|
Т.А. Бакланова
Знакомит с философскими проблемами общественной деятельности и с главными чертами деятельности.
Согласно определению, деятельность — специфическая форма человеческого отношения к миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование (Огурцов А.П. Юдин Э.Г. Деятельность // Философский энциклопедический словарь М. 1988 с. 151). Целесообразность деятельности предполагает, что она является в той или иной степени рациональной, а точнее по определению Макса Вебера целерацио-нальной. Сосредоточим свое внимание на том, что есть деятельность вообще, в социально-философском понимании.
Не существует «деятельности» самой по себе - она имеет своего носителя. «Носителем деятельности является ее субъект, который ставит цели преобразования объективной деятельности (объекта), проводит это целенаправленное преобразование, то есть выполняет деятельности» (Давыдов В.Н. Теория деятельности и социальная практика // Вопросы философии, 1996, №5, с. 52).
Итак, деятельность представляет собой специфически человеческую форму активного отношения к окружающему миру, причем, «..в отличии от действий животного более или менее развитая деятельность человека предполагает противопостановление субъекта и объекта деятельности и вытекающее отсюда противопоставление логики человеческих целей и логики самого объекта..» (Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности. М., 1978, с. 268). Иначе говоря, человек противопоставляет себя субъекту деятельности как вещь, которая должна получить новую форму и свойства, превратится из вещи в-самой-себе в продукт деятельности. Сравнивая и анализируя отличие деятельности от поведения животных мы так же можем придти к выводу , что всякая деятельность человека является осознанной. Но участие сознания в процессе деятельности предполагает «...не просто осознанность, а планирование и предвидение возможного результата, наличие логической схемы.» (Никифоров А.Л. Деятельность, поведение, творчество// Деятельность: теории, методология, проблемы. М., 1990, с. 59). Предвидение субъектом деятельности возникающего результата ведет к тому , что перед началом процесса деятельности сознательно ставится определенная цель. Проще говоря, деятельность носит целенаправленный характер: деятельность приводится в движение целью, то есть пока нет цели - нет и деятельности, появляется цель - может начинаться деятельность. Более того, сознательно формулируемая цель является основанием деятельности.
Таким образом, деятельность есть осознанный и целенаправленный процесс, основой которого является субъект - объектное отношение.
Но в процессе деятельности можно выделить не только субъект-объектные отношения, но и субъект-субъектные, а также субъект-социальные.
Наличие этих факторов ведет к тому, что другой характерной чертой деятельности является ее предварительная продуманность. Действительно, после того, как цель поставлена, человек, как субъект деятельности анализирует, социальное и природное окружение, условия в котором ему придется самостоятельно действовать или взаимодействовать с другими «деятелями». В зависимости от этого он выбирает способы и средства достижения цели, намечает последовательность своих действий. Формируется схема деятельности, которую обуславливают как внутренние (логические, когнитивные, психические, психологические), так и внешние (культурные, экономические, политические, религиозные) факторы. В различных видах деятельности соотношение этих факторов отлично и может колебаться довольно значительно в разные стороны в зависимости не только от внешних условий и ситуаций, но и от внутреннего понимания задач и целей деятельности. Вместе с тем, отметим, что хотя цели и задачи деятельности (всеобщая структура которой «...включает в себя цель, средство, результат и сам процесс». Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности. М., 1978. С. 286) являются ее элементами, их основание находится вне деятельности.
Итак, что же обуславливает цели деятельности? Прежде всего, это человеческие мотивы, идеалы, стремления и ценности. Что касается мотивов, то они могут полагаться как на когнитивно-психологических (и даже аффектных и бессознательных) основаниях, так и на общественно-культурных. Вопрос о соотношении когнитивно-психологических и общественно-культурных основаниях мотивации человеческой деятельности решался рядом исследователей по-разному.
Видный отечественный психолог А.Н. Леонтьев специфику деятельности видел в ее мотивированности. Причем, по его мнению, именно в этом состоит отличительная особенность деятельности. Следовательно, человеческая деятельность является мотивированной активностью субъекта. Но, с другой стороны, мотивы и цели деятельности с точки зрения А.Н. Леонтьев, не совпадают: «Генетически исходным для человеческой деятельности, - утверждал он, - является несовпадение мотивов и целей. Напротив , их совпадение есть вторичное явление: либо результат приобретения целью самостоятельной побудительной силы, либо результат осознания мотивов, превращающего их в мотивы — цели. В отличие от целей мотивы актуально не осознаются субъектом: когда мы совершаем те или иные действия, то в этот момент мы обычно не отдаем себе отчета в мотивах, которые их побуждают» (Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М. 1975, с.201).
Таким образом, возникновение мотивов человеческой деятельности есть двухступенчатый процесс: первоначально появляются мотивы — интенции, которые затем оформляются и перерастают в мотивы — цели. Процесс перехода мотивов — интенции в мотивы — цели, по-видимому, обусловлен внешними (в том числе и социальными) факторами.
Вопрос о соотношении мотивов—интенций и мотивов—целей, стимулирующих человеческую деятельность может решаться и несколько по-другому. Так, еще в первой четверти 20 века Максимилиан Вебер, ученый, который является крупнейшим специалистом в области философии, социологии, права и экономики, в своей теории социального действия по-разному определяет роль мотивов — целей и мотивов — интенций в четырех идеальных типах социального действия.
Итак, М. Вебер выделяет следующие типы:
• целерациональное действие (которое выступает через ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и при использовании этого ожидания как «условия» и как «средства» для рационально направленных и регулируемых целей;
• ценностнорациональное действие (когда в основе действия находится сознательная вера в этическую, религиозную, эстетическую или же какую-либо другую ценность);
• традиционное действие (которое строится по определенным шаблонам и стандартам);
• аффектное действие (проявляющееся через эмоционально окрашенные аффекты и чувства).
Согласно Веберу, два последних вида действия не являются социальными действиями в строгом понимании явления, та как здесь наука не имеет дело с осознанным и положенным в основу деятельности смыслом. Действительно, аффектный и традиционный (первый особенно) базируются на целях — интенциях, которые, чаще всего, не перерастают в цели — мотивы. Таким образом, если вспомнить, что в основу всякой деятельности положены цели, то получается, что, например, никогда нельзя назвать «деятельностью», больше всего, он совместим с понятием «активность». Несколько сложнее дело обстоит с традиционным типом социального действия. Здесь мотивы — интенции возникают не под действием психических факторов (как при аффектной деятельности), а прежде всего, под влиянием общественных социокультурных установок. Однако отсутствие четко обозначенных рациональных целей превращают традиционное действие в «осознанную активность». Только целе-рациональный и ценностнорациональный типы социального действия можно приравнять понятию «деятельность» (причем наиболее соответствует целерациональный). Здесь мотивы — цели наиболее сформированы и выражены. Таким образом, в теории М. Вебера проведена четкая градация мотивов — интенций и мотивов — целей в четырех различных идеальных типах социального действия. Заметим, только два типа основываются на мотивах — целях, но во всех четырех типах присутствуют мотивы — интенции.
Теперь попытаемся выяснить, какие явления (психические и социальные) формируют мотивы—интенции, являющиеся, по сути дела, толчком человеческой деятельности.
Широко известна точка зрения 3. Фрейда, который помещал мотивацию человеческой деятельности в поле психологических оснований, а точнее, в область сексуальных инстинктов и влечений. По сути дела, австрийский психиатр придавал настолько огромное значение инстинктивным мотивам человеческой деятельности, что считал, что «влечения, а не внешние раздражения являются настоящим двигателем прогресса» (Фрейд 3. Основные психологические теории в психоанализе. М.-П., 1923. С. 106). Однако стоит подчеркнуть, что речь здесь идет не о мотивах-целях, а о мотивах-интенциях: Фрейд недвусмысленно указывал на то, что в основе почти всякой деятельности лежит сублимация человеческих желаний.
Позже эта идея перекочевала из психоаналитической философии в социальную теорию. В частности, американский социолог Уильям Айзек Томас еще в 20-е годы нашего века утверждал, что во время своей деятельности человек, в конечном счете, стремится к поискам удовлетворения, и что эти желания находятся в непрерывном конфликте друг с другом и с окружающей средой. Теория «четырех желаний», которыми мотивируется деятельность, предполагает, что желания, подобные желанию безопасности и нового опыта, относятся к индивидуальным стремлениям субъекта деятельности; другие же желания — господства и признания — к социальной стороне деятельности. В своей работе, написанной совместно с Ф. Знанецким, американский социолог писал, что «причиной социального или личностного феномена никогда не бывают только социальный или личностный феномен, но всегда сочетание социального и личностного феноменов». (У. Томас, Ф. Знанецкий. Методологические заметки // Американская социологическая мысль: Тексты. Под ред. В. И. Добренькова. М., 1994. С. 349). Выдвинутое утверждение является основополагающим методологическим принципом социальных наук, а следовательно и ключом к пониманию мотивов деятельности. Томас подчеркивал, что желания представляют собой универсальные человеческие стремления и конечной целью деятельности, а также то, что желания находятся в постоянном конфликте друг с другом и внешними социальным и природным окружением, причем постоянная борьба является источником эволюции и социального изменения. Американский мыслитель обращал внимание на бесконечное многообразие субъективных мотивов, которые могут лежать за внешним однообразием форм поведения. В томасовской концепции речь идет о «конструируемой» индивидом ситуации его собственного поведения. Всякой деятельности, пишет Томас, предшествует «...стадия рассмотрения, обдумывания, которую можно назвать определением ситуации. В действительности, не только конкретные действия зависят от определения ситуации, но и весь образ жизни, и самое личность следует из серии таких определений» (Thomas W. The unadjusted girl. Boston, 1923. P. 18 // Очерки по истории теоретической социологии XX столетия / Ю.Н. Давыдов. М., 1994. С. 209). Суть своей концепции Томас выразил в знаменитом афоризме, который Р. Мертон назвал «теоремой Томаса»: «Если ситуации определяются как реальные, то они реальны по своим последствиям» (Social behavior and personality. Thomas' contribution in social theory. N.Y., 1951. P. 14. // Очерки по истории теоретической социологии XX столетия / Ю.Н. Давыдов. М., 1994. С. 210).
Обратим внимание на тот факт, что критическое восприятие идей психоанализа Томасом способствовала учение другого американского социолога А. Смолла об интересе как последнем первичном моменте, к которому можно свести человеческую деятельность. Еще в начале века он писал: «Весь жизненный процесс ... рассматриваемый в его социальной фазе, является в последнем счете процессом развития, приспособления и удовлетворения интересов» (Западная теоретическая социология // И.А. Громов, А.Ю. Мациевич, В.А. Сорокин. СПб., 1997. С. 90-91). Что же это за интересы? Смолл считал, что человека побуждают к деятельности шесть интересов: здоровье, богатство, красота, общение, знание и справедливость. Комбинация этих различных интересов дает, по мнению Смолла, ключ к пониманию субъекта деятельности. Отметим, что если у Томаса только часть «желаний» (мотивов деятельности) имеют социальные корни, то у его предшественника (Смолла) почти все интересы (служащие интенцией деятельности) рождаются под действием общества и его культурных традиций. То есть по сути дела, в рассмотренных теориях двух представителей социальной науки чашка весов склоняется в сторону социокультурных мотивов человеческой деятельности, хотя влияние социал-дарвиниских концепций на А. Смолла и психоаналитической методологии на У. Томаса бесспорно.
Идеалы и ценности человеческой деятельности имеют большей частью социокультурный характер и являются продуктами определенных исторических эпох и типов цивилизаций, в которых уровень развития духовной и материальной культуры, нравственности, политических, религиозных и экономических, а так же других социальных институтов различен. Особо отметим, что на всем протяжении развития общества уровень знаний о различных дискретных объектах деятельности в частности и в окружающем мире вообще находятся на разных уровнях понимания. Это отражалось, прежде всего, на эффективность деятельности, то есть деятельность, направленная на получение одного и того же результата, осуществлялась различными способами. Таким образом, можно сказать словами А.П. Юдина: «Природа деятельности определяется сложным взаимодействием цели, средств и результата деятельности» (Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности. М., 1978. С. 269).
Таким образом, деятельность есть осознанный и целенаправленный процесс, основой которого является субъект-объектное отношение. Как уже указывалось, в процессе деятельности можно выделить не только субъект-объектные отношения, субъект-субъектные, а также субъект-социальные. Мы выяснили, взаимоотношения первого вида возникают между человеком и предметами, на которые направлена его деятельность. Нетрудно заметить, что эти взаимоотношения между субъектом и объектом являются идеальным случаем. В действительности же чаще всего объекты деятельности подвергаются воздействию не одного, а нескольких субъектов, причем у них может быть или одна, или же сколь угодно много по количеству субъектов, целей деятельности. В последнем случае возникает проблема, разрешить которую можно только путем взаимодействия между субъектами путем координации деятельности и (или) корректировании целей.
Рассматриваемую ситуацию анализировал на основе системного подхода М.С. Каган, который пришел к выводу, что в данном случае деятельность реализует себя в весьма специфической форме — в общении или коммуникативной деятельности. Оценочными критериями для данной формы деятельности служат мера и форма общительности, характер и прочность контактов между субъектами, причем субъектами могут выступать как отдельные индивиды, так и их коллективы. Подчеркнем, что во второй половине 60-х годов М.С. Каган одним из первых из отечественных философов поставил вопрос о структурной расчлененности человеческой деятельности, которая в советской литературе тех лет рассматривалась в основном как некая универсальная целостность. «Для того чтобы подняться на уровень более конкретного описания данной системы, мы должны учесть, что все три ее подсистемы - субъект, объект и активность первого — выступают реально во множестве различных форм» (Каган М.С. Человеческая деятельность, М., 1979, с.96). Таким образом, по мнению этого исследователя, деятельность проявляется в таких формах, как: познание, преобразование, целостная ориентация, коммуникация, художественно-эстетическая деятельность, последняя, как считает М.С. Каган, связывает в одно целое четыре предыдущих вида деятельности человека, тем самым осуществляя художественное - эстетическое моделирование действительности.
Более пристальное внимание проблеме взаимодействия между субъектами деятельности уделялось западными теоретиками социальной мысли. Возможно, наиболее методологически обоснованно проблему коммуникации как деятельности рассмотрел немецкий философ Юрген Хабермас. В его теоретических построениях степень коммуникативности действия (прежде всего общественного действия) является критерием, с помощью которого проводится типология идеальных типов социального действия. В современных условиях Ю. Хабермас выделяет четыре идеальных типа действия (см. Западная теоретическая социология. И. А. Громов, А.Ю. Мацке-вич, В.А. Семенов. Спб., 1997. С. 316-318):
• стратегическое действие (субъект которого относится к другим действующим лицам как к объективным средствам или препятствиям на пути к цели);
• нормативное действие (целью участников которого является достижение взаимовыгодных уступок, и которое осуществляется посредством подчинения поведения субъектов деятельности разделяемым ценностям и нормам);
• драматургическое действие (целью которого является «представление самого себя» или создание публичного имиджа, выступающее как избирательное самовыражение чьей-либо индивидуальности);
• коммуникативное действие (в ходе которого происходит свободное соглашение субъектов деятельности для достижения совместных результатов в определенной ситуации).
Рассмотрим последний тип социального действия более подробно, анализируя его на основе трех предыдущих. Отношения субъектов деятельности этих трех типов действия могут включать в себя координацию их усилий, однако сама координация не является выраженной целью. По мнению Хабермаса, субъекты, действующие стратегически, могут заставлять других лиц способствовать достижению их целей, используя при этом политические (власть, сила), экономические (деньги) и другие механизмы и средства контроля (в том числе и социального). В отличие от стратегического нормативное и драматургические действия предполагают, что в их основе уже лежит молчаливое соглашение относительно взаимных уступок. Таким образом, субъекты нормативного и драматургического действий, не выражая выраженных намерений достигнуть согласия по ключевым проблемам, в принципе, могут использовать данные соглашения (в частности, язык) для координации действий. Данный факт дает Ю. Хабермасу в некоторых случаях рассматривать нормативное и драматургическое действие в качестве подтипов коммуникативного. Но, четко определяя, коммуникативное действие, будет таковым только при наличии ярко выраженного усилия, направленного на достижение взаимопонимания между субъектами деятельности относительно всех критериев рациональности, выдвигаемыми, согласно Хабермасу, системой миров «референций» (то есть сложным соотношением объективных фактов, социальных норм и личностного опыта). Таким образом, коммуникативный тип действия противостоит остальным, более ограниченным и менее рефлексивным типам деятельности, по сути дела, оставаясь идеальным типом, так как, «...стабильность и согласие являются исключением в ежедневной практике» (Habermas J. The Theory of Communicative Action. Vol. 1, London, 1984, p. 150. - Цит. по: Западная теоретическая социология, с.318).
Рассмотренная теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса наиболее точно воспроизводит различные нюансы взаимодействия субъектов деятельности. Нетрудно заметить что по мере восхождения от стратегического к коммуникативному типу действия общество начинает играть все большую и большую роль в деле сближения целей субъектов. В частности, регулятивом нормативного действия являются чаще всего именно правовые, экономические, культурные (то есть социальные) нормы. Цель драматургического действия заключается в ориентации «на другого», а, по сути дела, - на общество. Коммуникативное действие как продукт высокоорганизованной системы миров референций так же имеет социальные корни. Таким образом, Хабермас четко показывает, что в процессе деятельности субъект-субъективные отношения перерастают в субъект-социальные.
Итак, каждый случай проявления деятельности обладает комплексным характером и является сложной системой, состоящей из субъективной стороны (понимания деятельности на основе личного опыта), объективной стороны (то есть объективных фактов, возникающих в том числе и в результате деятельности) и социальных норм (которые сами являются основанием, но, иногда и предметом деятельности).
|
