Изучая предков, узнаем самих себя, без знания истории мы должны признать себя случайностями, не знающими, как и зачем пришли в мир, как и для чего живем, как и к чему должны стремиться.
В. Ключевский
Хотим мы этого или нет, наше настоящее неотделимо от прошедшего, которое постоянно напоминает о себе. “Весь в деда пошел”, — говорят окружающие о младенце, которому без году неделя. Старые псковские фрески, буквы, выцарапанные на новгородской бересте, звуки пастушьего рожка, предания “давно минувших дней”, очертания храмов — все это всколыхнувшееся прошлое заставляет думать о том, что былое не ушло.
История — грозное оружие! Разве не очевидно, что “империя зла” начала разваливаться под мощными ударами писателей, обратившихся к нашему прошлому! Среди них В. Чивилихин, А. Солженицын, Ч. Айтматов, В. Шаламов. Литература 80-х годов обратила сознание народа к его историческому прошлому, рассказала ему, что он вовсе не ровесник Октября, что корни его уходят вглубь веков.
Роман-эссе Владимира Чивилихина “Память” был опубликован в 1982 году. Писатель пытается “объять необъятное” и вспомнить все наше историческое прошлое. “...Память — это ничем не заменимый хлеб насущный, сегодняшний, без которого дети вырастут слабыми незнайками, неспособными достойно, мужественно встретить будущее”.
Нет возможности даже вкратце пересказать “Память”. В центре произведения — русское героическое средневековье, когда было оказано сопротивление иноземным нашествиям с Востока и Запада. Это бессмертный урок-истории, забывать о котором недопустимо.
Писатель приглашает нас прикоснуться к вещам, помнящим взгляды и руки тех, кто давно исчез. Рассматривая грубый каменный крест, напоминающий человека с раскинутыми руками, Чивилихин рассказывает о том, как грабительское войско степняков пришло к городу лесной Северской земли: “Не перед камнем стою, а перед глубокой многовековой тайной! Победоносное степное войско было сковано железной цепью организации и послушания, умело применяло осадную технику, обладало огромным опытом штурма самых неприступных твердынь того времени. Во главе его стояли поседевшие в жестоких боях главнокомандующие. Сорок девять дней степное войско штурмовало деревянный лесной городок, семь недель не могло взять Козельск! По справедливости, Козельск должен .был войти в анналы истории наравне с такими гигантами, как Троя и Верден, Смоленск и Севастополь, Брест и Сталин-град”.
Вслед за повествованием о героическом древнем Козельске — новелла о партизанской газете, отпечатанной в августе 1943 года на бересте: “Каждая буковка вдавилась, как в древних новгородских, смоленских и витебских берестяных грамотах, и заполнилась навеки типографской краской...”
Причудливы, непредсказуемы повороты повествования этого необычного романа. А сколько новых имен открыл Владимир Чивилихин любознательному читателю: декабрист Николай Мозгалевский, стихийный философ Павел Дунцев-Выгодский, поэт Владимир Соколовский, мыслитель-тираноборец Михаил Лунин, узник камеры-одиночки Николай Морозов.
Гимн писателя талантливости нашего народа никого не может оставить равнодушным. Чивилихин знакомит нас с великим, но малоизвестным ученым — Александром Леонидовичем Чижевским, основателем Новой науки гелиобиологии. Автор перечисляет труды ученого с мировым именем. И снова читателя обжигает мысль: “... как же расточительны бываем мы, как беспамятны, как ленивы и нелюбопытны...”
Неожиданно перед нами начинает разворачиваться история сложных отношений гения русской литературы Гоголя и бывшей фрейлины .императрицы Александры Смирновой-Россет, красавицы и умницы, воспетой Вяземским, Жуковским, Пушкиным. Или вдруг мы оказываемся вместе с автором в древнем Чернигове, городе, где сохранился архитектурный шедевр мирового значения — церковь Параскевы Пятницы.
Особую сторону книги “Память” составляют разнообразные споры, которые ведутся по ходу повествования. Так, например, ставится вопрос, почему степняки избирали именно такой путь, а не иной? Вопрос не праздный, ибо за ним — ключевые проблемы отечественной истории, проливающие свет на законность владения теми или иными землями. “Ответ на этот вопрос помог бы рассеять множество исторических недоразумений, увидеть пу-таницу5 разнотолки и ошибки в бесчисленных описаниях давнего лихолетья, расстаться с некоторыми наивными представлениями, застрявшими в нашей памяти с младых, как говорится, ногтей”.
Писатель воздает должное и тем, кто внес свою лепту в постижение родной истории. Так по ходу повествования воссоздан трогательный и прекрасный портрет Петра Дмитриевича Барановского, знаменитого московского архитектора-реставратора, делами и жизнью которого столица должна гордиться.
Октябрьская революция 1917 года задала моду вольно обращаться с историей, в социалистическом обществе ей была отведена не объективная, а субъективная и подчиненная государству роль.
Однако еще Пушкин заметил, что “неуважение к истории и к предкам есть первый признак дикости и безнравственности”. А великий историк Н.М. Карамзин в “Истории государства Российского” писал: “История... расширяет пределы собственного бытия; ее творческою силою мы живем с людьми всех времен, видим и слышим их, любим и ненавидим...”.
|
