Иероглиф до входит во многие японские выражения, которые имеют различные значения: от самых простых, приземленных до замысловатых, абстрактных. Вот несколько примеров использования иероглифа до (букв. — путь, дорога).
•Докё— даосизм (дао — «путь» по-китайски)
•Синто — «путь богов»
•Доро — улица/дорога
•Додзё— зал для тренировок/упражнений
•Дотоку — мораль, нравственность
•Дораку — развлечение, распущенность
•Бусидо - «Путь воина»
•Кадо - аранжировка цветов (икебана)
•Седо — каллиграфия
•Садо — чайная церемония
•Кэндо — фехтование
•Дзюдо — «мягкий путь» (вид восточных единоборств)
•Айкидо — «встреча + энергия + путь» (вид восточных единоборств)
Многие из этих выражений относятся к традиционным японским искусствам (боевым и эстетическим), некоторые связаны с религиозными, философскими учениями; Другие составляют часть повседневной лексики японцев.
Концепция до глубоко укоренилась в японском образе мышления, как традиционном, так и современном. Сущность до иллюстрирует важнейшие культурные ценности японской нации и крайне важна для понимания специфики японских методов обучения.
Истоки концепции до: даосизм
Истоки духа до в Японии можно обнаружить в даосизме — религии Древнего Китая. Даосизм проник в японскую культуру во многом благодаря ее формированию под влиянием дзэн-буддизма, хотя методика даосских пророчеств и другие религиозно-мистические атрибуты даосизма попали в Японию в начале VI века вместе с другими заимствованиями из Китая. Даосизм еще не утратил окончательно свои позиции и в современной Японии, японские фундаментальные трактовки даосских традиций считаются одними из самых значительных в мире.
Даосизм сформировался как учение на идеях Лао-Цзы в V веке до н.э. Дао (или до по-японски) — это ключевое понятие для китайского образа мышления; буквально оно означает «путь, дорога», но также понимается и как единый Закон, единый Путь всех существ и вещей, которому надо следовать в жизни, и в более конкретном смысле — кодекс поведения и учение, как бусидо— «Путь воина». Понятие Пути выражает вечное единство человека и природы, и даосизм долгое время ассоциировался с ритуалами и тренировочными упражнениями, предназначенными для слияния небесного и земного; соединения могущества небес с обыденными делами в обычном мире таким образом, чтобы люди могли гармонизировать свою жизненную энергию с Путем, или универсальным духом.
Считается, что сущность Пути можно только почувствовать, ощутить, пережить, но ее нельзя познать разумом. Приверженцы дзэн, следуя «обучению без слов», проводимому наставником, проходят через катарсис, процессы освобождения сознания от всех страстей и забот до тех пор, пока оно (сознание) не станет «зеркалом небес и земли, отражающим сложность и многообразие существующих вещей». Личность с освобожденным сознанием становится обитательницей Пути и в итоге достигает просветления (нирваны) в «вечности» через отрешение от времени и пространства. В Японии никогда не предпринимались попытки официально насаждать даосизм, но случайный выбор этого учения оказался весьма удачным, его постулаты были легко усвоены и адаптированы к японскому образу мышления. Даосический мистицизм оказал сильное влияние на китайские школы дзэн-буддизма, которые были привезены в Японию в период Камакура. Именно в Японии состоялся наиболее полный синтез даосизма и буддизма, и с XIV-XV веков начинается культурно-социальная биография дзэн-буддизма как системы японского образа жизни. К наставникам дзэн стали обращаться военные, чиновники, купцы, мастера единоборств, художники, поэты, музыканты. Эти люди стремились постичь мистические силы дзэн, способные, по их мнению, раскрыть перед ними тайны бытия и помочь в практической деятельности. Дзэн вскоре стал ассоциироваться с наиболее важными аспектами японской средневековой культуры. На основе дзэн культивируется чайная церемония, складывается методика аранжировки цветов, формируется садово-парковое искусство. Дзэн дает толчок особым направлениям в живописи, поэзии, драматургии, способствует разработке таких видов боевых искусств, как каратэ, кэндо, дзюдо, стрельба из лука (кюдо).
Истоки духа до: дзэн-буддизм
Буддизм, привезенный из Китая в VI веке, за последующее тысячелетие буквально пронизал интеллектуальную, художественную и общественную жизнь Японии. Это помогло преобразовать страну из пространства, населенного примитивными племенами, в государство высокой цивилизации, что оказало глубокое и длительное воздействие на духовные и этические ценности японцев (Reischauer, 1988). Клайборн (Claiborne) отмечает, что «проникновение в японскую психику (душу) установок и ценностей буддизма было столь мощным, что оно заметно и сейчас в каждом аспекте жизни современной Японии» (1993, с. 62).
Безусловно, наибольшее влияние на японскую культуру оказал дзэн-буддизм. Монахи секты Дзэн не ограничивались только религиозной деятельностью. Они преуспели в дипломатии, в различных видах творчества: литературе, живописи, архитектуре, планировке садов, искусстве театра Но, в чайной церемонии и аранжировке цветов. Учение дзэн и проповедующие его странствующие монахи сыграли огромную роль в становлении большинства направлений искусства и литературы средневековой Японии, наполняя их своим духом, делающим упор на подсознательное, интуитивное ощущение истины и непосредственное ее восприятие учеником от наставника. Дзэн оказал также сильнейшее воздействие и на военное сословие, так как учение воспринималось самураями как руководство к прямому и уверенному пути жизни. Бусидо, к примеру, основывался на дзэн-упражнениях (медитациях) и соблюдении основных требований конфуцианской морали — преданности сюзерену и уважении старших. Поскольку самураи помимо военного дела усиленно занимались образованием и искусством, дзэн оказал огромное влияние на культурное и этическое воспитание японцев.
Дзэн, в своей оригинальной китайской форме чань-буддизма (Chan), испытал большое воздействие даосизма, по которому Дао (или позднее Будда) присутствует во всех вещах, хотя реальность этого постигнуть невозможно. Дзэн подчеркивает, что все живые существа имеют внутри себя Будду и только ощущение этого позволяет достичь особого состояния — сатори. Это состояние, которое рассматривается как мгновенное освобождение от телесной оболочки интеллекта, от бремени навязчивых идей и ощущения действительности. Сатори означает душевное спокойствие, равновесие, ощущение небытия, «внутреннее просветление». «Дзэн всегда нацелен на центральное событие в жизни, которое никогда нельзя подать на анатомический стол интеллекта» (Suzuki, 1964, с. 51). В самой процедуре, в достижении озарения скрывается какое-то неуловимое явление, которое не могли определить и сами наставники. Его нельзя описать, передать словами, объяснить теоретически; постигается оно только медитацией и непосредственным личным опытом. Те, кто достиг состояния просветления, не могут дать объяснение этой конечной истине, которая и крайне проста и почти очевидна, но выходит за пределы обычного дуализма субъекта и объекта.
Распространение дзэн-буддизма в Японии связано с деятельностью буддийского монаха Эйсая, основавшего в 1200 году секту Риндзай, известную своей системой изнурительных медитаций и применяющую для достижения состояния сатори различные стимулы, особое место среди которых занимают коаны, или специфические вопросы-загадки. Другая школа Дзэн, секта Сото, была основана учеником Эйсая Догэном. Эта секта также постоянно практиковала медитации, но не признавала коанов. Догэн предложил новую процедуру, которая получила название дзадзэн (медитация сидя). Он утверждал, что одно лишь спокойное сидение без каких-либо размышлений и ответов на вопросы-загадки, уводящее от мирских забот и моральных терзаний, способно постепенно привести к достижению состояния сатори. Хотя обе секты боготворили исторического Будду, тренировки и практика сосредоточивались на личности учителя, так как считалось, что указания учителя могут пробудить в учениках живущего в них Будду. Базируясь на мондо (диалог между учителем и учеником), особый дзэнский метод наставлений лишь просто указывал на истину, «сиюминутную вечность», никак не поясняя ее сути. Для наставника школы Дзэн лучшим способом выразить и передать ученикам свой ценный опыт было высказывание парадоксов, которые ставили оппонентов в тупик. Например: «Где ничего нет, там есть все» или «Умереть великой смертью — значит обрести великую жизнь». Эти высказывания иллюстрируют две непреодолимые дилеммы дзэн: невозможность выразить словами понятие истины и то, что «противоположности родственны и поэтому, по существу, гармоничны» (Watts, 1957, с. 175).
Тренировочные упражнения дзэн сочетают неподвижность и действие: медитацию учеников и их повседневную работу. В отличие от других направлений буддизма дзэн-буддизм подразумевает, что Будда незримо присутствует во всех неприметных явлениях обычной жизни и что гармонии духа и тела «можно достигнуть одновременным успокоением сознания (переходом в интуитивно-подсознательное состояние) и специальной активацией органов физического восприятия» (Claiborne, 1993, с. 76). Во всех формах деятельности дзэн выделяет особое значение естественности, легкости и спонтанности поведения, какую бы задачу ни предстояло решить. Это положение оказало сильное влияние на все формы культурного самовыражения японцев. Простота и лаконичность японских боевых и эстетических искусств иллюстрируют дзэн-идеи беспристрастности и самообладания, выход сознания за пределы «я существую» и освобождение его от обыденности, но не от состояния боевой готовности уже расслабившегося фехтовальщика или способности управлять ритуальными движениями в чайной церемонии (там же, с. 69).
Особенности традиционных японских искусств
Характерные черты, особенно часто приписываемые японским традиционным искусствам, — это кэйсикика (формализация, следование готовым трафаретам), сэйсин сюё (воспитание духа) и тоицу (единение, слияние с мастерством). Каждый вид традиционного творчества (боевого и эстетического) проходит следующие стадии.
1. Создание и закрепление шаблона или модели (ката): каждое действие ограничено определенными рамками — правилами (кэйсикика).
2. Постоянное повторение шаблона или модели (хампуку).
3. Овладение шаблоном или моделью до такой степени мастерства, которая выражается в градации (кю и дан).
4. Совершенствование шаблона или модели (кандзэн-сюги): красота совершенства.
5. Слияние с шаблоном или моделью и выход за их пределы (тоицу).
Многие выражения в японском языке отражают эти стадии творчества: ката-ни хаиру (следовать трафарету, принять определенную форму), ката-ни дзюкутацу-суру (совершенствовать модель, форму) и ката-кара нукэру (выйти за пределы шаблона, формы). Весь процесс обучения традиционным видам искусств проходит в умиротворяющей атмосфере покоя, повиновения и почтительности, зеркально отражая спокойно-уважительные отношения наставника и ученика.
Изначально дзэн сопротивлялся любой формализации эстетических и боевых искусств, обучение которым велось в буддийских монастырях. Но по мере расширения практики дзэн-буддизма потребовались наставления, определяющие основные направления деятельности последователей учения и грядущих поколений.
Подготовить большое число наставников и мастеров дзэн можно было, только используя единые стандарты и методы тренировочных упражнений в школах, к чему и пришли дзэн-буддисты с середины периода Эдо (Сакая, 1994, с. 277). В будо (бусидо), садо, надо, сёги (японские шахматы), в чтении и письме, в счете и других видах искусств и наук формировались определенные модели, которым надо было следовать, и учителям требовалось лишь выучить эти образцы, чтобы с их помощью тренировать учеников. Многие тэракоя (монастырские школы) и додзё (тренировочные залы), построенные во времена Эдо, базировались на этой методике обучения. Традиционные японские искусства при всем их разнообразии имели схожие методы обучения, многие из которых все еще практикуются и сегодня. Например, перед началом тренировок в додзё ученики сидят на татами и смотрят на мастера (наставника), который вводит их в стадию молчаливой медитации (мокусо). Затем ученики следуют движениям сэнсэя, показывающего элемент базового приема. Действия и движения повторяются тысячи раз и оттачиваются до автоматизма, прежде чем мастер переходит к показу следующего элемента модели. Цель такого обучения — «не только дать новые навыки, но также сформировать отличный характер и создать ощущение гармонии в ученике» (Niki и др., 1993, с. 56). Тренировка представляет собой в основном имитацию движений наставника, устные разъяснения и анализ действий сведены к минимуму. Вынужденные автоматически повторять определенные стандартные движения (трафареты) ученики освобождаются от посторонних мыслей и могут перейти в интуитивно-подсознательное состояние (мусин). Это состояние мусин подводит их к ощущению и восприятию действительности заведомо такой, какая она есть, — в чем, собственно, и заключается суть обучения в любых вариациях do-упражнений. В состоянии мусин мысли и действия как бы сливаются, существуют одновременно, в этот момент как раз и может быть найдена сущность духа до. После долгих лет тренировок в состоянии мусин, проходящих под руководством мастера, ученик совершенствует «Путь», и ему дозволяется выйти за рамки стандартных приемов и развивать новые модели и методы.
В обучении традиционным японским искусствам важное место отводится еще двум концепциям: кандзэн-сюги, или достижение красоты совершенства, цель которого — полное овладение всеми стандартными приемами, и сэй-син сюё, или воспитание духа, которое достигается сосредоточением усилий на тренировке сознания ученика, так же как и на отработке его навыков. Садо, или японская чайная церемония, дает этому примеры. Пришедшая из Китая в IX веке чайная церемония, практиковавшаяся вначале в дзэн-монастырях, постепенно приобрела черты искусства, получившего название садо — «путь чая». Суть этой церемонии заключается в эстетике совершенства и строгой регламентации ритуальных процедур действа — от простого акта принесения воды из источника, находящегося в тенистом саду, до размеренного и хорошо продуманного процесса приготовления чая и сервировки стола в маленькой, изысканно простой комнатке.
Мастер Сэн-но Рикю в XVI веке соединил чайную церемонию с одной из категорий японской эстетики, известной как ваби (контраст утонченности и простоты). Он пропагандировал применение в садо исключительно японской повседневной утвари, а не ввозимой из Китая посуды, специально предназначенной для чайной церемонии. Пропорции и размеры мебели тщательно выбирались, чтобы она гармонично вписывалась в небольшие комнаты для чаепития. Не только посуда, но дизайн чайных домиков и чайных садов, регламент и этикет церемонии были детально разработаны для того, чтобы наиболее полно соответствовать атмосфере отрешения от повседневных забот и волнений. Так идеи простоты, совершенства, устойчивого порядка и гармонии с природой, которые занимают центральное место в учении дзэн о жизненном пути, нашли свое отражение в традиционном японском искусстве садо.
Проблемы, порождаемые концепцией до
Идеи до продолжают оказывать влияние на японскую культуру, и люди во многих жизненных ситуациях прибегают к апробированным стереотипам поведения, ищут защиты в совершенствовании определенных базовых моделей как в средстве получения духовного удовлетворения. Бывает, что такой образ поведения и мышления перестает устраивать некоторых японцев, и они отдают предпочтение свободе, а не следованию готовым трафаретам. При всем этом общепринятые поведенческие стандарты все еще считаются более важными в Японии, чем оригинальность, новизна, свежесть мышления и т.н. Даже сегодня личность будет приниматься японским обществом лишь до тех пор, пока она следует системе и ее правилам. Все это до минимума низвело критическое начало в современном японском менталитете, так как слишком многие люди отдавали предпочтение, особенно в образовании, внешним формам или правилам и стандартам в ущерб содержанию и оригинальности мышления. Для них в японском языке имеется даже специальное выражение: ката-ни хаматта хито — человек в рамках, или негибкий человек, закосневший в определенной форме и не способный преодолеть ее. Другими словами, это тот, кто лишь механически заучивает трафареты и следует стереотипам, что, кстати, никогда не приветствовалось учением дзэн, так как это никогда не приводит к творчеству, росту и развитию до тех пор, пока человек «не выйдет за рамки шаблона». Большинство японцев сегодня, однако, склонны слепо следовать канонам и оставаться на внешнем, формальном уровне познания, что, по мнению некоторых ведущих японских предпринимателей, стало ахиллесовой пятой японского бизнеса. Как резонно замечает президент компании «Мицубиси электрик» Тати Киути: «Японские компании испытывают затруднения, когда сотрудникам неоткуда скопировать методику действий либо нет руководства или справочника для ее изучения» (Kotkin, 1997, с. 7-8). Более того, Японию засасывает трясина всеобщего увлечения материальной культурой, часть которой имеет заграничное происхождение. В итоге духовные и эстетические ценности, заложенные в концепции до, быстро утрачиваются, и в наши дни даже ката исчезают и ничего не создается взамен.
Список
литературы
Claiborne G. Japanese and American rhetoric: A contrastive study. Florida: University of South Florida, 1993.
Kotkin J. Daily Yomiuri, 1997, April 4. P. 7-8. .
LaPenta J. «Form in a teacup: Japan's most famous - and misunderstood - ceremony». // Daily Yomiuri, 1998, March 29. P. 13.
Niki K., IrieK, Kato H. Budo. Tokyo: Tokyo-do Press, 1993.
Pinnington A. Inside out: English education and Japanese culture. Tokyo: Sansyusha, 1986.
Reischauer E. The Japanese today. Cambridge, MA: Belknap Press, 1988.
Sansom G. A History of Japan (Vol.1-3). Tokyo: Charles E. Tuttle Company, 1963.
Suzuki D. An introduction to Zen Buddism. New York: Evergreen Black Cat-Grove, 1964.
Watts A. The way of Zen. NewYork: Pantheon, 1957.
На японском языке:
Сакая Т. Нихон това наника (Что такое Япония?). Токио: Коданся, 1994.
|
