.
Александр фон Бреннер
История либерализма началась еще в древности с проповедей пророков, учения древнегреческих философов, нагорной проповеди Иисуса Христа, которые подчеркивали важность человеческой индивидуальности, важность освобождения человека от полного подчинения интересам общества. Однако, свобода – одна из неоспоримых общечеловеческих ценностей до сих пор по плечу немногим, многие не желают следовать свободе, многие бегут от нее.
Нежелание принять свободу приводит к деструктивности, в предумышленном отказе человека от самого себя, от собственной уникальности зарождается разрушительность, агрессивность. Несвобода опасна, несвобода порождает феномен человеческой безответственности, бесцельности [Фромм Э., 1998].
Свобода является необходимым условием морали, добродетели и счастья. Свобода не в смысле возможности делать произвольный выбор и не в смысле свободы от необходимости, а свобода реализовать то, что потенциально заключено в человеке, свобода проявлять истинную природу человека согласно законам его существования, свобода сохранять собственную цельность перед лицом противостоящих сил.
Человек пред лицом противостоящих, угрожающих ему сил может стать беспомощным и испуганным, если это происходит, то наносит вред его уму, его действия становятся судорожными или парализуются вовсе. Парализующее воздействие противостоящей силы покоится не только на страхе, ею порождаемом, но и на скрытом обещании, что те, кто обладают силой, могут защитить и позаботиться о «слабых», освободить человека от бремени неуверенности и ответственности за самого себя, гарантируя порядок и отводя человеку в этом порядке место, дающее ему чувство безопасности.
Подчинение человека этой комбинации угрозы и обещания защиты означает его «падение». Подчиняясь чужой силе, он лишается своей силы использовать все свои способности. Он даже за истину принимает то, что властвующие над ним называют истиной. Он лишается своей силы любить, т.к. его чувства взяты в оковы теми, от кого он зависит. Он лишается своего морального чувства, т.к. невозможность подвергать сомнению и критиковать «сильных» сделала бессмысленной его моральную оценку кого бы то ни было и чего бы то ни было. Его собственный голос не может призвать его вернуть себе свободу, поскольку он перестал слышать его, поглощенный слушанием голосов тех, кто имеет над ним власть. Такой человек не осмеливается доверять своим оценкам, а пустота и бездумность индивидуальной жизни, отсутствие плодотворности и, как ее следствие, отсутствие веры в себя и в человечество, в Бога, обретя затяжной характер, ведут к психическим нарушениям.
Да, человек находится в определенной зависимости от детерминирующих его сил, но зависимости не фатальной и неминуемо все подчиняющей, и человек понимает это. Возможность этого понимания дает человеку присущая его природе совесть, которая позволяет ему осознать цели своей жизни и нормы, необходимые для достижения этих целей. Совесть позволяет человеку, в той или иной степени, знать направление, в котором происходит его совершенствование, и направление, в котором происходит его деградация. Совесть побуждает человека противостоять влияниям, направляющим его в сторону деградации.
Сразу же отметим, что кроме индивидуальной совести присущей природе человека есть еще и социальная совесть, присущая ему как члену социума, о ней речь впереди. Индивидуальная и социальная совесть не являются взаимоисключаемыми. Напротив, реально каждый человек обладает обоими типами совести, поскольку социальная совесть привита к индивидуальной совести.
Совесть человека неразрывно связана с его характером, т.е. системой влечений, обусловливающих его поведение. Действия, чувства и мысли личности в большей степени обусловлены особенностями ее характера, а не являются результатом рациональных ответов на реальные ситуации. Черты характера являются источником сил, о которых личность может даже не подозревать и, следовательно, не осознавать своих возможностей.
В процессе жизни человек вступает в различные отношения с другими людьми: он может любить или ненавидеть, сотрудничать или соперничать, может построить социальную систему, основанную на равенстве или авторитете, на свободе или насилии, но так или иначе он должен вступить в отношения, и форма этих отношений зависит от характера человека. Характер выполняет задачу проводника человеческой энергии в процессе взаимодействия человека и мира, характер управляет адаптацией человека в мире. Человек приобретает такой характер, который вынуждает его хотеть того, что он должен делать.
Те свойства характера, которые человек приобретает во взаимодействии с социоэкономической структурой общества, к которому он принадлежит, называют социальным характером. Единство социального и индивидуального характеров – это и есть характер человека. Социальный характер имеет сходные свойства у большинства представителей одного типа общества, одной и той же культуры, в противоположность индивидуальному характеру, отличающему друг от друга людей, принадлежащих к одной культуре. Социоэкономическая структура общества формирует социальный характер своих членов таким образом, что им хочется делать то, что они должны делать [Фромм Э., 1997]. С социальным характером неразрывно связана социальная совесть.
Социальный характер оказывает влияние на социоэкономическую структуру общества, действуя при этом либо как цемент, придающий ей еще большую стабильность, либо, при определенных обстоятельствах, как динамит, готовый взорвать ее. Взаимоотношения между социальным характером и социальной структурой никогда не носят статичный характер. Любое изменение одного из факторов влечет за собой изменение обоих.
Помимо функции удовлетворения потребностей общества в определенном типе характера и обусловленных этим характером потребностей индивида социальный характер призван удовлетворять внутренне присущие человеку потребности связанные с системой взглядов и действий, которой придерживается какая-либо группа людей. Эта система взглядов и действий служит индивиду схемой ориентации и объектом поклонения, например, ее может быть религия или какая-либо авторитарно-тоталитарная система во главе с вождем.
Человек нуждаются в системе ориентации и объекте поклонения, своеобразной «карте» нашего природного и социального мира, некой определенным образом организованной и внутренне связанной картине мира и нашего места в нем. Без такой «карты» было бы невозможно ориентироваться и найти отправную точку, позволяющую упорядочивать все обрушивающиеся на каждого человека впечатления. Даже если «карта» мира ложна, она выполняет свою психологическую функцию. Но эта «карта» никогда не бывает совершенно ложной, точно так же не бывает она и совершенно правильной. Она всегда достаточна как приблизительное объяснение разнообразных феноменов, чтобы служить жизненным целям.
Люди могут отрицать, что у них есть такая всеобъемлющая картина мира, и считать, что они реагируют на различные явления и события жизни от случая к случаю, в соответствии со своими суждениями. Но они просто принимают свою собственную философию за нечто само собой разумеющееся и не осознают того, что все их представления основываются на общепринятой системе отсчета. И когда такие люди сталкиваются с диаметрально противоположными взглядами на жизнь, они называют их «сумасшедшими», «иррациональными» или «наивными», тогда как себя они неизменно считают «логичными».
Но одной лишь карты мира недостаточно, чтобы служить руководством к действию, нам нужна также цель, которая указывала бы, куда идти. Обдумывая самые различные направления, которым можно следовать, мы нуждаемся в объекте всеобщего поклонения – центре всех наших устремлений и основе всех наших действительных, а не только провозглашаемых, ценностей. Мы нуждаемся в таком объекте поклонения, чтобы интегрировать свои усилия в одном направлении, выйти за пределы своего изолированного существования со всеми его сомнениями и ненадежностью, удовлетворить наши потребности в осмыслении жизни.
Люди могут поклоняться животным, деревьям, золотым или каменным идолам, невидимому Богу, святому или злобному вождю. Они могут поклоняться своим предкам, своему народу, классу или партии, деньгам или успеху. Их схема ориентации и объект поклонения может способствовать развитию разрушительных сил или любви, господства или солидарности, она может благоприятствовать развитию разума или парализовать его. Люди могут относиться к такой системе как к религии и отличать ее от всего светского, либо они могут считать, что у них вообще нет никакой религии и рассматривать свою приверженность таким, якобы вполне светским целям, как власть, деньги или успех, исключительно как стремление ко всему практичному и выгодному.
Всякая такая конкретная система ориентации и поклонения, если только она действительно мотивирует поведение, а не является просто суммой доктрин и верований, коренится в социальном характере человека. Установки системы ориентации и поклонения – это один из аспектов структуры нашего характера, т.к. мы – это то, чему мы преданы, а то, чему мы преданы, мотивирует наше поведение.
Часто человек даже не осознает, что является действительным объектом его личного поклонения. И если, к примеру, человек поклоняется власти и при этом проповедует христианскую религию любви, то религия власти и есть его действительная религия, а христианская религия всего лишь некая идеология, которой он пользуется.
Социоэкономическая структура, социальный характер, совесть и структура ориентации и поклонения неотделимы друг от друга.
Если система ориентации и поклонения не соответствует преобладающему социальному характеру, если она вступает в конфликт с совестью, то она является лишь идеологией. В таком случае следует искать скрывающуюся за ней истинную структуру ориентации и поклонения.
Каждое общество структурировано и функционирует определенным образом, с необходимостью вытекающих из ряда условий. К их числу относятся способы производства и распределения, зависящие, в свою очередь, от перерабатываемого сырья, промышленной технологии, климата, численности населения, политических и географических факторов, культурных традиций, а также влияний, которым подвержено общество. В ходе исторического развития общественные структуры претерпевают изменения, но в каждый данный исторический период они относительно устойчивы, и общество может существовать только при условии, что оно функционирует в рамках своей особой структуры. Члены общества, различные классы, группы, занимающие определенное общественное положение внутри них, должны вести себя таким образом, чтобы быть способными функционировать так, как того требует социальная система.
Назначение социального характера – так организовать энергию членов общества, чтобы их поведение определялось не сознательным решением следовать или не следовать социально заданному образцу, а желанием поступать так, как они должны, и с удовлетворением от действий, соответствующих требованиям культуры. Другими словами, функция социального характера состоит в том, чтобы формировать и направлять человеческую энергию в данном обществе, дабы обеспечить его непрерывную деятельность.
Структура социального характера определяется ролью, отведенной человеку в его культуре, на первый взгляд это противоречит предположению о том, что характер человека формируется в детстве. Но противоречия нет, содержание социального характера определяется структурой общества и ролью индивида в ней, а методом формирования социального характера являются семейные отношения, семью можно рассматривать как психическое орудие общества, как институт, предназначенный для передачи подрастающему ребенку требований общества. Семья выполняет эту задачу двояким образом. Посредством влияния, оказываемого характером родителей на формирование характера растущего ребенка. Поскольку характер родителей проявляет социальный характер, они передают ребенку основные черты желательной с точки зрения общества структуры характера. Ребенку сообщаются любовь и счастье родителей точно так же, как их беспокойство и враждебность. Помимо характера родителей задачу формирования характера ребенка в желательном для общества направлении выполняют также принятые в данной культуре методы детского воспитания. Методы воспитания детей имеют значение только как механизм передачи.
Социальный характер зависит от взаимодействия социологических и идеологических факторов. Поскольку экономические факторы меньше подвержены изменениям, им принадлежит преобладающее влияние. Человек и общество заняты в первую очередь решением задач выживания, и только обеспечив его, могут перейти к удовлетворению других насущных человеческих потребностей. Необходимость выживания предполагает, что человек должен заниматься производительной деятельностью, т. е. обеспечивать себя необходимым для существования минимумом еды и кровом, а также орудиями, требующимися для выполнения даже простейших производственных процессов. Способ производства, в свою очередь, определяет общественные отношения в данном обществе, он же обусловливает образ жизни и жизненную практику.
Однако религиозные, политические и философские идеи – это не просто вторичные системы. Беря начало в социальном характере, они, со своей стороны, определяют и систематизируют его, придают ему устойчивость. То, что социально-экономическая структура общества формирует человеческий характер, это только одна сторона взаимосвязи между организацией общества и человеком. Другая сторона, которую нужно принимать во внимание – это природа человека, в свою очередь, формирующая общественные условия его жизни. Социальный процесс – взаимодействие между природой человека и природой внешних условий его жизни.
Действия социального характера по формированию и направлению человеческой энергии в данном обществе так, чтобы обеспечить непрерывную деятельность общества, одобряет социальная совесть. Социальная совесть одобряет такую организацию энергии членов общества, когда их поведение определяется не сознательным решением следовать или не следовать социально заданному образцу, а желанием поступать так, как они должны, и при этом с удовлетворением от действий, соответствующих требованиям культуры.
Социальная совесть определяет этический выбор личности в социуме между конструктивностью и деструктивностью, который является основным содержанием этики, из него вытекает выбор между жизнью и смертью, силой и бессилием, добродетельностью и порочностью. Все стремления, содержащие в себе деструктивные начинания, направлены против жизни, а все конструктивные служат сохранению и утверждению жизни.
Социальная совесть может быть авторитарной, поощряющей человека к жизни в авторитарном обществе, и либералистической, склоняющей человека жить в либералистическом обществе.
Авторитарная совесть – это интериоризованный «голос» внешнего авторитета: родителей, государства, церкви, или кого бы то ни было, кто является авторитетом в той или иной культуре. Авторитарная совесть влияет на представление человека об авторитете, все более и более идеализируя качества авторитета, несмотря на очевидность противоречащих этому эмпирических фактов. Авторитарная совесть питает свое содержание приказами и запретами авторитета, сила авторитарной совести происходит из эмоций страха перед авторитетом или восхищения им.
Человек переживает свою авторитарную совесть чистой, когда есть осознание того, что авторитет доволен человеком, запятнанной – когда есть осознание недовольства авторитета. Чистая авторитарная совесть обеспечивает человеку чувство благополучности и безопасности, т.к. она подразумевает одобрение авторитета.
Запятнанная совесть порождает страх и ненадежность, так как действия, противоречащие воле авторитета, чреваты опасностью наказания и отвержения. Личность с авторитарной совестью обретает чувство внутренней безопасности, становясь симбиотической частью авторитета, который воспринимается как нечто большее и лучшее, чем сам человек, это проявление психической инфляции, при этом человеку кажется, что он приобретает часть силы этого авторитета. Быть отвергнутым от авторитета – значит оказаться в пустоте, столкнуться с ужасом небытия. Для человека с авторитарной совестью это страшнее, чем самое страшное наказание, которое для него является проявлением заботы о нем авторитета.
Любое нарушение позитивных норм, продиктованных авторитетом, является неповиновением, а значит, подразумевает вину, независимо от того, хороши или плохи эти нормы сами по себе. Пример такого нарушения – это бунт против установленного авторитетом порядка. Неповиновение является самым страшным грехом, а послушание – главной добродетелью. Послушание подразумевает признание за авторитетом права приказывать, награждать и наказывать по своему усмотрению. Подчинение авторитету основывается не только на страхе перед его силой и властью, но и на убежденности в его моральном превосходстве и правоте. Запрещение всякого рода критики обеспечивает уважение к авторитету, который может снизойти до объяснения своих приказов и запретов, наград и наказаний или может воздержаться от этого, а индивид не имеет никакого права задавать вопросы и, более того, критиковать поступки авторитета. В случае если индивид находит основания для критики в адрес авторитета, то в этом виноват индивид, нашедший эти основания. А доказательством виновности этого индивида является сам факт, что он решился критиковать авторитет. Признание превосходства авторитета приводит к появлению определенных запретов. Самым главным из этих запретов является табу на чувство равенства или на способность стать когда-либо равным авторитету, поскольку это противоречит признанию его превосходства и уникальности. Принципиальное неравенство между авторитетом и другими людьми является основным догматом авторитарной совести. В этом заключается тот особенно важный аспект уникальности авторитета, его привилегии быть единственным, кто не обязан подчиняться чужой воле, а сам повелевает; кто является не средством, а самоцелью, кто творит, а не является творением.
Человек с авторитарной совестью подавляет свои собственные силы чувством вины, будучи убежден, что рассчитывать на свою силу и волю – значит восставать против привилегии авторитета быть единственным творцом. Чувство вины, в свою очередь, ослабляет человека, лишает его воли, обостряет чувство подавленности. Авторитарная запятнанная совесть – результат проявления силы и плодотворности, а авторитарная чистая совесть – результат проявления покорности, зависимости и бессилия. Признание собственного бессилия, самоуничижение, ощущение собственной порочности – вот характеристики добродетели для человека с авторитарной совестью, и в то же время признаки того, что социальная совесть человека авторитарна.
Либералистическая совесть – это реакция личности человека на процесс самореализации в социуме без оглядки на авторитеты или приняты в обществе клише самореализации. Она оценивает то, как человек исполняет назначенную ему обязанность жить в обществе, она является вестью об относительном успехе или поражении в искусстве жизни.
Поступки, мысли и чувства, способствующие надлежащей самореализации нашей личности и раскрытию всех ее способностей, вызывают переживание внутреннего одобрения, переживание чистой либералистической совести. И наоборот, поступки, мысли и чувства, пагубные для самореализации личности, пробуждают чувство тревоги и дискомфорта, которое свойственно запятнанной либералистической совести. Таким образом, либералистическая совесть – это наша реакция на самих себя, живущих в конкретном обществе. Это голос, который требует от нас плодотворной жизни, полного и гармоничного развития, т.е. стать тем, что в нас заложено потенциально. Либералистическая совесть – хранитель нашей честности, она вмещает в себя суть нашего морального опыта жизни. В ней заключается значение целей нашей жизни и принципы, с помощью которых мы добиваемся этих целей, принципы, которые мы сами открыли и которые мы узнали от других людей и признали истинными.
Либералистическая совесть – это реализация личного интереса и целостности человека в социуме, в то время как авторитарная совесть имеет дело с послушанием и покорностью человека, его самопожертвованием, долгом или «социальной приспособленностью». Подавляя себя, становясь орудием в руках авторитетов, какими бы могущественными они ни были, подавляя свою индивидуальность и уникальность, становясь несчастным, смиренным и унылым, человек противоречит требованиям собственной природы. Всякое нарушение собственной целостности, как на ментальном уровне, так и в поведении и даже на уровне восприятия вкуса пищи или сексуальном уровне, является действием, которое противоречит либералистической совести.
Хотя человек может приспособиться почти к любым условиям, он, тем не менее, вовсе не чистый лист бумаги, на который общество наносит свои письмена. Человеческой природе присущи стремление к счастью, гармонии, любви и свободе. Эти стремления являются динамическими факторами исторического процесса. Пока объективные условия жизни в обществе согласуются с психосоциальной структурой личности – социальной совестью, социальным характером, системой ориентации и поклонения, эта структура поощряет человека играть главным образом стабилизирующую роль в обществе. Если же внешние условия, изменяясь, перестают быть согласованными с психосоциальной структурой личности, то она становится не социальным «цементом», а социальным «динамитом».
Как же не допускать ситуацию, при которой общество оказывается «сидящим на бочке с динамитом»?
Социоэкономическая структура общества и психосоциальная структура личности неразрывно взаимосвязаны. Известны ложные определения этой зависимости, например: стоит радикально изменить политическую и экономическую структуру общества, и необходимо изменится психосоциальная структура личности, приходя в согласие с новыми условиями. Это ошибка, хотя бы потому, что личности, вошедшие в новую элиту, обладая прежними социальной совестью, социальным характером, системой ориентации и поклонения, будет неминуемо подталкиваться этой «старорежимной» психосоциальной структурой воссоздавать, под новыми лозунгами, условия старого общества в новых социально-политических институтах. А члены общества, не принадлежащие элите, будут по той же причине с готовностью принимать реставрацию, иногда под новыми знаменами, иногда под старыми, а иногда вперемешку. История дает множество примеров этому. Под действием революций, реформ «шоковой терапии» социум содрогается, охает и, многое потеряв, возвращается «на круги своя».
Известна и другая ошибочная позиция, которая заключается в том, что сначала пытаются методом проповеди, пропаганды, просвещения, «промывания мозгов», изменить социальную совесть, социальный характер, систему ориентации и поклонения человека, и лишь после этого проводить реформы. История человечества не один раз доказала – это ошибка. Изменения в психосоциальной структуре человека всегда оказываются совершенно неэффективными, когда проповедь или внедрение новых ценностей происходит в среде им несоответствующей. Если проповедуемая новая система ориентации и поклонения личности не соответствует преобладающему социальному характеру и вступает в конфликт с социальной совестью, то она является лишь внешней идеологией, т.е. лишь некой теорией о «хорошей» системе взглядов и идей. Этой идеологии всегда будет противостоять, сопротивляться внутренне присущая человеку его живая, реально действующая на данном историческом отрезке психическая структура ориентации и поклонения.
Напрашивается вывод: тогда лучше не пытаться управлять изменениями в обществе, пусть идет, как идет. Но это тоже неверное решение, история показывает, что тогда общество точно, рано или поздно, оказывается «на пороховой бочке».
Указателем того, что общество идет к социальному взрыву является состояние несвободы большинства членов данного общества. Несвободы не в смысле невозможности делать произвольный выбор и не в смысле несвободы от необходимости, а несвободы реализовать то, что потенциально заключено в человеке, несвободы проявлять истинную природу человека согласно законам его существования, несвободы сохранять собственную цельность перед лицом противостоящих сил.
Если большинство членов общества не достигает свободы и самореализации, т.е. является ущербным из-за того, что эту ущербность задает сам уклад общества, то этот уклад требует срочных перемен. В противном случае общество обречено на деградацию, распад, на «взрыв».
Существо жизни, основная ее задача – задача совершенствования. Стремление к совершенствованию, неустанная внутренняя работа совершенствования – необходимый определяющий признак жизни. Где их нет, где приостанавливается творческое усилие, где человек сполна удовлетворен достигнутым и не стремится к лучшему, там жизнь не то что останавливается на определенном уровне, она уже искажена в самом своем существе и замерла. Жизнь по своему существу – неустанное творчество, беспрерывное самопреодоление через стремление к лучшему.
Основная заповедь Божья призывает нас совершенствовать не других людей и не мир в целом, а нас самих. Но так как содержание этого внутреннего совершенствования есть любовь, то заповедь совершенствования совпадает с заповедью развития в себе сил любви. А сила любви, в частности, выражается в нравственной активности, в любовной деятельности на благо ближнего, в излиянии добра в мир. Нравственная активность в мире, этот общий императив заповеди любви, совпадает с задачей совершенствования мира в самом широком и общем смысле этого понятия [Франк С.Л., 1998].
Но как достичь необходимых перемен? Революции, реформы «шоковой терапии», идеологические «проповеди», как следует из выше сказанного, ситуацию не улучшают. Надеяться на некий присущий обществу по его природе процесс оздоровления тоже не приходится. Поскольку в обществе, где ущербные личности составляют большинство, ущербные люди не осознают свое состояние как неполноценность, они не хуже других. А уж если ущербность возводится обществом в ранг добродетели, что нередко бывает, то ущербный человек не только уверен в своей полноценности, он переживает себя достигшим успеха. А успешный человек не заинтересован в изменениях в обществе.
В начале статьи было сказано, что корень ущербности человека – это его подчинение комбинации угрозы и обещания защиты со стороны обладающих силой. Подчиняясь чужой силе, человек лишается своей силы использовать все свои способности. Он даже за истину принимает то, что властвующие над ним называют истиной. Он лишается своей силы любить, т.к. его чувства взяты в оковы теми, от кого он зависит. Он лишается своего морального чувства, т.к. невозможность подвергать сомнению и критиковать «сильных» сделала бессмысленной его моральную оценку кого бы то ни было и чего бы то ни было. Его собственный голос не может призвать его вернуть себе свободу, поскольку он перестал слышать его, поглощенный слушанием голосов тех, кто имеет над ним власть. Такой человек не осмеливается доверять своим оценкам, а пустота и бездумность индивидуальной жизни, отсутствие плодотворности и, как ее следствие, отсутствие веры в себя, в человечество, в Бога, обретя затяжной характер, ведут к ущербности.
Значит, путь к достижению необходимых, конструктивных перемен в обществе – это путь отказа имеющих власть, силу в обществе от применения комбинации угроз и обещания защиты по отношению к не имеющим силу противостоять их угрозам. Путь конструктивных перемен – создание надежного государственного «механизма», препятствующего применению разрушающего человека и общество метода управления, в основе которого лежит комбинация угрозы и обещания защиты.
Другими словами, путь к достижению конструктивных перемен в обществе – это постановка во главу угла прав человека – субъективных и политических. Субъективные права дают гражданам пространство выбора, в рамках которого они свободны от внешнего принуждения. Политические же права дают гражданам возможность свои частные интересы соединять с частными интересами других лиц и формировать политическую волю. Такое государство представляет собой систему структурированного рыночным хозяйством взаимодействия граждан, которые сознательно, по своей воле развивают отношения взаимного признания, образуя ассоциацию свободных и равных носителей прав.
Такое государство называется либералистическим, основными его признаками являются:
1. надежные «механизмы» защиты человека от произвольных внешних ограничений, которые мешают его реализации, особенно в форме комбинации угрозы и обещания защиты,
2. надежные «механизмы» противодействия концентрации власти, которая угрожает свободе, правам человека и препятствует ему реализовывать его потенциальные возможности,
3. социальные учреждения, адаптированные к изменяющимся условиям, для содействия человеку реализовать свою личность.
Все это создает в обществе граждан либералистического государства множество обратных связей, обеспечивающих процесс самооздоровления общества, основным критерием, которого является наибольшая возможность самореализации личности.
Свобода, истина и добро пребывают в онтологическом единстве, всякая попытка найти добро в отрыве от свободы и истины лишена смысла и неминуемо приводит к деструктивности и смерти. С точки зрения психоанализа люди, как управляемые, так и управляющие, для которых привлекателен метод управления «угрозы и обещания защиты», охвачены неосознаваемым ими стремлением к разрушению и к смерти (танатосу), что, увы, свойственно человеческой природе.
Разгулу танатоса может противостоять только, также, к счастью, свойственное человеческой природе, стремление к жизни (либидо), а, значит, любовь к свободе, поскольку в истинной свободе нет смерти.
Список литературы
Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1998.
Фромм Э. Иметь или быть. Минск, 1997
Франк С.Л. Свет во тьме. М., 1998.
|
