Сергей Курашевич
В историю России навсегда войдут их имена как самых известных предпринимателей-просветителей и благотворителей. Прохоровы не столько пеклись о своей прибыли, сколько заботились о благополучии своих работников и в целом простых русских людей.
Основателем знаменитой династии стал Василий Иванович Прохоров. Его отец был монастырским крестьянином Троице-Сергиевой лавры, там он работал служителем. С митрополитом достаточно часто ездил в Москву по делам прихода, а заодно и приторговывал кустарными изделиями Троице-Сергиевого посада. В 1764 году, когда у монастырей были отобраны вотчины, Иван Прохорович освободился от крепостной зависимости. Переехал в Москву и стал мещанином Дмитровской слободы. Своего сына он пристроил приказчиком к одному старообрядцу, занимавшемуся пивоварением. Неслучайно поэтому позже, в 1771 году, Василий Прохоров открыл свое пивоваренное дело.
Излечение верой
Во время моровой язвы, в 1771 году, Василий Иванович тяжело заболел, и хозяин отправил его на излечение к своим единоверцам на Рогожское кладбище. Благодаря внимательному уходу верующих Василий Иванович выздоровел, но продолжительное пребывание в среде старцев не прошло для него бесследно. Он много времени уделял чтению книг, преимущественно богословского, религиозно-нравственного и мистического содержания. Целые десять лет Василий Иванович оставался верен старообрядчеству, а потом он снова перешел в православие.
В 1784 году Прохоров был приписан к московским купцам. Пивоваренное дело шло довольно неплохо, однако Василий Иванович с годами все больше ощущал противоречие между собственной глубокой религиозностью и характером промысла. К тому же его жена, Екатерина Никифоровна, поговаривала: не может она молиться об успехе дела, чтобы желать народу больше пить и через это разоряться.
Новый бизнес
Еще одной причиной для смены занятий Прохорова была встреча с Федором Резановым — редким знатоком красковарения и ситценабивного дела. Впоследствии Прохоров с Резановым породнится, выдав за него одну из своих родственниц. Они основывают небольшую ситценабивную фабрику, положив тем самым начало текстильной империи на Трех Горах — Прохоровской Трехгорной мануфактуре. По договору на пять лет Резанов и Прохоров поделили девять частей прибыли поровну, десятая часть отходила к Резанову «за его знания и распоряжение».
Через пять лет партнеры купили у князя Хованского фабричное заведение с земельным участком, где развернули производство ситца и платков. Ситценабивное дело тогда было новым для России. Однако на правительственную поддержку рассчитывать не приходилось: кредиты выдавались в основном на стратегические отрасли (металлургические заводы, суконные и парусиновые фабрики). Проблемой стал и набор рабочих — удалось переманить несколько человек из московских красилен. Но этого оказалось недостаточно, и поэтому Резанов самостоятельно обучил не один десяток рабочих и служащих фабрики.
В условиях отсутствия конкурентов дела фабрикантов быстро пошли в гору.
Василий Прохоров с легкостью расстался со своей пивоварней насовсем, и переехал из Хамовников на Пресню, чтобы быть поближе к новому предприятию.
К 1810 году у Прохорова с Резановым работало около сотни человек; почти вся работа велась вручную, лишь два механизма имели конные приводы, впрочем, это было характерно для всей Европы.
Резанов с Прохоровым пробыли партнерами больше намеченного срока. Когда в 1812 году решили поделить имущество и капиталы, вмешалась война. Василий Иванович отправил своего сына Тимофея из Москвы с частью уже готового товара; сам же вместе с сыном Иваном остался в Москве охранять имущество фабрики от разорения.
И что удивительно — ни пожары, ни война не причинили вреда Трехгорке. Позже в память о спасении Василий Иванович отлил чугунную доску, которую укрепил на стене заводского корпуса. На ней было написано: «На этой горке 1812 года, в бытность Наполеона с войсками в Москве, московский фабрикант Василий Иванович и сын его Иван Васильевич Прохоровы спасались от пламени, объявшего Москву, и грабежа неприятелей...»
Союзы создавались и расторгались
1 мая 1813 года Резанов и Прохоров расстались. Сумма при разделе составила 150 тысяч в деньгах и имуществе. После раздела выяснилось, что дела у Резанова (он завел собственное шерстяное производство) идут куда лучше, чем у Прохорова. Василий Иванович старел, а старший сын Иван надежд не оправдывал.
Василий Иванович был для своего времени человеком грамотным, набожным, рассудительным, не случайно поэтому его многие годы избирали словесным судьей. У Прохоровых было девять детей, тем не менее, они взяли на воспитание и вырастили нескольких девочек, малолетних дочерей дальних родственников, а позже выдали их замуж с богатым приданым.
Умирая, основатель династии советовал детям придерживаться тех правил, которые ему самому служили основой во всех поступках: «Любите благочестие и удаляйтесь от худых обществ, никого не оскорбляйте и не исчисляйте чужих пороков; а замечайте свои, живите не для богатства, а для Бога, не в пышности, а в смирении; всех и, больше всего, брат брата любите».
Известный русский просветитель Бестужев писал: «Вот купец Прохоров, которого я и лица не знаю, но которого почитаю и уважаю выше всех вельмож на свете, он есть истинный сын Отечества, умеющий употреблять достояние свое в истинное благо. Он купец по рождению, но в душе выше всякого вельможи. .. Прими дань от меня, почтеннейший человек Прохоров, ты помирил еще меня с любезным моим Отечеством: я первого еще из соотечественников моих вижу такого человека и не знаю лица его. Ты краса русского народа... друг человека, соотечественников».
Тимофей-спаситель
Спас семейное дело Тимофей Васильевич. В 14-летнем возрасте он умудрился самостоятельно открыть небольшую фабрику на паях с одним из отцовских приказчиков. В 1812 году Тимофей быстро эвакуировал из Москвы товары фабрики, проявив изрядную расторопность. Резанов не раз пытался переманить его от отца к себе управляющим, обещав огромное по тем временам жалованье — до 3 тысяч рублей в год. Прохоров, однако, на уговоры не поддался.
Приняв на себя управление фабрикой, Тимофей обнаружил, что в кассе осталось всего лишь 5 тысяч рублей, а этого после покупки крайне необходимого нового оборудования не хватило бы даже на приобретение материалов для окраски. Тогда Тимофей сам прошелся по торговым рядам и попросил у знакомых торговцев ткань, как он говорил, на пробу. Позже заказчики сами приезжали к нему со своим сырьем и просили окрасить его как можно быстрее, тут же расплачиваясь за работу.
Спустя два года производство Прохоровых увеличилось в десять раз. После смерти отца в 1815 году 18-летний Тимофей остался полным хозяином. Ему было не занимать энергичности: он успевал быть всюду и все видеть, ни одно дело не начиналось без его личного надзора, без его непосредственного распоряжения. Хозяин не мог терпеть ни сквернословия, ни неблагопристойных разговоров. Уже в 1817 году Тимофей единодушно был избран в словесные судьи при местном частном доме.
В 1826 году, проанализировав свой опыт судейской службы, Тимофей Васильевич написал об организации Попечительного Комитета над тюрьмами. Он сам приложил немало усилий в работе этого комитета. Например, посылал учителя своей школы и приходского священника для обучения грамотности к детям арестантов. Добился разрешения совершать для заключенных в пересыльном тюремном замке на Воробьевых горах богослужение. В 1843 году молитвенный зал заключенных был перестроен в храм, освященный московским митрополитом Филаретом.
По своим воззрениям и складу ума Тимофей Васильевич был выдающейся личностью. Его биография печаталась в школьных хрестоматиях.
Таможня дает добро
После 1819 года снова начались испытания, связанные с отменой высоких таможенных тарифов. Российский рынок заполонили импортные ситцы, долги Прохоровых росли; однако кредиторы из уважения к испытанному партнеру не настаивали на немедленной уплате. К счастью, Прохоровым удалось открыть и собственное ткацкое производство. Все это спасло их от банкротства. Уже в 1820 году таможенные тарифы вновь были повышены, резко возрос спрос на изготовляемые предприятием платки, шали и покрывала.
В 1822 году сфера сбыта продукции Прохоровых существенно расширилась — от Москвы до Санкт-Петербурга, Украины, Нижнего Новгорода. Чистый капитал Прохоровых в 1825 году составлял более 520 000 рублей, ежегодно он увеличивался на 100 тысяч. В 1828 году семья решила приобрести две лавки в Зеркальном ряду в Москве и открыть свои торговые точки в западных губерниях России и в Малороссии.
Кадровый огород
Обычно квалифицированные рабочие кадры выписывались из-за границы. Прохоровы же с самого начала рассчитывали на собственные силы. Как только Тимофей Васильевич возглавил фабрику, он возобновил фабричное обучение.
В целях развития фабрично-заводского дела в России в 1828 году был учрежден Мануфактурный совет с отделением в Москве. Тимофей Васильевич был одним из первых деятельных его членов. Ему удалось через министра финансов провести в Совете Положение «О мерах к постоянному улучшению состояния рабочих на фабриках», которое было удостоено отметки Государя Императора: «Прекрасная мысль состоит в повсеместном введении». В пункте 4 этого Положения предлагалось фабрикантам не слишком обременять детей работой и по мере необходимости печься «об учении, состоянии им свойственном, учреждении на самих фабриках небольших школ или уроков, либо отправлении детей в другие учебные заведения». К 40-м годам XIX века в Москве и ее окрестностях при фабриках и заводах было открыто около 24 школ.
Тимофей Васильевич также заботился и о просвещении городской бедноты, преимущественно мещан. Его искренние речи по этому вопросу в Мануфактурном Совете встречали сочувствие среди членов московского купечества, при содействии которого и было основано мещанское училище, давшее образование тысячам детей.
Предприниматель-просветитель
Еще в 19-летнем возрасте Тимофей Васильевич стал основоположником ремесленного обучения в России, сам написал для него программу и следил за занятиями, вечерами проводил чтения с рабочими фабрики.
В 1816 году на средства Прохоровых была учреждена ремесленная школа для малолетних работников (на 200 учащихся). Она стала первым учебным заведением такого рода не только в Москве, но и во всей стране. На протяжении первых 15 лет в школе обучалось до 30 учеников — детей рабочих и бедных жителей Москвы, которые принимались Тимофеем Васильевичем по контракту на 4—5 лет.
В 1830 году, когда в Москве свирепствовала холера, Прохоровы приняли в школу сверх практиковавшегося набора еще 80 детей из числа сирот и бедняков. Многие из них остались на фабрике, став кадровыми рабочими или служащими. Известный деятель народного образования С.А. Маслов после посещения «Трехгорки» писал: «Мы с благодарностью к Прохоровым оставили их фабрику, повторяя неоднократно между собою: вот настоящий фабричный приют для беднейших детей... Если бы при больших московских фабриках учредились подобные школы для беднейших детей, с приютом, как мы это видели у Прохоровых... какое бы это было благодеяние!». Дети рабочих одновременно обучались в фабричных мастерских и в школе.
Мастера обязаны были помогать ученикам и руководить их занятиями. Тимофей Васильевич сам следил за исполнением его воли, давал указания набойщикам, ткачам. Наиболее способные мальчики, окончившие курс обучения, поступали на различные фабричные должности (становились рисовальщиками, работали в лаборатории, в красильне, в фабричном управлении).
Содержание каждого постоянно живущего ученика с платежом податей обходилось в год по 260 рублей, зарабатывали ученики по 180 рублей. Годовой расход на школу, например, в 1842 году составил 25 845 рублей 67 коп. Старший учитель получал жалованье 1000 рублей в год, праздничные уроки оплачивались по 2 рубля 50 коп. за урок.
Учил других, учился сам
Нанимая к себе на фабрику работников, Тимофей Васильевич заключал с каждым из них договор, по которому они должны были обучать детей мастерству и быть для них примером в поведении и усердии к работе; безграмотные должны были посещать школу.
Тимофей был намного просвещеннее своего отца: кроме религиозной литературы, читал книги светского содержания — французских и немецких экономистов, философские труды. В 1832 году побывал в Германии и Франции, где изучал текстильное дело и слушал лекции по химии. Немецким языком Тимофей Васильевич овладел настолько успешно, что мог свободно участвовать в научных дискуссиях.
Он занимался широкой просветительской работой: устраивал не только школы для народа, но учреждал и библиотеки, читальни. Наконец, первым в России стал устроителем фабричного театра. В 1820-м году здесь начали давать первые спектакли. Сцену приспособили в одном из фабричных помещений, исполнителями были ученики из фабричной школы. Прохоров сам следил за подготовкой актеров к представлению. Мать его также принимала посильное участие в устройстве спектаклей и шила костюмы для актеров. Спектакли продолжали ставить и в 1830-40-х годах.
Познакомившись за границей также с постановкой образования, он вместе с братом Константином Васильевичем подготовил проект создания технологического училища. Обратился за помощью к московским мануфактуристам, чтобы общими силами основать в Москве технологическое училище. Обязанность директора Прохоров брал на себя; в случае, если купечество откажет ему в доверии, предлагал из собственных средств платить жалованье тому лицу, которое будет избрано на этот пост.
С 1887 года на средства мануфактуры устраивались бесплатные народные спектакли. На сцене Прохоровского фабричного театра преимущественно шли произведения Островского, Гоголя, Писемского и других. Исполнителями в основном были служащие и рабочие фабрик товарищества.
Просветительская деятельность Прохоровых привлекла внимание императора: Николай I лично поблагодарил братьев за попечение о нравственности рабочих на фабрике. В своих записках Тимофей Прохоров отмечал: «Надобно впредь детей купеческих приучить к постоянному труду, к умеренности в потребном для жизни, к охотному богатению, но без малейшей алчности и зависти, к равнодушию в потерях выгод, но к неравнодушию потери совести и честного имени, к любопытности и любознательности, относящимся к нравственности и к делу: к постоянству в своем звании...
He учась, нам, русским, в состязание с иностранными купцами входить невозможно».
Все больше просвещал
Тимофей Васильевич оставил после себя философские трактаты «О богатении» и «О бедности». В книге «О богатении» он обосновал благотворительную деятельность предпринимателя: «Человеку нужно стремиться к тому, чтобы иметь лишь необходимое в жизни; раз это достигнуто, то оно может быть и увеличено, но увеличено не с целью наживы, богатства для богатства, а ради упрочения нажитого и ради ближнего. Благотворительность совершенно необходима человеку, но она должна быть непременно целесообразна, серьезна. Нужно знать, кому дать, сколько нужно дать. Ввиду этого необходимо посещать жилища бедных, помогать каждому, в чем он нуждается: работой, советом, деньгами, лекарствами, больницей и пр. и пр. Наградою делающему добро человеку должно служить нравственное удовлетворение от сознания, что он живет «в Боге».
Так, со временем Тимофей Прохоров становился все более просветителем, нежели коммерсантом. Он инициировал создание и стал членом попечительного о тюрьмах комитета. Благодаря его усилиям в пересыльной тюрьме на Воробьевых горах в 1843 году был открыт храм. В 1850 году он обратился в Министерство финансов с ходатайством о выдаче ему ссуды для устройства «промышленного музеума», однако в этом ему было отказано. А к тому моменту те несколько небольших фабрик на Таганке, которые отошли к Тимофею после семейного раздела, пришли в окончательный упадок и прекратили свое существование...
В 1854 году Тимофей Васильевич умер. Константин Васильевич писал о нем позднее: «Покойный наш брат по своим способностям и деятельности, если бы преследовал личные цели, мог бы быть первым в Москве капиталистом; но цель его жизни была иная — жить для других».
В некрологе о ТВ. Прохорове, напечатанном в «Северной Пчеле», в частности, отмечалось: «Тимофей Васильевич Прохоров имел обширные познания и в посторонних предметах и всегда горел пламенной любовью к пользам отечества. Движимый постоянно благородной ревностью ко благу ближнего, он, несмотря на расстроенное здоровье, до конца своей жизни с честью проходил возложенные на него обязанности по званиям, члена московского отделения мануфактурного Совета, попечительного о тюрьмах комитета и многих ученых обществ. По печению сердца, он искал повсюду случая подать помощь ближнему и словом и делом, являясь всегда разумным и опытным собеседником в обществе просвещенных мужей, другом-наставником малолетних и утешителем несчастных».
Трое за одного
С отходом Тимофея Васильевича от семейного дела обязанности по управлению производством и торговлей распределились между тремя братьями — Иваном, Константином и Яковом. За Иваном Васильевичем было закреплено управление ткацким производством. Константин Васильевич отвечал за крашение, Яков Васильевич — за торговлю. В течение 1830-х годов они смогли существенно расширить производство, а за качество изделий получили правительственные медали.
В 1841 году был выстроен новый каменный фабричный корпус, и в этом же году началось оснащение фабрики: из Бельгии получено два паровых котла, а с завода Шепелева — первая на фабрике паровая машина. Одновременно шла постановка оборудования ситцепечатного отделения. С 1843 года мануфактура приступила к выделке ситцев машинным способом. В том же году фирма была преобразована в торговый дом во главе с братьями.
Константин Васильевич тоже был фигурой неординарной. Он несколько раз в год посещал монашеские обители, в сотрудничестве с церковью издавал брошюры и листки духовно-нравственного толка. Константин отличался своим милосердным отношением к людям. Так, служители церкви неоднократно благодарили его за материальную помощь и просили не оставлять впредь их общество.
В декабре 1857 года Константин и Яков Васильевичи получили разрешение на ведение своих торгово-промышленных дел под новым названием: «Братья К. и Я. Прохоровы». Самым деятельным в товариществе был Яков Васильевич. По новому договору молодому Ивану Яковлевичу разрешалось «управлять делами фирмы по доверенности», а несовершеннолетнего еще Константина Константиновича определили к нему помощником, в полное его распоряжение.
Продолжатели династии
После смерти последнего из братьев, Константина, хозяином и распорядителем фирмы стал сын Якова — Иван Яковлевич, получивший современное образование. На его долю выпали трудные времена: в годы гражданской войны в Америке резко упал импорт хлопкового сырья в Россию. Тимофей Саввич Морозов предлагал взять фабрику Прохоровых в аренду. Прохоров отказался; Морозов, однако, немного позже фактически спас Ивана Яковлевича, предоставив крупный заказ на окраску тканей. К началу 1870-х годов трудности были преодолены, а фирма вновь расширила производство и сбыт продукции: к 1872 году она продавала ежегодно более полумиллиона кусков товара.
Иван Яковлевич охотно исполнял заказы крупных московских скупщиков-мануфактуристов, что составляло около половины всего объема производства. Это и спасло Прохоровскую мануфактуру от неприятностей, какие пришлось пережить другим фабрикам в это время из-за начавшегося промышленного застоя.
Иван Прохоров, пожалуй, первым из московских промышленников ввел принцип коллегиального руководства: он решил поставить фабрику в положение юридического лица, чтобы она могла без проблем существовать и тогда, когда в ее главе не будет единой руководящей силы.
В созданный Иваном Яковлевичем хозяйственный комитет входили, кроме него самого, управляющий, колорист, бухгалтер, старший приказчик и другие специалисты. В 1874 году им было учреждено Товарищество на паях Прохоровской Трехгорной мануфактуры с основным капиталом в полмиллиона рублей (в него вошли он, его жена, брат и двое ближайших сотрудников).
Прохоровы стали пионерами в разработке торфяников и бурого угля под Москвой. Уже в 1840-х годах они целиком перевели мануфактуру на торфяное, а потом и угольное отопление. В 1870-х годах предприниматели купили на юге России угольную шахту, которая снабжала и находившуюся на территории мануфактуры электростанцию антрацитом.
В 1874 году торговый дом Прохоровых был преобразован в паевое товарищество Прохоровской трехгорной мануфактуры, составлен проект Устава товарищества, определен основной капитал товарищества в размере полтора миллиона рублей.
Об отношении тружеников к владельцам Прохоровской Трехгорной мануфактуры можно судить по одному их адресу, преподнесенному одному из ее руководителей в присутствии всех рабочих на ежегодном молебне: «Глубокоуважаемый наш хозяин! Просим принять от нас, рабочих Ткацкой и Прядильной фабрик, эту икону Нерукотворного Образа Господня и хлеб-соль, в благодарность за Вашу постоянную заботу и отзывчивость к нашим нуждам. Надеясь, что и впредь Вы будете к нам также доброжелательны, мы молим Бога, чтобы Он послал Вам здоровья со всем Вашим семейством на многие лета».
Список литературы
Журнал the Chief 12(56), 2006
|
