения, причем многие из них еще в детстве испытывали различные затруднения, связанные, например, с неправильным поведением родителей, с социальными факторами или с трудностями в учебе. Более того, складывается впечатление, что не юность, как это утверждает Эриксон, а, напротив, ранний подростковый возраст и начало пубертата являются той стадией, на которой проблема идентичности стоит особенно остро. Утверждать вслед за Эриксоном и Марчиа, что без кризиса проблема идентичности не может быть решена на прочной основе, означает не считаться с очевидными фактами. Большинство подростков, выросших в благоприятных жизненных условиях, благодаря психологической поддержке как дома, так и в школе имеют возможность плавно адаптироваться к изменениям физиологического и социального порядка, происходящим в их жизни.
Обращение к проблеме идентичности подразумевает наличие единого нормативного кризиса юношеского возраста. Однако в силу того, что каждый человек индивидуален в любом возрасте, все его кризисы также должны быть во многих отношениях сугубо индивидуальными. Есть существенная разница между обобщенной картиной кризиса и его деталями, определяемыми восприятием самого молодого человека. Кризис является глубоко личньиГ по своей природе, по напряженности и конфликтности, по величине тех усилий, которые требуются для его преодоления, наконец, по самому способу преодоления н по тем изменениям в структуре личности, которые он за собой влечет.
Эмпирическое изучение Я-концепции
Клиническая основа большинства работ, посвященных психологическим особенностям юношеского периода, является причиной того, что целый ряд принципиальных вопросов, связанных с развитием Я-концепции, до сих пор остается открытым. Во-первых, на чем основывается убеждение, что образ Я юноши принципиально отличается от образа Я ребенка? Но если здесь все-таки есть различие, правомерно ли квалифицировать его как нарушение, то есть как такое изменение, которое создает в жизни подростка определенный дискомфорт, делает его мироощущение неблагоприятным?
Во-вторых, даже если предположить, что речь идет именно о нарушении, где следует искать его источник? Этот вопрос имеет решающее значение для оценки некоторых теоретических представлений. Как утверждает Эриксон (1959), важнейшими заботами юноши являются выбор жизненного поприща и создание своей семьи. Но о двенадцатилетнем подростке этого сказать нельзя. С другой стороны, именно в раннем подростковом возрасте человек сталкивается с изменениями образа тела, обусловленными пубертатным развитием.
|
