Георгиева В.Л.
Известно, что русское языкознание дореволюционного периода, особенно прошлого века, достигло значительно больших успехов в области изучения морфологии, чем синтаксиса, несмотря на отдельные труды выдающихся русских синтаксистов, среди которых первым должно быть названо имя А.А. Потебни, а затем его учеников А.В. Попова к Д. Н. Овсянико-Куликовского. В связи с этим: вполне закономерно повышенное внимание к синтаксису русского языка, характерное для советского периода истории русистики.
Изучение типов простого предложения по их структуре - одна из важнейших сторон работы советских языковедов в области синтаксиса русского языка. Говоря об отдельных структурных типах с точки зрения широты проблематики, мы поставили бы безличные предложения на одно из первых мест. Многочисленность проблем, возникающих при изучении безличных конструкций, связана, главным образом, с тем, что этот особый тип односоставных предложений не представляет собою единства ни по структуре, ни по функциональному назначению отдельных членов. Вместе с тем бесспорно наличие общих языковых признаков, которые еще сто лет назад заставили А.X. Востокова объединить ряд разновидностей под общим названием "безличные предложения"1.
Эта разнородность синтаксического типа приводит к тому, что проблематика его изучения не может быть ограничена лишь вопросами специфики синтаксических категорий в чисто языковом плане или в их отношении к логическим категориям. Возникает проблема частного и общего, что осложняет вопрос о критерии выделения изучаемого объекта и создает множество Дополнительных аспектов исследования. Поэтому естественно, что изучение безличных предложений русского языка в советский период шло по различным линиям. из которых в настоящем обзоре мы коснемся лишь самых основных.
Наиболее актуальным сразу же оказался вопрос понимания самой категории безличности и на этой базе - поиски теоретических оснований для классификации безличных предложений.
В синтаксической пауке прошлого попытки установления критерия классификации были предприняты Д.Н. Овсянико-Куликовским в специальной статье, посвященной этому вопросу2. Положив в основу определения безличных (бессубъектных, по терминологии автора) предложений отсутствие подлежащего, т.е. синтаксический признак, не исчерпывающий их существа. Д.Н. Овсянико-Куликовский оказался перед необходимостью классификации очень широкого круга синтаксических явлений. Решение данного вопроса исследователь, в соответствии со своей общей языковой концепцией, видит в установлении различных степеней бесподлежащности, определяемых чисто психологически. Он отмечает, что в бессубъектных предложениях эта точка в грамматической мысли, где должно было бы являться подлежащее, осталась темною, непроявленною". Однако эта точка может совсем исчезать из обихода мысли, может быть совершенно темной, но может быть и не до конца темной. Отсюда понятие абсолютной бессубъектности и разных степеней относительной бессубъектности. К "относительно-бессубъектным" исследователь относит также неопределенно-личные и обобщенно-личные предложения, что совершенно естественно при его подходе к вопросу.
Дальнейшие этапы разработки общих вопросов категории безличности и классификации безличных предложений, которые относятся уже к советскому периоду, связаны прежде всего с именами авторов известных капитальных трудов по русскому синтаксису Л.А. Шахматова и А.М. Пешковского. (Первое издание работы Л.А. Шахматова "Синтаксис русского языка" вышло в свет в 1925 г., третье, коренным образом переработанное издание труда Л.М. Пешковского. "Русский синтаксис в научном освещении" - в 1928 г.).
Толкование безличности в труде А.А. Шахматова находится в полном соответствии с его пониманием односоставности предложения вообще. В отличие от Д.Н. Овсянико-Куликовского, А.А. Шахматов ищет отличительный признак безличных предложений в психологическом восприятии самого главного члена, не считая возможным говорить о каком-то невыраженном представлении за его пределами. Особенностью безличных предложений при этом оказывается выраженное в главном члене сочетание представления о признаке с представлением о бытии, существовании. Таким образом, безличные предложения А.А. Шахматов признает предложениями экзистенциальными3. Естественно, что не все разновидности безличных предложений укладываются в рамки такого понимания. В ряде случаев исследователь учитывает это, выводя, например, инфинитивные предложения с императивным значением за пределы группы безличных инфинитивных. Оставаясь последовательно на данной точке зрения, нужно было бы выделить из состава безличных и некоторые другие модальные разновидности предложений с независимым инфинитивом. Ср., например: Только бы мне узнать, что он такое (Ревизор, II, 43)4, где тоже нет экзистенциальности.
В согласии с идеей "представления", вызываемого главным членом (или главными членами), находится и взгляд А.А. Шахматова на структуры типа безличный глагол + инфинитив или предикативное наречие + инфинитив как на предложения двусоставные. Однако последовательность этого принципа и здесь должна была бы привести к признанию двусоставности ряда других предложений, рассматриваемых в качестве безличных, как, например, следующее: - Все же лучше на свободе, - заметил я (Тург., Хорь и Калин.)5. Главный член этого предложения ("лучше") не выражает экзистенциальности данного признака (что А.А. Шахматов считает отличительной чертой безличных предложений), поскольку "ядром высказывания" является обстоятельственное слово "на свободе". Справедливо признавая такие предложения безличными, А.А. Шахматов делает уступку логико-грамматическому пониманию безличности.
Попыткой примирить идею психологического "представления" с грамматической стороной предложения можно объяснить и введение А.А. Шахматовым понятия "двухчленные безличные предложения" (тип глагол+род. п.), где именно грамматическая структура не позволяет говорить о двусоставности.
За основу классификации безличных предложений А.А. Шахматов взял грамматический способ выражения главного члена, т.е. принцип, получивший в дальнейшем распространение во всех работах по данному вопросу. Правда, с этим принципом А.Л. Шахматов был знаком по первому изданию упомянутой работы Л.М. Пешковского.
Грамматический аспект классификации безличных предложений современного русского языка детально представлен в работе А.М. Пешковского, что является его несомненной заслугой. Если в понимании А.М. Пешковским понятийной стороны безличного предложения как такового отразились некоторые идеи А.А. Потебни, в частности, идея об "устранении подлежащего" из мысли6, то дальнейшие синтаксические вопросы данный исследователь решает с присущим ему вниманием к формально-грамматической стороне дела. Характерно, что классификацию безличных предложений А.М. Пешковский строит исходя из грамматической формы не только главного члена (сказуемого), но и других членов, обязательных или необязательных в данной конструкции. Этим положено плодотворное начало синтаксического анализа структуры самого безличного предложения.
Однако схема А.М. Пешковского, разумеется, не могла не отразить в себе недостатки его общей теоретической концепции Так, например, формально-морфологическая точка зрения проявилась при искусственном и необоснованном разделении предложений с формой на -о, созвучной прилагательным среднего рода (и семантически им соответствующей) и тех же конструкций с "бесформенным словом", куда автор причисляет не только формы типа "жаль", "нельзя", но и формы на -о, не имеющие в системе языка звукового или семантического соответствия прилагательным среднего рода (можно, дОлжно, пОлно и т. п.).
Но в наибольшей мере слабость теоретической позиции А.М. Пешковского проявляется при решении им вопросов, связанных с соотношением грамматической и понятийной стороны безличного предложения. Согласно его воззрениям, безличность предложения определяется тем, что сказуемое не имеет форм согласования с подлежащим, следовательно, не может давать "намека на подлежащее", так как последний делается именно при помощи форм согласования7. Таким образом, отсутствие у безличных глаголов изменяемости по лицам, числам и в прошедшем времени по родам (явление, сформировавшееся в определенной логической ситуации и именно в готовых синтаксических условиях) превращается у А.М. Пешковского в исходный пункт безличного характера предложения.
А.М. Пешковский тонко подметил разницу между безличными предложениями и неполными с опущенным подлежащим: "Все дело тут, очевидно, только в том, сознаются лицо и число данного глагола как категории согласования сказуемого с подлежащим или нет, ибо безличное предложение есть прежде всего не согласуемый ни с чем глагол"8. Однако это высказывание не может быть принято иначе, чем только в качестве практического критерия.
Вопросы классификации безличных предложений, их грамматической и семантической характеристики получили далее более детальную разработку в специальной монографии Е.М. Галкиной-Федорук. Прежде чем заняться описанием различных структурно-грамматических типов безличных предложений, исследователь пытается обобщить их семантическую сторону, выделив два типа "по значению": 1) предложения, выражающие интеллектуальное восприятие действительности и 2) предложения, выражающие волю и эмоцию человека9. Эту попытку нельзя признать удачной, поскольку данная характеристика включает все пути познания человеком действительности и может быть отнесена к предложению любого состава. Такое толкование не имеет никакого отношения к безличности.
Более плодотворным явился метод частной семантической характеристики разновидностей безличных предложений внутри определенного грамматического типа, традиционно выделяемого на базе средств выражения главного члена. (по терминологии автора, сказуемого). Основное значение работы Е.М. Галкиной-Федорук, на наш взгляд как раз и заключается в богатстве наблюдений за употребительностью различных семантических разновидностей безличных предложений в разных сферах русского языка, что при обширности собранного автором материала создает вполне убедительную картину.
Правда, нужно сказать, что отсутствие четких принципиальных установок при анализе материала приводит к разноплановости этого анализа, иногда к непоследовательности классификации и т.п. Так, например, в VI главе, посвященной предложениям с возвратным глаголом, в один ряд попадают следующие разновидности: "Безличные предложения, выражающие различные процессы и явления в природе и окружающей среде" (семантическая характеристика), "Безличные предложения, выражающие самостоятельно возникшие процессы, не обусловленные волей деятеля или какой-либо причиной" (логическая характеристика), "Безличные предложения, выражающие пассивное действие объекта на субъект" (понятийно-синтаксическая характеристика). Целенаправленность анализа материала в различных разделах монографии различна, и тот или иной раздел в спою очередь не соответствует по своей направленности вводной, теоретической части, изложенной в плане соотношения предложения и суждения. Отсутствие единой концепции, пронизывающей работу, создает впечатление эмпиризма и мешает считать это большое и серьезное исследование особым этапом в разработке безличности.
Вторую линию изучения безличных предложений современного русского языка составляют специальные работы по более узким вопросам. Таковы многочисленные статьи, посвященные характеристике какой-то частной-грамматической разновидности безличных предложений. Здесь же следует сказать о монографическом исследовании К.А. Тимофеева "Инфинитивные предложения ч русском языком, опубликованном в виде серии статей. Точка зрения К.А. Тимофеева на конструкции с независимым инфинитивом в роли главного члена как особый тип односоставных предложений, не входящий в понятие безличных, не является в лингвистике всеобщей, поэтому мы говорим о данном исследовании по ходу обзора нами разработки отдельных разновидностей безличных предложений. Выведение К.А. Тимофеевым инфинитивных предложений за пределы безличного типа покоится, главным образом, на двух различных основаниях. Во-первых, исследователь считает безличность понятием "прежде всего морфологическим" (присутствие безличной формы глагола), чего нет в предложениях с независимым инфинитивом, и, во-вторых, "независимый инфинитив обо тачает действие не безлично, но в сочетании с косвенным субъектом"10. Первое основание чисто грамматическое, второе - логическое.
Однако косвенный субъект в некоторых инфинитивных предложениях может отсутствовать, причем не только фактически, но и потенциально, а, с другой стороны, он может быть обязательным в некоторых разновидностях, включающих безличную форму глагола. Ср.: Мне сегодня ехать и Мне нес спится - с косвенным субъектом; Его теперь не догнать и Его вчера ранило - без косвенного субъекта (ибо "его" - вин. р. объекта). Многие спорные положения концепции К.А. Тимофеева удачно рассмотрены и небольшой, но чрезвычайно конкретной заметке Е.И. Воиновой11.
Вместе с тем в обширной статье К.А. Тимофеева, посвященной инфинитивным предложениям в современном русском языке12 (как и в статьях по древнерусскому периоду, о чем речь пойдет далее), мы впервые находим чрезвычайно тщательную и всестороннюю разработку предложений данного синтаксического типа. Несомненно, особой заслугой автора является установление сравнительно полного инвентаря модальных оттенков инфинитивных предложений, что оказалось возможным лишь на обширном фактическом материале, который ввел в научный обиход К.А. Тимофеев.
Продолжая обзор работ, посвященных анализу отдельных разновидностей безличных предложений современного русского языка, отметим, что особый интерес советских языковедов вызвал структурный тип, включающий неизменяемое безлично-предикативное слово (с инфинитивом или без него), особенно после выделения в нашей науке "категории состояния". Мы не будем касаться весьма многочисленных и часто интересных работ о категории состояния, имеющих в основном лексико-морфологическую направленность, хотя в них подчас значительное место занимают синтаксические вопросы. Последние играют в них все же подсобную роль. Упомянем лишь работы, в которых изучается соответствующая разновидность безличных предложений как синтаксического типа. В этом плане весьма плодотворными оказались исследования В.В. Бабайцевой13 и Е.И. Воиновой14. В работах обоих авторов привлекает пристальное внимание их к вопросу зависимости семантической и синтаксической характеристики предложения от наличия в нем тех или иных второстепенных (в традиционно-синтаксическом понимании этого термина), но иногда конструктивно обязательных членов. Именно этот аспект является в данном случае наиболее свежим и актуальным для выяснения новых синтаксических закономерностей.
Прежде чем перейти к обзору основных путей изучения безличных предложении в историческом плане, сделаем несколько замечаний, касающихся русских говоров. В конце 40-х годов заметно активизировалась работа советских языковедов в области диалектного синтаксиса. На базе усиленного собирания материала появляется ряд публикаций в том числе и по отдельным типам безличных предложении в говорах15. Обобщение материала говоров по интересующему нас вопросу сделано А.Б. Шапиро в специальной статье, посвященной безличным предложениям16, а затем в соответствующем разделе большого исследования по диалектному синтаксису17. Значительный материал, приведенный исследователем в разделе о безличных предложениях, получил интересное истолкование в его наиболее спорной части - в вопросе понимания некоторых разновидностей безличных предложений в сравнении с двусоставными несогласованными. Для материала говоров это особенно актуально, поскольку в говорах известно широкое распространение структурных типов "прошло год", "ему белый билет дато", "тужурка надо" и т. п.
Интенсивная работа над историческим синтаксисом начала развиваться значительно позднее, чем над синтаксисом современного русского литературного языка. До последнего времени безличные предложения древнерусского языка еще требовали (а в отдельных случаях требуют и сейчас) инвентаризации, описательной работы в целях накопления научных данных о функционировании тех или иных типов в определенные, периоды жизни языка. Поэтому наибольшее, внимание историков языка, работавших над проблемой безличности, начиная с 40-х годов, было обращено на описание и изучение безличных предложений в памятниках того или иного периода, жанра или территории. Так, достаточное место отведено этому вопросу в монографии В.И. Борковского "Синтаксис древнерусских грамот" (простое предложение, Львов, 1949). Значение соответствующего раздела книги, как, впрочем, и всей монографии, определяется двумя моментами. Во-первых, грамоты в некоторой своей части (особенно там, где оговариваются какие-то неповторяющиеся, индивидуальные условия) близки к живой речи не только по лексике, но и по синтаксическим оборотам. Поэтому в избранных памятниках исследователю удалось зафиксировать интересные конструкции с безличными глаголами с возвратной форме, с глаголом быти в сочетании, с предикативными членами типа "будет (кому-либо), не до чего" и т.д. Обобщение материала такого рода сливается в общее, русло изучения центральной линии развития безличных предложений в русском языке. С другой стороны, как известно, язык грамот богат синтаксическими штампами, закрепленными традицией при составлении подобных документов. Эти штампы в большинстве случаев тоже имеют своим источником разговорную речь, но далее могут остаться употребительными лишь и памятниках определенного стиля (оборот "аа что" + род. п. количества, конструкция "како пошло" и др.). Наблюдения за таким материалом составили определенную основу для дальнейшего исследования специфики синтаксиса деловых документов18.
Если говорить о приемах анализа языковых фактов, то В.И. Борковского часто можно упрекнуть в единоличном пни-мании к главному члену предложения в ущерб остальным членам, формирующим в ряде случаев структуру предложения. В этом смысле автор еще в какой-то мере находился в плену традиции, согласно которой изучалась специфика главного члена, но не сама структура безличного предложения. Впрочем, это вполне естественно, так как безличные конструкции в древнерусских памятниках отдельных жанров небыли изучены и со стороны способов выражения их главного члена.
Линия исследования безличных предложений в памятниках деловой письменности продолжается далее в диссертационной работе А.А. Диброва19. Работа представляет несомненный интерес, так как в ней собраны новые языковые факты более позднего хронологического периода, хотя многие широкие обобщения и замечания генетического порядка, которые делает в ней автор, неправомерны, поскольку лишены материального основания.
В 50-е годы появляется несколько статей и диссертаций, посвященных описанию безличных предложений в памятниках иных жанров с большим или меньшим хронологическим охватом. Материал довольно широкого отрезка времени, и при этом достаточно богатый, представлен в диссертации Н.Н. Арват, опубликованной, к. сожалению, лишь в небольшой её части20.
Безличные предложения в памятниках ограниченного отрезка времени (или в одном памятнике) описаны в работах А.М. Смирновой21, Е.Н. Богдановой22, В.Е. Ляпуновой23. Постановка теоретических вопросов в исследованиях подобного рода (если она предпринимается) обычно менее удачна. В частности, при рассмотрении интересующего многих молодых исследователей вопроса соотношения личных и безличных предложений авторы не избегают смешения грамматической и логической стороны вопроса. Вмесге с тем наблюдения за конкретным материалом во многих случаях плодотворны. Наметились приемы анализа не только главного члена, но и всех структурных элементов предложения.
Несколько иную линию разработки безличных предложений древнерусского языка представляют исследования, посвященные какому-то одному типу конструкции. В них неизбежна задача выяснения специфики соответствующего типа и в связи с этим постановка некоторых общих вопросов, и при достаточно широком хронологическом охвате и вопросов развития исследуемой конструкции.
Наиболее значительной в этом плане следует признать упоминавшуюся уже нами монографию К.А. Тимофеева, где исследуется не только функционирование инфинитивных предложений в современном русском языке (о чем было сказано), но и их история24. Здесь наиболее интересно решен вопрос формирования и развития структурной стороны предложений. Модальность же в ряде случаев представлена в некотором несоответствии с формально-грамматической стороной, поскольку автор часто снимает генетические вопросы, описывая разнообразные модальные оттенки, прослеживаемые па материале древнерусских памятников, в значительной степени синхронно.
Большой интерес среди языковедов в последние десятилетия вызывают наблюдаемые в памятниках безличные конструкция со страдательными причастиями среднего рола, которые описаны исследователями в сравнении с русскими говорами, либо другими восточнославянскими памятниками где эти конструкции широко распространены. Заслуживают всяческого внимания диссертационные работы П.С. Кузнецова25 и З.М. Петровой26. Несмотря на иную направленность этих работ, в них значительное место занимают вопросы, связанные с толкованием безличных конструкции. В данном случае именно выяснение природы причастной формы в определенные периоды ее функционирования (чем занялись оба исследователя) помогли им по-новому объяснить синтаксические особенности предложения.
Специально вопросом синтаксической характеристики безличных конструкций со страдательными причастиями в восточнославянских языках занялась В.Л. Матвеенко27, которой удалось уточнить понимание ряда синтаксических фактов, относящихся к данной проблеме, благодаря тщательному исследованию территориальной принадлежности различных явлений с последующим сравнительным анализом.
Гораздо меньше внимания современное исследователи уделили специальному изучению истории собственно глагольных безличных предложений русского языка. Это связано, может быть, с тем, что исторические изменения внутри указанного типа на первый взгляд не столь кардинальны. Однако здесь мы имеем устойчивость лишь самых общих черт, и пристальное внимание к вопросам структурного развития данного типа, несомненно, дало бы плодотворные результаты. Пока можно назвать лишь небольшие и, на наш взгляд, неудачные работы двух авторов. Статья Е.М. Галкиной-Федорук28 показывает недостаточное внимание ее автора к показаниям фактического материала, что привело к смещению исторической перспективы во многих вопросах. Еще менее убедительны работы А.Е. Выгорбиной29. Наличие в памятниках разных грамматических конструкции сходного, а иногда даже несходного содержания автор считает основанием для установления генетической связи. Так, конструкция "ему лепо" выводится из "онъ лепъ", "такоже бысть" из "бысть сеча" и т.п.30. Таким образом, тщательное изучение глагольных безличных предложении в русских памятниках различных периодов с последующим выяснением исторических изменений остается весьма актуальным.
Значителен интерес советских языковедов-русистов к вопросам происхождения безличных предложений. В этой части ясно прослеживается отход от традиционной проблематики, т.е. от попыток установления факта первичности или вторичности безличных предложении как целого, в сторону выяснения образования их отдельных структурных и семантических разновидностей. Будучи вне рамок периода письменности, даже самой древней, факт образования самого по себе безличного типа предложения не освещен материалом, надежным для языковеда. Между тем увеличение удельного веса безличных предложений в системе некоторых языков, в частности русского, приводит к признанию несомненного факта образования отдельных типов внутри самого понятия безличного предложения уже на глазах истории или, во всяком случае, в периоды, более поддающиеся лингвистическому исследованию. Поэтому вторая сторона этой проблемы является не менее важной, а в аспекте изучения отдельного языка - единственно возможной.
А.А. Шахматов впервые совершенно четко разделил эти две стороны в вопросе происхождения безличности, высказан соображение о том, что, если безличная конструкция может расширяться за счет личной, то отсюда еще очень далеко до заключения о первоначальности безличной конструкции вообще31.
Именно по пути выяснения генезиса конкретных структурных разновидностей безличных предложений идут советские языковеды в своих историко-лингвистических исследованиях, касающихся данного синтаксического явления в русском и других славянских языках32. Убедительное толкование происхождения ряда безличных конструкции можно найти в работе А.С. Мельничука33. Несомненным достоинством метода данного исследователя является постоянный учет взаимозависимости синтаксических явлений и семантики тех лексико-грамматических категорий, которые формируют предложение в тот или иной хронологический период.
Развитие подобного аспекта исследования, несомненно, полезно для дальнейшего установления общих закономерностей развития синтаксического строя.
Список литературы
А. Востоков. Русская грамматика, изд. 12-е, СПб., 1874, стр. 116.
Д.Н. Овсянико-Куликовский. Из синтаксических наблюдений. К вопросу о классификации бессубъектных предложений. Известия ОРЯС, т. V. кн. I, СПб., 1900, стр. 1146-1186.
А.А. Шахматов. Синтаксис русского языка, изд. 2-е. Л 1941. стр. 87.
А.А. Шахматов. Указ. соч., стр. 105.
А.А. Шахматов. Указ. соч., стр. 114.
Здесь и далее мы имеем в виду переработанное издание труда А.М. Пешковского.
А.М. Пешковский. Русский синтаксис в научном освещении. изд. 7-е. М., 1956, стр. 342.
Е.М. Галкина-Федорук. Безличные предложения в современном русском языке, изд. МГУ, 1958.
Е. М. Галкина-Федорук. Указ. соч., стр. 127.
К.А. Тимофеев. Инфинитивные предложения в русском языке. Автореферат докт. дисс. Благовещенск-на-Амуре, 1951 стр. 13.
Е.И. Воинова. О соотношении инфинитивных и безличных предложений. "Русский язык в школе", 1058, N 2, стр. 12-15.
К.А. Тимофеев. Об основных типах инфинитивных предложений в современном русском литературном языке. - СО. "Вопросы синтаксиса современного русского языка", М., 1939, стр. 257-300.
В.В. Бабайцева. Структура распространенных предложений с безлично-предикативными словами в современном русском языке (без инфинитива). Уч. зап. Кабардино-Балкарского ун-та, вып. 2, 1957, стр. 77-94; Предложения с местоимением все и сказуемым словом на "о". Уч. зап. Кабардино-Балкарского ун-та, вып. 1, 1958, стр. 351-363; Эмоционально-оценочные предложения в современном русском языке. - "Русский язык в школе", 1958, N 2, стр. 16-22
Е.И. Воинова. Предикативные слона на -о при инфинитиве.- Сб. "Некоторые вопросы сочетания слов и словообразования в современном русском языке", вып. 1, изд. ЛГУ, 1965, стр. 19-29; Дательный падеж при предикативных словах на -о и инфинитиве. Вестник ЛГУ, N 2, серия истории языка и литературы, пып. 1. 1965. стр. 151-158.
См., например: Ф.П. Филин. Заметки о записях материалов по синтаксису. Бюллетень диалетологического сектора ИРЯЗ АН СССР вып. 3. М-П., 1918. стр. 23-60.
А.Б. Шапиро. Типы безличных предложении в русских говорах. Материалы и исследования по русской диалектологии т.II М-Л: 1949, стр. 202-216.
А.Б. Шапиро. Очерки по синтаксису русских народных говоров. М., 1953, стр. 136-146.
См., например: Л.Н. Шердакова Волеизъявительные глагольные конструкции в языке дипломатических документов. Уч зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена, т. 202, 1959, стр. 01-82.
А.А. Дибров. Безличные предложения в русской деловой письменности первой половины XVII в. (на материале сборника памятников "Донские дела"). Канд. дисс. Р. Н/Д., 1955.
Н.Н. Арват. Безличные предложения в древнерусском языке (по материалам новгородской письменности XI-XV вв.). Автореферат канд. дисс. Одесса, 1955; Контаминационные конструкции в древнерусском языке. Научный ежегодник Черновицкого ун-та за 1957 г., 1958, стр. 201; К вопросу об истории безличных конструкций в русском языке. Научный ежегодник Черновицкого ун-та за 1958 г., 1960, стр. 191-194.
А.М. Смирнова. Безличные предложения в памятниках литературы И деловой письменности XVI в. Канд. дисс. М., 1955.
Е.Н. Богданова. К вопросу об использования безличных предложений в древнерусском языке на материале "Стоглава" Уч. Сталинабадского пединститута, т. 19. вып. 9, 1957, стр. 123-198
В.Е. Ляпунова. Безличные предложения в памятниках письменности XVII в. Уч. зап. Куйбышевского пединститута вып. 26, 1959, стр. 307-325.
К.А. Тимофеев. Об основных типах инфинитивных предложений в древнерусском языке. Уч. зап ЛГУ, N 277, серия фил. паук. вып. 55, стр. 3-27; Инфинитивные конструкции с союзом "яко" в древнерусском языке. Уч. зап. ЛГУ, N 235, серия фил. наук, вып. 38, 1958, стр. 3-22.
П.С. Кузнецов. Из истории сказуемостного употребления страдательных причастий в русском языке. Докт. дисс. М., 1948; К вопросу о сказуемостном употреблении причастии и деепричастий в русских говорах. - Материалы и исследования по русской диалектологии, т. III, М.-Л., 1949, стр. 59-83.
З.М. Петрова. Особенности сказуемостного употребления страдательных причастии прошедшего времени с псковских памятниках и говорах. Канд. дисс. Л., 1960.
В.А. Матвеенко, Страдательно-безличный оборот в восточно-славянских языках Канд. дисс. М., 1962.
Е.М. Галкина-Федорук. Безличные предложения глагольного образования в древнерусском языке. Сб. "Славянская филология" вып. V, изд. МГУ, 1963, стр. 224-241.
А.Е. Выгорбина. Безличные предложения в древнерусском языке. Уч. зап. Бухарского пединститута, вып. 9, 1960, стр. 49-77; Предложения со сказуемым, выраженным собственно безличным глаголом. ПДВШ, Фил. науки, 1960. N 2, стр. 57-64.
А.Е. Выторбина. Безличные предложения в древнерусском языке. Указ. сб., стр. 62, 75.
А.А. Шахматов. Указ. соч., стр. 88.
См., например: К.Л. Тимофеев. К вопросу о происхождении инфинитивных прелложении в русском языке. ПДВШ Фил науки 1965 N 2, стр. 105-113.
А.С. Мельничук. Развитие структуры славянского предложения. На укр. яз. Киев, 1966.
|
