( К 250-летию со дня рождения Иоганна Вольфганга Гете)
Концевая Галина Михайловна - доцент кафедры русского и белорусского языков Брестского государственного университета, кандидат филологических наук. Концевой Михаил Петрович - старший преподаватель кафедры информационных технологий Брестского государственного университета.
28 августа 1749 года «в полдень, с двенадцатым ударом колокола» супруга действительного императорского советника Иоганна Каспара Гете, живущего частной жизнью в г.Франкфурте, Катарина Элизабет подарила миру розовощёкого кареглазого мальчугана.
Значительно позже этот год и день будут отмечать как час рождения величайшего поэта Германии и всего человечества, выдающегося писателя, талантливого художника, драматурга, режиссера, физика, минеролага, биолога, политика…Непросто назвать область человеческого духа, к которой Иоганн Вольфганг Гете остался бы непричастен, в которой он не оставил бы свой значимый творческий след.
И сегодня его творческое наследие является не только историческим памятником минувшей эпохи, но продолжает быть актуальным для научного и художественного поиска. «Фауст», «Учение о цвете», «Анализ и синтез», «Опыт как посредник между объектом и субъектом», «Опыт о метаморфозе растений», «Западно-восточный диван» неизменно остаются предметом исследования и обучения, анализа и дискуссий, научной полемики и эстетического наслаждения во всех уголках планеты, в научных, культурных и учебных центрах, в глобальной компьютерной сети Интернет.
Обстоятельное и разностороннее изучение наследия И.В. Гете всякий раз раздвигает горизонты понимания, порождает новые эвристические интерпретации, открывает новые актуалии. В полной мере это относится и к его педагогическому наследию.
И.В. Гете исключителен и уникален. Исключительно своеобразно и его творчество. К нему нельзя подступиться с шаблонными мерками, его невозможно понять на основе общих абстрактных классификаций. Оценка педагогического наследия И.В. Гете в стандартных схемах будет просто безрезультативной. Он не был прилежным школяром, получив первоначальное воспитание и образование в семье. Он не был усидчивым и образцовым студентом, чьи обязанности и в Лейпциге, и в Страссбурге выполнял более чем формально, будучи в своих художественных помыслах и усилиях далеко от области права. Практически всю жизнь (за исключением периода детства) И.В. Гете занимался самообразованием. Он не был творцом общепризнанных педагогических систем, не был автором педагогических теорий и учебников, не занимался практикой преподавания.
Но ведь учитель - это не тот, кто учит, а тот, у кого учатся!
Вот как писал об этом сам И.В. Гете: «Те, у которых мы учимся, правильно называются нашими учителями, но не всякий, кто учит нас, заслуживает это имя». В этом понимании И.В. Гете действительно Учитель, справедливо удостоенный высочайшего в своем Отечестве звания Praeceptor Germaniae (Наставник Германии).
Важнейшим его педагогическим инструментом была литература. «Глубочайшее уважение, которое автор может оказать своим читателям, это - создавать не то, что от него ждут, а то. Что он сам считает правильным и полезным на данной ступени своего и чужого развития», - такой вполне педагогической задачей очерчивал И.В. Гете рамки своего литературного труда.
Литература была его призванием, мучением и счастьем. Уже по ранней лирике И.В. Гете его современники учились естественности и непосредственности мыслей и чувств, гуманизму и его высшему воплощению - человеческой любви: чувствительной и трагической, возвышенной и надуманной, искренней и легкомысленной, окрыляющей, очищающей, роковой. Эпохальная поэма «Гец фон Берлихинген» стала для них настоящей школой родного языка, патриотизма, благородства. На лучших образцах зрелой и поздней лирики И.В. Гете учатся красоте, гармонии, рефлексии и наши современники.
«Фауст» И.В. И.В. Гете («главное дело жизни») был, есть и будет высокой школой мысли, чувства, ответственности. Великий оптимизм трагедии, безграничная вера автора в человека и человеческое, его неисчерпаемый жизнеутверждающий гуманизм и сегодня являются необходимой основой любой педагогической системы. Над этим уникальным в мировой литературе произведением И.В. Гете работал всю свою жизнь. Замысел «Фауста» возник еще в 1771 году, в страссбургский период увлечения И.В. Гете народной поэзией и собиранием старых крестьянских песен. Завершал он вторую часть трагедии в июле 1831 года, мешьше чем за год до своего ухода из жизни (22 марта 1832г.). В это время (время последнего всплеска высокого вдохновения и новых прозрений) И.В. Гете оглядывается на прожитую жизь, вместившую целую историческую эпоху: «Воспитание всегда тюрьма, и ее неизбежные решетки раздражают тех, кто проходит мимо. Зато тот, кто занят самовоспитанием, кто заперт в тюрьме и натыкается на прутья, действительно приходит в результате к свободе».
Будучи необыкновенно живописной и музыкальной, поэзия и проза И.В. Гете в максимальной степени концентрирует в себе воспитательный потенциал того духовного, чувственного, социального и природного мира, который отражается в ней дарованием и трудом великого мастера. В них нет морализаторства и прямого дидактизма, это противоречило бы духу искусства: «Произведение искусства имеет нравственные последствия, но требовать от художника, чтобы он ставил перед собой какие-то нравственные цели и задачи, - это значит портить его работу». И.В. Гете не наставляет, он учится сам и делится с читателем своими победами и поражениями на этом пути самосовершенствования. Именно здесь секрет необыкновенной педагогичности его произведений.
Особое педагогическое звучание в литературном наследии И.В. Гете имеет роман «Годы странствий Вильгельма Мейстера». Роман посвящен исканиям главного героя, стремившегося найти свое призвание в жизни, ту положительную роль, которую обязан сыграть человек в своем высоком предназначении. «Годы странствий Вильгельма Мейстера» значительно отличаются от всех других романов И.В. Гете с их стройным сюжетом и четкой композицией, строяшихся вокруг судьбы главного героя и близких ему лиц. Здесь же повествование лишено единства, распадается на отдельные, не связанные друг с другом эпизоды. Такой отказ от четко выстроенной фабулы был намеренным: «Это книжечка - то же самое, что и сама жизнь; в комплексе целого находишь и необходимое, и случайное, и преднамеренное, и неожиданно возникшее; одно удалось, другое - нет, и это придает ему своего рода бесконечность». Можно только добавить, что такое построение романа обусловлено и особыми воспитательными установками автора: наряду со стремлением отыскать общие педагогические решения, в книге учитывается возможность различных индивидуальных решений, особенных для каждого отдельного человека.
И. В. Гете описывает Педагогическую провинцию («что-то вроде Утопии», как именует он ее устами одного из своих героев), в которой проводятся в жизнь принципы воспитания, отражающие просветительские идеалы истины и пользы, ставящие целью образцовое воспитание нового человека, пригодного к практической деятельности.
В этом проекте педагогической системы явственно ощущается влияние Ж. Ж. Руссо и его знаменитого романа «Эмиль, или О воспитании». Так к Ж. Ж. Руссо восходит идея странствия, как важного элемента воспитания, а также идея педагогического значения общественно-полезного труда. Но И. В. Гете вовсе не является обыкновенным подражателем, подобно многим своим современникам. Брать лучшее у других - не изъян, а необходимое условие творчества, проявления собственной оригинальности: «Прекраснейший признак оригинальности - умение так плодотворно развить воспринятую извне мысль, чтобы трудно было найти, сколько всего за нею спрятано». Если Ж. Ж. Руссо был идеологом доиндустриального периода, то И.В. Гете отказывается от индивидуализма, видит и ценит перспективы человеческой кооперации и коллективизма: «Лишь все человечество вместе является истинным человеком, и индивид может только тогда по-настоящему радоваться и наслаждаться, если он обладает мужеством чувствовать себя заодно со всеми». Его герой прямо возражает нападкам Ж.Ж. Руссо на цивилизацию: «Гланое для нас - перенять все блага просвещения и избавиться от его вредных последствий».
Особенностью Педагогической провинции является то, что она не ограничивается образованием своих питомцев, а в подлинном смысле слова их воспитывает. Ее педагогическая система стремиться к непременному развитию таланта, в первую очередь - художественного, как важнейшего средства развития общественного человека. Здесь проект И. В. Гете тесно перекликается с элементами педагогической системы швейцарского педагога Ф.-Э. Фелленберга, в которой подготовка к практической деятельности опиралась на занятия музыкой и пением.
Описанные в Педагогической провинции воззрения И. В. Гете во многом утопичны, но смысл их лежит не в области возможности практической реализации проекта. Наверное, и сам И. В. Гете не предполагал такого прочтения своего романа. Значение данного проекта в том, что он автобиографичен. Автобиографичен в том смысле, что является литературным, художественным образом тех духовных исканий, прозрений, ошибок, рефлексий, путем которых прошел И.В. Гете к вершинам своей гениальности.
Именно отражение этого успешного пути представляет собой наибольшую педагогическую значимость и в Педагогической провинции, и во всем творческом наследии И. В. Гете.
Не надо только принимать на веру слова биографов и популяризаторов о рождении гения, поэта и ученого И. В. Гете. Это только слова. Мировая история свидетельствует, что родиться можно брахманом, королем и даже министром. Но чтобы стать поэтом, ученым, художником, надо еще много потрудиться над собой. А гениальность? И. В. Гете определяет ее как высшую степень мастерства в любой области деятельности, к которой может и должен стремиться человек, которую можно и надлежит достичь. Вся его жизнь является подтверждением этой истины. Оглядываясь на прожитые годы, он и сам признает это: «Меня всегда считали особым баловнем счастья…А по существу, я всего добивался только работой и трудом и могу сказать, что из семидесяти пяти лет жизни вряд ли прожил с удовольствием хоть целый месяц. Я всегда толкал в гору камень, который скатывался вниз и его приходилось тащить снова».
Величайший успех опыта самообразования человека, жизненным кредо которого был лозунг «максимально раскрыть заложенное в себе природой и превзойти самого себя в неутомимой работе над собой», является подлинным сокровищем для педагогической теории и практики всех времен. Сегодня же перед лицом системных глобальных кризисов человечества и человека он становится особенно актуален.
Описывать опыт самообразования И.В. Гете невозможно, как невозможно описывать произведение искусства без того, чтобы не растерять, не утратить в этом описании самое ценное - его живую ткань, выраженную в непероводимом языке образа: «Искусство - перелагатель неизречимого; поэтому глупостью кажется попытка вновь переложить его». Нельзя сказать, что И.В. Гете посвятил свою жизнь самообразованию. Оно и есть его жизнь, его поэзия, его театр, его графика, его политика, его наука. Уникальность положения И.В. Гете во всей культуре рубежа ХVIII-XIX веков определялась тем, что многообразные формы его творческой деятельности не просто дополняли, но продолжали и пронизывали друг друга. «Мыслить, знать, чувствовать, верить и как там еще называются щупальца, которыми человек нащупывает вселенную; они должны всегда работать во взаимодействии, только так мы и можем выполнить свое призвание», - писал И.В. Гете.
Например, его учение о цвете является столь же научным трактатом, сколь и художественным произведением, причем не только по форме, но по содержанию, методам, подходам выявления сути цвета. Ведь это не мертвый, внешний, сторонний человеку феномен, напротив - неотъемлемый от его субъективности способ познания единого организма вселенной. Неспособная вписаться ни в узкие рамки научной рациональности, ни в свободный стиль художественных салонов гетевская трактовка цвета до сих под повергает в растерянность и ученых, и теоретиков искусства, оставаясь непременным пособием для практических художников.
Универсальная цельность личности, отражающей универсальную цельность живого и развивающегося мира, является важнейшей основой, на которой строится мировосприятие, миропонимание, мироощущуеие И. В. Гете и его высокоге искусство самообразования. Это ориентир, надежда и стимул для современной педагогической науки и практики, призванных противостоять наростающей атомизации общества и все более явственным тенденциям формирования «одномерного человека-функции».
На фундаменте живой диалектики и единства мира, чувства, духа, интеллекта, в неутомимости непрерывного поиска, в многообразии творчества И. В. Гете возводит самого себя, свою гениальность, и этим успешным опытом он щедро делится в своих романах, трагедиях, стихах, афоризмах.
Афористическое наследие И. В. Гете очень богато и разносторонне. Все его изречения основанны на жизненном опыте, идет ли речь в них о явлениях природы, человеческих страстях, научных исследованиях, проблемах нравственности и искусства. Афоризмы И. В. Гете необычайно оптимистичны, насквозь проникнуты жизнеутверждением, верой в способность человека к самосовершенствованию. Не все они прозрачны и просты для понимания, но требуют скорее не толкований и объяснений, а размышлений самого читалеля. Они стоят того. Это ведь беседы с самим И. В. Гете.
С некоторыми из афоризмов, завершающих «Годы странствий Вильгельма Мейстера», мы и предлагаем познакомиться.
Истинный ученик научается выводить неизвестное из известного и тем приближается к наставнику.
В кузнице железо размягчают, раздувая огонь и отнимая у болванки лишнюю пищу; когда же она очистится, ее бьют и гнут, а потом питают чуждой железу водой, отчего оно вновь твердеет. То же претерпевает человек от своего учителя.
Эклектиком будет всякий, кто из всего окружающего и происходящего вокруг усваивает только то, что отвечает его природе; таково все, что мы называем образованием и прогрессом, как в теории, так и в практике.
Редко бывает даже, чтобы кто-нибудь, дожив до глубокой старости, мог исторически отнестись к самому себе и к своим современникам, то есть чтобы он отбросил все контроверсии с ними.
Столь важное изречение, как «познай самого себя», ни в коем случае нельзя истолковывать в смысле аскетическом. Тут нет и намека на «самопознание» наших новейших ипохондриков, юмористов и самоистязателей. Изречение значит просто-напросто: не забывай о самом себе, следи, каковы твои отношения к себе и подобными и с миром! Для этого не нужно никаких психологических мучений; каждый здравый человек понимает и знает на опыте, что это значит.
Как Сократ призывал нравственного человека обернуться на себя, чтобы самым простым способом просветиться на свой собственный счет, так Платон и Аристотель выступили как равно полномочные перед природой личности: один - чтобы предаться ей умом и душой, другой - чтобы взглядом исследователя и методом завоевать над нею власть. И любоая возможность приблизиться к этим троим - ко всем вместе или к каждому поодиночке - радостна для нас и всегда способна помочь нашему образованию.
Как можно познать себя? Не путем созерцания, но только путем деятельности. Попробуй исполнить свой долг, и ты узнаешь, что в тебе есть.
Чтобы спастись от беспредельной сложности, раздробленности и запутанности современного учения о природе и вернуться к простоте, нужно всегда задавать себе вопрос: как отнесся бы Платон к той чрезвычайно многообразной в своей основе природе, какой она предстает перед нами теперь?
Мы убедили себя, будто можем естественным образом достичь последних ответвлений познания и, стоя на этой основе, постепенно возвести и упрочить вершины любой науки. Но мы должны ежедневно исследовать, как помогает или препятствует нам в этом деятельность нашего века, - если мы не хотим отвергнуть полезное и принять вредное.
Есть две истинные религии: одна признает и чтит то святое, что обитает в нас и вокруг нас. Вне всякой формы, другая чтит его облеченным в прекраснейшую форму, Все лежащее в промежутке есть идолопоклонство.
В нас живет неизменное, каждодневно возникающее вновь, глубочайшее стремление постигать слово в возможно более непосредственной связи со всем перечувствованным. Увиденным, передуманным, пережитым, существующим в уме и в воображении.
Пусть каждый испытает себя, - и он найдет, что это гораздо труднее, чем можно было бы подумать: ведь обычно слова для людей - только заменители, человек мыслит и знает по большей части лучше, чем высказывает мысли и знания.
Но будем тверды в стремлении к ясности и честности, чтобы благодаря им по возможности избавляться от всего ложного, непристойного, недодуманного, что может само возникнуть в нас и в других или закрасться извне.
С годами испытания становятся строже.
Мало знать - нужно еще уметь применить; мало хотеть - нужно еще и делать.
Там, где мне приходится не быть больше нравственным, я теряю всякую власть.
Воспитатель должен выслушивать детство, а не дитя.
Не может быть ни патриотического искусства, ни патриотической науки. И то и другое принадлежит целому миру, как все высокое и благое, и то и другое может развиваться лишь благодаря свободному взаимодействию всех ныне живущих при постоянном внимании к тому, что осталось и что известно нам от прошлого.
Своеобразие выражения - альфа и омега искусства. Но у каждой нации есть особенности, отличные от присущего всему человечеству своеобразия; сперва они могут нас отвратить, но если мы полностью им предадимся , то они в конце концов возьмут верх над нашей собственной природой.
В целом науки все больше отдаляются от жизни и возвращаются к ней лишь кружным путем.
Вреднейший предрассудок - думать. Будто хоть один метод исследования природы может быть предан анафеме.
История философии, науки, логики, религии - все показывает, что мнения распространяются всегда во множестве, однако из всех получает преимущество самое понятное, то есть самое подходящее и легкое для заурядного ума. Более того, кто достиг высот образования, должен заранее предположить, что большинство будет против него.
Сам человек, покуда его внешние чувства здоровы и служат ему, есть самый точный и лучший физический инструмент, какой только может быть; величайшая беда современной физики в том и состоит, что она разобщила эксперимент и человека и стремиться познать природу только через показания искусственно созданных приборов и даже ограничить и определить этим ее деятельные возможности.
Точно так же обстоит дело и с вычислениями. Многое из того, чего нельзя вычислить, истинно, как истинно и многое такое, что нельзя свести к точному эксперименту.
Человек потому и стоит так высоко, что в нем отображается нигде более не отобразимое.
Новой истине ничто не вредит больше старого заблуждения.
Самой прекрасной из женщин сочтена будет та, которая окажется в состоянии заменить своим детям умершего отца.
Поэтический талант дается одинаково и крестьянину и рыцарю; все дело в том, чтобы каждый понял свой удел и ценил его по достоинству.
Если бы мы ставили себя на чужое место, то исчезали бы ревность и ненависть, которые мы часто испытываем к другим: а если бы мы ставили других на свое место, то у нас поубавилось бы гордости и самомнения.
Лучше сделать хотя бы пустяк, чем считать пустяком потерянные полчаса.
Самоуважение - исток нашей нравственности; способностью ценить других определяется наше поведение.
В наши дни придется плохо тому, кто не приналяжет на какое-нибудь искусство или ремесло. В быстром коловращении мира одно знание больше не помогает; прежде, чем успеешь все заметить, потеряешь самого себя.
По сути, все дело в воззрениях? Где есть воззрения, появятся и мысли, и каковы воззрения, таковы будут мысли.
Список литературы
Гете И.В. Собрание сочинений. В 10-ти томах.- М., 1975 –1980.
Гете И.В. Избранные философские произведения. - М., 1964.
Гете И. В. Избранные сочинения по естествознанию. - М., 1957.
Гете И. В. К учению о цвете (хроматика) // Психология цвета: Сб. - М., 1996
Вернадский В. И. Мысли и замечания о И.В. Гете как натуралисте // Вернадский В.И. Избранные труды по истории науки. - М., 1981.
Эккерман И. П. Разговоры с И.В. Гете в последние годы его жизни. - М., Л., 1981.
Людвиг Э. И. В. Гете. - М., 1965
Вильмонт Н. Иоганн Вольфганг Гете. - М., 1970.
Канаев Н.И. Гёте как естествоиспытатель. - Л., 1970.
Тураев С. Иоганн Вольфганг Гете.- М., 1957.
|
