|
В.В.Ванчугов
Человечество сталкивается с проблемами истощения ресурсов, исчезновения животных и растений, глобального потепления, дефицита пресной воды и пр. Эти проблемы уникальны потому, что они впервые приобрели подлинно глобальный характер. Следовательно, и ответы на них должны быть достаточно радикальными. Именно такое решение предлагает Томас Принсен\Thomas Princen, профессор Школы Природных Ресурсов и Среды Обитания\School of Natural Resources and Environment Мичиганского Университета\University of Michigan. Оно предложено и обосновано в его книге "Логика Достаточности"\The Logic of Sufficiency.
Принсен и не думает скрывать от читателя нестандартность своего подхода к решению проблем, лежащих на стыке экологии и экономики. Уже на первых страницах предисловия он открытым текстом предупреждает, что абсолютно не верит в многочисленные рецепты, которые предлагают сторонники сохранения эколого-экономического "статус кво". Эти рекомендации основаны на принципе - делать то же самое, что и раньше, но только лучше. "Более умело использовать ресурсы. Утилизировать побольше отходов. Действовать не в одиночку, а совместно. Облагать налогами "плохих парней" и субсидировать "хороших". Поощрять духовное пробуждение. И главное, приспосабливаться. Ведь когда ситуация действительно становится невыносимой, люди начинают вести себя иначе - это универсальное правило".
Принсен подчеркивает, что все эти, несомненно, разумные пожелания никак не затрагивают основополагающей идеологии экономического поведения, основанной на принципе непрерывного роста потребления. Поэтому и выход из современных трудностей предлагается искать на пути максимальной оптимизации способов достижения такого роста - и никак иначе Другими словами, предлагается верить, что все проблемы разрешатся сами собой, если отказаться от природоразрушающих технологий в пользу природоохранных, от затратных путей прогресса - в пользу эффективных. Не случайно идея эффективности стала ключевым лозунгом той модели социальной организации, которая господствует в развитых странах и предлагается в качестве примера для подражания остальному миру. Хотя эта модель возникла лишь после Второй Мировой войны, она настолько успела закрепиться в массовом сознании, что приобрела статус истины в последней инстанции.
На эту идею и ведет атаку Принсен. В качестве радикальной альтернативы он выдвигает идею достаточности, точнее, разумной достаточности - в самом широком смысле этого слова. Эта идея может и, по мнению Принсена, должна стать краеугольным камнем новой экономики, экономики с экологической ориентацией. История не раз доказывала ее работоспособность в былые времена, когда отдельные человеческие группы попадали в ситуации, напоминающие нынешнее положение всего человечества. Она должна сработать и в наши дни - и опять-таки для всего человечества. Принсен не скрывает, что стратегию разумной достаточности куда легче провозглашать, нежели воплощать на практике. Адаптация общества к такому мышлению будет длительным и мучительным процессом. Возможно, оно победит примерно так, как побеждают революционные научные идеи: сторонники прежних взглядов постепенно умирают или уходят в отставку, а молодое поколение исследователей принимает новые теории как нечто само собой разумеющееся.
Принсен отнюдь не склонен преуменьшать трудности, сопряженные с практическим воплощением идеала достаточности в масштабах города, страны или, тем более, всей современной цивилизации. Отдельный индивидуум или семья руководствуются им вполне естественно и без особого труда, однако с увеличением численности коллективов и сложности их социальной организации, проблемы начинают нарастать как снежный ком. Скажем, человек может очень любить сладкое, но потреблять его по минимуму, зная, что в противном случае он повредит своему здоровью. Конечно, на такое самоограничение способны не все, но в принципе оно вполне типично. В то же время руководители крупнейших стран до сих пор противятся принятию действенных мер для сокращения выбросов парниковых газов, хотя реальность всемирного потепления уже надежно доказана наукой. И дело здесь отнюдь не в их злой воле или научной неграмотности. Многие государственные лидеры прекрасно понимают, что экологические императивы властно диктуют смену экономической стратегии. Однако им также известно, что действительно серьезные попытки осуществить радикальные перемены способны погубить любую политическую карьеру, поскольку современное общество превыше всего ставит умножение товаров и услуг, поставляемых рыночной экономикой. К тому же идеологи свободного рынка объявляют его правила высшим воплощением рационального экономического поведения, не имеющим никаких разумных альтернатив.
Принсен предлагает другую перспективу, которую он называет "принципом экологической рациональности". Этот принцип на первое место ставит сохранение и защиту невосполнимых природных ресурсов. Он утверждает, что в современных условиях нельзя достигнуть общественного блага посредством простого приумножения личных и групповых "благ", иначе говоря, бесконтрольного удовлетворения личных и групповых потребностей. Из него также следует необходимость подчинять все частные интересы интересу самосохранения всей человеческой цивилизации и ее среды обитания. Это означает, что развитие техносферы больше не должно сопровождаться прогрессирующей деградацией экосферы и биосферы. Время безнаказанной экологической безответственности ушло в прошлое и уже навсегда. Великий этический императив "не навреди", на котором выросла медицина, должен в полной мере соблюдаться и по отношению к нашей планете.
Из этого не следует, что мы должны максимально ограничить свои контакты с природой или, тем более, попытаться вернуть ее в первозданное состояние. Человек не выживет без интенсивного взаимодействия с естественными экосистемами, а такое взаимодействие неизбежно вызывает в них те или иные необратимые изменения. Однако вполне возможно, а сегодня и просто необходимо планировать и осуществлять эти взаимодействия с исключительной осторожностью и полной ответственностью. Такой подход не гарантирует от ошибок, но все же позволяет надеяться на то, что такие просчеты удастся заметить без большой задержки и исправить без серьезных последствий.
Автор признает, что его читателям будет непросто понять, почему он столь жестко противопоставляет идею достаточности идее эффективности. В конце концов, эффективные экономические и технологические решения вроде бы автоматически приводят к сбережению ресурсов. Однако вся суть в том, что их проведение в жизнь часто оборачивается непредвиденными последствиями, обладающими весьма высокой экологической ценой. Чтобы ее снизить до разумных пределов, как раз и необходим контроль за такими решениями, который необходимо осуществлять на основе принципа экологической рациональности.
Вот два примера. В 1920-1930-е годы британские улицы освещались обычными лампами накаливания, которые давали очень скромную светоотдачу по отношению к энергозатратам - 11-12 люменов (это единица измерения светового потока) на один ватт электрической мощности. Незадолго до Второй Мировой войны уличное освещение начали переводить на куда более эффективные газоразрядные лампы дневного света. Уже первое поколение таких светильников обеспечивало 60 люменов на ватт, а в 1990-е годы повсюду стали применяться лампы со светоотдачей порядка 200 люменов на ватт. И при всем этом расход электроэнергии на уличное освещение с 1923 года по 1996 год вырос в Великобритании с 71 млн. киловатт-часов до 2.58 млрд. - в 36 раз! Количество ламп увеличилось в куда большей пропорции, нежели их эффективность, а потому выросли и затраты энергии.
Второй пример: электронная почта вроде бы работает куда эффективней обычной - сообщения доставляются мгновенно, да и бумага экономится. Но прошло всего несколько лет после ее массового распространения, и каналы Интернета оказались забиты потоками спама. Пользователи Сети вынуждены тратить все больше времени на фильтровку сообщений, а производители софтвера - на создание программ антиспамовой защиты (не говоря уже о том, что рассылка и обработка спама обходится в уйму электроэнергии). Вывод тот же - новая сверх эффективная технология электронных коммуникаций оказалась весьма затратной.
Стратегия максимизации эффективности, подчеркивает Принсен, оперирует с очень упрощенной и обедненной моделью реального мира. Она предлагает выбирать какие-то "ключевые" переменные и оптимизировать их значения. Эта задача вполне разрешима для относительно простых систем. Однако все дело в том, что современная цивилизация включена в глобальные природные системы исключительной сложности, элементы которых сцеплены между собой нелинейным образом. Изменения отдельных параметров таких систем всегда вызывают множество вторичных процессов, последствия которых обычно невозможно не только заранее просчитать, но даже и вовремя заметить.
Поэтому наивно верить, что эффективность как таковая может стать решением насущных экологических проблем. Современные промышленные траулеры извлекают дары моря куда эффективней, чем простые рыбачьи лодки, но именно благодаря этому рыбные запасы тают на глазах. Урожайность современных зерноводческих ферм растет, но их угодья все сильнее насыщаются удобрениями, пестицидами и гербицидами, а из подпочвенного слоя извлекается все больше воды. Рост эффективности использования природных ресурсов лишь увеличивает нагрузки на окружающую среду, если объемы этого использования продолжают возрастать.
Принято считать, что утилизация бытовых и промышленных отходов всегда и неизменно служит природоохранным целям. Хорошая бумага собирается и перерабатывается на газетную, а та используется как сырье для производства картона, и все это позволяет экономить древесину. То же самое можно сказать о переработке стеклянных и пластиковых бутылок, консервных банок, автомобильных шин и т.п. Однако, отмечает Принсен, и здесь не все так просто. Современная индустрия переработки вторичного сырья нуждается и в энергии, и в оборудовании, да к тому же производит немало своих собственных отходов, увеличивая давление на окружающую среду. С другой стороны, широко разрекламированные обещания максимально полной переработки отходов создают массовую убежденность в том, что человечество может пользоваться природными ресурсами по своему усмотрению, лишь бы при этом принимались действенные меры к тому, чтобы подвергать их все более глубокой и многосторонней переработке. Однако эта вера иллюзорна. Конечно, лучше уж производить из отходов что-то полезное, чем просто загромождать ими свалки. Но если при этом у природы в ускоряющемся темпе отбираются ее ключевые ресурсы, деградация среды обитания будет продолжаться.
Принсен уверен, что если наша цивилизация не захочет покончить экологическим самоубийством, она в течение ближайших десятилетий откажется от преклонения перед фетишем экономической эффективности и выберет стратегию разумной достаточности. Ее суть он формулирует так: надежно обеспечить удовлетворение основных потребностей всех жителей планеты и в то же время сохранить способность экосистем поставлять для этого необходимые ресурсы.
Принсен готов признать, что сейчас этот прогноз не может не показаться слишком оптимистичным, прежде всего, по отношению к США. Администрация Джорджа Буша\George Bush не жалеет усилий для ослабления природоохранного законодательства и не желает признавать никаких ограничений на пути роста экономики. Не приходится сомневаться, что она пользуется достаточно широкой поддержкой населения, поскольку идеология неограниченного консьюмеризма давно уже стала символом веры большинства американцев. Однако нынешние тенденции не следует абсолютизировать. Человечеству и раньше случалось попадать в опасные ситуации, однако оно всегда находило из них достойные выходы. Современная наука уже может предложить вполне реалистичные рецепты преодоления экологического кризиса, а современная технология вполне в состоянии осуществить их на практике. Не менее важно, что идеи экологической рациональности и разумной достаточности все быстрее овладевают умами миллионов людей во всех странах.
|
