"История ничему не учит, но она проучивает за невыученные уроки"… Для понимания смысла и характера участия Советского Союза в формировании послевоенной системы мироустройства необходимо обратиться к тому внешнеполитическому опыту, который был накоплен нашей страной в первые десятилетия XX века. Этот опыт, преимущественно горький, тем не менее, сыграл свою позитивную роль. Ошибки и просчеты, допущенные Россией на международной арене в годы царствования последнего императора, не повторились в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. Советскому правительству во главе с И.В. Сталиным удалось избежать их и при складывании антигитлеровской коалиции, и при решении вопросов о послевоенном будущем. Несмотря на две тяжелейшие военные катастрофы – в летние месяцы 1941 и 1942 годов, была сохранена стабильность политического режима и территориальная целостность страны. Сталинскому руководству удалось сплотить подавляющее большинство народа в деле защиты Отечества и одержать победу над врагом. Важное значение в достижении победы имело сотрудничество СССР с другими государствами – участниками антигитлеровской коалиции. Многое при этом зависело от правильной организации сотрудничества, от рационального выстраивания союзнических отношений. Здесь советским лидерам пришлось добросовестно учиться на опыте и ошибках своих близких предшественников – первых лиц Российской империи начала XX столетия.
С начала XX века кардинально меняется характер международных отношений. Возрастание экономической и военно-политической мощи великих держав, влияние и интересы которых простирались далеко за пределы национальных границ и охватывали огромные территории на всех континентах, обусловило возникновение крупных военно-политических блоков и приближало будущий мировой конфликт. Менялась политико-дипломатическая тактика ведущих держав. Ее характерными чертами стали бескомпромиссность и стремление к максимальному успеху в продвижении своих интересов. Великие державы все чаще прибегали к обширным территориальным захватам и к вмешательству во внутренние дела других стран, открыто занимаясь устройством политических кризисов и переворотов ради расширения сфер своего влияния. Внешняя политика России на рубеже XIX-XX веков носила традиционный характер. Она была нацелена на предотвращение военных конфликтов и мирное разрешение международных споров. Россия оставалась великой европейской и мировой державой. Своеобразным кредо внешней политики России был благодушный афоризм, приписываемый современниками императору Александру III: "Пока русский царь ловит рыбу, Европа может подождать". Николай II недооценил мудрость другого изречения своего отца – Царя-Миротворца: "У России есть только два союзника – ее армия и ее флот". Он искренне верил в прочность союзнических отношений с республиканской Францией. В то же время последний русский царь уповал и на родственные узы, связывавшие августейшие дома России, Германии, Англии и других европейских государств. Эти узы тоже казались ему надежными…
В августе 1898 года, находясь в Ливадии, Николай II выступил инициатором созыва международной конференции для обсуждения проблем сокращения вооружений. Правительствам государств мира предлагалось достичь соглашения о приостановлении гонки вооружений, об ограничении численности вооруженных сил и вооружений. Антимилитаристский призыв русского царя отвечал чаяниям народов и шел вразрез с завоевательными устремлениями правящих кругов Германии, Англии, США и других колониальных держав, готовившихся к борьбе за передел мира и считавших русскую ноту "несвоевременной акцией". Правда, ни одна держава не осмелилась публично отвергнуть инициативу России. Результатом стало проведение в 1899 году Гаагской конференции мира. Были согласованы важные международные правовые нормы по вопросам войны и мира. Но идеи ограничения и сокращения вооруженных сил и вооружений, выдвинутые русским царем, не нашли поддержки.
Первой жестокой расплатой России за благодушие во внешней политике стало поражение в войне с Японией 1904-1905 годов. Недруги России легко добились ее международной изоляции. Япония выступила "защитницей" суверенных прав Китая, настаивая на выводе русских войск из Маньчжурии и ликвидации русских концессий в Корее. Враждебно относилась к России Англия, заключившая в 1902 году союз с Японией. Германия заняла формально нейтральную позицию, тайно подталкивая Японию к началу войны. Французские дипломаты разъяснили русскому правительству, что франко-русский союз относится только к европейским делам. Японская армия была обучена немецкими инструкторами и хорошо вооружена, оснащена тяжелой и горной артиллерией. Япония получила большую военную помощь от Англии и США. Последние предоставили ей крупные кредиты, построили японский броненосный флот и беспрерывно снабжали японскую армию оружием. Японский план ведения войны носил четкий наступательный характер: внезапное нападение на русский флот и его уничтожение, высадка в Корее и Маньчжурии, захват Порт-Артура штурмом, разгром русской армии в Маньчжурии и захват стратегически важной Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), чтобы прервать доставку русских подкреплений. Русский план не содержал ясных военных задач. Он предусматривал оборону Порт-Артура и Владивостока с моря и суши, оборонительные бои в Маньчжурии и отход к месту сосредоточения главных сил в районе Харбина. План полностью уступал военную инициативу японцам. Неудачный ход русско-японской войны стал для Николая II труднообъяснимой неожиданностью. Но могло ли быть иначе?.. Падение Порт-Артура обескуражило царя, он утратил веру в победу. О сдаче Порт-Артура Николай писал в дневнике: (21 декабря 1904 года) "Тяжело и больно, хотя оно и предвиделось, но хотелось верить, что армия выручит крепость. Защитники все герои и сделали более того, что можно было предполагать. На то значит воля Божья!"(1).
Поиск союзников стал для русской дипломатии невыполнимой задачей. Франция в 1904 году заключила соглашение с Англией о "сердечном согласии", а затем отказала России в военном займе. Николай II пытался оформить военный союз России с Германией и Францией, направленный против Англии. Оборонительный союз был заключен царем с германским императором Вильгельмом II в Бьорке (Финляндия) в июле 1905 года, но должен был вступить в силу уже после заключения мира между Россией и Японией. Обе стороны условились, что третьим участником союза должна стать Франция. Но Франция отказалась присоединиться к нему. Николай II отвергал саму мысль о войне с Францией. В октябре 1905 года он предложил Вильгельму II дополнить Бьоркский договор декларацией о неприменении положений договора "в случае войны с Францией". Германия отвергла поправку русского царя и договор утратил силу. В разгар русско-японской войны президент США Теодор Рузвельт заявил, что если какая-либо из держав будет помогать России, то США вступят в войну на стороне Японии и "пойдут так далеко, как это потребуется в ее интересах"… Не вспоминал ли эти слова своего предшественника президент Франклин Рузвельт в день нападения японцев на Перл-Харбор?
Правящие круги США и японское правительство сделали ставку на разжигание революции в России, снабжая необходимыми средствами действовавшие внутри нее революционные, сепаратистские и прочие антиправительственные силы. Осенью 1904 года под патронажем бывшего военного атташе Японии в Петербурге полковника М. Акаси в Париже состоялось совещание оппозиционных и революционных партий России, на котором председательствовал лидер финских националистов К. Циллиакус. В совещании приняли участие либералы, эсеры, польские и латышские социалисты, польские и финские националисты, армянские и грузинские социалисты-федералисты и др. Оппозиция отказывалась от диалога с "уходящей властью". Революционные события 1905 года ослабили Россию, подорвали боеспособность и моральный дух ее армии и флота.
После известия о "Цусиме" Вильгельм II посоветовал Николаю II прекратить непопулярную войну, не идти "против воли нации", ибо "национальная честь сама по себе вещь прекрасная, но только если вся нация сама решила ее защищать". Царь обреченно согласился на уступки. Смирившись с унизительным Портсмутским трактатом, он замечал, что заключение мира, "вероятно, хорошо, потому что так должно было быть", но сознавался, что при этом "радостного настроения не чувствовалось"(2).
Внешняя политика России после русско-японской войны была направлена на укрепление союза с Францией, на поддержание добрососедских отношений с Германией и Австро-Венгрией, на урегулирование спорных вопросов с Англией и Японией, касающихся размежевания сфер влияния на Востоке. Важнейшей целью этого курса было стремление Николая II не допустить вовлечения России в большую европейскую войну. Страна, вышедшая из смуты 1905-1907 годов, нуждалась в мире и в глубоких внутренних реформах.
Заинтересованность в улучшении отношений с Россией проявила Англия. Она стремилась привлечь Россию к участию в Антанте – англо-французском военно-политическом блоке, направленном против Германии. В русско-английском соглашении 1907 года говорилось о разделе территории Персии на русскую и британскую сферы влияния, в Афганистане признавался приоритет интересов Англии, стороны заявляли об уважении суверенитета Китая над Тибетом. Николай II был против придания соглашению с Англией антигерманской направленности. Но в 1908 году Россию посетил британский король Эдуард VII. Его переговоры с Николаем II в Ревеле символизировали вступление России в Антанту, хотя никаких письменных соглашений на этот счет не существовало. Английское правительство, со своей стороны, ограничилось устным обещанием поддержать требование России об открытии черноморских проливов для русских судов. После русско-японской войны Франция вновь заявила о верности союзническим отношениям с Россией. Таким образом, "Тройственное согласие" Англии, Франции и России утверждалось явочным порядком и не было оформлено никакими формальными договорами. Николай II также подчеркивал намерение России сохранить нейтралитет в случае войны Англии с Германией, но данное пожелание было чисто теоретическим в условиях надвигавшейся мировой войны.
Рост экономического потенциала России, благосостояния народа и успехи военного строительства в России в годы столыпинских реформ давали основания европейским общественным кругам высоко оценивать перспективы ее развития. Французский обозреватель Э. Тэри писал: "… если у больших европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1900 и 1912, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении"(3). Русский царь не высказывал притязаний на гегемонию в Европе. В его суждениях идеи социально-экономической модернизации соседствовали с традиционными "исконно-русскими" началами. "Духовному взору Моему ясно представляется спокойная, здоровая и сильная Россия, верная своим историческим заветам"(4), - говорил Николай II в январе 1914 года, всего за несколько месяцев до начала мировой войны. Война была не выгодна России, ставшей на путь кардинальных социальных реформ. Землеустроительная политика П.А. Столыпина была призвана ликвидировать чересполосицу и дальноземелье, существенно повысить рентабельность крестьянских хозяйств, а вместе с ней – уровень жизни основной массы населения России. В 1911-1912 годах германская правительственная комиссия во главе с профессором О. Аухагеном занималась изучением первых итогов Столыпинской аграрной реформы. Посетив Россию, Аухаген представил берлинскому кабинету свой отчет. В нем отмечалось, что "если землеустроительная реформа будет проводиться при ненарушении порядка в империи еще 10 лет, то Россия превратится в сильнейшую страну в Европе". Главный вывод отчета гласил, что "по завершении земельной реформы война с Россией будет не под силу никакой другой державе". Германское правительство и кайзер были крайне обеспокоены такими сообщениями. "Правители Германии, - резюмировал В.В. Шульгин, - не захотели ждать, когда завершится в России реформа, начатая Столыпиным. Они напали на Россию через год после ученой разведки". Сама комиссия Аухагена сыграла, таким образом, роль "разведки" в прямом – военном смысле слова(5).
Русский царь сознавал чреватую большой войной опасность разрыва с Германией и в сентябре 1910 года уволил с поста министра иностранных дел А.П. Извольского, имевшего репутацию англомана и "врага Германии". В октябре 1910 года состоялись успешные переговоры Николая II с Вильгельмом II в Потсдаме. Оба монарха обязались не поддерживать действий третьих держав, направленных против интересов друг друга. Кайзер отказывался от поддержки агрессивных шагов Австро-Венгрии на Балканах, царь обещал не участвовать в антигерманских затеях Англии. Но попытка устранить русско-германские разногласия была враждебно встречена в либеральных кругах. В Думе лидер кадетов П.Н. Милюков осуждал правительство за отказ от "наступательного" союза с Францией и Англией. В действительности, франко-русский союз являлся оборонительным, а союзнические отношения России с Англией вообще не оформлялись международно-правовыми актами. В свою очередь, английская дипломатия приложила немало усилий для того, чтобы дезавуировать итоги потсдамских переговоров. В ноябре 1913 года Вильгельм II заявил русскому премьеру В.Н. Коковцову, что война становится "неизбежной", независимо от того, "кто начнет ее". Тем самым, Германия дала понять России, что готова начать войну. Выслушав доклад Коковцова о германской позиции, царь лишь сказал: "На все – воля Божия!"(6).
В феврале 1914 года П.Н. Дурново, один из немногих противников вхождения России в Антанту среди высших сановников Империи, представил Николаю II записку. Он доказывал, что даже военная победа над Германией не улучшит положение России на мировой арене, но даст возможность кредиторам-союзникам закабалить ее. А в случае военных неудач, даже "частичных", Дурново предрекал самые катастрофические последствия. Он полагал, что вслед за оживлением антиправительственных сил в Думе и обществе, возобновлением революционных выступлений, деморализацией армии "Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению". Дурново советовал царю отказаться от участия в Антанте и отдать предпочтение "тесному сближению России, Германии, примиренной с нею Франции и связанной с Россией строго оборонительным союзом Японии"(7). Автор записки опоздал. Николай II решил готовиться к войне против Германии и Австро-Венгрии. Девизом новой политики России стало название громкой газетной статьи, опубликованной по инициативе военного министра В.А. Сухомлинова: "Россия хочет мира, но готова к войне".
Итак, в результате настойчивых усилий англо-французской дипломатии Россия втягивалась в большой европейский конфликт. Несмотря на попытки русского царя сохранить свободу политического маневра и не связывать Россию обязательствами с той или иной европейской коалицией, страна была вовлечена в союз с державами Антанты, что сделало практически неизбежным ее участие в мировой войне.
"Великое отступление" русской армии весной и летом 1915 года вызвало рост общественного недовольства. Либеральная оппозиция сочла сложившееся положение удобным для начала борьбы за власть. Конференция кадетской партии в июне 1915 года выставила требование создания "министерства общественного доверия", т. е. правительства, ответственного даже не перед Думой, где, по мнению П.Н. Милюкова, имелось "правое большинство", а перед либеральным "обществом". Созданный в июле 1915 года центральный военно-промышленный комитет во главе с октябристом А.И. Гучковым декларировал цель своей деятельности – добровольную "мобилизацию промышленности". Но Гучков повел также речь о необходимости политических перемен. Он никогда особенно не скрывал главной цели своего сближения с военными кругами и еще до начала мировой войны откровенно признавался соратникам, что приступает к подготовке военного заговора против Николая II: "В 1905 году революция не удалась потому, что войско было за Государя (…) В случае наступления новой революции необходимо, чтобы войско было на нашей стороне, (…) чтобы в случае нужды войско поддерживало более нас, нежели Царский Дом". В августе 1915 года вся парламентская оппозиция сплотилась в рамках "Прогрессивного блока". В него вошли представители шести думских фракций – от либералов-кадетов во главе с П.Н. Милюковым до прогрессивных националистов во главе с В.В. Шульгиным. Блок захватил господствующие позиции в Думе. "Министерство доверия" стало главным требованием оппозиции. За его красивой ширмой речь шла о насущной политической прозе – о взятии власти.
В августе 1915 года государь возложил на себя обязанности Верховного главнокомандующего. Ставка в Могилеве стала главным местопребыванием монарха. Венценосному "вождю" русской армии сопутствовал успех. В сентябре 1915 года германское наступление на Восточном фронте захлебнулось. Неприятелю не удалось разгромить Россию и вывести ее из войны. Доверенным лицом царя в столице, в правительственных делах сделалась императрица Александра Федоровна. В итоге, царь полностью утратил контроль над столицей, над правительством и над общественными настроениями. За свой просчет он заплатил самую высокую цену…
Подготовка государственного переворота началась еще в августе 1915 года. Тогда в газете П.П. Рябушинского "Утро России" был напечатан список теневого правительства – "Кабинета обороны" во главе с председателем Думы М.В. Родзянко. В начале апреля 1916 года в Петрограде на квартире супругов Е.Д. Кусковой и С.Н. Прокоповича состоялось очередное совещание оппозиционных деятелей. На этом совещании и было, по сути, сформировано будущее Временное правительство. Место премьера отводилось князю Г.Е. Львову, министра иностранных дел – П.Н. Милюкову, военного министра – А.И. Гучкову, министра юстиции – В.А. Маклакову или В.Д. Набокову, министра торговли и промышленности – А.И. Коновалову или С.Н. Третьякову. В обсуждении кандидатур участвовали как либералы, так и социалисты – эсеры и социал-демократы. Представителем большевиков был И.И. Скворцов-Степанов. Присутствовавшие были крепко связаны как общими ближайшими целями, так и масонскими узами. Заговорщики без обиняков называли своей конечной целью переворот, чтобы, по признанию А.И. Гучкова, вынудить государя "покинуть престол". В заговор была вовлечена военная верхушка, к нему присоединились ближайшие военные сотрудники государя – Верховного главнокомандующего. Начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев, главком Северного фронта генерал Н.В. Рузский, генерал А.М. Крымов и другие высшие военачальники поддержали планы отстранения Николая II от власти. Один из замыслов предполагал захват царского поезда. Сознавали ли предавшие царя генералы, что грядущая революция погубит и военную кампанию, и армию как таковую?..
Конечно, трудно не признать справедливость упреков в адрес царской "нерешительности". Охватившая Россию "оборонческая" и откровенно пораженческая пропаганда не встретила отпора. Повседневная жизнь общества, пронизанного декадентскими помыслами, не отвечала остроте момента и была вопиюще далека от законов военного периода. Николаю II не удалось превратить страну в единый военный лагерь, где за спиной действующей армии должен находиться крепкий военный тыл. Такая задача даже не была ясно обозначена. В канун сессии Думы, открывавшейся 1 ноября 1916 года, императрица Александра Федоровна сообщала мужу: "Это будет отвратительная Дума"(8). П.Н. Милюков обвинил правительство в "глупости или измене" и назвал его "нашим главным злом, победа над которым будет равносильна выигрышу всей кампании". Военному министру Д.С. Шуваеву молва приписала замечательную реплику: "Я, может быть, дурак, но я не изменник"(9).
Царь стоически отвергал требования либеральной оппозиции, настаивавшей на создании "ответственного министерства". Он предвидел разрушительные последствия дальнейшего ослабления верховной власти. У. Черчилль точнее других объяснял сущность позиции русского самодержца: "Николай II, в глубокой скорби, оставался непоколебим (…) Гигантская машина скрипела и стонала. Но она продолжала работать. Еще одно усилие и победа должна прийти. Изменить строй, отворить ворота нападающим, отказаться хотя бы от доли своей самодержавной власти – в глазах Царя это значило вызвать немедленный развал (...) Самая негибкость строя придавала ему мощь (...) Самодержавный Царь, какие бы ни бывали прискорбные упущения, повелевал Россией. Никто не может доказать, что власть на три четверти или на половину царская, а на остальную долю парламентская, могла бы чем-либо вообще повелевать в подобные времена"(10). Сколько сочувствия в этих словах! Однако мнение будущего британского премьера не совпало с официальной позицией правительств и дипломатов союзных держав. Последние всемерно торопили начало либеральной эры в России. Методы для этого использовались самые разные. Дорогого стоят одни только скандальные обстоятельства участия британской разведки в организации убийства Г.Е. Распутина…
У союзников России по Антанте не было никаких моральных оснований желать смены власти в Петрограде. Царь строго придерживался союзнических обязательств. Несмотря на возраставшее в России недовольство союзниками, решившими "воевать до последнего русского солдата", – осенью 1915 года Николай II санкционировал отправку во Францию, по настоянию последней, русских военных отрядов. Он не допускал возможности заключения сепаратного мира с Германией даже на "идеальных" условиях. Такие условия были сообщены представителем германского правительства Ф. Варбургом товарищу председателя Думы А.Д. Протопопову летом 1916 года: Россия предоставляет автономию Польше, уступает Германии на Балтике район Либавы и получает взамен часть Галиции, а также турецкую Армению(11). Царь их проигнорировал. Международный авторитет России заметно возрос после Брусиловского прорыва весной-летом 1916 года. Русская армия овладела значительной частью Волыни, Галиции и Буковины. В этом успехе виделся предвестник полной военной победы. Решающее наступление русской армии и войск союзников намечалось на апрель 1917 года. В 1916 году союзные державы, после долгих переговоров, признали права России на Константинополь, проливы Босфор и Дарданеллы. Николай II официально объявил об этих обязательных условиях послевоенного устройства в приказе по армии 12 декабря 1916 года. Кроме того, он считал необходимым включить, после войны, в состав России турецкую Армению, восточную Галицию, северную Буковину и Карпатскую Русь. Царь допускал восстановление единого и суверенного Польского государства как конституционной монархии, находящейся в личной унии с Россией.
Развитие политического кризиса в России было оптимальным для союзных держав средством избежать выполнения взятых перед Россией обязательств по послевоенному переустройству. Близившееся вступление США в войну на стороне Антанты делало Восточный фронт минимально необходимым для достижения победы. Правящие круги Англии и Франции приняли реальное участие в подготовке переворота в России. Французский посол М. Палеолог учтиво выслушивал рассуждения русских великих князей – членов Императорского дома о пользе дворцового переворота. В апреле-июне 1916 года парламентская делегация России (члены Государственной думы и Государственного совета) посетила Англию, Францию и другие европейские страны. В составе делегации преобладали деятели "Прогрессивного блока" (П.Н. Милюков, А.И. Шингарев и др.). Они налаживали контакты с западными коллегами и искали поддержки у правительств стран Антанты перед началом нового противоборства с властью. Русская либеральная оппозиция получила международное признание. Англичане заявили о "великом братстве парламентов". Была достигнута договоренность о создании межпарламентской союзнической группы, к которой Дума могла бы апеллировать в случае конфликта с монархом. Милюков имел доверительные беседы со многими европейскими политиками, банкирами, промышленниками, военными. Его принимали короли Англии, Швеции и Норвегии, президент Франции Р. Пуанкаре, британский и французский премьеры Асквит и Бриан. Милюков рассматривался ими как один из будущих лидеров России. Осенью 1916 года английский посол Дж. Бьюкенен на торжественном заседании в Петрограде Общества английского флага призвал русскую либеральную оппозицию довести войну "до победного конца" не только на поле брани, но и внутри страны. Это был призыв к захвату власти.
В конце 1916 года послы Англии и Франции навязали Николаю II обсуждение внутренних проблем и требовали от него уступок либеральному блоку. Бьюкенен советовал царю "заслужить доверие народа" – уволить непопулярных министров. В ответ Николай II предположил, что и народу "следовало бы заслужить" доверие царя, и добавил, что назначает министров "без посторонней помощи". Но царская отповедь не остановила союзников. Во время конференции в Петрограде представителей союзных держав – России, Англии, Франции и Италии (19 января – 7 февраля 1917 года) в обществе много говорилось, что Антанта намерена взять русское правительство "под опеку", заставить его пойти на дальнейшую либерализацию политической жизни, создать "ответственное министерство" и т. п. Член английской делегации лорд А. Мильнер представил Николаю II секретную записку с пожеланием, чтобы тот назначил либерально-оппозиционных деятелей, "совершенно не считаясь с официальными традициями, на высшие правительственные посты"(12) (Какие параллели с современностью!). До переворота оставалось три недели…
Бессилие русской верховной власти выразилось в ее неспособности определять ход событий ни на внешней арене, ни внутри страны. Против воли царя Россия была втянута в войну. Либеральная оппозиция доминировала в представительных учреждениях, в органах местного самоуправления, в печати. Царь не получил поддержки ни в обществе, ни в кругах деградировавшей высшей бюрократии и генералитета, ни в ближайшем окружении. Придворная "камарилья", которую прежде было принято называть "реакционной" опорой самодержавия, на деле состояла из лиц, обремененных сугубо частными интересами. В канун Февраля 1917 года многие из этих людей видели гарантию личного благополучия в успехе дворцового переворота. Заложник обстоятельств, царь сформулировал свое отношение к властной элите старой России лишь после своего отречения – 2 марта 1917 года: "Кругом измена, и трусость, и обман"(13). Горячо желая победы русского оружия, свергнутый монарх подписал 8 марта 1917 года прощальный приказ по армии. "Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестную нашу Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников"(14), - говорилось в нем. Несмотря на лояльность Николая Романова новому режиму, его приказ не был ни оглашен, ни опубликован.
Крах старой российской государственности последовал в момент, когда победа Антанты уже была делом предрешенным. Военные трофеи достались другим. Россия, единственная из держав Антанты проигравшая Первую мировую войну из-за потрясшей ее революции, была немедленно выброшена на задворки "цивилизованного мира". Великий князь Александр Михайлович, прибывший в 1919 года на Версальскую мирную конференцию, так описывал свои впечатления: "Никто не желал помнить, что бывшая Российская империя сражалась на стороне союзников; многочисленные русские губернии переходили Румынии и новосозданным государствам – Польше, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, Грузии и Азербайджану, - их интересы представляли в Версале бывшие русские провинциальные адвокаты, ставшие вдруг чрезвычайными и полномочными послами". Личный секретарь Ж. Клемансо в беседе с ним обронил примечательную фразу: "Если бы в России не произошло этих ужасных событий, мы в точности выполнили бы наши обязательства". Речь шла об обязательствах "относительно бывшего союзника". Александр Михайлович дипломатично, но с сарказмом ответил: "Я не сомневаюсь"(15).
О роковых для России событиях 1917 года У. Черчилль писал: "Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда была видна гавань (…) Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена". Много лестного сказал Черчилль о военной роли бывшего русского самодержца: "Самоотверженный порыв русских армий, спасший Париж в 1914 году; преодоление мучительного бесснарядного отступления; медленное восстановление сил; брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 года непобедимой, более сильной, чем когда-либо; разве во всем этом не было его (Николая II. – В.В.) доли? Несмотря на ошибки большие и страшные, - тот строй, который в нем воплощался, которым он руководил, которому своими личными свойствами он придавал жизненную искру – к этому моменту выиграл войну для России"(16). Почти выиграл… В Версале об этом никто не вспоминал.
…Наступил 1945 год. Крупным успехом советской дипломатии явилось достижение договоренности о проведении встречи лидеров трех великих держав именно на территории СССР, что подчеркивало ведущую роль этой страны в войне. Именно советский лидер И.В. Сталин явился центральной фигурой Крымской (Ялтинской) конференции. Главной задачей Советского Союза в ходе Ялтинской конференции стало обеспечение нерушимости и безопасности своих послевоенных границ как в Европе, так и в Азии. Сталин обусловил вступление СССР в войну с Японией через три месяца после прекращения войны в Европе признанием права СССР на южную часть Сахалина и Курильские острова. При обсуждении польского вопроса на реплику Черчилля, что для Англии Польша – "вопрос чести", Сталин ответил: "Для России этот вопрос как чести, так и безопасности. На протяжении всей истории Польша служила коридором, через который проходили враги России для нападения на нее". Он не допустил возвращения к власти антирусски настроенного польского эмигрантского правительства. Советско-польская граница определялась примерно по "линии Керзона", которая еще в 1920 году была признана британским правительством как восточная граница польских земель. По преданию, Черчилль бросил фразу: "Но Львов никогда не был русским городом!". "А Варшава была", - заметил Сталин(17). Сторонами были согласованы границы будущих зон оккупации побежденной Германии войсками государств – участников антигитлеровской коалиции. Президент США Ф. Рузвельт признал право СССР на получение германских репараций. Лидеры трех держав приняли историческое решение созвать 25 апреля 1945 года в Сан-Франциско конференцию Объединенных Наций для подготовки устава новой международной организации безопасности. Сталин не дал союзникам ни малейшего повода усомниться в своей приверженности общему делу. Появившееся позже на Западе утверждение, что Сталин якобы "обманул западные державы", не выдерживает никакой критики. Оценивая итоги конференции и выполнение Советским Союзом своих обязательств, Черчилль заявил: "Мне не известно ни одно правительство, которое выполняло бы свои обязательства более точно, нежели русское Советское правительство". Висло-Одерская наступательная операция Красной Армии, спасшая американцев и англичан от разгрома в Арденнах, была в самом разгаре. Вместе с тем, советская делегация твердо отстаивала национальные интересы своей страны и добилась закрепления военных побед СССР в международно-правовых документах.
Таковы были уроки, извлеченные советским руководством из грустного внешнеполитического опыта России начала XX века. Исторические уроки были выучены. Требованиям западных союзников Сталин противопоставил непреклонную волю, мудрость государственного деятеля и талант дипломата. Черчилль вспоминал о Сталине в декабре 1959 года: "Сталин при встрече производил величайшее впечатление. Его влияние на людей неотразимо. Когда он входил в зал заседаний Ялтинской конференции, все мы, словно по команде, вставали и, странное дело, держали руки по швам. Он обладал глубокой, осмысленной мудростью. Он был непревзойденным мастером, умевшим находить в трудные минуты пути выхода из самого безвыходного положения. В самые трагические минуты, а также в моменты торжества он был одинаково сдержанным, никогда не поддавался эмоциям". Таким выглядел советский лидер в глазах многоопытного британского политика. Через несколько месяцев после Ялтинской конференции – 2 сентября 1945 года, в день капитуляции Японии, Сталин в Обращении к народу напомнил о том, как "в феврале 1904 г. Япония, воспользовавшись слабостью царского правительства, неожиданно и вероломно, без объявления войны напала на нашу страну", и о том, что "поражение русских войск в 1904 году в период русско-японской войны оставило в сознании народа тяжелые воспоминания". Вспомнив о былом поражении России, Сталин скупо и немногословно объявил о великой победе своей страны во Второй мировой войне: "Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил"(18).
…Но вернемся в лето 1914 года. Когда до начала мировой войны оставались считанные дни, русский генерал А.А. Брусилов с женой еще отдыхал на немецком курорте в Киссингене. Ему запомнился праздник, устроенный тогда местным обществом: "Ничего подобного в России не было, и наш народ жил в полном неведении о том, какая грозовая туча на него надвигается и кто ближайший лютый враг". Внимание зрителей привлекли монументальные декорации. Брусилов пишет: "В тот памятный вечер весь парк и окрестные горы были великолепно убраны флагами, гирляндами, транспарантами. Музыка гремела со всех сторон. Центральная же площадь, окруженная цветниками, была застроена прекрасными декорациями, изображавшими московский Кремль, церкви, стены и башни его. На первом плане возвышался Василий Блаженный. Нас это очень удивило и заинтересовало. Но когда начался грандиозный фейерверк с пальбой и ракетами под звуки нескольких оркестров, игравших "Боже, царя храни" и "Коль славен", мы окончательно поразились. Вскоре масса искр и огней с треском, напоминавшим пушечную пальбу, рассыпаясь со всех гор на центральную площадь парка, подожгла все постройки и сооружения Кремля. Перед нами было зрелище настоящего громадного пожара. Дым, чад, грохот и шум рушившихся стен. Колокольни и кресты церквей накренялись и валились наземь. Все горело под торжествующие звуки увертюры Чайковского "12-й год". Мы были поражены и молчали в недоумении. Но немецкая толпа аплодировала, кричала, вопила от восторга, и неистовству ее не стало пределов, когда музыка, сразу при падении последней стены над пеплом наших дворцов и церквей, под грохот апофеоза фейерверка, загремела немецкий национальный гимн. "Так вот в чем дело! Вот чего им хочется!" – воскликнула моя жена. Впечатление было сильное. "Но чья возьмет?" – подумалось мне".
Хотелось бы ныне, в год юбилея становления справедливой и гармоничной "Ялтинской системы" мироустройства, сказать ее закордонным разрушителям, доморощенным лакеям "нового мирового порядка", всем клеветникам и ненавистникам России:
– Господа, перестаньте играть с огнем! Уроки истории вами не выучены. У России и сегодня найдутся силы для того, чтобы защитить свой народ и справедливый мир. И мы посмотрим, "чья возьмет".
Список литературы
1. Дневники императора Николая II. М., 1992. С. 243.
2. Там же. С. 275, 276.
3. Тэри Э. Россия в 1914 г. Экономический обзор. Paris, 1986. С. 13.
4. Ольденбург С.С. Царствование Императора Николая II. Т. II. М., 1992. С. 118.
5. См. подробнее: Щагин Э.М. и др. Новейшая отечественная история. XX в. Кн.1. М., 2004. С. 62-66.
6. Ольденбург С.С. Указ. соч. Т. II. С. 103.
7. Там же. С. 131-132.
8. Платонов О.А. Терновый венец России. Николай II в секретной переписке. М., 1996. С. 599.
9. Ольденбург С.С. Указ. соч. Т. II. С. 214.
10. Цит. по: там же. С. 212-213.
11. См.: Герасимов А.В. На лезвии с террористами. М., 1991. С. 191-192.
12. Ольденбург С.С. Указ. соч. Т. II. С. 229, 232.
13. Дневники императора Николая II. С. 625.
14. Цит. по: Боханов А.Н. Николай II. М., 1997. С. 389-390.
15. Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. М., 1999. С. 299, 301, 302.
16. Churchil W. The world crisis. 1916-18. London, 1927. P. 223-225.
17. См.: Чуев Ф.И. Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы. М., 1998. С. 540.
18. Сталин И.В. Сочинения. Т. 15. М., 1997. С. 241.
19. Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 2004. С. 49.
|
