Борис Самойлович Шварцкопф
В письмах двух читателей «Русской речи» выражается недоумение но поводу того, как в некоторых произведениях писателей XIX века литературные герои характеризуются с помощью мер длины и веса. «В повести И. С. Тургенева „Муму", – пишет И. Николаев из Москвы, – в начале (2-й абзац) написано: «Из числа всей ее челяди самым замечательным лицом был дворник Герасим, мужчина двенадцати вершков роста, сложенный богатырем и глухонемой от рождения...». Вершок – 4,45 см, то есть рост Герасима – около полуметра. Не мало ли для богатыря? Может быть, это ошибка ила опечатка? А может быть, я чего-то не знаю, с чем-то не знаком в определении роста человека во времена Тургенева?»
Действительно, если считать с помощью очевидного умножения, получается: 4,45 см (или, точнее, как указывают словари, 4,44 см) х 12 = 0,53 м. Как-то не вяжется с привычным представлением о внешности героя повести «Муму»... Однако здесь действует несколько более сложная математическая процедура; вот как характеризует ее Г. Я. Романова в книге «Наименование мер длины в русском языке» (М.: Наука, 1975): «Для XIX века можно отметить странное с точки зрения простых арифметических подсчетов употребление слова вершок при описании роста: В нем [Головане] было, как в Петре Великом, пятнадцать вершков; сложение имел широкое, сухое и мускулистое (Лесков. Несмертельный Голован...) [далее в тексте книги следует приведенный пример из «Муму».– Б. Ш.]. Здесь писателями использован обычный для XIX века способ описания роста, когда упоминается только количество вершков свыше двух аршин, которые подразумевались сами собой, но не назывались, так как нормальный рост любого человека всегда был больше двух аршин». Следовательно, считать рост человека и животных следовало по формуле: «стольких-то вершков (сверх двух аршин)» (Словарь современного русского литературного языка), и рост Герасима должен равняться 2 аршинам (то есть 0,711 м х 2 = 1 м 42 см) + 12 вершков (= 0,53 м), – итого 1 метру 95 сантиметрам – почти «баскетбольный» рост для нашего времени, вполне «гвардейский» для описываемой Тургеневым эпохи.
Эти единицы – аршин и вершок – использовались в официальной документации еще в начале XX века. Ср., например, в полицейском донесении 1907 года: «Приметы: Возраст – 20 лет. Рост 2 арш. 9 вершков, телосложения атлетического...» (Вл. Понизовский. Час опасности). А вот современный писатель в научно-популярной книге для детей должен расшифровывать данные о росте в вершках: при Александре II в России «освобождались от воинской службы священнослужители, лица, не способные к военной службе физически, и те, чей рост менее двух аршин и двух с половиной вершков (153,34 см)» (Елизаветин. Про войны).
Второе письмо – читателя 3. У. Аюбова из Грозного: «Еще в школе обратил внимание на такой любопытный факт из повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба», как указание на двадцатипудовый вес главного героя. Путем несложного подсчета определил, что Тарас Бульба весил ни много ни мало 326 кг! А может, пуд по тем временам весил меньше, чем 16,3 кг?»
Нет, пуд – эта старинная русская мера веса – не меняла своего количественного значения (40 фунтов –16,38 кг). А вес Тараса Бульбы действительно... великоват: «Бульба вскочил на своего Черта, который бешено отшатнулся, почувствовав на себе двадцатипудовое бремя, потому что Бульба был чрезвычайно тяжел и толст», – пишет Гоголь. Как же объяснить это «двадцатипудовое бремя»?
Понимание этого заложено в самом поэтическом строе повести, пронизанном гиперболизацией. Известно, что гиперболой в литературоведении принято называть художественный прием, выражающийся в значительном, подчеркнутом преувеличении, в приписывании какому-либо лицу или предмету признака в такой мере, в какой они этим признаком отнюдь не обладают (см.: Краткая литературная энциклопедия). Использование этого приема художественной речи было в высшей степени присуще произведениям Гоголя. Напомним хотя бы такие общеизвестные места из гоголевских повестей, как «рот величиной в арку Главного штаба» (Невский проспект) или описание Днепра в «Страшной мести»: «Редкая птица долетит до середины Днепра...». Подобных гипербол немало и в самом «Тарасе Бульбе»: это и «шаровары, шириною в Черное море», которые надели Остап и Андрий, вернувшись из бурсы домой, и карманы у «консула», наблюдавшего за поведением бурсаков (он «имел такие страшные карманы в своих шароварах, что мог поместить туда всю лавку зазевавшейся торговки»), и ряд других. Одной из гиперболически-выразительных характеристик и является «двадцатипудовый» вес Тараса Бульбы в повести.
|
