"Философия отчего края" - интегральная парадигма современного образования
Варава В. В.
1. Самое больное место сегодняшней культуры — дезинтеграция всех ее основополагающих звеньев. Средняя школа отъединена от высшей, и та и другая от учреждений и институтов культуры, и все вместе — от государства, от национальной истории, от духовных истоков Родины. Радикальная постмодернистская ориентация современности на "многоголосицу" различных традиций разрушает в сознании человека ценностную иерархию, являющуюся основой Культуры как таковой. Очень точно охарактеризовал нынешнюю ситуацию в России А. Корольков: "Последняя радикальная революция, провозгласившая переход от тоталитаризма однопартийной системы к плюрализму и свободе, сторонится прямых репрессий, но своим "все дозволено" метит в самое сердце культуры, в ее духовное средоточие, ибо Бог умирает в людях не тогда, когда их убивают физически, а когда растление разума и чувств самопроизвольно выталкивает из человека святое и светлое" (1).
В результате народ, и особенно молодое поколение, находятся в состоянии экзистенциальной фрустрации, то есть духовной пустоты, связанной с потерей кардинальных смысложизненных ценностей.
Кризис смысла — наиболее опасный, ибо человек как духовное существо жив исключительно смыслом, то есть тем, что составляет метаэмпирическую основу его существования. О значимости вопроса о смысле жизни очень глубоко рассуждает С.Л. Франк в своей ярчайшей книге "Смысл жизни", чувствуя угрозу исчезновения этого вопроса из ценностного горизонта современного ему человека. Он пишет: "Этот вопрос — не "теоретический вопрос". Не предмет праздной умственной игры; этот вопрос есть вопрос самой жизни, он также страшен — и, собственно говоря, еще гораздо более страшен, чем при тяжкой нужде вопрос о куске хлеба для утоления голода. Поистине, это есть вопрос о хлебе, который бы напитал нас, и воде, которая утолила бы нашу жажду" (2).
Если есть подлинный смысл, вырастающий из глубины национальной традиции тогда человек сможет не только выжить, но и подлинно достойно прожить свою жизнь, не разрушив себя, семьи, государства. Если этот смысл отсутствует, или он искажен, неявен, не актуален, тогда человек прибегает к суррогатным смыслам ("идолам"), которые разрушают прежде всего нравственные основы его жизни. "И чем спокойнее, чем более размерена и упорядочена внешняя жизнь, чем более она занята текущими земными интересами и имеет удачу в их осуществлении, тем глубже та душевная могила, в которой похоронен вопрос о смысле жизни" (3).
Важность смысла как фундаментальной ценности человеческого бытия была глубоко осознана именно в русской философской традиции. Это, можно сказать, глубокое своеобразие, типологическая черта отечественной мысли, чьи приоритеты находились прежде всего в нравственной сфере. А нынешняя утрата высшего смысла существования связана с тем, что философия перестала стремиться к Абсолюту. Тем самым национальная философская традиция в очередной раз предается забвению. Это видно из того, на каком языке сегодня говорит большинство философов и работников философии. Ситуацию можно охарактеризовать как принципиальное отсутствие русского философского языка; у современных отечественных философов нет единого национального языка, соответствующего единому национальному корнеслову.
Современные интеллектуалы говорят не на том философском языке, чей Логос укоренен в неотмирых далях Вечности и закреплен в духовно-нравственном опыте народа. Фундаментальный тезис И. Ильина о том, что "философия есть мудрость, рожденная страданием" (4), конечно, не имеет никакого значения для тех, кто озабочен лишь техникой мышления и эрудицией. Современные интеллектуалы, от которых на бесконечность отошло слово "любомудр", говорят "дискурсами" — заведомо приземленным технологическим языком, который человека ниоткуда не выводит и никуда не ведет, оставляя в той же самой точке его неосмысленного (чаще фатально бессмысленного) существования.
Многоголосица "дискурсов", создающих иллюзию некоей свободы, открытости, даже творчества (но именно иллюзию!), в действительности растаскивают душу современного философски, (а значит логосически) обесточенного человека по закоулкам бесконечных частных мнений, которые являются либо откровенным своеволием, либо укоренены в совершенно иной культурной традиции.
Тотальный дискурс современной философии говорит о том, что она окончательно стремится избавиться от "проклятых вопросов", извечно мучащих человеческий дух, безотносительно к "прогрессу", и стать исключительно наукой. А философия, ставшая наукой, исключает человеческие вопрошания из орбиты рефлексии, тем самым сам человек изымается из горизонта бытийного познания. Дискурс депрессирует свободные проявления духа, а это и есть "смерть человека", пришедшая на смену "смерти бога".
Русская философия всегда охраняла философию от опасности порабощения наукой. Видя гибельные последствия для свободного духовного творчества философии, которые со всей отчетливостью проявились вначале XX века в западноевропейской традиции, Н.А. Бердяев настойчиво повторят: "Философия ни в каком смысле не есть наука и ни в каком смысле не должна быть научной" (5). Это глубинное антисциентическое кредо русской мысли, которое разделяют многие видные ее представители (С.Л. Франк, П. Флоренский Л.П. Карсавин, С.Н. Булгаков, И.А. Ильин, А.Ф. Лосев и др.).
Современный сербский философ Владимир Меденица, продолжая традиции русской мысли, в статье с очень показательным названием "Истина есть естина, алетейя, вечная память" пишет: "Необходимо вернуть философию из ее опасной близости к науке, в близость к искусству, в близость к религии". Видя губительное для духовной культуры агрессивное наступление рационализма секулярной цивилизации, он предлагает возвратить философии ее исконное предназначение: "Если когда-то в академию Платона, как говорят, невозможно было войти без знания геометрии, то сегодня в храм философии и теологии надо было бы запретить ход тому, у кого нет ни веры, ни сердца, ни любви, у кого нет ни вкуса к прекрасному, ни воли к добру. Ведь и философия, и теология стараются и хотят вернуться к своей самобытности, к своей музе — Софии, Премудрости Божией" (6). И хотя подобные взгляды сегодня далеко не единичны, все же они как "глас вопиющего" в пустыне современной не-философской, не-метафизичной, не-духовной, не-нравственной жизни.
Итак, человек, лишенный подлинного философского языка, лишен возможности общения с Логосом. Значит, он обречен на темное прозябание в мертвой стуже принципиальной бессмыслицы. Ибо Логос и есть Смысл — единственный, абсолютный, совершенный, приобщение, даже — прикасание к которому, даже тоска по нему уже выводит человека из эволюционного бесплодия, куда его загнала секулярная наука и либеральная философия. Человеку свойственно стремиться к Истине и Смыслу, а ему это не позволяют властные структуры массовой культуры, создающие фундаментальный запрет на Логосное, то есть подлинно философское постижение мироздания.
Философский язык должен создаваться не философским сообществом. Это очевидно. Язык как вербальный фундамент Бытия, как его духовно-логосическая проекция в человеческое сознание, вырастает из глубины национальной практики общения со Словом и ориентируется на то метафизическое ядро, которое было субстанцией исторического бытия философии.
История как раз нам показывает, что понятие Абсолюта всегда было в центре философских исканий. Этим и оправдывалось во многом существование не только философии, но и вообще человеческого бытия. И пускай это искание — занятие немногих, но его плоды разливаются по жизненному древу всего народа. И если народ чуток к Абсолюту, если он доверяет своим мудрецам, внемлет их нравственному и пророческому голосу, тогда его жизнь приобретает подлинно человеческий облик. А подлинно человеческое бытие — это бытие не только вросшее в земное в поисках хлеба насущного, но и укоренное в метафизических основах.
Чувствие Абсолюта, дань Абсолюту проявляется в том, что Абсолют проникает во все сферы земной жизни, давая им необходимое основание и оправдание. Доверие Абсолюту — это уверенность в тайне жизни, которая дает человеку необходимый просвет его смертно-непреображенной сущности. Этот просвет и есть надежда, то чем держится и крепится человек в бытии. Забвение Абсолюта приводит к тому, что вся человеческая жизнь превращается лишь в тяжко-нудный труд в поисках средств к существованию и к грубо-чувственным наслаждениям. Это и есть преимущественный способ бытия современного человека.
2. Причин у сложившейся ситуации много. Но одна из наиболее важных заключается в том, что политика вхождения в "мировое сообщество", интеграции в "мировую культуру" на деле привела к распаду ценностно-смыслового пространства отечественной культуры, к забвению духовных традиций. Это нанесло сильный урон всей системе образования, которая сейчас не имеет достаточных ни духовных, ни философских, ни мыслительных ресурсов для выполнения свой исконной функции — образования, то есть претворения изначального хаоса "антропологического материала" в высшую оформленность, соответствующую духовному статуса человека.
Более того, образование сегодня — это стратегема национального выживания, и дестабилизация в этой сфере наносит непоправимый урон системе поступательного развития нации. Академик Н.В. Карлов совершенно определенно указывает на то, что "… образование перестало быть сферой услуг; оно есть способ формирования будущего нации" (7).
Сейчас отсутствует не только государственная программа национального возрождения. В сознании большинства представителей интеллигенции, которыми являются школьные учителя, преподаватели вузов и работники культуры, доминируют стереотипы "общечеловеческих ценностей", сформированных на базе жестких идеологем англо-американского региона. Евроцентризм является фундаментальной матрицей сознания, через которую происходит восприятие и изучение русской культуры.
Формирование евроцентристских установок помимо традиционного западнического мотива извечного "отставания" России сейчас приобретает новый геополитический вектор. По мнению видного отечественного философа А.С. Панарина, правящая элита сегодня активно формирует новую идентичность современного россиянина как "многолетнего пленника Азии", который благодаря либеральным реформам получил возможность вернуться на свою культурно-историческую "родину" — в европейский дом.
Каким же образом это осуществляется? А.С. Панарин очень точно раскрыл механизм тех фундаментальных негативных процессов, которые происходят в современной России. В книге "Стратегическая нестабильность в XXI веке" он пишет: "В этих целях подвергается ревизии и отбору все наше культурно-историческое наследство, причем дело не обходится без грубых передергиваний и "ампутации". Все то, что традиционно составляло славу России, отпор, данный Александром Невским Тевтонскому ордену, изгнание польских интервентов в Смутное время, преодоление бироновщины и Семибоярщины даже победа над гитлеровской Германией, — подвергается идеологической ревизии в виду "конечной исторической перспективы" — вхождения в европейский дом. И напротив, все то, что уже осуждено нашим национальным сознанием, — бегство Курбского и боярская дума, этнический сепаратизм, униатство, все проявления рабского подражательства и капитулянства перед Западом — преподносится в качестве обнадеживающих свидетельств собственного, русского либерализма" (8).
Если спроецировать это наблюдение на экран образования, то это значит, что у молодого поколения с самого раннего возраста формируется уничижительное, пренебрежительное отношение к отечественным ценностям, совершенно отсутствует понимания самобытности России, которая оценивается в категориях "отсталости", "недоразвитости" и т.д. Более того, Россия сегодня очень часто обвиняется в ксенофобии, в нетерпимости к другим народам, ей приписывается шовинизм и фашизм. И учителя вместо того, чтобы погружаться в неотмирную стихию русского национального самосознания, раскрывать глубину и своеобразие национально-исторической метафизики России, говорят о "русском фашизме", основываясь на заведомо недоброкачественных материалах.
Пожалуй, самый главный порок нынешней системы образования в том, что русская философия как целостный историко-культурный и духовный феномен, раскрывающий русский национальный архетип, показывающий глубочайшее своеобразие отечественный культуры, оказывается совершенно не востребована ни в образовательной, ни в культурной практике. Либерализированная интеллигенция делает все, что бы идеи Леонтьева, Данилевского, Достоевского, Федорова, Розанова, Франка, Карсавина, Вышеславцева, Ильина и многих, многих других великих русских мыслителей остались вне поля зрения и не оказали преображающего воздействия на сознание.
Хорошо известно, что всепоглощающем предметом исканий русских философов была сама Россия. Это отличительная особенность отечественного любомудрия. Достаточно взять труды Ивана Ильина, посвященные выявлению национального лика русской культуры, чтобы убедиться в этом. Из бесконечного потока гениальных определений Ильина можно взять хотя бы это, указывающее на глубину таинственной ипостаси культурного бытия России: "У русской культуры одна-единственная проблема: в ней сердце ищет преображения в страдании посредством свободного созерцания. Вот ключ к русской религии, поэзии, музыке, живописи — к русской душе. Поэтому так много значит для русского Крест и Пасха: символ осмысленного страдания, знамение спасительной победы" (9).
"Преображение", "страдание", "созерцание" — вот основные философемы русского духа, соответствующие универсальной антропологической "схеме" человека. Это коренные запросы человеческого духа, в русском культурном пространстве достигшие наивысшего воплощения. Изучая суть русской идеи, русского культурного задания можно выйти, таким образом, на весь спектр фундаментальных вопросов философии — о сущности человека и сущности бытия. Поэтому русская философия является наиболее адекватным инструментов в процессе национального самопознания.
В современной ситуации крайне необходимо нахождение верной методологии, то есть правильного пути раскрытия подлинного образа национальной культуры. Сегодня ситуация в России близка к той, о которой более пятидесяти лет назад говорил Хайдеггер, применительно к западноевропейской культуре: "нашему веку грозит утрата корней". Если это произойдет, то последующие поколения могут утратить историческую память, перестать чувствовать связь с глубинными смыслами своего Отечества. "Оттого-то сверхзадачей сегодняшнего образования, — пишет А. Корольков, — становится возвращение народной культуры в души детей, чтобы эта тысячелетняя, родная для многих поколений культура стала неотъемлемой от их личностного разбития, чтобы они нашли живое единение с историей" (10).
Нужно заново постигать и обретать то ценностно-смысловое единство культуры, которое обеспечивало ее существования в веках.
3. С целью выявления духовных и культурных смыслов, которые обеспечивают жизнестойкость нации, восстанавливают исторический диалог, который велся на протяжении веков выдающимися представителями края, предлагается разработать новую гуманитарную стратегию, которую уместно назвать "философия отчего края" (11).
"Отчий край" является одновременно и философско-культурологической единицей, и метафорическим понятием, служащим для объединения всего культурного потенциала региона, который сформировал его самобытный облик. Эта методология может задать, тем самым, конкретную перспективу гуманитарным исследованиям, так как ставит целью раскрытие малоизвестного и малоизученного в регионе. Она позволить избавиться от многих сформировавшихся краеведческих стереотипов, которые не раскрывают, а затемняют подлинный образ великих соотечественников.
Философия отчего края ставит перед собой задачу исследования философии и культуры любого края в двух плоскостях: в "историко-вертикальном" и "налично-горизонтальном". Для этого нужно рассматривать философскую субстанцию культуры не только как академическую философию, но, прежде всего как способ выявления ценностно-смыслового единства культуры, представленного в ее разных пластах и жанрах.
В современной ситуации преобладания тотально прагматического взгляда на мир трудно воспринимать философию в ее исконном, корневом значении любви к мудрости. Но только при таком подходе возможно нахождение духовных первоначал и первосмыслов, раскрывающих человеку фундаментальный смысл его бытия. Если его нет, тогда неизбежен кризис и личности, и социума. Поскольку понятие "философия отчего края" является интегральным понятием культуры, то необходимо рассматривать его проявления и в русской литературе, и в русском фольклоре, и в русской живописи, и в отечественных научных теориях, и в социально-политических доктринах, и в самом языке.
Духовная энергия отчего края дает философскую речь нации. Можно вспомнить фундаментальный опыт М. Хайдеггера, сохранившего языковую преданность родному краю в своей философии, изменившей интеллектуальный облик, по крайней мире, Европы. Его философские диалектизмы — не просто дань малой родине, а метафизическая глубина мысли, почерпнувшая семантическое богатство от корней отчего края.
Философия отчего края раскрывает смысл того, что Хайдеггер называет "близостью". Это важнейшая метафизическая характеристика сознания, утраченная современным человеком. Посредством близости человек вступает в интимные отношения с Бытием и получает истинную меру человеческого видения мира. Само существо близости немецкий мыслитель характеризует так: "Вещь веществует. Веществуя, она дает пребыть земле и небу, божествам и смертным; давая им пребыть, вещь приводит этих четверых в их далях к взаимной близости. Это приведение к близости есть при-ближение. При-ближение — существо близости. Близость приближает далекое, а именно как далекое. Далекое хранимо близостью. Храня далекое, близость истинствует в своем приближении. При-ближая далекое, близость утаивает саму себя — и остается по-своему самым близким" (12).
Таким образом, земля-небо-божества-смертные и есть метафизический контур отчего края, его исконная онтология. И человек впервые опознает свое бытие, свою проявленность в мире именно в горизонте этого "магического квадрата", который упорядочивает хаос беспутного универсума в смысловую структуру живого бытия.
Ненасытимо вглядываясь в родное, то есть в близкую расположенность бытия, человек видит бесконечную даль сущего, раскрывающуюся в конечных вещах (то есть в природно-культурных и бытийных феноменах). Тем самым он уже воспринимает мир не в качестве фатально конечного существа с тусклой перспективой бесследного исчезновения из мироздания, но как личность, обладающая вечной полнотой живого и осмысленного бытия. Это приносит онтологическую радость и дает творческую силу существования. Таким образом, философия отчего края как умозрение дает увидеть как в Быте проявляется Бытие, и как в Бытии отражается Быт народа.
С Хайдеггером сопоставим Андрей Платонов, давший язык, принципиально расширивший границы сущего. Это язык, добытый подвигом хождения по родной земле, по Отчему краю, по корневым началам народной жизни.
Философия отчего края культивирует взгляд на мир, согласно которому, жизнь величайшая Тайна Бытия. Этот взгляд исключает любые вульгарные (научные в том числе) представления о происхождении мироздания, сводящие непостижимый процесс возникновения живого, и столь же непостижимый процесс его исчезновения к механическим, рационально-прозрачным (в действительности плоским и банальным) схемам эволюции. Философия отчего края тем самым приучает к глубинному мышлению, к культуре созерцательного постижения жизни. Это уже не научный, но метафизический взгляд. Культивируя благоговейное отношение к жизни, к ее тайне, философия отчего края способствует становлению творческого мировидения.
Философия отчего края — это, прежде всего философия, и ее задача — осмыслить и преподнести ценностно-смысловое единство края в категориях содержательных и постижимых, которые могли бы применяться в образовательном процессе современной школы. Эти категории не должны копировать "всечеловеческие универсалии", на которых зиждется современная педагогическая модель. Им необходимо быть теми реальными духовными образами, в которых проявляется живоносная сила родного. Растворение "родного" во "вселенском", как и центрированность исключительно на своем, приводит к утрате культуры духовного мышления, что в свою очередь снижает бытийный потенциал народа. Выяснить, какова роль образовательного потенциала региона в процессах, происходящих сегодня в России — одна из главных задач современного образования.
Истоки философии отчего края лежат в историософских традициях русской философии. Вся русская мысль совокупно-соборным опытом пыталась постичь смысл истории, пыталась в нем найти живое начало, а не мертвенно-хаотическое скопление бессмысленных событий. И все русские мыслители приходили к мысли о том, что познание бытия необходимо начинать с познания того места, где произошло чудо рождения, чудо выявленности человека в свет, его первая встреча с Бытием. Приведем лишь слова выдающегося философа о. Сергия Булгакова, которые в целом характерны для всей русской философии: "полное цветение и плодоношение возможно лишь на родной земле и под ее солнцем, и оторванное от почвы оранжерейное растение, даже если растет, то неизбежно хиреет".
При всех болезнях сегодняшняя ситуация в образовании и культуре не безнадежна. По словам В. Распутина "чем яростней отрывают нас от родной земли, тем настойчивее мы стараемся в нее врасти". Философия отчего края — ответ народной метафизики на безродный "вызов времени". Корневая метафизика нации — вот другое название философии отчего края. Нужно узнать самих себя через узрение духовных первооснов своей родной земли. Эти основы всегда незримо питают нацию своими живительными силами. Вот только временные обитатели земли, жители края иногда становятся нравственно нечуткими, пустынными и неблагодарными.
Список литературы
1. Корольков А. А. Русская духовная философия / А. А. Корольков. — СПб.: Изд-во ЗХГИ, 1998. — С. 83.
2. Франк С.Л. Смысл жизни / С.Л. Франк // Смысл жизни: Антология / [под ред. Н.К. Гаврюшина]. — М.: Прогресс-Культура, 1994. — С. 493.
3. Там же.
4. Ильин И. А. Религиозный смысл философии. Три речи // И.А. Ильин // Собр. соч : в 10 т. — М.: Русская книга, 1994. — Т.3. — С. 58.
5. Бердяев Н.А. Смысл творчества / Н.А. Бердяев // Философия творчества, культуры и искусства. В 2 т. — М.: Искусство, 1994. — Т. 1. — С. 49.
6. Меденица В. Истина есть естина, алетейя, вечная память / В. Меденица // На пороге грядущего. Памяти Николая Федоровича Федорова (1829-1903). — М.: Пашков дом, 2004. — С. 78.
7. Карлов Н.В. Преобразование образования / Н.В. Карлов. — Вопр. философии. — 1998. — № 11. — С. 16.
8. Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке / А.С. Панарин. М.: Изд-во Эксмо, Изд-во Алгоритм, 2004. — С. 310.
9. Ильин И. А. О русской культуре / И.А. Ильин // Собр. соч : в 10 т. — М.: Русская книга, 1994. — Т.6. Кн.II. — С. 610.
10. Корольков А. Указ. соч. — С. 73.
11. См. наши работы на эту тему: Философия Отчего края // Российский писатель. №1, 2004 г. Философия Общего Дела и Философия Отчего Края // На пороге грядущего. Памяти Николая Федоровича Федорова (1829 — 1903). — М., 2004; Философия Отчего края // Подъем. №4, 2004; "Философия Отчего края" как образовательная парадигма современной школы (тезисы) // Славянский мир: Общность и многообразие. Материалы международной научной конференции. Воронеж. ВГУ. 2003; Образование духа (проблемы и перспективы современной школы) // Всерусскiй собор. Международный литературно-художественный журнал. СПб.: 2004. №4. — С. 281-291; Митрополит Евгений (Болховитинов) и философия отчего края // Москва. 2005, №2.
12. Хайдеггер М. Вещь / М. Хайдеггер // Время и бытие: Статьи и выступления. — М.: Республика, 1993. — С. 323.
|
